Угнетение

Константин Хайт

«Это выплюнутые наружу метаморфические горные породы из моего жерла, лишь застывающего, лишь формирующего цельную красивую гору; это слова, которые могут рассыпаться, лишиться шарма и стать уродливыми, но которые вместе красивы; признания, до которых никому не будет дела… Я верю, что в этих зачастую интимных строках, зачастую запутанных, а зачастую банальных – коренится яркий сияющий огонь поэзии, и я верю, что в сердце читателя он способен загореться и породить нечто прекрасное, нечто живое».

1. Обрастающий скелет

Февраль

Я застрял в Феврале — в этом месяце когда ничего не чувствуешь, когда ничего не видишь кроме своей пустоты, ничтожности, жалости.

Когда ты растекаешься подобно луже и не находишь сил собраться вновь —

Как спортсмен, обессилев, пытается поднять очередную штангу,

Но не может и впадает в отчаяние, бьется головой и бегает из стороны в сторону — только тут нет сил бежать.

Я не чувствую ничего и меня грызет подозрение что я ничего и не могу чувствовать,

А глядя на детей во мне пробуждается гнетущее чувство зависти, почему они веселятся, а я нет.

Видя перед собой книгу мне не хочется ее читать, потому что я не верю что смогу что-то из нее узнать.

На улице делать нечего там мрак там серость там слякоть снег и люди,

И люди эти такие же как я: потерянные, ждущие заблудшие души, и им тоже грустно и им тоже плохо,

Но они себя убеждают что им хорошо, продолжают суетиться, продолжают работать и жить.

Я тоже продолжаю, но еще сильнее я начинаю вгрызаться в себя,

И это вгрызание обнаруживает отсутствие почвы — бур проваливается в воздух и звоном отдается пустота в голове.

Я все чаще и чаще думаю о будущем: как я все брошу, как начну жить настоящей жизнью,

А оглядываясь в прошлое я понимаю, насколько ничтожным оно было, насколько гладким.

Мне нечего рассказать, совершенно нечего, мне нечего сказать и я чаще всего молчу.

О чем говорить если все бред, о чем думать если все бессмысленно, зачем играть и притворяться если все это никак не поможет избежать смерти и отчаяния.

Сколько раз я приходил к экстазу, творил, думал, словно я настоящий человек, словно я сверхчеловек,

И сколько раз я спустя пару часов или ночь оказывался вновь разбитым и разбитым еще более.

И как потом отчаянно пытался вернуть это состояние и всегда пытаюсь,

Неужели так делают не все? Разве все не пытаются вернуть то состояние которое у них было когда-то а теперь его нет и которое они называют экстазом?

Я не могу писать по нескольку дней потому что я не верю что найду стоящие слова.

А когда я все-таки собираюсь, мне приходится тратить все больше и больше времени чтобы сосредоточиться и отойти от вечной рефлексии.

Перечитывая свои старые записи, я вижу лишь бред десятилетнего ребенка, избалованного хорошей жизнью,

А хочу я видеть слезы, хочу видеть крики и вопли, хочу обжечься горечью жизни.

И что хуже всего это то что мне надо делать дела которые я делать не хочу, мне надо тратить на них время и главное внимание,

Мне надо идти туда где я совершенно не желаю быть, притворяться ненавистным мне человеком и пытаться действительно стать им.

А когда не получается — грустно затыкать этому человеку рот и все равно не осмеливаться даже в мыслях побыть собой…

А где я вообще настоящий? В душе, когда под холодной водой стою расправив руки и как мне думается наслаждаюсь жизнью, настоящей;

В постели, где я ощущаю себя богом, где я держу в руках всю полноту своей власти, где я подчиняюсь лишь Морфею и притом с радостью;

А может быть за письменным столом, среди мусора, книг, кружек и бумаги, пытаясь вывести эти строчки?

Но ведь все эти книги, ручки, бумажки и кружки мне не принадлежат и никогда принадлежать не могут:

Они чужие, они инородные и между ними я чувствую себя некомфортно,

Как будто бы я и вправду ребенок, которого мама оставила в незнакомом месте среди незнакомых людей.

Я сижу на стуле и думаю что я могу сделать но не получается придумать ничего.

А в голове повис тяжелый туман, опускающий сознание на самое дно черепной коробки, прижимающий его и унижающий.

Я не могу делать чистые дела потому что не хочу, потому что есть еще несделанные дела важные.

Но и их я делать не могу потому что мне кажется что не достиг нужного состояния миропонимания.

