Хранитель историй

Константин Нормаер

Он берет перо, макает его в чернильницу и рождается новая история. Немного грустная, немного необычная, но каждый раз пугающая до жути. И тогда мир оживает, обрастая городами и людьми, а морской бриз начинает кружить над каменным портом, возвещая о приближении корабля-призрака, который обязательно встанет на якорь. И тогда сойдет на берег он – человек без крови и плоти. И в очередной раз попытается сразиться с Хранителем историй.

День второй. Когда розы становятся серыми, а старьевщик теряет голову

Цветы длинными стеблями тянулись к свету, заслоняя собой широкие окна небольшого, но весьма уютного магазинчика. Крохотный домик прятался за высокими каменными гигантами, на пересечении улиц Безразличия и Гордости.

Порой колокольчик у входа не замолкал ни на минуту. И тогда возле двери слышались вежливые приветствия, а добродушный хозяин незамедлительно начинал описывать прелести и без того прекрасной оранжереи. Цветы на любой вкус: от ярко-алых до темно-сиреневых оттенков. Здесь можно было подобрать не только букет, но и насладиться невообразимым калейдоскопом пьянящих ароматов. Даже в самый пасмурный день или жуткое ненастье покупатели расцветали в улыбке, завидев крохотные розы пип — гордость мистера Бишепа, владельца цветочной лавки.

Созерцание порой занимало столько времени, что покупатели охали и ахали, когда, приобретя заветный букет или горшок с редким растением, понимали, что нещадно опаздывают.

Клер Джейсон, пряча улыбку, всегда разделяла удивление гостей и никогда не забывала напоминать в след: «Мы рады видеть вас снова!» Для нее это был определенный ритуал. Пунктик. Но она называла его иначе — привычка, обязательство, даже лучше, обычай, — но только не правило! От одного этого слова ее коробило, а перед глазами возникал образ нерадивого родителя, который был готов на весь мир навешать ярлык своего неоспоримого мнения. Ну а в дни ненастья ограничения росли пропорционально плохому настроению. И в один ужасный момент правила мистера Лиджебая, заполонив весь дом под завязку, шипя и харкая, полезли наружу. Только внешний мир воспринял наветы Джейсона-старшего как некую насмешку. Клер хорошо помнила разразившийся скандал, когда ее папенька осмелился диктовать свои условия аптекарю, а затем булочнику и дворецкому с соседней улицы. Каждый из них отреагировал по-разному, но все одинаково бойко. И мистеру Лиджебаю ничего не оставалось, как вспылить, а через пару дней, и вовсе, отдать богу душу, покинув этот грешный мир на столь печальной ноте поражения.

Клер обронила горькую слезу, но не поставила свечу в день Порока. Потому что не желала возвращения прежних времен. Новый месяц больше не приносил ей разочарований. И ни к чему было прятаться за разноцветными лепестками цветов от серости и однообразия жуткого существования. Смерть отца принесла ей не горе, а радость, и вместе с ней — долгожданную свободу. Теперь домой Клер летела на крыльях счастья, каждый раз принося с собой новый букет из магазинчика мистера Бишепа.

В ее жизни изменилось практически все. Дурацкие запреты затерялись в обрывистых воспоминаниях, а затем превратились в тяжелую пыль на книжных полках домашней библиотеки. Только вот дух отца все еще будоражил родное жилище. Пару раз он являлся в виде безмолвной фигуры, возникал в отражении зеркала, но чаще напоминал о себе протяжными шагами по крыше. Так что, отец-тиран продолжал оставаться где-то поблизости и не собирался отправляться в иной мир.

Именно по этой причине Клер приняла твердое решение. Она заперла отцовский кабинет на все замки и спрятала ключ подальше от посторонних глаз. А библиотека… Что делать с ней? Растопить бумагой камин, либо отдать старьевщику?… Однако здравый смысл взял вверх над эмоциями, и она решила оставить все как есть.

После предпринятых мер визиты призрака наконец прекратились, однако тяжелый дух недосказанности, притаившись где-то среди полумрака, время от времени оживлял тяжелые воспоминания.

