Ход Вивисектора

Константин Миг, 2021

Выполненная в жанре околонаучной фантастики, данная повесть затрагивает проблемы роста личности, вынужденного предательства, трудностей самостоятельной жизни, самопожертвования, искупления и того, что называется "благими намерениями вымощена дорога в ад". Динамическое повествование сменяется созерцательными сценами, внутренний мир персонажей отражается в природе, умиротворённость постепенно превращается в ощутимое напряжение, и всё это в мире ангелоподобных существ, именуемых фаратри. Однако, не умаляя важности всего вышеперечисленного, нельзя не отметить, что ведущим мотивом повести является поиск идеала, ведь мир, о котором здесь говорится, был создан талантливым учёным, желающим построить свою собственную утопию.

3 глава — Охота

Охота фаратри на земле, разумеется, отличалась от людской, хотя бы, в силу методов. Если человеку для добычи пропитания в дикой природе нужны инструменты, требующие усовершенствования, то фаратри в период испытания обходятся примитивными орудиями, например, накладными когтями из стали или титана. Они представляют собой пластины, заострённые вдоль линии их соприкосновения, крепить которые следует на пальцах при помощи внутренних колец, скрытых за этими пластинами.

Развивая большую скорость и обладая силой чуть большей, чем у человека, опытный крылатый воин способен разом убить таких зверей, как кабан или олень. Некоторые особенно быстрые фаратри могли охотиться также и в воздухе, преследуя какую-нибудь птицу. Каждый выбирал себе охотничьи угодья, исходя из собственных предпочтений и возможностей. Те, кто обладал малой скоростью, но при этом был внимателен, предпочитали лесные чащи, наиболее быстрые и ловкие обычно выбирали для себя воздух.

Следующим утром, лишь солнце забрезжило на горизонте, молодые фаратри вышли из своих домов, наскоро позавтракали и тотчас начали делить территорию, где им предстояло добывать пищу. Нокт выбрал лес, а Дион избрал охоту в небе. Асити тоже решила полетать, так что присоединилась к Диону. Остальные распределились так, что в итоге образовалось две группы. В первой «лесной» было тринадцать человек, во второй «воздушной» насчитывалось семь. После предстояло провести, что-то вроде инструктажа, но этот пункт, который во время обучения в Дэме особенно подробно разбирали в академиях, молодые фаратри опустили. Каждый сам прекрасно знал, как следует действовать во время охоты.

— Пожалуй, можно посылать разведчиков, — заметил Нокт, оглянувшись на двоих фаратри, отличавшихся особенной скоростью и внимательностью.

Часом позже охота началась. Разведчики вернулись с хорошими новостями: в лесу они видели пару оленей, а в горах к югу от Кастарнид — четырёхкрылых гарпий. Азарт возрос стократно — сегодня для первой группы была лишь пара зверей, которых можно было убить, и то, кто именно это сделает, являлось главной интригой дня. Диону и ещё шестерым повезло больше — в одиночку нельзя было сразить гарпию. Для того, чтобы поймать и убить такую птицу, требовалось как минимум четверо фарартри. Это исключало конкуренцию.

Четырёхкрылые гарпии были гигантскими птицами вдвое больше человека. Они имели крупные зазубренные когти, массивный костяной клюв и мощные четыре крыла. Убить одно такое чудовище считалось задачей сверхсложной и достойной, однако большая часть фаратри предпочла охоту на оленей, аргументируя свой выбор тем, что среди деревьев догнать оленей почти так же сложно, как гарпию в воздухе. Это оправдание все приняли с улыбками, но спорить никто не решился. Лишь Асити, вызывающе взглянув на Нокта, воскликнула: «Гарпия в моих глазах ценнее оленя!»

Черноволосый юноша на это усмехнулся и повёл первую группу к опушке леса, девушка же повела вторую к южной горе.

Дион невольно оказался под её началом и теперь покорно шёл за ней. Вскоре они полетели. Взмахнув крыльями и обдав землю воздухом, фаратри взмыли в небо и последовали за Асити. Девушка двигалась молниеносно. Её бурые крылья были сильны и быстры, так что остальным приходилось выбиваться из сил, чтобы догнать её. Всем, кроме Диона. По земле он шёл, плетясь в конце процессии, когда же он поднялся в воздух, то с лёгкостью догнал Асити.

Та иногда оборачивалась, чтобы удостовериться, что никто не отстал, и каждый раз была поражена тем, что именно Дион догоняет её без видимых усилий.

«Ну, нет! — подумала она, начав чаще взмахивать крыльями. — Я тебе покажу, где твоё место».