И получается так что я просто сижу перед сине-белым экраном, слушаю музыку и стараюсь не думать что уже начало хорошо получаться…

Февраль 2016

Сэцубун

Уже где-то

Пришла весна,

А я здесь

Поедаю

Запасы своей души.

Как медведь,

Я сплю

Мой дух спит,

Чувства спят,

А надо просыпаться…

Мне хочется

Заснуть,

А проснуться

Писателем,

Которого признали.

Усложняю себе дорогу,

Ищу неприятности,

Забываю про красоты —

Сразу видно,

Что я не взбираюсь на горы…

Я выжат, я пуст,

Каждое слово

Приходится где-то ловить:

Из нутра

Не идет ничего.

Хотелось бы мне

Быть вишней,

Чтобы сейчас

Зеленеть почками.

Но я человек…

В феврале

Хочется умереть.

Для защиты

Пропадают чувства,

Пропадают слова…

Февраль 2018

Апология бездеятельности

Оправдывать существование только тем, что дышу:

изолировать остальные органы, мышцы, сознание, сердце, душу —

стать легким: то надувающимся, то сдувающимся сгустком мяса.

Ворочать свое тело, перетаскивать его тяжесть с одного места на другое:

так тяжело выполнять эту вечную рутину, чувствую себя

шахтером на шахте, добывающей грязь, который пытается устроить забастовку, но никто его не слышит.

Просыпаюсь с какой-то сладко горящей мыслью о чем-то, что хочется уловить:

сон, ускользая, легкими своими крылышками цепляет меня, желая утащить с собой,

но я слишком тяжел, слишком неподъемен, бесформенен и глуп.

От часов тянется зеркало прямо к моим внутренним глазам,

оно заставляет меня смотреть на себя, познавать свое уродство, углубляться в него,

и ничего не делать. Вечное прозябание, профукивание жизни, житие случаем, а не моментом.

Мне трудно это оправдать. Подыскивая подходящие слова, я бы апеллировал к старости,

которая уже гнездится в моем молодом теле: все старики,

что ходят вокруг, заставляют меня думать о том, что и я таким стану.

Моя лень коренится в обыденности, в затухающем мире, что меня окружает —

вините его. Я вижу тлеющие угольки, мечтаю о взрывах, но мне слишком страшно

подносить динамит. Мне хочется верить, что все случится и без него.

Вините мое пропащее воспитание, мою среду, которая не располагает к творчеству,

вините всех тех людей, которые хотят увидеть меня не тем, кто я есть,

тех, кто имеет смутную идею, топор и полную моральную убежденность меня покромсать.

А я буду винить себя…

Январь 2018

Млекопитающие

В нашем изолирующемся, саморазрушающемся

(самыми современными инструментами перемалывающем свои внутренние органы)

обществе существует потребность доказывать,

что то или иное животное обладает чувствами, может мыслить, испытывать боль, страдать.

Я — корова, или коза, или свинья, или курица, или рыба, или осьминог, или кто угодно еще, кроме вас —

ибо вы не знаете, что я чувствую, что я страдаю, что я испытываю боль.

Мне нужно доказывать это вам. Я не такой, как эти животные, которых

вы едите: я не такой благородный — мне нужно вам доказать,

что я страдаю больше, чем вы, и серьезнее. И я докажу.

Январь 2018

Безмыслие

В боли дисгармонии с собственным языком,

в косноязычии гуляя по улицам умершего города, пытаясь его воскресить,

я чувствую себя молекулой гелия в душной атмосфере завода,

зажатой со всех сторон газами, людьми и обстоятельствами,

которая хотела стать звездой.

Обязательства крюками вытягивают из меня плоть,

вытащили: сердце, где гнездилась любовь, где чувства

наводнениями формировались и топили всё; мозг,

с его суровым аналитизмом, со способностью разрушать сущее силой мысли;

легкие, вздувающие меня то к небу за блаженством, то к аду

за осознанием; кожу, глаза, откуда я мог лицезреть и трогать

красоту; ноги и руки, дающие мне возможность двигаться и не тонуть;

волосы, чьи волокна улавливали антеннами волны Вселенной.

Я растащен на куски, а первоначальная пустота, оставшаяся,

хоть и даёт гармонию своей немотой, хоть и приближает к нирване,

без забот, тревог и мыслей, — но отдаляет меня от цели, к которой я хочу.

