Лев Троцкий и другие. Вчера, сегодня. Исторический процесс

Михаил Корабельников, 2015

Ознакомившись с рядом публикаций самого Троцкого и его отечественных популяризаторов, автор попытался самостоятельно разобраться в феномене этой исторической личности и представить читателю собственное ее видение в ретроспективе революционных и послереволюционных лет. В данном исследовании рассмотрены и другие исторические персонажи и события, проведены параллели с новейшей историей России. Это повествование не только о Льве Троцком – автор затрагивает всю историю России последнего столетия. Книга рассчитана на массового читателя, интересующегося отечественной историей.

Часть II

1917 год

Февральская революция

Февральскую революцию 1917 года можно представить как цепь невообразимых случайностей, как несчастное стечение обстоятельств, следствие чьих-то ошибок. Ее никто не предвидел, никто и не готовил. Она не вздымалась грозно валом забастовок, демонстраций и мятежей по стране, как революция 1905 года. Она разразилась внезапно и обрушилась первоначально только на столицу империи, не затронув другие города и веси. Но, как мы уже договорились, в человеческой истории случайностей не бывает. Разве что — природные катаклизмы, предсказывать которые еще не научились. В истории все взаимообусловлено: нынешние события являются следствием произошедшего в прошлом и причиной событий будущего времени.

Российская монархия, каковой она была, давно уже стала анахронизмом и громоздилась на подгнивших корнях. Крушение самодержавия, как бы к этому не относиться сегодня, было исторически предопределено. Однако именно самодержавие скрепляло многоликую империю, и его крушение означало развал империи.

Россия была втянута в мировую бойню, и уже два с половиной года длилась эта война на взаимное истощение. И конца этому видно не было. К весне готовилось новое наступление русских войск. Но сколько таких наступлений было в прошлом? Все, так или иначе, завершались провалом с десятками и сотнями тысяч убитых и искалеченных. Военные неудачи множили ряды критиков царского правительства, включая офицерский корпус.

В обществе нарастала волна недовольства государем и государыней, ползли слухи, — совершенно необоснованные, — о причастности последней, немки по происхождению, к русским неудачам на фронте. Да и недавняя история с Григорием Распутиным сильно подорвала авторитет царствующей семьи в российском обществе.

Возможно, главным источником вольнодумства и критики режима, не считая либеральных газет, была сама Государственная Дума, вечно фрондирующая с кабинетом министров. Но и сами министры, высочайше многократно сменяемые по тем или иным поводам, ощущали себя на своих постах временными и инициативы не проявляли. Министр внутренних дел Протопопов, отвечавший за порядок в стране, был презираем обществом, как и положено презирать в российском обществе руководителей этого ведомства. Его выдвижение на эту должность, как и многих других руководителей высшего звена, было обусловлено, прежде всего, верноподданническими мотивами и не более того. В критической ситуации он не проявил ни решительности, ни должной инициативы, ни оперативности. Впрочем, подбор кадров по принципу верности престолу — это общая тенденция решения кадровых вопросов в отечестве нашем во все времена.

В Петрограде было много военных — это, главным образом, запасные батальоны полков, сражавшихся на фронтах, это и курсанты военных училищ. Войска находились в подчинении командующего Петроградским военным округом, генерала Хабалова. Среди солдат-запасников немало было и местных, из семей рабочих Петрограда.

А верховная власть — в руках Государя, который находился в Ставке в Могилеве. Семья же его — государыня и пятеро детей — обитала в это время в Царском Селе, причем все дети заболели корью. Это затрудняло переезд семьи во время беспорядков в столице в более безопасное место. Так складывалась ситуация перед началом событий, которые развивались стремительно и непредсказуемо, превзойдя все мыслимые либеральные устремления российского общества. Эти события подробно описаны в романе А. И. Солженицына «Красное колесо», на который я позволю себе опереться в их кратком изложении.

Все началось в последней декаде февраля с хлебного бунта в Петрограде. Запасов хлеба в столице, как и другого продовольствия, было достаточно: имелись перебои со снабжением локального характера. У хлебных магазинов возникли очереди озлобленных горожан. Как всегда в подобных ситуациях ползли слухи… далее начали громить продуктовые лавки, но власти вовремя не среагировали, растерялись. В городе пошли демонстрации, нарастающие с каждым днем. Участвовали заводские рабочие, но к ним присоединялись и студенты, и интеллигенция, и просто обыватели. Царским указом была неосмотрительно приостановлена деятельность Думы — это подлило масла в огонь.

