Мигом одним

Константин Марков, 2016

Кто ты? Казалось бы, простой вопрос, не требующий развернутого ответа. Да, все мы люди, живем на этой планете, рождаемся, любим, работаем, стареем, умираем. Но иногда, глядя ночью на звезды, мы задумываемся о том, что не может быть так, что мы единственный разумный вид во вселенной. После таких раздумий мы задаем себе вопрос о своем предназначении в этой жизни. В книге я предлагаю свой вариант ответа на извечный вопрос. Получит ли читатель ответ, задумается ли или просто забудет – не имеет никакого значения. Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Город Локо. Центральный регион. Мед.лаб. Центрального контрольно-ревизионного отдела планеты Неруни. Главный инспектор Дикари Бра

Я пролистал дело. Посмотрел на тело лежащее мед-автомате.

— Жома, думаешь, она будет полезна?

— Думаю да, последние пару лет мы наблюдали за ее карьерой. Она вполне приличный киллер, как для Сохо. Мы даже пару раз пользовались её услугами, чтоб не светить в пригороде контору. Шлима хоть и редкий мерзавец, но он всегда находит нам лучшего исполнителя, а Чирка одна из них. Его используем втемную.

— Пора Шлима тоже кончить.

— Не стоит, командир. Просто его место займет другой. А мы потеряем источник информации. Лаефа, я бы устранил. Двум дилерам не место в Сохо.

Я удивился словам Жомы. Для солдафона, он стал более гибким за последние годы работы в конторе. Еще полистал.

— И что ты предлагаешь?

— Мне нужен напарник, она подойдет.

— Смысл?

— Были бы мы без брони, она нас бы положила.

— Ты хочешь сказать, что засекла вас раньше?

— Скорее почувствовала, она явно Фал, а может и Бра.

— Мне кажется в этом вопросе у тебя личный интерес.

Жома густо покраснел, однако быстро справился с эмоциями.

— Не без того командир.

— Это плохо Жома. Ты ведь в курсе внутренних правил. Подобная связь сделает тебя слабее.

— Возможно, вы и правы. Однако я это рассматриваю, как дополнительный стимул, чтобы жить.

— На лицо кризис возраста.

— Если честно, то устал от одиночества.

— Ладно, — я сунул папку с делом ему в руки, — твое решение, твоя проблема. За все провалы как свои, так и ее ответишь лично.

— Согласен.

Место непонятное. Максим Холод

Очнулся я в позе роденовского мыслителя. Открыл глаза, осмотрелся. Я сидел на непонятном старом чемодане почти посередине огромного футбольного поля. Вокруг были высокие многоярусные трибуны. По трибунам и по самому полю бродили люди разного возраста. Большинство было стариков, но присутствовали и зрелые люди, и подростки. У многих лица выражали ужас, хотя попадались и удивленные персонажи. Я попытался заговорить с некоторыми, более-менее адекватными, на мой взгляд, но они шарахались от меня как от прокаженного. Странно.

Небо было непонятного предгрозового вида. Клубились тяжелые, низкие, свинцовые тучи, но в воздухе близким дождем не пахло, больше пахло пылью, как в степи. Я встал, посмотрел на чемодан, на котором сидел. Он был в меру потрепан временем, но вполне пригодным. Открывать его мне почему-то не хотелось, а бросать, как мне показалось, было глупо. Подняв его, я двинулся к выходу со стадиона. Многие просто отходили с моей дороги, некоторых, особо заторможенных, обходил я. Тяжелый чемодан давил на пальцы жесткой рукояткой, отчего я перебрасывал его по ходу из руки в руку. Окружающий меня мир странно изгибался по мере продвижения, изменяя перспективу. Я все шел и шел, не оглядываясь, пока не прошел широкие ворота. За воротами было поле, заросшее дикой травой. Асфальтированная площадка с одиноко стоящим на ней автобусом и дорога, уходящая вдаль к городу у горизонта. Над городом висела, явно различимая, шапка смога. Посмотрев по сторонам, понял, что путь только один. Подходя к автобусу, я рассуждал: «раз он здесь стоит, значит должен возить к городу».

Автобус был обветшалый, обшарпанный, резина лысая с торчащим из нее кордом, часть внешней обшивки кузова просто отсутствовала, являя взору ржавые, забитые грязью внутренности. Двери были открыты и я, не останавливаясь, сразу шагнул на хлипкую ступеньку.

— Захады дарагой. Садыс. Возить город буду.

За баранкой автобуса сидел странный тип азиатской наружности.

— Деньга давай, быстро едим.

— А если не буду?

— Ехать будем, когда все места займут.

Я порылся по карманам, денег не было. Посмотрел на чемодан. Он явно был забит, но чем, вот вопрос. Приняв решение изучить его содержимое на предмет наличности, я положил его на сидение, с намерением открыть.

— Открывать не надо. — Остановил мои изыскания водитель.

— Чего собственно? — Удивился я.

— Там все что нажил. Часто плохо.

— Но у меня нет денег.

