Гомер против Одиссея. Расследование великой мистификации

Константин Сизов

Помните «Илиаду» и «Одиссею» Гомера? Попробуем отнестись к ним не так, как привыкли: – не как к эпическим поэмам, – не как к сборникам сказок – и даже не как к правдивому описанию реальных событий. А как к первым в истории детективным произведениям: о тайне великой мистификации, где переплелись коварные преступления и удивительные приключения. Кто украл Елену Прекрасную? Чем закончилась троянская война? Где же носило Одиссея десять лет? Ответы на эти и другие вопросы – здесь!

2. Как Одиссей домой возвратился

Начнем с конца, с самых последних по времени событий, о которых рассказывается во второй части дилогии Гомера — «Одиссее».

Обстановка: маленький островок Итака. Народу и так мало, а тут большинство работящих сильных мужчин забрали на войну, которая их вообще не касалась. Разве что некоторым из молодых да горячих хотелось на мир посмотреть, себя показать. Но идти на смерть… Всего лишь потому, что местный царек кому-то что-то пообещал… И вот, спустя много лет возвращается этот самый царек. ОДИН, БЕЗ ВОЙСКА, БЕЗ ОРУЖИЯ И БЕЗ ЩИТА (что, вообще-то, считалось позором — и не только у спартанцев), но главное — БЕЗ ДОБЫЧИ. Звать его Одиссей. Известен своими хитроумием и красноречием. А эти два качества просто-таки необходимы для того, чтобы породить талантливую и убедительную «историю».

И вот сотни соотечественников Одиссея, отцов и матерей, братьев и сестер, сыновей и дочерей тех, кто ушел на войну и не вернулся, завидев ТАКОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ своего правителя… Выберем правильный ответ:

1. Радостно его встречают.

2. Стараются не замечать.

3. Приступают к допросу с пристрастием и угрозой его, Одиссея, безвременной кончины.

Подсказка: сам Одиссей, не дожидаясь встречи с верноподданными, изменил внешность.

Зачем?! Или он не царь, чтобы бояться своего народа?! Действительно, чего бояться герою-победителю, которого с нетерпением ждут в родном царстве? Так что внешность Одиссей изменил якобы не сам, а лично богиня Афина позаботилась скрыть его истинный облик. Да-да, та самая Афина, богиня мудрости, которая родилась из головы Зевса-громовержца, причинив ему немалую головную боль. От мудрости часто голова болит, ибо, как сказал другой великий поэт: «Умножая мудрость, умножаешь скорбь…» Однако вернемся к Одиссею. Если бы не Афина, да разве стал бы он менять свой облик!? Впрочем, спорить Одиссей не стал. Изменив внешность, он получил возможность не только отсрочить торжественную встречу с народом, но и скрытно выяснить обстановку.

Оказалось, что его верной жене Пенелопе докучают многочисленные женихи. Ну, этих-то понять можно. С одной стороны — хозяина дома нет. Десятилетняя война, в свою очередь уже десять лет как окончилась, а царь домой так и не вернулся и ничего о нем не известно. Так что его власть и все его добро лежат, можно сказать бесхозные — только руку протяни. А с другой стороны — власть, даже на таком островке, так просто не захватишь, требуется подобие законности. Тем более, что силенок для узурпирования власти, наверняка оказалось маловато — не будем забывать, что самых сильных на упомянутую войну и забрали.

Но даже против этих шакалов Одиссей не решается выступить открыто. Слишком их много. По тексту «Одиссеи» одних женихов можно насчитать сто восемь штук [4. π, 247—253]. (В переводе Жуковского [2b] получим сто шестнадцать. Но это случайная ошибка мастера!) Добавим сюда штук 10 прислуги. Прихватили даже «товарищей, в разрезании мяса искусных». А если подсчитать по Аполлодору — так целых сто тридцать шесть штук одних женихов получим [5. Эпитома. VII, 26—30]. (Почему в штуках? Ну, не по головам же их считать! Это мы оставим Одиссею! А в «человеках»? Это здоровых молодчиков-то, упрямо домогающихся одинокой женщины? Которая, к тому же, намного их старше. И так на протяжении нескольких лет? Конечно, бывает любовь «несмотря ни на что». Но здесь, как нам кажется, не тот случай. Это стая, ведущая загонную охоту! Или все-таки — стадо?)