Клер осторожно обрезала мертвый листок розовой бегонии, когда услышала короткий звук колокольчика. Вернее сказать, подумала, что тот зазвонил, потому как вряд ли новый посетитель мог проникнуть в магазин, оставив звонкого глашатая без работы.

— Чем могу помочь?… — тут же откликнулся мистер Бишеп.

Однако посетитель не торопился отвечать. Придержав пальцами широкополую шляпу, он слегка приклонил голову в знак почтения. Хозяин «Радужного бутона» ответил тем же.

Обычно в часы особенной занятости Клер подменяла мистера Бишепа за прилавком. Все остальные время посетители обращались исключительно к хозяину, а помощнице оставалось лишь молча наблюдать за милой беседой и по первому требованию ловко собирать дивные букеты. Сложнейший процесс выбора обычно занимал около получаса — по этой причине Клер не спешила откладывать работу, продолжая состригать омертвевшие листья. Но сегодня голос хозяина прозвучал раньше, что не могло не удивить его юную помощницу.

— Мисс Клер, вы не могли бы… — как всегда не закончил фразу Бишеп. В его голосе скользнули нотки недовольства.

Девушка приблизилась к прилавку и смогла хорошенько рассмотреть грузного посетителя. Ветхая одежда настоящего морского волка сидела на нем немного натянуто, словно мужчина вырос и потолстел всего за пару часов, а не за добрый десяток лет. Лицо гостя тоже выглядело неоднозначно: широкий лоб и густые брови практически скрывали глубокие выцветшие глаза, а кожа на щеках и шее походила на потрепанный парус.

— Чего изволите? — улыбнулась своей привычной лучезарной улыбкой Клер.

В ответ гость вытащил из кармана трубку и, в обход всем манерам приличия, закурил. Яркие цветочные ароматы незамедлительно исчезли за пеленой тяжелого, слегка горьковатого запаха. Опешив от подобной наглости, Бишеп замахал руками и запричитал, словно беспокойная наседка.

— Что вы делаете, мистер?! Как смеете?! У нас есть определенные правила!..

Гость оскалился:

— Ненавижу правила.

— И все же я прошу вас! Нет, я требую!

В лицо хозяина ударили плотные серые клубы. Посетитель явно издевался над цветочником.

— Я буду вынужден позвать стражу, — откашлявшись, наконец выпалил хозяин.

— Безусловно, — согласился гость. В один миг он практически слился с Бишепом и, прижавшись к его уху, прошептал что-то невнятное. Клер только ахнула — так стремительно это случилось.

Непонятные слова гостя дурманящим благоуханием разлетелись по магазину, заставив мысли девушки закружиться в танце истинного безумия. Она едва устояла на ногах, не в силах оторвать взгляда от происходящего.

Одутловатое лицо цветочника отчего-то сделалось широким и легким словно тесто, веки опали, а глаза стали почти прозрачными. Он развернулся на месте, но не пошел, а поплыл к дальнему выходу, куда частенько выносил испорченные цветы. Клер замерла на месте, молча наблюдая за тем, как в темном проеме исчезает невысокая фигура мистера Бишепа. Она хотела окрикнуть его, но слова предательски застряли в горле. Когда цветочник скрылся за дверью, и послышался звук запирающегося замка, помощница окончательно потеряла самообладание. Реальность стала кошмарным сном, не имевшим никакого логического объяснения.

Тем временем гость выпустил очередную порцию дыма. Морщины расползлись в стороны и словно занавес открыли на всеобщее обозрение пеньки гнилых зубов.

— Что вам надо? — почти взмолилась Клер.

— Разговор.

— Простите?

— Только разговор, мисс Джейсон. И ничего большего. В любом другом случае я не стал бы беспокоить вас в вашем вонючем убежище, — пояснил гость.

Не доверяя словам незнакомца, Клер осторожно отступила к подоконнику с цветами.

— Не бойтесь, мисс. Я не задержу вас больше положенного…

— И не причините вреда?

— Сегодня?… Конечно же нет, — уверенно ответил гость.

