Письма о восточных делах

Константин Николаевич Леонтьев

Константин Николаевич Леонтьев начинал как писатель, публицист и литературный критик, однако наибольшую известность получил как самый яркий представитель позднеславянофильской философской школы – и оставивший после себя наследие, которое и сейчас представляет ценность как одна и интереснейших страниц «традиционно русской» консервативной философии.

IV

«Всё то же»

(Т.И. Филиппов и о. Склобовский)

Все то же, все одно и то же и во второй статье о. Склобовского против Т.И. Филиппова. «Греки Фанара», «с греками», «от греков Фанара», точно бывало про турок в наших газетах во время войны — «азиатская орда», «с азиатской ордой», «от азиатской орды»!

А между тем знает ли о. Склобовский, что такое «фанариоты» и какой их дух? Фанариоты (т. е. цареградские греки и духовные, и светские) от греков афинских отличаются тем, что они охранительнее этих последних; тем, что у них православные предания были долго сильнее, чем племенные чувства, а у афинских греков наоборот.

Знает ли острогожский священник, что для истинных фанариотов постепенность политических сочувствий и расчетов располагается так: 1) Лучше всего, полезнее была бы, конечно, эллино-византийская империя, если бы можно было создать греко-православную аристократию; но это невозможно — афинский якобинизм и умеренный либерализм греческого большинства (т. е. общеевропейская пошлость) все подобное затопят, даже и само православие. Афинские греки во многом гораздо вреднее турок; вере турки были издавна полезны, и если они теперь стали с этой стороны гораздо хуже, то этому мы обязаны нашим греческим и югославянским либералам: они выучили турок искусству вредить Церкви; помогли немало этой науке и русские своею нам (т. е. фанариотам) эмансипационною оппозицией. 2) И потому, так как либеральное греческое царство нам, фанариотам, не особенно соблазнительно, то необходимо по возможности охранять Порту; надо Порте служить; надо ее защищать. И я с этим взглядом фанариотов согласен: паша лучше эллинского демократического номарха (префекта); паша монархичнее, государственнее, умнее, шире. 3) А если Порту сохранить нет уже никакой возможности, то лучше ладить с Россией, чем с афинской демагогией… Россия сравнительно с Элладой представляется державой и нацией в высшей степени православною, консервативною, даже «аристократическою».

И это правда, ибо если в России аристократическое начало было слабее выражено, чем на Западе, а теперь дворянские привилегии почти вовсе уничтожены, то все-таки у нас, русских, существуют барские предания, дворянские привычки, аристократические положения, рыцарские вкусы, а у свободных эллинов, точно так же, как и югославян, ничего этого нет; фанариоты же, сжившиеся с властителями турками, воспитавшиеся под властью все-таки сильной монархии (сравнительно с кукольною конституционною Элладой даже очень сильною), выросшие под непосредственным и давним влиянием Великой и Вселенской Матери-Церкви, фанариоты эти — все более или менее монархического, церковного и аристократического духа люди.

Греческий монах, греческий епископ, не испорченный еще дотла революционно-племенным направлением (как был испорчен, например, известный Ликург Сирский), — вот самые лучшие и верные союзники России на Востоке. Греческие твердые монахи и черногорские воины — вот столпы нашего влияния, вот наши опоры! А после них надо для ближайшего будущего поставить фанариотов, всех этих аристархов, муссурос-пашей, фотиадес-беев, вогоридесов… Нам необходимо беречь их, даже ласкать; не оскорбляться их временным туркофильством, ибо они вместе с высшим греческим духовенством будут самыми полезными для нас людьми, когда мы возьмем Царьград и присоединим его… А мы его взять должны, и возьмем, ибо другого исхода нам и нет ни из лабиринта Восточного вопроса, ни из трясины наших домашних неустройств.

Старая жизнь на началах 60-х годов оказалась непригодною; нужна жизнь новая, а совершенно новая жизнь всегда требует нового центра, новой столицы; если не прямо административной, то, по крайней мере, культурной (т. е. не чисто русской, не греческой и не исключительно славянской, а православно-восточной или, пожалуй, западно-азиатской столицы).

Конец ознакомительного фрагмента.