Войск и полиции в столице было более чем достаточно для подавления любого бунта и в кратчайшие сроки. Однако полиция не справлялась, тем более что приказа стрелять от властей города не поступало, и даже разрешения стрелять в народ, разве что — для самообороны. Все помнили «Кровавое воскресенье» 1905 года, никто не желал повторения этого кошмара. Спонтанно произошло несколько стычек демонстрантов с полицией и посланными ей в помощь войсками, после чего солдаты запасных полков, рота за ротой, начали переходить на сторону народа, вливаясь в ряды демонстрантов. Было разгромлено несколько оружейных складов, солдаты начали убивать своих командиров, и офицерский корпус в столице терял контроль над солдатской массой.

Положение еще можно было спасти, направив в Петроград верные присяге гвардейские полки с фронта, но для этого, как минимум, нужно владеть информацией. Однако телеграммы из столицы приходили в ставку с большим опозданием и противоречили друг другу. Вначале они позволяли надеяться, что все образуется само собой. Но, когда события приобрели совсем уж грозный характер, государь, сам от природы человек нерешительный, тут совсем потерял голову. Вместо того чтобы, имея под рукой армию, лично организовать спасение столицы и империи, где пока еще было спокойно, от нарастающей революции, он бросился в Царское Село — спасать свою семью. После этого он и вовсе утратил контроль над ситуацией в столице.

Другой роковой ошибкой царя было назначение генерала Николая Иудовича Иванова, — который оказался под рукой, — на пост командующего петербургским военным округом вместо генерала Хабалова, с поручением подавить гвардейскими частями беспорядки в столице. Этот престарелый заслуженный генерал от артиллерии, коротавший свой век рядом с государем, уж никак не годился на роль военного диктатора, и данное ему царем поручение не грело душу: если он успешно подавит волнения, то прослывет карателем, и его убьют террористы. И уж, во всяком случае, заклеймит общество. А если победят революционеры, то могут и повесить. По этим здравым рассуждениям, основной тактикой своих действий Иудович выбрал промедление: события в Петрограде протекают быстро, может быть, завтра никаких карательных действий и не потребуется. А кто бы мог исполнить эту миссию в сложившейся обстановке? Это должен быть человек масштабов Столыпина: решительный и беспощадный к врагам монархии, верный трону, несмотря на чрезвычайные полномочия. Увы! Николай Иудович обладал только последним качеством и то не в полной мере.

И тут в историю февральской смуты вмешивается еще один случайный персонаж — депутат Государственной Думы, путеец Бубликов. Это был человек, внутренняя энергия которого намного превосходила возможности ее проявления в рутинной обстановке деятельности IV Государственной Думы. Личностей, подобных Бубликову, немало в окружающем нас мире. Но в спокойной обстановке человеческого бытия они, несмотря на свои способности и свойства характера, не могут должным образом проявиться с пользой для себя и отечества, будучи задвинутыми на второй и третий план номенклатурными носителями власти. Так и заканчивают свой век в тихом омуте общественного болота на какой-нибудь ничтожной должности, а то и спиваются. Но в нестандартной, тем более революционной обстановке, эти индивидуумы могут выдвинуться самым неожиданным образом и даже лично «порулить» Историей.

Именно такой личностью был Бубликов. После временного роспуска Думы царским указом от 27 февраля в Таврическом дворце шло непрерывное собрание растерявшихся думских депутатов — что же делать дальше? Ожидалось движение на Петроград карательных войск — гвардейских частей с фронта, которые однозначно подавят реально небоеспособные запасные батальоны, перешедшие на сторону народа. Изнемогающий от бездействия республиканец Александр Бубликов этого допустить не мог. Он нашел выход: написал себе полномочия от комитета Государственной Думы на занятие министерства путей сообщения и убедил изнуренного непрерывной говорильней председателя Думы Родзянко подписать эти полномочия. Одновременно Родзянко подписал составленный Бубликовым же приказ о занятии министерства путей сообщения. Став, таким образом, временным министром путей сообщения, взамен отставленного, Бубликов получил в свои руки нервный узел Империи — всю телеграфную железнодорожную связь. По этой связи он разослал телеграммы по всей России: «На 250 верст вокруг Петрограда воспрещаю движение всяких воинских эшелонов».