Клер нахмурилась и едва заметно повела бровью. Страх завис в воздухе и раскачивался словно маятник, но слава святым угодникам, еще не переродился в настоящий ужас.

Гость насладился трубкой, от души чихнул и, сплюнув на пол, произнес:

— Не стану тянуть время, мисс Джейсон. Меня зовут мистер Сквидли, и я старый друг вашего покойного отца Лиджебая Джейсона.

— Что? — выдавила из себя Клер.

— Не удивляйтесь. Мы не виделись с вашим покойным папашей больше двадцати лет. Но раньше, как говорят в таких случаях, были не разлей вода… когда совершали одно увлекательнейшее путешествие морем.

— Отец был мореплавателем?

— В самую точку, мисс, — согласился незнакомец. — Настоящий покоритель чужих океанов.

Клер недоверчиво сморщила носик. Но гость продолжал, не обращая на нее внимания:

— Поверьте, то были славные времена. Ваш отец был хорошим малым, не ведающим страха. Эх, лихой тип, способный в одиночку пустить корабль в плаванье и с такой же легкостью отправить его на дно.

— Верится с трудом, — заворожено пролепетала девушка.

В ответ последовал короткий кивок.

— Что же вы хотите от меня?

— Сущая безделушка: мемуары вашего отца. Работу над ними он начал перед самой смертью. Но, к великому сожалению, успел написать лишь пару скупых строчек.

— Вы весьма осведомлены для человека, который очень давно не видел своего старинного друга, мистер Сквидли, — с явным недоверием заметила Клер.

Собеседник не стал отвечать, будто ждал еще одного подобного вопроса. Клер в свою очередь, сложив руки на груди, желала слышать ответ. Мистер Сквидли ей ужасно не понравился. Грубый, напористый, явно скрывающий под своим навязчивым визитом гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. Не выдержав ее взгляда, гость все-таки сдался:

— Вы правы, мисс Джейсон. Ваш покойный родитель часто писал мне. И если бы не роковые обстоятельства, я наверняка застал бы его в здравии, а не оказался у занесенной прошлогодними листьями могилы.

— Мой отец вел переписку? — не часто Клер приходилось удивляться несколько раз на дню, но сегодня был именно такой случай.

— Видимо, вы не слишком дружили с отцом, — утвердительно произнес мистер Сквидли, слегка склонившись вперед и опершись на прилавок.

Сильный запах табака ударил в нос. Клер немного отстранилась, но осталась на месте.

— Отец писал о семейных неурядицах?

— А разве они были? — заметно усмехнулся гость. — На мой взгляд, вас настолько поработили его бесконечные правила, что ни о чем кроме ненависти не могло идти речи.

Девушка едва не открыла рот от удивления. Она всю жизнь считала, что отец был замкнутым человеком и не имел хороших приятелей, способных выслушивать его бесконечные нравоучения. И тут появился близкий друг, знавший об их семье более чем достаточно.

— Не удивляйтесь, Клер. Старина Лиджебай сильно сдал за последнее время, замкнулся. Но он не был деспотом. Просто…

Собеседник не успел договорить. В дверь с черного входа постучали, да так основательно, что девушка вздрогнула и обернулась. С улицы послышался встревоженный голос цветочника.

— Крепкий малый. Раньше он не славился чем-то подобным, — без особых эмоций констатировал мистер Сквидли.

— Что вы с ним сделали?

— Ровным счетом ничего. Всего-навсего попросил прогуляться, пока мы с вами мило побеседуем.

— И только?

Широкополая шляпа слегка качнулась вниз-вверх, обозначив согласие. Затем Сквидли щелкнул пальцами, и звук на улице внезапно прекратился. То ли мистер Бишеп побежал за стражей, то ли успокоился и решил не вставать на пути у старого моряка.

— Продолжим. — морщинистое лицо вытянулось, а в мутных глазах появился неподдельный блеск. — Кстати на чем мы остановились?

Клер повиновалась, прекрасно понимая, что иного выхода у нее просто нет.

— Вы говорили о мемуарах моего отца. Зачем они вам?

