Глазами ветеринара. Невероятные приключения Семена Петровича в эпоху перемен

Константин Перепечаев, 2022

Семен Петрович лечит! Глаза, раны, «химатомы»… и даже души. Он сталкивается с пациентами, порой кардинально отличающимися друг от друга (некоторых вообще не видно), и рассказывает совершенно неожиданную, яркую историю. Никогда заранее не известно, что за сюжет поджидает на следующей странице: философская притча, забавный клинический случай, комедия, драма или же мистический триллер… Каждый рассказ, как отдельная книга, отмеченная печатью личности и символизирующая дух времени – эпоху перемен. Присмотревшись повнимательнее, вы больше не сможете оторвать глаз от этой книги! Сюжетная линия произведения определена художественным вымыслом автора. Любые совпадения имен, фамилий и событий являются случайными. В книге присутствует нецензурная брань!

Гринпис

Бывают такие смены, когда работать не хочется, например, в майские праздники. Народ на три дня уехал из пыльного шумного города и забрал с собой своих домашних питомцев: усатых и полосатых, четверолапых и длиннохвостых — короче, всех. С завистью представляю, как они сейчас расслабляются на даче, а мы тут работаем… Однако раз клиенты уехали, то и у нас работы нет. Смена началась в 8 утра, сейчас уже 8 вечера, и за прошедшие 12 часов мы приняли всего несколько пациентов, и то с какой-то мелочью. Я продвинулся по карьерной лестнице и уже вторую неделю официально работаю санитаром у ведущего врача клиники. Я очень горжусь этим, и мне хочется показать себя в деле. Поучаствовать в какой-то сложной операции, сделать что-нибудь важное и геройское, но сегодня народа нет, от слова совсем… Вместо великих свершений мы сидим на скамейке около клиники и зеваем от скуки. Григорий Павлович, старший смены, мой врач и начальник, наконец не выдерживает. Бросив в урну только что закуренную сигарету, он грустно вздыхает и, кряхтя, встает со скамейки.

— Ладно, Семен. Ты начинай потихоньку убираться, собирай инструментарий, препараты, а я пойду полежу, телевизор посмотрю. Дело к вечеру, очевидно, клиентов не будет.

— Хорошо, Григорий Павлович.

Я поднялся со скамейки, взял щетку и пошел подметать и мыть пол. Я почти уже закончил уборку, как с улицы послышались торопливые шаги, и взволнованный женский голос произнес: «Саша, давай быстрее, вон вход, там дверь открыта». Я с грустью взглянул на вымытый до блеска и еще мокрый кафель… В клинику зашла молодая пара. Юноша и девушка, взволнованные и запыхавшиеся, за две ручки держали большую сумку, и из нее… БЛИН!!! Из нее на чистый кафельный пол капала зеленая краска!!!

— Господи, вы же мне краску на пол льете!!!

Я молнией метнулся в кабинет, схватил большой мусорный мешок и бросил на пол под капающую из сумки краску.

— Ставьте сумку на этот мешок. Вы откуда? У вас в сумке что, краска налита? У нас ветклиника, вы, случайно, адресом не ошиблись?

Запах краски, какого-то растворителя и еще чего-то мерзко пахнущего, начал заполнять клинику. По коридору послышались торопливые шаги Григория Павловича.

— Семен, что у тебя тут происходит? Молодые люди, здравствуйте. Вы зачем нам все тут краской залили?

Молодые люди молча стояли под градом недружелюбных вопросов. Юноша нервно кусал губы, а девушка вдруг порывисто закрыла лицо руками и громко зарыдала. Молодой человек растерянно обнял ее за плечи, и она уткнулась лицом ему в грудь, продолжая плакать. Ладонями, заляпанными зеленой краской, юноша нежно гладил ее по голове, пачкая и спутывая ее волосы… Картина была настолько неправдоподобной и в то же время драматичной, что у меня самого защипало глаза, а может, это было от едкого химического запаха…

Григорий Павлович смущенно откашлялся:

— Ладно, дети… Давайте успокойтесь… Тут и без ваших слез уже все мокрое и грязное. Что случилось? Что у вас… или кто у вас в сумке?

Девушка повернулась к нам, отбросила прилипшие к лицу мокрые волосы, попыталась вытереть слезы зелеными руками и, всхлипывая, прошептала:

— У нас там кот. Большой и белый… Был… Но он прыгнул в бочку с краской. Зеленой краской. Теперь он зеленый…

Григорий Павлович ошарашено спросил:

— А зачем он это сделал, в смысле зачем он в бочку с краской прыгнул? — Вопрос прозвучал абсурдно, но по-другому построить фразу Григорий Павлович, видимо не смог.

— Мы были на даче. У нас там стояла бочка с краской. Бочка высокая, большая, литров на двести. Она была закрыта крышкой. Крышка на солнце нагревалась, и Тишка, кот наш, на нее запрыгивал и грелся. Мы решили покрасить забор. Сняли крышку и пошли за посудой для краски и за кисточками. А Тишка не понял, что крышку сняли. И он по привычке решил на бочку запрыгнуть. Ну… и запрыгнул. Он, когда в краску упал, лапами передними успел за край бочки зацепиться, но все остальное… все в краске.

Наверное, полминуты мы молчали. Потом Григорий Павлович спросил:

— А почему вы именно к нам решили приехать? Вы же на даче были? Мы к вам ближайшая клиника?