Возможно, я и правда живу десятую жизнь —

и в своем долгом пути уже настолько отрешился от забот и чувств,

что то зловещее ничто, пробуждающееся во мне всё сильнее,

есть закономерная реакция на тяготы длительного перерождения.

Всё время хочется спать; а, уснув, боюсь просыпаться,

ибо, проснувшись, всё начнётся сначала. Яркий мак,

прорастающий периодически на внеземных обломках

меня, очень быстро гаснет, меняет свой цвет и осыпается

прахом. Будь я ребенком,

моя почва была бы поплодороднее.

Февраль 2018

Одно из состояний

Я вкопан вертикально под землю,

с нею соединен, слившись частицами,

торчит лишь макушка. Песчинки

стали частью меня, раздув и расширив

горизонты моего существа.

Февраль 2018

Курсивом

«Тебе всего 17 лет, Рембо,

так почему же

ты пишешь о чувствах, любви, свободе и

жизни?

Разве ты её видел?

В свои 19 лет ты бросил писать,

в тот возраст, когда люди только начинают

сушить молоко у своих ртов.

Поживи ты подольше, ты бы понял,

в чем истинная суть всех вещей.»

«В 40 лет жизнь только начинается:

весь предыдущий опыт позволяет

сформировать целостную картину мира,

не быть пустословным,

размышляя о нём.

Мне смешно,

когда ты говоришь,

что в 22 кончается молодость

(ведь я, значит,

уже неудачник?!). Ты глуп,

иди, живи, и ничего

пока не делай. Не говори,

ибо ты еще не созрел.»

«Ты еще ничего не видел

не работал на одной работе двадцать лет, ожидая подачки начальника,

не общался с одними и теми же людьми, которых в тайне ненавидишь, потому что больше не с кем,

не проживал каждый день как один так долго, как я,

не брал квартиру в ипотеку,

не подлизывался бюрократической системе разваливающегося государства,

не ненавидел себя настолько, чтобы, спасаясь, разучиться чувствовать вообще,

не ощущал пустоту настолько глубокую, что даже не хочется умереть.»

«Просто живи

не думай, не говори, не делай,

зрей — и жди

пока исполнится 40 лет,

чтобы я мог воспринять тебя всерьез.»

Февраль 2018

«Это какая-то дымка…»

Это какая-то дымка,

скрывшая то, что во мне. Говорящая:

это плохо, это ужасно, ты

поменяешься, обретёшь другую точку зрения

и тогда поймешь. Пока лучше не делай. Нас

много вокруг, мы зудим, раздражаем

тебя; ты не индивидуален, ты — пирог,

мы тебя разъедим

кислотой своей слабой мысли.

Апрель 2018

Биография

Я уже мог бы составить толстую биографию

своей жизни. Мог бы детально углубиться

в каждый её эпизод, из каждого извлекая

фабулу и мораль. Что-то преувеличил бы,

где-то приврал… Придавал бы большое значение

пустякам. Внешним факторам дал бы роль гончара,

ваяющего мой внутренний мир. Превратил бы обстоятельства

в суровую школу; окружающих людей — в поводырей.

Я бы придерживался отстранённого языка,

паря над происшествиями, паря над собой

прошлым. Сюжет бы сплетался в конструкциях двоемирья,

везде были бы вкраплены отсылки… Описывал бы

фон, давал портретное описание

действующим героям. Во всём этом

был бы какой-то прок, если бы, описывая события,

я бы описывал жизнь. Но жизнь

всегда происходила где-то рядом:

в моих размышлениях ни о чем, в поисках

неизвестно чего. Я искал её

и ищу до сих пор. Описывать

ни к чему не приведший путь

незачем. Лучше писать,

каким он мог бы быть,

если б куда-то привёл…

Апрель 2018

Не люблю/Несчастье

Я не люблю надуманно счастливых

людей, тех, кто что-то делает для того,

чтобы почувствовать себя хорошо, кто говорит:

«я хочу веселиться, хочу радоваться, хочу не думать,

а просто жить…» Не люблю тех, кто увеселяется,

кто по праздникам празднует, кто пьёт,

когда пьют другие, кто смотрит салют, кто ходит

на концерты, кто слушает музыку, чтобы поднять себе

настроение. Не люблю людей, ставящих выше всего

юмор, позитив, оптимизм.

Не люблю легко плывущих по жизни,

смиряющихся, улыбающихся тупо. Не люблю тех,

кто переживает и суетится из-за поверхностных

вещей, из-за насущных переживаний,

а не вселенских. Терпеть не могу тусовки,

вечеринки, клубы. Не люблю кайф, рождённый

в толпе, в движении, в забытии. Разделенное счастье —

уже не счастье. Не люблю вас, говорящих о жизни,

а стремящихся к спокойствию, к бессмысленному

перетеканию, к наслаждению собой и миром.