— Потом давать будешь?

— Буду.

— Ладно, ехай. Скучно.

Он завел двигатель и закрыл двери.

— Карон-ага. Так найдешь меня.

— Хорошо.

Двигатель заворчал, забулькал, автобус, перед тем как тронуться задрожал как припадочный. С ужасным скрипом всего кузова он начал разворачиваться в сторону дороги.

— Ранше все платили, теперь мало. — Водитель явно долго молчал и его прорвало. — Все с деньга давали. Теперь мало. Все думают так возить надо.

— Ага, прости, но я не понимаю, где мы и куда едем?

Толи кочка была на дороге, толи мои слова удивили возницу на столько, что он подпрыгнул на кресле всколыхнув жирными телесами.

— Умер ты. Вот везу тебе. Карон-ага зовут меня.

— Может просто Харон?

— Кому как.

Я ошеломленно уставился на собеседника. Карон-ага усиленно крутил баранкой объезжая неровности дороги. От усердия он закусил губу и с огромным трудом выруливал между ям и куч мусора, наваленных прямо на дороге. Забавить скорость он явно не желал. Я с трудом удерживал себя в подранном кресле, пытаясь не вылететь в салон этаким биллиардным шаром.

— Все завут, как знают. — Продолжил Карон-ага, когда дорога стала лучше.

— Получается, я умер, а ты меня везешь в ад?

— Что умер то да, а вот город не Ад, а Сорогост. Там тебе жить, сам решать.

Я задумался. Странно все было вокруг. На секунду мои мысли заклинило, мир вокруг стал оплывать как пластилиновый. Дорога вытянулась в туннель. Она закручивалась как нарезы в стволе винтовки. Я обернулся и увидел стадион. Он стал крошечным, дорога изогнутая спиралью перевернула его верх ногами.

Удар по голове привел мир в соответствие. Рядом, на полу, лежал старый, постресканый кирзовый сапог.

— Ты мне дорогу не ламай. Оно тебе надо?

Ошеломление и ступор прошли. Пришло раздражение.

— Карон, или ты мне просто все объяснишь или фига с два денег получишь.

— Что, обижаться не надо. Карон-ага хорошо возить. В город приедеш дом найды, квартыра найды. Где пусто там ключ в двери.

— А где мы вообще?

— Сам не знаю. Тебе придут.

— Кто придет?

— Сам не знаю. Когда прыдут сам знаешь.

Карон явно обиделся на меня, представив себе перспективу безоплатного рейса. Мне тоже разговаривать с ним расхотелось. Я просто уставился в окно. Город приближался.

******

Автобус остановился в центре квартала застроенного типовыми многоэтажками.

— Прыехали.

— Сколько тебе денег надо за проезд?

— Как тебе совесть скажет. — Буркнул Карон-ага.

Я пожал плечами и вышел из автобуса. Скрежетнула закрывающаяся дверь. Древняя колымага, оглашая окрестности ужасным металлическим скрипом, стала разворачиваться, собираясь в обратный путь. Что ж, пора и квартиру себе поискать.

Пройдясь мимо пары домов, я свернул в ближайший подъезд. Дома были непримечательными, однотипными. Подъезд пах мочой, котами, разным слежавшимся мусором. Поднявшись на пару этажей вверх, я обнаружил вполне чистый коридор. В пятой от лестницы двери торчал ключ.

Квартира была стандартной однушкой. Из маленькой прихожей просматривалась кухня, обставленная в доисторические времена социалистического строительства. Справа была арка, ведущая в комнату. Санузел был совмещенным.

Что ж, а зачем мне больше и зачем мне это? Забросив чемодан в кладовку, я прошел на кухню увидел холодильник, открыл. Он порадовал скромным набором продуктов. Очень странное место. Отломив кусок сыра, я пошел в комнату. Стенка знала лучшие времена, причем задолго до моего рождения. В ящике возле небольшой тахты я нашел постельное белье и решил вздремнуть. Не скажу, что устал. Просто не хотелось ничего, ни думать, ни действовать.

*****

Проснулся от запаха табака. Кто-то сильно накурил в комнате. Продрав глаза, я осмотрелся. В кресле у окна кто-то сидел. На фоне яркого пятна балконного проема, да спросонья я видел только черную фигуру. Встав, я прошлепал в ванную, умылся холодной водой. Вернулся в комнату.

— Присаживайтесь Максим. — Сказал неизвестный, указывая на соседнее кресло. — Ваша выдержка выше всяких похвал.

Я подошел к нему, сел в предложенное кресло. Мужчина был лет сорока, на вид. Худощав, одет в шикарный и строгий похоронный костюм. Вся одежда была на нем черного цвета, только разных оттенков и глянца. Лицо было запеченным, как у старика приморского города. Сквозь смоляные курчавые волосы торчали аккуратные блестящие рожки, заточенные пирамидкой.

— Что другие святую воду сразу ищут?

— Ох, разное бывает. Ты даже не представляешь себе на сколько.