Так что предосторожность мудрой Афины с изменением облика нашего героя оказалась вполне оправданной. И теперь Одиссей, воспользовавшись законами гостеприимства, по которым даже его, безвестного нищего бродягу допускают на пир, дожидается удобного момента. Что, правда, не избавляет его от грубых шуток, точнее, откровенных издевательств со стороны некоторых из пирующих. Однако Одиссей продолжает терпеливо наблюдать: за женихами и слугами, за женой Пенелопой и сыном Телемахом, за знамениями богов.

Ну, женщину тоже понять можно. Ждала-ждала. Сначала десять лет войны. Потом еще долгие годы неизвестности — ни от мужа, ни о муже ни слуху, ни духу. А, между тем, поклонники одолевают — спасу нет! Сначала Пенелопа избрала тактику сталкивания противников между собой: никому напрямую не отказывая, подавала «надежду всем и каждому порознь» [2b. II, 90—91]. Эффективно, но лишь пока претенденты не выяснят все-таки отношения между собой и не придут к выводу, что их морочат. Пенелопе помогло довольно долго продержаться только большое число жаждущих власти. Когда же совсем обложили — прямо в собственном доме — придумала такую хитрость:

«Не торопите со свадьбой меня, подождите, покамест

Савана я не сотку — пропадет моя иначе пряжа! —

Знатному старцу Лаэрту [отцу Одиссея] на случай, коль гибельный жребий

Скорбь доставляющей смерти нежданно его здесь постигнет, —

Чтобы в округе меня не корили ахейские жены».

[2a. II, 97—101]

Согласились женихи подождать. И вот ТРИ ГОДА Пенелопа днем ткала саван, а ночью распускала работу.

(Заметим в скобках, что то ли с отчаяния, то ли по какой еще причине, но повод Пенелопа придумала своеобразный. Одинокому «старцу Лаэрту», действительно, как мы увидим позже, было за восемьдесят, а это и по нашим временам немало! Но — живет он не в царском дворце, а в маленьком домике с несколькими старыми слугами!

«… Ни хорошей кровати,

Ни одеяла старик не имеет, ни мягких подушек.

В зимнюю пору он в доме ночует с рабами своими

В пепле, вблизи очага, покрывшись убогой одеждой.

В теплую ж пору, как лето придет иль цветущая осень,

Он в виноградном саду, где попало, на склоне отлогом

Кучу листьев опавших себе нагребет для постели, —

Там и лежит». [2a. XI, 188—195]

Будь женихи повнимательнее, они могли бы сразу заметить Пенелопе, что ее забота о старике лучше бы выражалась в другом, пока он еще жив…)

В конце концов, с помощью то ли продажной служанки, то ли коварной подружки разоблачили женихи хитрость Пенелопы с саваном и стали донимать больше прежнего.

Да и это бы еще полбеды!

Но все это время (ВСЕ ГОДЫ!) женихи живут во дворце Одиссея, пьют его вино, едят его свиней, овец, коров, распоряжаются его имуществом и рабами, как своими собственными.

«Только одно на уме вот у этих — кифара [вот так греки обогатили мировую культуру сразу двумя вещами: словом «гитара» и инструментом, который они этим словом называли — лирой] да песни.

Немудрено: расточают они здесь чужие богатства».

[2a. I, 159—160]

А чего стесняться!? Хозяина дома нет, сын Одиссея — Телемах — вырос без поддержки, а главное — без примера отца, слишком неопытен и не может дать отпор распоясавшимся поклонникам беззащитной женщины. К тому же, повторим, многовато их.

Так что, увидев, что еще немного — и все ее добро пойдет прахом, а сама она — по миру милостыню просить, Пенелопа соглашается, наконец, выбрать нового мужа. Но не просто так — а назначает соревнование между женихами. Дескать, хочет быть уверенной, что в лице будущего супруга обретет долгожданного защитника. Словом, только победитель в соревновании получит и руку Пенелопы, и все ее имущество. «А никто не победит, значит — нет достойных. Все вон пошли! Пожа-алуйста…» Женская хитрость. К сожалению, бессильная против мужской наглости.