После этого девушка резко сбавила скорость и, когда Дион, по инерции приблизился к ней, не успев остановиться, она развернулась и взмыла вверх, будто бы случайно зацепив юношу крылом. Тот, не ожидав подобного, рухнул вниз и лишь у самой земли смог выправиться и вернуться к группе. В его душе шевельнулась злость. Он ничем не выказал этого, но в следующий раз, когда посмотрел в спину Асити, его взгляд был мрачен.

Дион летел, как прежде, но теперь внимательно следил за каждым движением девушки. Как только она начинала тормозить, юноша заблаговременно разворачивался, чтобы быть на небольшом отдалении от неё. Асити заметила это и более не предпринимала никаких действий, скорее всего, решив, что на гарпий охотиться лучше в полном составе. За недавнее происшествие она не извинилась и когда давала указания у подножия южной горы, чьи пики и отвесные скалы уходили далеко ввысь, предпочла сделать вид, будто ничего не было.

— Итак, — сказала она, заняв место на возвышении. — Где-то там в горах есть гнездо. К сожалению, оба разведчика остались в первой команде, но мы и сами сможем найти жилище гарпий. Надеюсь, все помнят, что это за твари. Приближаться к ним в одиночку — самоубийство, так что действуем сообща. Я буду координатором. Сейчас же проверьте своё оружие. Когти должны быть хорошо закреплены, иначе вам будет нечем обороняться. Всё хорошо? Проверили? Отлично. Теперь план действий…

Асити кратко набросала возможные ходы, каждый из которых, так или иначе, представлял особую опасность для Диона. Юноша не понял, специально ли девушка делала это, но надеялся, что нет. Когда Асити кончила говорить, выходило, что первым к логову гарпий лететь должен был всё-таки брат Нокта. Остальные фаратри молча приняли это, не беспокоясь о судьбе русоволосого парня.

Дион горько усмехнулся, но делать было нечего. Зажмурившись и взглянув на пик южной горы, на котором кое-где лежал снег, юноша перевёл взгляд на Асити и кивнул. Девушка улыбнулась.

— Будь осторожен, — вдруг сказала она, правда, с интонацией, говорившей о том, что Крадл лишь соблюла приличие.

Дион взлетел.

Сначала перед ним молниеносно проносились нижние горные ярусы, далее потянулись возвышения и крутые утёсы. Снежная шапка по-прежнему маячила далеко вверху. То и дело щурясь, из-за солнца, юноша летел практически вслепую, но скорость не сбавлял.

***

Здесь царила величественная тишина, внушающая разумным существам ещё большее благоговение, нежели хаос жизни. Неизвестно, о чём в эти мгновения думал юноша, да и думал ли вообще. Уж слишком стремительно нёсся он вверх, в когти хищника, и чем ближе к ним становился, тем крепче сжимал свои собственные.

Клёкот раздался внезапно. Едва успев уловить пронзительный звук, который в подобных случаях через секунду обращался в смерть, юноша отпрянул в сторону. Тотчас мимо него пронеслось здоровое тело, ощетинившиеся тысячами жёстких коричневых перьев.

Птица пролетела в метре от фаратри и теперь была в бешенстве, не сумев с первого раза захватить добычу. Юноша продолжал лететь и только через пару секунд почувствовал всю палитру эмоций, пробуждаемых близкой смертью. Главным из чувств был страх.

Оглянувшись и заметив, как дьявольская птица разворачивается, чтобы снова атаковать, парень расслабился и камнем рухнул вниз. Его крылья трепетали в воздухе, руки оказались скрещены на груди, глаза широко раскрыты. Земля стремительно приближалась, птица ринулась за фаратри. Её громкий клич, десятикратным эхом отразился от горных стен, и на помощь первой твари явилась вторая, ещё большая — самка. Её перья, в отличие от коричневого самца, отливали жёлтым, когти были длиннее и крючковатее, а голос её, поданный в ответ на призыв, звучал громче.

Дион снова взмыл вверх. Через минуту он заметил спрятавшихся меж камней фаратри и теперь вёл птиц прямо на них. В этом состоял план.

Гарпии приближались, их глаза сверкали, и восемь крыльев яростно молотили воздух. Наступал переломный момент. Смогут ли фаратри количеством напугать двух гигантов или же нет — от этого зависел исход дела.

Момент, и шесть пар крыльев взмыли в воздух. Гарпии, не ожидав такой встречи, попытались изменить траекторию, но, не успев замедлиться, пролетели по касательной к недавнему укрытию фаратри. К счастью, никто не пострадал.