— Можно? — Я кивнул на портсигар.

— Да на здоровье.

Я достал тонкую, длинную и черную сигару, закурил, посмаковал аромат.

— Зачет.

— Лажу не держим.

Я еще сделал пару затяжек. Подумал и открыл балконную дверь, сразу стало свежее.

Посланник ночи поерзал в кресле. Мое поведение видно не укладывалось в привычные ему рамки. Мне было все равно, пусть сам говорит раз пришел. Я встал, прошелся по комнате и подошел к стенке. Стал изучать ее содержимое. В одном из шкафчиков я нашел бутылку водки. Меня это порадовало, я сходил на кухню нашел там пару стопок. Заглянул в холодильник. В нем нашелся полиэтиленовый мешочек квашеной капусты. Быстро соорудив немного закуски, я вынес все добро в комнату. Откупорил бутылку и налил нам по стопке.

— Угощайся, а то смотрю, совсем тебя переклинило. Прости, но водка теплая.

— Да, хоть кипяток.

Чёрт лихо глотнул водку и сделал хорошую затяжку. Я тоже выпил, от теплой водки передернуло. Закусил холодной капусткой, отпустило. Откинувшись в кресле, спросил.

— Так и будешь молчать.

— Так хорошо сидим, чё воздух сотрясать?

— Ну, ты вроде как посланник ко мне. Наверно должен душу мою купить.

— С хламом к старьёвщикам.

Я обиделся. Конечно, вспоминая свою жизнь, не могу сказать, что так уж праведно ее провел, но не до такой же степени, чтоб даже черту душа не нужна была.

— Да ладно тебе. Не парься, мне не нужна твоя душа, это все глупости ваших проповедников. Дескать, черти только и хотят душу человеческую заполучить и жечь ее в гиене огненной.

— А что не так?

— Такое, для тебя это уже не имеет смысла. Ты и так умер.

— Это да. Уж очень на то похоже раз я с чертом выпиваю. Может просто допился до чертиков?

Моя последняя фраза рассмешила демона.

— Ох, вот так не бывает, уж поверь мне. Ты действительно умер, а я твой гид проводник в этом мире. Слушай, два раза рассказывать не буду. Ты действительно умер. Твоя душа прибыла в общую зону прибытия. Собственно там я и должен был с тобой встретиться, но как ты сам понимаешь мне наплевать на инструкции. Хуже чем я есть я уже не стану. С другой стороны устраивать панику в зоне прибытия, смысла нет никакого. Сам понимаешь, что там начнется, если нас там с десяток появится.

— Дурдом.

— Вот-вот. Мир наш не так велик, но и не мал. Можешь жить, где хочешь. Ничего нового ты здесь не найдешь.

— Та же тягомотина?

— Почти. Правда есть выбор.

— И какой?

— Можешь уйти за стену. Там города нет. Это так сказать неупорядоченная часть Нави — мира мертвых.

— А можно поподробнее.

— Мне лень. Ты парень смышленый, не паникуешь, сам разберешься.

Чёрт налил еще и мы выпили. Я нагло и без приглашения взял новую сигарету, прикурил. Второй раз теплая водка прошла лучше.

— А в мир живых смотаться можно?

— Оно тебе надо?

— Не знаю, такое ощущение, что что-то забыл. Вот-вот вспомню, и не получается.

— К Корнею сходи. Он может тебя переслать.

— И где его найти?

Чёрт повернулся к окну.

— Вон видишь труба длинная?

Я посмотрел в окно. Дом, стоящий напротив, вдруг стал прозрачным, и я увидел разрушенный корпус Чернобыльской атомной станции, покрытый бетонным саркофагом.

— На сто сороковой маршрутке доехать можно.

Я вспомнил про водителя и свой безоплатный проезд.

— А чем платить?

— Иди ногами. Никто тебе ничего не должен.

— А вот за это все платить надо? — Я пространно указал на жилище рукой.

— Это все бесплатно. Должно ведь быть в положении мертвого что-то приятное. В общем, я пошел.

— А какие-то инструкции, правила, законы.

— Да мне и на тебя и на них наплевать. Я время отработал и адью, спать меньше надо.

Сказав это, черт превратился в черный туман, который моментально рассосался. Я остался раздосадованным до невозможности. Мало того, что умер так еще и проводник мне попался сволочь рогатая. Бесцельно побродив по комнате, я оделся, решив навестить так называемого Корнея. Может он, что-то вразумительное скажет.

Идя дорогой, я рассматривал прохожих. Что ж люди как люди. Некоторые были увешаны разными сумками, рюкзаками и авоськами. Что и куда они тащили, было непонятно. Были и странные бомжи в струпьях и веригах, одетые в старые худые мешки. Были разнообразные военные, они часто встречались и шли целеустремленно. Удивительно было то, что отряды состояли из бойцов разных временных отрезков истории. В одном строю можно было увидеть и современного спецназовца и воина, которого смело можно было назвать древним викингом или римским легионером. Тем не менее, они шли организованными отрядами, четко выдерживая строй. Да и вообще людская смесь была на редкость разнообразной.