Суть соревнования была в том, чтобы, согнув его, Одиссея, лук, надеть тетиву. После чего пустить стрелу так, чтобы она пролетела сквозь 12 колец…

По крайней мере, так нам сообщает в своем переводе «Одиссеи» Василий Жуковский [2b. XXI, 75—77]. Но в переводе Викентия Вересаева — вместо колец — топоры. Кстати именно так у Гомера (мы лично в этом убедились): πελεκεων δυοκαιδεκα — «двенадцать топоров».

Греческий «пелекус» (πελεκυς) — это даже, скорее, двойная секира, чем топор.

Перед соревнованием сын Одиссея Телемах вырывает РОВ и ВКАПЫВАЕТ в него топоры, выравнивает их по шнуру и УТАПТЫВАЕТ землю [4. φ, 120—122]. Но как, Зевса ради, можно прострелить 12 топоров?! Вы смотрели один (или даже несколько) из многочисленных фильмов о приключениях Одиссея? Вам кажется, Вы знаете ответ? Возможно, Вам повезло, и Вы видели что-то, чего не видели мы! Поищем ответ вместе. Но — опираясь на Гомера, внимательность к мелочам и умение делать СВОИ выводы, а не использовать чужие.

Женихи, как и ожидалось, задание позорно провалили! Даже тетиву на лук натянуть не смогли! Что и не удивительно — воины из них были никудышные — даром, что ли всю войну дома просидели, а последние годы, так и вовсе только и делали, что пировали за одиссеев счет, и тяжелее кубка с вином ничего не поднимали. И потому быстро устали (некоторые — заранее, даже еще не коснувшись лука) и решили передохнуть. Отложить соревнование до завтра.

Убедившись, что никто из них ему не конкурент, Одиссей просит и ему дать лук. И даже тогда, когда — после долгих насмешек — это грозное оружие оказывается у него в руках, не торопится объявлять, кто он есть на самом деле.

А лук, надо сказать, по тем временам был, действительно, более чем серьезным доводом, даже против толпы. Особенно, если в ней ни одного воина.

Этот лук, кстати, для царя Итаки был особенным. Вы наверняка уже обратили внимание на то, что Одиссей не взял его на войну. Лук был памятью, подарком друга, вскоре погибшего. Можно себе представить, что чувствовал Одиссей, когда женихи ЕГО жены, натерев салом, грели над костром ЕГО лук, подарок ЕГО покойного друга — может, хоть так согнется?

Поэтому Одиссей сначала долго рассматривает оружие — в порядке ли? Чем снова вызывает насмешки — мол, лука не видел! Эти насмешки мигом исчезают, когда «нищий бродяга», быстро накинув тетиву, — ДАЖЕ НЕ ВСТАВАЯ СО СКАМЬИ — первой же стрелой поражает цель: стрела «мгновенно чрез дыры ручек всех топоров, ни одной не задев, пролетела» [2a. XXI, 421—422].

Вересаев (а он, поверьте, и так проявил чудеса мастерства, решившись переводить это трудное место, не «отходя» от Гомера), видимо, имел в виду топоры с КОРОТКОЙ рукоятью и отверстием (либо жестко закрепленным кольцом) на нижнем ее конце. Ремешок в кольцо — и топор удобно и элегантно повисает на руке. В ДЛИННОЙ рукояти отверстие внизу не имело никакого смысла. Зачем? На стену вешать? Так ведь оружие, как и любой другой инструмент, если и вешают, то ВВЕРХ РАБОЧЕЙ СТОРОНОЙ. Других же дыр на БОЕВЫХ топорах — ни на лезвиях, ни на рукоятках выше хвата рукой — никогда и не делали. Кто же будет ослаблять прочность своего оружия?! Даже ритуальные безделушки вроде критских лабрисов (похожих двойных топориков) не имели ненужных отверстий.

Только вот беда: мода на КОРОТКИЕ топоры пришла значительно позже, через мно-о-ого веков, когда развилась технология литья и стало ВЫГОДНО отливать их вместе с рукоятью. А во времена Одиссея — и долго еще — оружейник был кузнецом, а не литейщиком! К тому же кованый металл превосходил литой по прочности, что для оружия немаловажно. В бою же ахейцы обычно использовали секиры на длинных рукоятях.