Затем началась охота на царский поезд: ни в коем случае нельзя было допустить проезд царя ни на Москву, ни назад в Ставку, ни даже в Царское Село. Проезд двух царских поездов был, наконец, заблокирован товарными составами на участке между станциями Дно и Бологое; оставалось свободным одно направление — двигаться на Псков, в распоряжение штаба Северного фронта. Но к этому времени царь уже реально был выключен из политической игры, превратившись из субъекта российской истории в ее объект. Все последующие его решения были продиктованы другими людьми и не зависящими от него обстоятельствами, которые заставили его отречься от престола. И это привело к крушению монархии.

Вот перечень наиболее значимых событий февраля и марта 1917 года, потрясших Россию.

27 февраля. Окончание военного противостояния в столице. Гарнизон полностью переходит на сторону восставших. Образование Временного Комитета Думы. Совет министров просит царя о самороспуске, а царь, пренебрегая советами, решает покинуть Ставку и ехать в Царское Село. Образование Совета рабочих депутатов и его Исполнительного Комитета.

28 февраля. Государь едет в Царское Село, сопровождаемый проявлением восторженных чувств его подданных по пути следования двух царских поездов. А в это время в Петрограде арестовывают кабинет министров, включая министра внутренних дел Протопопова.

1 марта. Охота за царскими поездами и их блокирование восточнее станции Дно. Царь прибывает в Псков. Царя вынуждают согласиться на ответственное перед Думой министерство, — чего давно добивалась Дума. Он подписывает манифест, надеясь, что это должно спасти положение. Посланные царской телеграммой войска с фронта — на усмирение Петрограда — остановлены, — чтобы не проливать кровь. Тем временем под напором революционной стихии Дума выдвигает новое требование: добровольного отречения царя от престола.

2 марта. Формирование Временного Правительства. Телеграмма о целесообразности отречения царя в пользу его сына Алексея отправлена из ставки на согласование командующими фронтов. Для спасения Империи и Престола царя убеждают подписать телеграмму об отречении в пользу царевича Алексея при регентстве. Приезд думских депутатов Гучкова и Шульгина в Псков. Царь, вопреки советам депутатов, изменяет текст отречения — теперь в пользу брата Михаила. Арестованных царских министров препровождают в Петропавловскую крепость.

3 марта. Великий князь Михаил не принял царскую корону. Россия — республика, — до Учредительного Собрания. Бывший царь Николай II возвращается в Ставку.

4 марта. Убийство матросами командующего Балтфлотом адмирала Непенина, признавшего власть Временного правительства. Адмирал Колчак призывает Верховного главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича для спасения Державы объявить себя Диктатором. И предоставляет в его распоряжение Черноморский флот. Предложение Великим князем отклонено.

5 марта. Совет рабочих депутатов требует ареста царя и царской семьи.

6 марта. Переговоры члена Временного правительства Милюкова с английским послом, сэром Бьюкиненом, о возможности отъезда царской семьи ради ее спасения в Англию, в гости к королю Георгу — двоюродному брату бывшего царя. Получена сочувственная телеграмма от короля Георга, но без приглашения… а Совет давит на правительство: царя немедленно арестовать.

7 марта. Бывший царь, находясь в Ставке в Могилеве, пишет последнее обращение к войскам. Просит повиноваться Временному правительству и довести войну с Германией до победного конца. А Временное правительство шлет в Ставку шифровку о его аресте.

8 марта. Бывший царь в Ставке прощается с армией. Его арест и препровождение на царском поезде в Царское Село. Монархия в России пала.

Так бесславно закончились дни 300-летней Романовской монархии. Февральская революция прошла малой кровью и была встречена российским обществом «на ура», о чем писали газеты разного толка: социалистические и буржуазные, левые и правые. Ее результатом стало двоевластие, в котором государственная власть в лице Временного правительства отвечала за все, но реально ничего не могла без санкции Совета рабочих и солдатских депутатов, руководимого его Исполнительным Комитетом. А сам Совет ни за что не отвечал, однако навязывал правительству решения, которые оно никогда бы не приняло по собственной воле. Одним из таких решений был арест царской семьи.

Но и поведение Совета часто бывало вынужденным и в немалой степени подчинялось инстинктам революционной толпы, имевшей в те дни реальную власть на улицах Петрограда. Эта толпа и совершала самосуды: немало достойных офицеров армии и флота пали ее жертвами, не говоря уже о жандармах и городовых, многие из которых попрятались и сменили обличие.