Часа за четыре вдумчивой ходьбы я дошел до нужного места. На воротах действительно висела оплавленная и выцветшая табличка «Чернобыльская АЭС». Прямо поверх нее была надпись «DCC» выполненная бордовой масляной краской через трафарет. К подъезду вела дорожка посыпанная мелким гравием, обрамленная по бокам маленькими высохшими рыжими сосенками. Местами на них были видны следы зеленой краски. Блин, как в армии.

Пройдя обшарпанную дверь, я вошел во вполне приличный холл. За огромным столом сидела скучающая девушка и занималась маникюром, совершенно не обращая на меня внимания.

— Здрасьте вам.

— Угу. — Промычала она, не прерывая своего занятия.

— Мне с Корнеем пообщаться надо.

— Всем надо.

— Девушка. Я сюда шел пешком четыре часа.

— Да хоть вечность, мне-то какое дело.

Я оторопел от такого ответа. Ей, как и тому черту все было пофиг. Я уж было хотел уйти, но подумав, остановился. Раз им пофигу, то и меня их мнение не интересует. Решительно двинув вглубь строения и пройдя длинный коридор, я открыл единственную дверь, она вела на лестницу. Сзади послышался цокот каблучков.

— Мужчина, вам нельзя заходить внутрь!

— А мне пофигу. — Огрызнулся я.

Решив почему-то, что вниз идти лучше, я побежал по лестнице. Через пару пролетов лестница кончилась. С разгону мое тело влетело в странное помещение. Все оно было затянуто спутанной сеткой из проводов, а в центре этой всей структуры кемарило странное существо, вросшее в пол. От талии и ниже он выглядел как комель старого дерева сплетенного из проводов.

Я прокашлялся. Тело встрепенулось, медленно открыло глаза.

— Ты кто?

— Я Максим.

— Чего припёрся?

— Ищу Корнея.

— Ну.

— Что ну. — Ответил я в тон.

— Ты нашел, дальше что?

— Мне в мир живых надо.

— Всем надо. — Сказал Корней и закрыл глаза.

Меня такое отношение просто взбесило. Хотя, почему я решил, что имею на что-то право. Злость прошла, мне стало неловко.

— Простите Корней, но мне действительно очень надо вернуться, всего на пару часов.

Корней посмотрел на меня одним глазом.

— Табаку принесешь?

— Да легко. Только рюкзак дайте.

— Ого, а рюкзак зачем?

— Мужчина вы видный, в раз пачку скурите, ну, а с рюкзаком, я больше принесу.

— Вот это уже интересно. В шкафчике поройся.

Обрадованный зачаткам некоторого понимания я крутанулся на месте, ища шкафчик. Нашел штук пять и стал открывать их по очереди. В четвертом оказался огромный рюкзак литров на сто или больше. Я вытащил его, осмотрел.

— Тебя куда.

— В Иркутск.

— Ладно.

Корней поводил руками, и прямо из проводов сформировалась клавиатура с монитором.

— Время и место?

Я напрягся, пытаясь вспомнить последнюю известную мне дату.

— Две тысячи двадцать третий год, двадцатое апреля шестнадцать часов. Иркутск, микрорайон Зеленый.

Корней застучал по клавишам. Я заглянул в монитор. С удивлением увидел интерфейс Google map. Видимо мое удивление было столь ярко выражено, что Корней улыбнулся.

— Будешь готов возвращаться, набери меня.

— Как?

— А ты что еще не клиент нашей компании?

— Нет.

— Вот олух.

Он, как волшебник, взял с проводов гарнитуру и набрал на дисплее номер абонента.

— Вика, сейчас к тебе тело подойдет, подключи его. — И уже мне. — Иди наверх и подпиши контракт на абонентское обслуживание.

Я кивнул, разворачиваясь к лестнице.

Пока шел, Вика подготовила стандартный контракт. Он лежал на столе.

— Имя, фамилия. Подпись здесь. — Ткнула Вика в договор недокрашенным коготком.

Я поискал ручку. Вика вздохнула и протянула мне древнее перо времен эпохи Сталина. Оно было странным. С одной стороны это было перо, а с другой — скальпель. Чернил на столе не наблюдалось.

— Кровью. — Добавила она.

Я ткнул лезвием в ладонь и набрал ручкой крови. Мне никогда ранее таким пером писать не приходилось. Часто макая перо в кровь, я справился через пару минут. Девушка, грустно вздохнув, вытащила из под стола коробку с мобильниками.

— Выбирай любой.

Я посмотрел в коробку. Все телефоны были фирмы нокия и только раскладушки.

— Что только такие?

— За бесплатно — да.

Я взял первый приглянувшийся. Покрутил в руках. Ладно, разберемся потом. Уж было направившись в шхеру Корнея, я остановился обратив внимание на табличку за спиной секретарши. Надпись «DCC» была не одна, а с расшифровкой: «Demonic Cellular Communication».