Девушка грустно покачала головой:

— Мы уже в двух клиниках были. Нам сказали, что возиться с этой грязью не будут. Мы кота на даче сначала пытались керосином отмыть, потом подсолнечным маслом… И еще он, наверное, описался и… ну… в общем, все дела сделал. В последней клинике сказали, что он все равно умрет, лучше усыпите… А мы не хотим его усыплять! Не хотим!! Слышите?!!

И она снова зашлась в рыданиях.

Мы заглянули в сумку. Ну да, голову кота еще можно было с натяжкой назвать белой, но все остальное — слипшийся, вонючий, пахнущий керосином, мочой, калом и краской огромный зеленый ком… Только глаза, огромные, янтарно-желтые, отчаянно и испуганно смотрели на нас из сумки.

— Группа крови — на рукаве, мой порядковый номер — на рукаве… — вдруг неожиданно и громко раздалось из коридора, и в холл широким шагом вошел Женька из санитарного отдела.

— Сема! Я стесняюсь спросить, как говорят у нас в Одессе, вы таки решили с Григорием Павловичем открыть магазин красок? Хорошее дело, одобряю…

Женька подошел к сумке, осторожно, двумя пальцами раскрыл ее и заглянул внутрь.

— О, какой Гринпис прикольный!

Я опешил:

— Почему Гринпис?

— Как почему? — в голосе Женьки не было ни малейшего сомнения. — «Грин» — это зеленый, а «пис», — это спасать. Вы должны спасти зеленого кота.

Кот внимательно посмотрел на Женьку и вдруг громко и хрипло мяукнул. Григорий Павлович от неожиданности вздрогнул.

— Жень, во-первых, «пис» — это мир, если уж быть точным, а во-вторых, как нам его спасать, скажи на милость? Его же отмыть нереально… Он и так почти слипся.

Женька на мгновение задумался, но всего лишь на мгновение.

— Да не надо его отмывать. Его нужно просто выбрить, налысо. Сбреете шерсть вместе с краской, а кожу потом уже ототрете. Сема, ты тут жаловался, что у вас сегодня работы нет? Ну, вот тебе работа… Ладно, доктора, моя смена закончилась… Эх, щас пивка махну… Удачи. Спасайте Гринписа… Я пошел.

— Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне-е-е-е удачи! — раздалось уже на улице.

Григорий Павлович, похоже, уже пришел в себя и был полон решимости действовать.

— Так, Семен. Сейчас сделаем небольшой наркоз, а то он не дастся. Я принесу бритвенных лезвий, хорошо сегодня купил. И будешь потихоньку брить. Главное, не спеши. Если кот будет приходить в себя, но сопротивляться не будет, наркоза не добавляй.

— Григорий Павлович! Ну, я же в любом случае ему где-нибудь кожу порежу лезвием! Там же не видно ничего. А как ему пальцы выбривать — это же нереально вообще…

— Без паники. Естественно, где-нибудь порежешь, а как иначе. Где у нас шовный материал, знаешь? Ну вот, там, где порежешь, сам зашьешь…

— Григорий Павлович!!! — в отчаянии зашипел я ему на ухо. — Я же шить не умею! Ну, вернее, я уже тысячу раз видел, но сам… прямо так сразу…

Григорий Павлович, отмахнулся.

— Так, решено. Молодые люди, мы попытаемся спасти вашего Гринписа… Тьфу, блин… как его там… короче, попытаемся спасти. Сейчас девятый час. У нас смена в 07:30 заканчивается. Жду вас в 07:00, без опозданий. Семен, не стой столбом. Готовь инструменты, наркоз, я пошел за лезвиями…

Семь часов работы, пятьдесят лезвий Gillete, двадцать пачек марлевых салфеток и кусок туалетного мыла были потрачены в процессе приведения в порядок кота Тишки…

К пяти часам утра кот был очищен от краски практически полностью, за исключением пальцев и подушечек лап. Он был похож на синеватую куриную тушку с длинным лысым хвостом и бело-зеленой кошачьей головой. Тушка успела побывать в плену у маньяка-садиста, который сначала наносил ей кожные разрезы, а потом сам же зашивал их кривыми стежками… Я закутал бритого кота в старые газеты, подложил под него грелку, и он мирно посапывал в большой картонной коробке из-под апельсинов Maroc. Уже не в силах куда-то идти, я заснул рядом на стуле, навалившись на письменный стол и подложив руки под голову.

Я проснулся от того, что Григорий Павлович осторожно потряс меня за плечо.

— Ну что, Семен, молодец, справился. Считай, это твое боевое крещение. И шить, я смотрю, научился… Вон сначала швы какие кривые были, а дальше, видно, все ровнее и ровнее!! Насчет порезов. А я-то думал, что это я неаккуратно бреюсь, хе-хе-хе… Да, ладно, шучу, шучу. Сейчас 6 утра, иди приляг на часок. Я владельцам кота сам отдам и сдам смену.

Прошло месяца три…

— Семен! — позвал меня Григорий Павлович. — Иди прививку сделай своему клиенту. Это к тебе пришли!

— Ко мне?? Кто?? — Я оторопел.

— Давай иди, сейчас узнаешь.

Я вошел в кабинет. На стуле сидела девушка, рядом с ней стоял улыбающийся молодой человек, а у него на руках… огромный белоснежный персидский кот с янтарно-желтыми глазами.

— Доктор, мы к вам на прививку… Сделаете?

— Конечно, сделаю.

— Мы теперь с новым ветеринарным паспортом, вот он, смотрите!

Я открыл небольшую белую книжицу с ламинированной обложкой. На первой странице в графе «кличка животного» аккуратным почерком было крупно выведено: «Гринпис».