В ходе свершившейся революции были:

— открыты тюрьмы и политические заключенные (уголовные тоже) вышли на свободу. Уголовники тут же принялись за прежнее ремесло;

— упразднены все сословные и национальные ограничения, все граждане России уравнены в правах;

— явочным порядком учрежден восьмичасовый рабочий день;

— упразднена жандармерия, полиция заменена народной милицией;

— отменена смертная казнь;

— принята декларация «прав солдат» и учреждена выборность командиров, что в конечном итоге привело к развалу воинской дисциплины. Армия потеряла боеспособность, и Россия оказалась реально неспособной продолжать войну, чего от нее требовали союзники.

В российском обществе под звуки «Марсельезы» воцарилась небывалая, неслыханная доселе свобода, повсеместно окрашенная в красный цвет. Но абсолютная свобода в таком традиционно авторитарном государстве, каковым была Россия, должна завершиться абсолютной несвободой. Дальнейшая история показала, как это произошло. А пока все были счастливы, — или представлялись таковыми, — и едины в своих республиканских настроениях. Разрешение вопросов окончательного устройства российского государства откладывалось до созыва Учредительного Собрания, на которое все возлагали надежды — и либералы, и государственники, и социалисты, и «националы», и прочие граждане страны.

Троцкий возвращается в Россию

По признанию Троцкого, единственной его профессией в Нью-Йорке была профессия революционного социалиста. Он печатался в русской газете «Новый мир», читал доклады на русском и немецком языках, выступал на митингах. Соединенные Штаты под неумолкающий хор пацифистов готовились к войне в Европе, чтобы с наименьшими для себя потерями решить ее исход в свою пользу. «Известно, — замечает Троцкий, — что для пацифистов война является врагом только в мирное время». Все они заканчивали свои речи обещанием поддержать войну, если она станет необходимой. Наконец, 3 февраля 1917 года произошел долгожданный разрыв дипломатических отношений с Германией…

В редакции газеты «Новый мир» уже сотрудничали Бухарин, Володарский, — убитый впоследствии эсерами под Петроградом, — и Чудновский, — раненый под Петроградом и убитый затем в Украине.

С первых же вестей о перевороте в Петрограде весь многоплеменный рабочий Нью-Йорк был охвачен волнением. На некоторое время редакция газеты «Новый мир» стала в фокусе всей нью-йоркской печати. Из социалистических редакций и организаций звонили непрерывно. Вот как Троцкий описывает типичный диалог с местными социал-демократическими газетами:

— Пришла телеграмма о том, что в Петербурге министерство Гучкова — Милюкова. Что это значит?

— Что завтра будет министерство Милюкова — Керенского.

— Вот как! А потом?

— А потом — потом будем мы.

— Ого!

В это никто не верил, и слова Троцкого принимали как шутку. На собрании почтенных русских социал-демократов Троцкий доказывал неизбежность завоевания власти «партией пролетариата» на второй стадии русской революции. Это, по его словам, производило примерно такое же действие, как камень, брошенный в болото, населенное чванливыми и флегматичными лягушками.

Больше в Америке делать было нечего, пора возвращаться на родину. Спешили выехать с первым пароходом. 25 марта были улажены все формальности и получены документы, пригодные для проезда в Россию. В британском консульстве в Нью-Йорке Троцкому было заявлено, что со стороны английских властей не будет никаких препятствий их отъезду. 27 марта Троцкий с семьей и несколькими соотечественниками отплыли из Нью-Йорка на норвежском пароходе «Христианиафиорд». Провожали их с цветами и речами. Однако идиллия триумфального возвращения на родину скоро закончилась. В канадском Галифаксе, где пароход подвергся досмотру английскими военно-морскими властями, полицейские офицеры подвергли русских эмигрантов прямому допросу: «каковы ваши убеждения, политические планы» и пр. На эти вопросы Троцкий отвечать отказался на том основании, что внутренняя русская политика не стоит пока под контролем британской морской полиции.

Однако он, очевидно, ошибался. 3 апреля на борт парохода явились английские офицеры в сопровождении матросов и насильно ссадили на военный катер Троцкого с семьей и еще несколько человек. Его жену и детей оставили в Галифаксе, а остальных доставили по железной дороге в лагерь в Амхерсте, где содержались немецкие военнопленные. Здесь же, в конторе лагеря всех подвергли унизительному обыску. Причину задержания пленные узнали от коменданта лагеря: «Вы опасны для нынешнего русского правительства, и вы опасны для союзников вообще». Не знаю, как обстояло дело с другими задержанными, но относительно Троцкого комендант определенно не ошибся: еще как опасен.

Конец ознакомительного фрагмента.