Пока я шел вниз, в шхеру Корнея, то просмотрел телефонную книгу. Мобильник был явно бывшим в длительном употреблении и не одним лицом. Корней опять спал, упершись головой в монитор. Да, здоров мужик дрыхнуть. Я вежливо подергал его за рукав.

— А! Что!? А, это ты. Связь со мной единица и поднять трубку.

Он усиленно защелкал клавишами.

— Так отошлю тебя по электросети. Хоть и неприятно, зато быстро и весело.

Сказав это, он ткнул пальцем в Enter. Меня скрутило и потянуло к проводу, в глазах засверкали искры, меня стало долбить током.

*****

Вывалился я у фонарного столба, напугав пару бродячих собак. Сориентировался. Во, вспомнил! Сразу, бегом ринулся к остову древней стройки заброшенной еще в период развала СССР.

Там в подвале я и нашел себя. Мое тело лежало в луже блевотины и фекалий. Мне стало жутко и противно. Лицо посинело, тело было сведено предсмертной судорогой. Рядом лежал явно мой набор для герыча. Дружков нигде не было. В воздухе пахло паленным мясом. Я поискал источник вони и увидел, что сигарета истлела и жжёт мне пальцы. Я вынул окурок из посиневшей руки.

— Нет. НЕТ! НЕТ!! НЕТ!!! ТАК НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ!!! — Закричал я.

Но даже эхо не отозвалось на мой крик. Меня уже не было в этом мире. Мне стало горько и обидно за себя, судорога свела тело, я заплакал, как тогда, в глубоком детстве, когда меня первый раз избили старшие мальчишки, отобрав мою машинку. Я сидел на поломанных кирпичах и плакал над своим скрюченным телом. Но тогда была мама, а теперь ее рядом нет. Нет никого, кто утешил бы меня и вытер слезы. И это была не машинка, это была моя жизнь, которую я ПОПРОСТУ ПРОСРАЛ. ТАК, ТАК ГЛУПО!!!

Сколько времени я проплакал, я так и не понял. Как по мне — вечность, а как по текущему состоянию остатков обгорелой сигареты — пару минут.

Ладно. Этого уже не изменить. Я встал, подхватил рюкзак. Подумал немного, положил его опять на землю и стал обкладывать свое тело кирпичами. Соорудив достойный холмик, я пошел вниз к «Штуке» там, рядом с ней, был магазинчик «Дело табак».

Спускаясь вниз, я думал, а ведь на какие шиши буду покупать сигареты? С другой стороны я этому миру ничего не должен и меня скоро тут не будет в принципе, да собственно и нет уже. Так я и шел в надежде, что все само собой получится.

В магазинчике девушка за прилавком активно с кем-то общалась по сотовому.

— Будьте любезны мне десять блоков «Пера первого», вон тех сигар пару коробок, кальян, табаку к нему и угля по коробке. — Начал я.

Девушка, не прерывая разговора, все выкладывала на прилавок, а я паковал и паковал. Рюкзак у Корнея был бездонный. В конце концов, я собрал почти все, что было у нее в магазинчике, включая рассыпной табак и бумажки к нему.

— С вас три миллиона семьсот сорок тысяч триста рублей. — Автоматически сказала она, огласив цену с калькулятора.

— Одну секунду. — Сказал я и набрал Корнея. — Готов.

— Жму. — Ответил Корней.

Меня начало плющить, в буквальном смысле и потянуло к розетке. Девушка завизжала, а меня начало бить током, причем искры били из розетки прямо в правый глаз. Опять в глазах потемнело, полетели искры, меня всего встряхнуло, вывернуло, и я кулем упал на бетонный пол. Мои руки судорожно вцепились в ремни рюкзака, по телу пробегали искры статики.

— Ну, вспомнил? — Спросил Корней.

— Лучше бы не вспоминать.

— Вот так всегда, говоришь, что не надо обратно, а они, нет мол, хочу, надо очень.

— Может вы и правы Корней. С другой стороны, знаете, отрезвляет. Кальянчик замутить?

— Мути.

Когда я вытрусил из рюкзака все, что притащил, Корней долго смеялся и называл меня меркантильным скрягой, а я отнекивался, мол, для хорошего человека. Покурив кальяна, причем вместе с трубкой из крепчайшего табака Корней расслабился и не смотрел на меня так уж сурово.

— Вот все бы были такие молодцы, как ты.

— Да, тогда бы все уже вымерли бы.

— Не кручинься, ты сам свою судьбу выбрал. Сам прожил жизнь. Что бездарно, ну так что. Ты ведь никому не мешал.

— Наверно мешал.

— Забей. В этой реальности ты сможешь начать сначала. Так сказать с чистого листа.

— А смысл?

— Смысл в самом тебе. В том, какой ты и что ты сам о себе думаешь. Ты теперь знаешь, каким был, но вот каким ты станешь, так тебя и оценят. Наверно ты думаешь, что тебе дадут в зубы вкусный пряник, и ты как мишка будешь сосать его вечность. Нет, такого не будет никогда. Тебя будут бить и ломать, чтобы превратить тебя в дерьмо, чтоб выбить из тебя последние капли человека, но даже в самом последнем дерьме есть частичка хорошего.