Пухлые пальцы здоровяка, скованные старыми, почерневшими от времени кольцами, забарабанили по деревянной поверхности.

— Скажем так, я ценитель, а если быть точнее, истинный коллекционер великого таланта вашего покойного родителя!

— Таланта?!

— Именно, мисс Джейсон. Я с удовольствием открою вам глаза. Ваш отец был искусным сочинителем. Ведь каждая вещь, описанная им в дневниках, сущая правда. Он не обнародовал свои истории, но выдержки из них направил мне, как своему единственному читателю.

— Не слыханно… — Клер хотела добавить еще что-то, но, к сожалению, так и не нашла слов. Слишком громоздко выглядела сегодняшняя новость, чтобы отреагировать на нее как-то иначе.

— И все же, я говорю истинную правду, — слегка прищурился мистер Сквидли и продолжил поражать девушку, выдавая все новые и новые подробности неведомой биографии покойного родителя. — Таких историй накопилось больше десятка. И каждая — шедевр! Для вас, возможно, они пустой звук, но для меня — память о былых приключениях. Пусть даже не полностью, а всего лишь жалкие наброски. Но именно они греют мне сердце, будоражат сознание. А главное, заставляют жить по-настоящему, — он выдержал поистине театральную паузу. — Вас что-то смущает? Не волнуйтесь, сделка будет честной. И поверьте, я не поскуплюсь…

Из твердого как скала здоровяка, мистер Сквидли, опустив плечи и слегка сгорбившись, в одну секунду превратился в измученного жизнью старца, коротающего свой век у рыбацких снастей. Только сейчас напряженность между ним и Клер немного спала. Первое впечатление растаяло без следа, и девушка почти поверила. Ей отчего-то стало ужасно жалко этого бывалого морского волка, который преследует весьма безобидную цель, и тем вызывает настоящее уважение.

— Простите, но как бы я не хотела удовлетворить вашу просьбу, я не смогу этого сделать, — Клер тяжело вздохнула. — Отец никогда не рассказывал нам о своих мемуарах. И даже при всем желании я не в состоянии оказать любезность столь деликатного рода и передать вам труд моего отца, поскольку у меня его просто-напросто нет. Я могу заявить об этом с полной ответственностью. После смерти сохранились лишь пожелтевшие никому не нужные философские трактаты и исторические хроники. Но только не мемуары.

— То же самое сказал мне и ваш брат… — согласился гость и, немного помедлив, добавил: — Правда, немного другим тоном.

— Вы говорили с Риком?

— Имел честь, — кивнул мистер Сквидли.

— Но зачем?

Девушка едва не взорвалась от возмущения. Хоть Рик был немногим младше Клер, всего каких-то два с небольшим года, после смерти отца она стала ему опекуном. Хлопоча над ним словно наседка, она сама не заметила, как установила множество новых запретов — лишь бы отгородить его от всякого рода неприятностей. Возможно все произошло именно так, потому что потерять единственно близкого человека, который остался на этом свете, теперь казалась Клер страшнее самых жутких адовых мук.

— Не переживайте, мисс. Я не стану больше утомлять вас своим излишним вниманием. Попрошу лишь об одном — поговорите от моего имени с Риком. Возможно, он окажется проворнее вас и отыщет книгу в библиотеке. Если так случится, буду весьма вам признателен. А возникнет необходимость со мной встретиться, так я остановился в гостинице «Дорожная пыль», той самой, что возле торговой части порта.

После этих слов лицо мистера Сквидли стало скучным, почти безразличным ко всему происходящему. Минуя все приличия, он развернулся и медленно побрел к выходу, оставив после себя лишь тошнотворный запах табака с неприятным привкусом недосказанности.

Дверь отворилась и осторожно возвратилась на место — колокольчик не отреагировал. Шаркающие шаги еще долго доносились с улицы, а вот силуэт одинокого моряка мгновенно растворился в толпе. Пытаясь отстраниться от тревожных мыслей, Клер сама того не желая вернулась в прошлое, и сразу же утонула в водовороте старой и такой ненавистной ей жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.