Счастье истинно лишь если оно добыто в борьбе,

если, добывая, страдал, оставшись один; счастье

прямо пропорционально испытываемым страданиям.

Я хочу, чтобы вы устремились к несчастью, чтобы вы

грустили, плакали, скорбели. Чтобы задумались

о природе гравитации и упали так низко, как только

материя позволяет упасть… Хочу, чтобы вы думали

о каждом своём шаге, слове, чтобы вы

почувствовали себя в страшном долгу у Вселенной,

осознали всю степень своей вины и пытались её искупить.

Хочу, чтобы Бог не давал вам покоя, не давал вам заснуть,

терзая за невидимое сердце. Вы будете кроткими,

как листья, вы прижмётесь

к земле, возрыдаете и, немного придя в себя,

начнёте неистово думать, как это всё проживать…

Каждый шаг будет результатом напряженных усилий

разума, души, сердца. Вы перестанете волочить

своё тело, уговаривая его дать мозгу лишний грамм

хорошего настроения, прозрения, идей, решимости,

вы начнёте летать, как летали птицы, с их бесконечной меланхолией в глаза.

Вы, молодые, такие жалкие, тупые, — лучшее,

что можно сделать в вашем положении — это грызть

пустоту внутри, работая зубами так,

как будто вы выгрызаете себе воду для питья;

выблевывать от утомления наполнение для своей души,

продолжать. В вас много сил, энергии — приложите их

для чего-то большего, чем для счастья, превратите

эту энергию в плотоядного червя и запустите

её внутрь себя, сделайте её взрывчаткой

и взорвите что-нибудь, убейте в себе гедониста.

Май 2018

Усталость — абулия

Я так устал…

Просыпаться в двенадцать часов дня, ложиться в час ночи, но

чувствовать себя вечно усталым, вечно хотеть спать. Устал,

засыпая, чувствовать в ногах отделяющееся от меня существо:

«страх», ложащееся рядом, нагое читающее мне пошлые сказки.

Ничего не хотеть надоело, не думая ни о чём, понимая, что на вопросы

из разряда «что тебе нравится?» мне нечего ответить, потому что

в глубине души мне абсолютно всё равно. Я готов уже

спать на полу, есть лишь рис, пить лишь воду, не мыться,

ходить в туалет под дерево в парке, не читать, не писать,

общаться лишь с теми, кто сам заговаривает со мной — потому что

всё убеждает меня в бессмысленности мечтаний о чём-либо большем.

Пространство как будто бы ополчилось кольями унижений

на меня со всех сторон, я боюсь

сделать лишний шаг, ожидая кары, застающей меня

врасплох. Пространство и время ругают меня, когда я делаю

что-то не то, а законы их я не понимаю. Лишь когда сплю

они расслабляются, улыбаются, оставляют в покое. Я сплю

большую часть жизни, всю остальную часть что-то делаю,

чтобы лучше поспать, мне страшно жить, мне страшно

бороться, и сердце в груди своими обозначенными контурами

кричит мне о том, что лучше просто лежать, чем куда-то

стремиться…

Я не человек —

я слуга своего тела, его потребности оказываются

важнее, чем мои собственные. Я ещё ни разу ему не отказал:

хочет ходить — иду, хочет есть — ем, хочет спать — сплю;

оно наказывает меня, если я не подчиняюсь. Собственным желаниям

постоянно отказываю: еще не покорил ни одной горы,

не летал, не издал книгу… Тело — это вирус,

совершенно незаметно поразивший всё человечество:

каждый индивид заражён, девяносто девять процентов уже

больны. Нужно отказывать ему, нужно бороться

с его тяготеющим гнётом… Иногда я не могу говорить даже слова,

даже в словах оказываюсь порабощён и слаб, страдаю

от нерешительности действовать, от недостаточной

мотивации. Какая разница

куда свернуть, что сказать, что сделать? За действиями

не следует нужных последствий, в жизни

куда более слабые причинно-следственные связи, чем

в литературе или кино… Очень тяжело сопротивляться

иррациональным, нелитературным посылам,

тянущим меня не туда… Я очень устал…

В этом мире, где всё подчиняется вредным законам,

где цели мои недостижимы, я не выживу,

потому что здесь мне незачем жить.

Май 2018