— И чего в дерьме хорошего?

— Оно перегниет и даст удобрение для травы. Согласен это не так много, но, тем не менее, это хорошее есть. Никто тебя не неволит, хочешь, оставайся таким, как был, а хочешь — изменись. Это все, что ты можешь. Только от тебя зависит, сколько добра в тебе, ни от кого более.

Я зарядил кальян свежей порцией. Раскурил.

— А что ты посоветуешь?

— Оно тебе надо, мои советы. Я ведь демон.

— Даже в чем-то очень плохом есть частичка хорошего.

— Клоун ты Максимка. Ладно.

Корней завозился, роясь по карманам. Нашел и протянул мне пачку купюр.

— На, купи себе оружие и езжай на юг. Там есть стена, сам увидишь. Ну, а там по обстоятельствам.

— Спасибо вам Корней.

— Да иди ты в лес к лешему. — Ласково сказал Корней и забулькал кальяном.

Я взял из кучи десяток сигар, блок Перта и двинулся на выход. В этом подвале делать мне было более нечего.

В центр шла маршрутка с номером двести восемь. Дождавшись транспорта, я поехал за оружием. Мир вновь обтекал меня, искривляясь, но теперь я не терял больше ощущения реальности. Мысли все крутились вокруг увиденного мной в реальном мире. Как, как я мог до такого докатиться? Мне было страшно обидно за свою глупость.

В центре люди были не такие суматошные как на окраине. Я спокойно вооружился отличным полуавтоматическим карабином. Продавец долго нахваливал его, предлагая разные к нему боеприпасы. Денег выданных мне Корнеем хватило на винтовку, пять цинков разнообразных боеприпасов и неплохой костюмчик спецназа. Свои старые шмотки я просто выкинул в урну на выходе из магазина.

*****

Прибыв на юг города, я поразился грохоту и суете на высокой каменной стене. Бегом забежав по ближайшей лестнице я увидел за ней не шуточное сражение. Несколько тысяч мужиков страшно рубилось с разной нечистью, ползущей из черного леса. Среди рубак были и спартанцы из древней Греции, и витязи Руси, и какие-то мужики, напоминающие фантастических воинов из разных голливудских фильмов.

Мое внимание привлекла группа, возглавляемая странным воином похожим на Хи-мэна. Он размахивал светящимся мечем, рубя нечисть, но его группа оторвалась от общего строя и ее брали в кольцо. Они не могли двигаться ни вперед, ни назад.

Особых вопросов я себе не задавал, типа, на чьей я стороне. Достав разрывные боеприпасы, я зарядил винтовку и стал планомерно освобождать группу, попавшую в окружение. Заметив, что враги стали редеть, по одному выпадая из строя, Хи-мэн удвоил свои усилия, и группа смогла отойти, чтоб соединится с общим строем. Когда все отошли за копейщиков Хи-мэн безошибочно нашел меня на стене взглядом, помахал мне рукой. Я тоже ему махнул и продолжил отстрел.

Толи нечитсь устала, толи ее повыбили, но через час бой сам собой стих. Наступило затишье. Я присел у стены поставив рядом винтовку. От ее ствола шел ощутимый жар, пахло горячим металлом, сгоревшим порохом. Мимо меня прошел гном с огромным двухлезвийным топором, остановился, посмотрел на меня внимательно, протянул мне бурдюк из кожи. Я взял его, хлебнул. Кислое вино приятно промыло рот. Гном уселся на камень, что лежал на краю стены, достал трубку. Я встал и подошел к нему. Присел напротив, на такой же камень.

— Спасибо. — Вернул я ему бурдюк. Порылся по карманам и достал сигару. — Угощайся. — Протягивая ее гному.

Гном, не торопясь, понюхал сигару, отрезал кончик ножом, закурил.

— Я тут первый раз. Что это было?

— Так, война.

— А подробности?

— Оно тебе надо? И вообще ты чего здесь делаешь?

— Корней порекомендовал ехать на юг и найти себе место. Мне кажется, я нашел. Ну и умер я в реальном мире.

Гном осмотрел меня, сделал затяжку, так что истлело чуть не пол сигары, и изрек:

— Место то ты нашел, только рано тебе. Вот умрешь по настоящему, милости просим. — Он больно ткнул меня двумя пальцами в лоб, и я полетел вниз со стены. «Вот он гад», подумал я, падая вниз.

Поселок Ширь, Чирка Ша

— Деда, а деда.

— Что тебе Чирка.

— А чего ты из города ушел? Там ведь много таких как ты и я? Мы тут одни.

— Вот подрастешь, расскажу.

— Я уже достаточно взрослая, мне уже пятнадцать.

— И что?

— Я в город хочу.

— Глупая. Город тебя проглотит и не подавиться.