— Вверх! Все вверх! Окружайте их, если вырвутся — выматывайте! — вскричала Асити, первая бросаясь вслед за гарпиями. Птицы, наконец, развернулись и теперь летели в сторону южной горы, видимо, намереваясь заманить и среди гигантских скал растерзать непрошеных гостей.

Дион последовал за Асити. Позади себя он слышал взмахи крыльев остальных. Вскоре фаратри рассредоточились, но русоволосый юноша по-прежнему различал среди скалистых стен силуэт Асити.

Девушка с умопомрачительной скоростью лавировала между камнями, пролетая над серыми горными арками, взмывала ввысь, падала, группировалась и продолжала преследовать гарпий. Снова раздался боевой клёкот, и одна из птиц свернула в сторону ущелья, образованного центральным массивом горы и её восточным придатком. Асити не останавливалась. Вскоре она влетела в тенистую зону, где гора заслоняла солнце, покрывая каменное плато тёмно-синим мраком.

Едва поспевая за девушкой, Дион взмахивал крыльями, сам не понимая, ради чего он продолжает преследование. С одной стороны, этого требовали условия выживания, с другой — русоволосый юноша двигался против собственной воли и с радостью отверг бы испытания, предложенные ему. Однако, сделать это — означало, подвести свой род, дать повод для упрёков и разочаровать Фреома, возлагавшего на юношу большие надежды.

Казалось бы, охота это естественное состояние живых существ в дикой природе. Она — это основа жизни. Непримиримый инструмент выживания. Но то, что применимо к дикому зверю, не применимо к существу с развитым разумом, являющимся катализатором для образования души. Дион чувствовал это всем своим существом, но не мог выразить ни словом, ни мыслью.

Он продолжал лететь.

Ситуация требовала его всестороннего погружения в процесс, недостаток которого мог быть чреват смертью. Подгоняемый инстинктом выживания, Дион вскоре забыл о противоречивых чувствах и, вдруг преисполнившись тупого охотничьего азарта, стал лететь ещё быстрее. Выжимая из крыльев запредельную скорость, юноша, наконец, снова заметил Асити, которая пятнадцать минут назад мелькнула перед ним, как думал Дион, в последний раз.

Птичий крик раздался вновь, и женский силуэт стал набирать высоту. По-видимому, одна из гарпий приближалась к гнезду, вторая же летала где-то внизу, чтобы в нужный момент загнать фаратри в тупик.

Оглянувшись, Дион никого не заметил. Его никто не прикрывал. Нахмурившись и, видимо, решившись, юноша вслед за Асити начал подъём. Чем выше он взлетал, тем тяжелее становилось дышать, крылья начинали подводить — из-за чрезмерного напряжения их иногда коробила слабая судорога. Сжав зубы, Дион на мгновенье закрыл глаза и попытался расслабиться. Но как только он потерял контроль над телом, гравитация тотчас принялась притягивать его к земле. Испытав страх птицы, раненой в полёте, юноша пронзительно вскрикнул и через невероятное усилие вновь привёл крылья в движение. Потоки воздуха продолжали тащить его вниз, ветер, который в горах появляется внезапно, без предупреждения, свистел в ушах, и юноша продолжал цепляться за жизнь.

Страх захлёстывал всё сильнее, крылья были изнурены, но жажда жизни не ослабевала, в отличие от физических сил. Чувствуя, что земля, то есть каменное плато, становится всё ближе, молодой фарартри снова закричал и только сейчас сумел выправиться. Клёкот гарпий раздавался в отдалении, но был по-прежнему громок — вторая птица приближалась, а Асити, слишком увлечённая погоней, находилась уже в паре десятков метров от гнезда. Остальных фаратри до сих пор не было рядом, видимо, они заблудились в горах и сейчас летели в перекрестиях каменных коридоров.

Снова оглянувшись, Дион, едва успокоившийся после падения, ощутил страх ещё больший — рядом с ним не было ни одной живой души. Девушка находилась далеко, внизу его стерегли скалы, не прощающие ошибок даже птицам, а впереди ждали две гарпии — чудовища, способные убить одним взмахом своих когтей.

Обычно в такие моменты основную роль в принятии решения играет не материальная сила, не мощь крыльев, рук и ног, но сила внутренняя, нравственная. Стержень души гораздо крепче стальных лат, и гораздо их долговечнее. Если внутренний дух могуч, с избранного пути странника не может согнать даже страх, являющийся важным инструментом организма, желающего жить, и боль, сигнализирующая о малых и глобальных поломках. Крепкий дух не подлежит разрушению, но пробуждается только, когда намеченная цель стоит лишений.