Но, допустим, Одиссей опередил моду. И его боевые секиры были с короткими рукоятями. Однако зачем тогда копать ров? Ведь секиры намного лучше держались бы, если их просто воткнуть (под углом) лезвием в плотную, невскопанную землю. Ладно! Неважно, были ли они вкопаны или воткнуты — высота отверстий над земляным полом меньше длины самой короткой из рукояток. И Одиссею пришлось бы стрелять, сидя на полу, а не на скамье!

Есть, правда, вариант перевода используемого Гомером слова «стейлейе» (στειλειη) — «отверстие ДЛЯ топорища» [21], а не В топорище. Если Гомер имел в виду ЭТИ отверстия, топоры-секиры должны были быть без рукоятей. Иначе сквозь что же стрелять? Однако и в этом случае не нужен ров, по все тем же соображениям! К тому же в ТАКУЮ ЦЕЛЬ Одиссею пришлось бы стрелять не просто лежа: стрела должна пройти чу-уть выше уровня земли. И одни боги знают, как держать при этом длинный боевой лук! Сценаристы пытаются выйти из неловкого положения (точнее, вывести из него исполнителя главной роли), выдумывая шесты, бревна, в которые втыкаются топоры. Но все эти ухищрения совершенно не соответствуют ТЕКСТУ ГОМЕРА.

К тому же боевой топор должен плотно сидеть на древке. Зачем же ради соревнования приводить в негодность столько дорогого оружия? Чтобы потом долго, с большими усилиями и сомнительным результатом восстанавливать? Или, может, Пенелопа пошла на безумные расходы и велела отковать новенькие топоры? Это при ее-то бережливости и в условиях личного финансового кризиса?! Ну, так, может, старые, как раз без рукоятей, завалялись? Ой, вряд ли. В те времена любой металл использовали до последнего, после чего отправляли в перековку. А качественное боевое железо вообще ценилось как сейчас бриллианты. Гомер неоднократно подчеркивает, что топоры были из железа (σιδηρος) [4. π, 128; ω, 176]. (У Вас, случайно, горсти-другой старых бриллиантов среди ненужного хлама в кладовке не завалялось? Нет?! Странно!)

ИТАК, логика подсказывает, что, ЕСЛИ ПРИНЯТЬ НА ВЕРУ ТЕКСТ ГОМЕРА, Телемах ВКОПАЛ в земляной пол ДЛИННЫЕ секиры древками ВНИЗ. Иначе, зачем было рыть ров, а после тщательно утаптывать землю? Но, в таком случае, НЕТ ОТВЕРСТИЯ В ТОПОРЕ, сквозь которое его можно было бы «прострелить».

Тупик? Ошибка Гомера? Ничуть!

Достаточно вспомнить маленькую деталь. Чтобы топор держался на топорище, в верхушку последнего вбивают гвоздь — и загибают. Мы предположили, что древнегреческий оружейник — не глупее русского мужика. А также, что длинные рукояти боевых секир, как и древка копий, делались из легкого дерева, а не из тяжелого и, главное, дорогого металла. Соответственно, в верхушку каждой рукояти в обязательном порядке должен был вбиваться распорный гвоздь (или, скорее, клин) с загнутым верхом. Либо верх можно загнуть после этого — неважно. Важно, чтобы он был загнут по кольцу, тогда загиб не будет иметь слабых мест и не сломается при ударе. Поглядите-ка на рисунок 1: вот оно, таинственное отверстие!

Рисунок 1

Зачем же мы с Вами столько времени потратили на какую-то мелочь?! Нет, это не мелочь! Мы проверяли, можно ли верить Гомеру. Можно!

А теперь вернемся к Одиссею.

А царь Итаки, воспользовавшись всеобщей растерянностью (кто же мог ожидать такого выстрела от нищего старика!), остальные стрелы посылает женихам и «переметнувшимся» на их сторону слугам. Вооружены «гости дорогие» были короткими «медноострыми» мечами и ножами. Но никаких копий, щитов. Да и лук Одиссея был единственным луком на пиру. У многих народов был обычай разоружаться перед совместной трапезой. Почему же на нашем пиру гости имели с собой мечи и ножи? По тем временам это были, скорее, столовые приборы, чем оружие! Только очень богатый (или наивный) хозяин рисковал выкладывать на стол перед гостями кроме еды еще и столовые приборы.