— Тогда расскажи почему. Я ведь все равно уйду.

— Я хотел свободы.

— Ты ее обрел?

— Свобода это миф Чирка.

— Разве мы не свободны? Мы живем, никому ничего не должны и никто к нам не приходит из внешнего мира.

— В том-то и дело. Мы заперты в резервации. Нам дали право жить как в древние времена. Жить, добывая пропитание на земле.

— Разве это плохо?

— Я не сказал, что это плохо. Нас лишили возможности вольно выбирать путь.

— Деда, это глупость. Я на неделю ходила во все стороны.

Дед улыбнулся и погладил меня по голове.

— Чирка, я видел звезды, до которых сотни световых лет. Я видел колонии на астероидах, на планетах без воздуха, без плотной почвы. Города, парящие в облаках газовых гигантов. И ты не поверишь, я видел других людей. Не таких, как мы. Это все богатство миров нам не доступно. Мы, жители таких общин как наша, никогда не увидим ничего подобного.

— А зачем?

— Затем, что человек рожден свободным и никому ничего не должным, но он становится рабом системы. Мы не можем сами путешествовать меж звезд. Для этого нужны сложные корабли, которые не под силу построить одному человеку. Возможно, у нас и был когда-то шанс, но наши предки его не захотели и мы стали такими вот как я и ты — «людьми измененными».

— Разве есть существа способные жить в космосе?

— Есть Чирка, и это большой секрет. Не говори никому об этом.

— Почему?

— Это страшная тайна нашего правительства.

— Но ты ведь знаешь?

— Знаю, я был там и видел их. Правда, я бы не назвал их людьми.

— Они страшные?

— Нет, они просто другие. Это страшно. Слишком они другие.

— Ты мог стать как они?

— Мог.

— А я?

— Наверно и ты сможешь. Ты такая же, как и я — измененная.

— Тогда в чем свобода?

— Её нет. Свобода это миф. У тебя не так много выбора, ты можешь никуда не ходить, и прожить жизнь в поселке. Вариант два — пойти в город. Но в городе ты должна принять сторону, в которой ты будешь жить. Не примешь никакой — погибнешь.

— Разве нельзя просто жить?

— Можно, но есть правила социума. Они не зависят от твоего желания.

— Я выживу.

— Глупая ты девочка. Ты просто не понимаешь, насколько мир жесток. У нас, здесь, просто сказочно добрый мир.

— Поэтому ты и пришел к нам?

— И поэтому тоже. Устал быть винтиком огромной машины именуемой государством.

— И не советуешь мне туда соваться.

— Да. Наша жизнь не плоха. По крайней мере, в нашей общине.

— Только скучна. Ты отпустишь меня?

— А я смогу удержать?

— Нет.

— Тогда о чем мы говорим. Только потом, когда будешь плакать в подушку от горя, не ругай меня.

— За что, деда?

— За то, что не отговорил.

Год 2022, больница ГУФСИН №24. Заключенный Максим Холод

Очнулся я, лежа на полу запутавшись в простынях. Рядом лежали осколки от капельницы, сорванной с крепления моим падением, по полу растекался раствор. Я попытался встать, но руки не держали, тряслись, а ноги вообще слабо шевелились спутанные простыней. Рядом прошаркали тапочки. Сильные руки подхватили меня, поставив в вертикальное положение, в глазах поплыли цветные круги. С легким звоном стекла открылась дверь в палату, вошла медсестра.

— Это что такое.

— Не шуми хозяйка, упал Максимка с койки. Вот поставил его.

Медсестра подошла ко мне ближе, осмотрела, пощупала лоб на предмет температуры.

— Ладно, оттащите его в душ и вымойте хорошо, неделю, как лежит, а я пока сменю ему постель и лекарства.

Корень, свистнул Витька и они вдвоем потащили меня в душ.

Там, стоя под струями воды, я с удивлением разглядывал свои руки. На среднем пальце правой руки я обнаружил маленькое пятнышко ожога от забытой сигареты. Странно. То, что я видел во сне, уже было или еще будет?

Вода привела меня в чувство, я смог сам помыться. Конечно, может, что и не домыл, но все лучше, чем парни будут зад мне мылить. Корень и Витек сидели на подоконнике, куря в открытую форточку. Вытершись, я одел свежее белье. Прихромал к ним ближе, сел на лавку.

— Оклемался? — Спросил Витек.

— Лучше. Давно лежу?

— Дней семь без памяти лежал, бредил.

— А какой сейчас год?

— Ого! Во тебя накрыло. Двадцать второй, февраль. Сроку тебе осталось еще три месяца в мае на волю.

У меня отлегло от сердца. То, что я видел во сне — будущее. Это радует. Значит, в моих силах этого не допустить. Я не хотел умереть так бездарно.

2023 год, лейтенант ВВС России Сергей Опёнкин

После окончания училища я был направлен в самую глубокую задницу. Елизово был последним аэродромом на огромной территории нашей страны, хоть и находился к западу от Петропавловска.