Сейчас, летя так, словно спасаясь от неминуемой смерти, Дион невольно анализировал цель, своё к ней отношение и пути её достижения. Все три пункта показывали ему, что благоразумнее будет сдаться и повернуть назад, но на это вполне разумное заключение находились контраргументы.

Разумеется, в голове юноши в тот миг не было чёткой структуры. Каждая из его мыслей, словно сон, всплывала из чертогов разума и тотчас исчезала, тем не менее, успевая заронить в душу фаратри нужное зерно. Если бы мы попытались разглядеть эти зёрна противоречия, которые продолжали гнать юношу вперёд, то мы увидели бы всего два пункта. Первый из них диктовался голосом тщеславия: «Если я поверну назад, Асити не постесняется назвать меня трусом. Её горячий разум не сможет понять всей бессмысленности данной охоты. Пищу можно найти иными способами, а сейчас, подкрепляемая азартом, власть зверя стала непоколебимой настолько, что чуть не убила меня. Меня — будущего правителя!» Юноша назвал себя правителем не преднамеренно, это слово родилось под действием всё того же тщеславия. Второй пункт отличался от первого и прежде всего тем, что его источником были душа, человеколюбие и сострадание. Он гласил:

«В одиночку Асити не справится даже с одной гарпией. Помочь, спасти…». Некая их обрывочность была не случайной. Тщеславие, пытается рифмоваться с логикой, облекая омерзительные мысли в структурные клетки умозаключений, но голосу души не нужны эти ухищрения. Он воздействует на суть человека, используя не лжелогичность, но чувства, в основе которых заключены разум и совесть.

Итак, выбор был сделан, и русоволосый юноша, ища взглядом бурые крылья Асити, начал подниматься к тому месту, где должно было находиться гнездо гарпий. Когти Диона были хорошо наточены, и парень готовился при необходимости применить их силу. Он не знал наверняка, выдержат ли они натиск птиц, но это не смущало его.

Тем временем, Асити находилась у центрального пика южных гор, на вершине которого, на сером выступе, расположилось уродливое гнездо, сплетённое из веток, коряг и высохших костей.

Внутри птичьего жилья раздавался неумолкаемый гомон. Издавали его птенцы гарпий — уродливые твари, с двумя парами неоперившихся крыльев, непомерно большими головами и клювами, вечно требующими еды. Девушка парила так близко, что даже сумела разглядеть эти подробности, и сердце её дрогнуло.

«Они будут защищать детёнышей. Я одна не справлюсь», — эта мысль, продиктованная страхом, была разумной, но девушка с короткими волосами в этот миг приняла разумность за слабость. С гневом отбросив спасительную мысль, Асити огляделась и, не найдя поддержки, побледнела.

Рядом не было никого, но вот что-то мелькнуло.

Приглядевшись, девушка различила Диона, и во все глаза с удивлением уставилась на него. В первый момент она даже обрадовалась, но чуть позже в её голове шевельнулась подлая мысль:

«Если мы преуспеем, я буду обязана этим ему! Чёрт возьми, этому ничтожеству без капли самоуважения! Ненавижу…»

Эти слова, выраженные языком эмоций и едва уловимых мысленных связей, с невероятной силой захлестнули Асити, и девушка, преодолев страх, а точнее бездумно отбросив его, ринулась к гнезду гарпий. Русоволосый юноша, уже поднявшийся довольно высоко, отставал от неё всего на пару тройку десятков метров и стремительно сокращал это расстояние. Вскоре они поравнялись. Девушка молчала. Дион, мрачный и испуганный, оглядевшись, сказал:

— Что делать будем? Никого нет. Мы вдвоём не справимся…

— Слабак, — прошептала Асити. Юноша услышал её. Он хотел было тотчас оставить девушку, но осознание её слабости держало парня на месте.

— Пусть так, — отозвался Дион, продолжая поглядывать по сторонам. — Но ведь и ты не сильнее…

Он не успел закончить. Клёкот, словно вой смерти, прозвучал совсем близко. Фаратри вздрогнули и оглянулись. Прямо на них, влекомые гневом, животным инстинктом, неслись два чудовища. В их чёрных глазах не было мыслей, но всё их существо кричало, что несчастных, вторгшихся в их владения, ждёт неминуемая гибель.

Не успев увернуться, Асити оказалась в когтях у первой гарпии и пронзительно закричала. Её грудь обагрилась кровью. Дион тоже не смог избежать птичьего гнева. Когти самки сомкнулись вокруг его груди, клюв ударил в спину, и парень потерял сознание. Последнее, что он видел, это перекошенное ужасом лицо девушки с короткими волосами.