Итак, Одиссей ОСВОБОЖДАЕТ свой дом — а заодно страдалицу-жену — от всего излишнего: как от излишне усердных и наглых едоков, так и от излишне пылких и корыстных поклонников. Естественно, благодарная женщина орошает слезами радости пыльные сандалии скитальца…

Однако радоваться еще рано, у женихов остались родичи и дружки-приятели. Да и просто всегда находятся желающие поднять смуту. Ряды же соратников Одиссея немногочисленны: неопытный в реальном убийстве (но старательно этому обучающийся) сын, старый отец да пара-другая слуг и рабов. И все-таки даже этого достаточно, чтобы разогнать толпу аника-воинов («аника» или «аникэ» в переводе с греческого «непобеждающий»). Богиня-воительница Афина прекращает это сражение и примиряет враждующих. Вот оно — триумфальное возвращение законного царя! На этом Гомер завершает «Одиссею». Мы ведь начали с конца. И это позволило задать правильный тон всему остальному. Поскольку такая концовка порождает больше вопросов, чем ответов. И становится понятным, что на этом проблемы Одиссея не заканчиваются!

Кстати, а когда же собственно Одиссей вернулся на родной остров? Теперь на этот вопрос можно ответить довольно точно.

Математик Марчело Маньяско (США) и астроном Константино Байкузис (Аргентина) в 2008 году, внимательно прочитав и истолковав текст «Одиссеи», выделили несколько астрономических событий:

— Перед избиением женихов «на солнце небесное всходит страшная тень, и под ней вся земля покрывается мраком» [2b. XXI, 366—357. Перевод Жуковского], то есть речь идет о ПОЛНОМ СОЛНЕЧНОМ ЗАТМЕНИИ. Упоминается также, что «мрачно-безлунна была наступившая ночь» накануне [2b. XIV, 457]. Новолуние — обязательное условие солнечного затмения.

— За шесть дней до возвращения была хорошо видна Венера.

— За 29 дней — после заката были одновременно видны созвездия Плеяд и Волопаса.

— За 33 дня — посланец богов Гермес (впоследствии древние римляне до неразличимости отождествили его со своим богом Меркурием) отправляется в путь с Олимпа к нимфе Калипсо: «миновав Пиерию, с эфира низринулся к морю. Низко потом над волнами понесся» [2а. V, 50—51]. В древней астрономии (как и в современной астрологии) бог обозначал также и саму одноименную планету. Байкузис принял (вполне справедливо) слова Гомера за описание видимого движения по небу планеты Меркурий.

Сопоставив эти события, ученые вычислили, что Одиссей вернулся на Итаку 16 апреля 1178 года до новой эры [31]. Опровержений информации, как и сообщений о найденных ошибках в расчетах пока не поступало. Основываясь на этой дате можно определить начало и конец троянской войны. Известно, что война длилась десять лет, как и скитания Одиссея. Таким образом, троянская война началась в 1198, а закончилась в 1188 году. До новой эры.

(Информация к размышлению: за последнюю ТЫСЯЧУ ЛЕТ на месте, занимаемом современной Москвой, ПОЛНОЕ затмение солнца — а только при нем «вся земля покрывается мраком» — было видно всего ЧЕТЫРЕ раза. А ведь Москва, даже до своего недавнего неожиданного увеличения вдвое, была раз в десять больше Итаки.)

Лет на 50 вперед или назад сдвинуть результаты, и они будут противоречить всей известной истории и археологии! Удивление становится еще бо́льшим, если учесть, что в расчетах — с полным затмением солнца на Итаке, должны были совпасть и остальные астрономические события! Вас не удивляет, что Гомер НЕ ОШИБСЯ, сообщая все эти «мелочи»?! Еще раз делаем вывод, что Гомеру можно доверять! Даже в мелочах!

Причем не только в области холодного оружия или движения по небу звезд и планет. Другой профессионал, опытный врач Александр Лемешев отмечает высокую точность и достоверность описания Гомером лечения боевых ран [37].

Интересно, что в соответствии с подсчетами Эратосфена, Троя пала в 1184 или 83 году [22. 14—15]. Не так уж сильно он и ошибся — на 4—5 лет. Математик, астроном и географ, первым из известных рассчитавший диаметр Земли, поэт и музыкант (это все один человек!), живший в третьем веке до новой эры… Он же — историк, основавший научную хронологию. Проще говоря, попытавшийся точно сказать, КОГДА что случилось. Хотя все подсчеты делал вручную и один. И не то, чтобы по горячим следам, а спустя почти тысячу лет после троянской войны. Как в древности, так и в наши дни, верность его вычислений подвергалась серьезным сомнениям, троянскую войну переносили на сотни лет раньше или позже. Однако в итоге возвращались к его, Эратосфена, оценкам. Да и сейчас большинство археологов и историков относит троянскую войну ко временам лет на пятьдесят раньше. Получается, зря! А вот сценаристы фильма «Троя» 2004 года новой эры использовали именно хронологию Эратосфена. И правильно сделали!

А теперь от ученых вернемся к затруднительному положению, в котором оказался наш герой.

…Против целого народа с луком не пойдешь, на всех — стрел не хватит. К тому же в большинстве своем этот народ (кроме лиц заинтересованных) мало волнует судьба бездельников-женихов. Его, народ, волнуют другие вопросы. И хитроумный Одиссей прекрасно понимает, что рано или поздно ему ПРИДЕТСЯ держать ответ перед народом: «Если мы победили, то где же победители: где наши сыновья, мужья, братья? И если они все как один полегли под стенами этой, будь она неладна, Трои, то где же где их доля в добыче? На что жить вдовам и сиротам?»

Но жители Итаки — это всего лишь цветочки! Одиссей еще прекраснее понимает, что рано или поздно, осушив слезы радости по поводу его возвращения, законная жена, грозная Пенелопа, известная крутым нравом и тяжелой рукой, задаст ему вопросы, на которые затруднительно будет дать вразумительные ответы: «Что все это значит? Все порядочные люди уже давно дома! И ГДЕ ДОБЫЧА!? Хозяйство совсем разорилось, а ты с пустыми руками явился…» И, наконец, самый главный вопрос, в ожидании которого у всякого припозднившегося мужа заранее портится настроение: «Где ж ты был, Одиссей? Где ж ты целых десять лет шлялся, любимый?» И на этот вопрос надо найти ну очень убедительный ответ.

Ведь не на час задержался. (Понимаешь, дорогая, приятеля по дороге встретил. Давно не виделись, вот и заболтались. Ну, ты же не будешь на меня сердиться из-за такой ерунды? Посмотри лучше, какую красивую серебряную заколку я купил для тебя по дороге у критского торговца. Она так украсит твои золотистые волосы!)

И не на день. (Понимаешь, дорогая, поднялся встречный ветер и задержал мой корабль. С ветром ведь не поспоришь! Посмотри лучше, какую красивую тунику я купил для тебя на острове Закинф…)

И не на неделю. (Понимаешь, дорогая, налетел внезапно шквал и порвал все снасти на моем корабле. Пока чинили…. Ну, не хмурься, милая. Посмотри лучше, какое прекрасное жемчужное ожерелье я привез тебе с острова Хиос…)

И не на месяц. (Понимаешь, дорогая… НУ, ЗАЧЕМ ЖЕ СРАЗУ ХВАТАТЬСЯ ЗА СКАЛКУ?.. Просто мы немножко заблудились… Такой туман с севера принесло, кормчий никак не мог определить нужный курс… Занесло нас аж в Ливию… Загляни лучше в этот сундучок с нарядами, там и купил, раз уж так вышло… Это все для тебя, любимая…)

И даже не на год. (Понимаешь, дорогая… Лучше посмотри с какой я добычей вернулся! Думаешь, так просто добывать добычу? Думаешь здесь за полдня управишься? А ты с глупыми вопросами… Я пока ванну приму, устал что-то с дороги, смою пома… дорожную пыль. А ты открой этот ларчик с драгоценностями… И вон тот большой сундук с нарядами… Да, и не забудь во-о-он тот короб — там серебряная посуда — гости от зависти лопнут, когда мы закатим пир по поводу моего возвращения… Это все для тебя, любимая, все для тебя, моя ненаглядная!)

Нет! За десять лет так просто не отвертеться! Тем более, что явился без сундучка, без ларчика, без какого-нибудь завалящего серебряного кубка. Словом — БЕЗ ДОБЫЧИ!

Но не таков был хитроумный царь Итаки, чтобы спасовать перед каверзными вопросами! За десять лет у него было время, чтобы подготовиться как следует.

И он подготовился!

Тут и начинается удивительный рассказ царя Итаки Одиссея.