В моем путешествии радовали две вещи: первое — путь туда был только на самолете, второе — выслуга шла год за два. Летел я тремя рейсами. Первый рейс доставил меня в Хабаровск. В Хабаровске мне пришлось три дня ждать рейса на Магадан. Были же прямые рейсы на Петропавловск, тем не менее, меня послали перекладными. С кадровой службой никто не спорит. Бюрократы.

В Магадане я оказался не один такой «красивый». Зайдя в зал ожидания, я обнаружил группу офицеров в летной форме. Они дружно перекусывали от щедрот ДьютиФри. Завидя меня они усиленно замахали мне, приглашая к «столу».

— Петропавловск? — Коротко спросил старший в группе майор.

— Так точно.

— Только из училища?

— Да, первое назначение.

— Паров, — протянул мне руку майор, — Валерий.

— Опёнкин Сергей. — В тон ему ответил я, пожимая его руку.

— Наш самолет завтра, знакомься, здесь все летят в Елизово. Часа через три прибудет еще группа, тогда и в гостиницу пойдем.

Я пожал руку каждому из офицеров. Они дружелюбно улыбались, взгляды у всех были «мягкими» от выпитой водки. Мне налили. Пить я не хотел, но вот так сразу отказаться не смог. Пришлось выпить и за новое назначение, и за погоны, и за новых друзей-товарищей и чтоб крылья держали.

Через пару часов Паров повел меня на улицу. Ветер дул холодный, влажный с моря. Меня слегка пробило ознобом, в голове посветлело. Майор оттащил меня под защиту центрального входа, закурил.

— Не думай, что мы все пьяницы. Просто,…, сам поймешь позже. Мне с капитаном было кого вспомнить. Ну, ты понимаешь. — Он затянулся, выпустил дым. — Иногда и пар выпустить надо.

— Понимаю. — Пьяно закивал я. — Вы же знаете, какие в Елизово машины?

— Еще раз выкнешь, дам в глаз. Субординация и выслуга лет — два важных принципа службы. НО! — Он поднял вверх руку с сигаретой. — Здесь мы не на службе, а между ею.

Я глупо захихикал. Водка основательно владела сознанием.

— Ну, а машины, миги там тридцать первые.

— Так они ж при соцреализме еще созданы!?

— И чё, — набычился майор, — лучшего перехватчика нет и не было и не знаю когда будет. Все сушки, да, кльовые машины. Особенно безпилотники. Но кто наведет на цель их, мать их, грёбаный интеллект. Да никто кроме тридцать первого. Это не машина, это легенда. Я на таком выполнял перехват ракет класса «калибр». Кто это может?

— С-800 «Опера» и то десять процентов на промах дают.

— Вот ты сам себе и ответил, что это за машина. Знаю, что там есть машины старше тебя и меня, вместе взятых, но при должном обслуживании они прислужат еще лет сорок. Им сейчас такие движки поставили, что они на стартовом форсаже до штатов долетают.

— Безпилотники все равно маневреннее.

— Тут ты прав. Скоро пилотов не будет. Только мальчики в шортах будут сидеть у компьютеров, и дергать джойстик. Время пилотов неумолимо подходит к концу. Еще лет пять десять и нас всех пересадят за парты, как школьников. Кончаться пилоты, оскудеет мир. Пошли, выпьем за героев, что никогда не вернуться на свои аэродромы, выпьем за людей-птиц, покоривших небо, за икаров. Да, мы как Икар, опалим крылья огромными скоростями и рухнем на грешную землю.

На этой грустной ноте закончилось наше возлияние. Прибыла ожидаемая нами группа, и мы все пошли спать до утра.

Как только моя голова опустилась на подушку, я «полетел».

Я летел над облаками. В том чистом от смога пространстве. Вы когда-нибудь летели над облаками? Высоко, высоко, где уже нет, чем дышать и двигатель захлебывается топливом не в состоянии сжечь его. Когда ты летишь на границе космоса, и временами он цепляет тебя колючими лучами радиации. Бортовой счетчик безумно трещит, сообщая об опасности, а машина тонко звенит, как натянутая струна и ты видишь на сотни километров вперед, не хуже радара. Я был в шоке от этого чувства. Я захлебывался от страха, восхищения, ужаса и восторга. Вы помните свой первый сексуальный опыт? Помните это чувство? Да? Так вот, это тысячная, скорее миллионная доля того чувства, что я испытал летя на трех махах поднявшись на тридцать два километра от поверхности Земли. Нас гордо величали «Воздушно-Космические силы». И нам, пилотам истребителям, в обязательном порядке, давали это понять.

Я летел все выше и выше. Мой Миг смеялся и пел. Я потянул ручку на себя, задирая нос все выше, и со всей скорости врезался в небо.

Упал на удивление быстро. Открыл глаза. Я лежал на кровати в своем номере, а мое сердце колотилось оглушающее громко и угрожающе часто. Нет, пусть что хотят, то и думают обо мне, но пить больше не буду. Не ХОЧУ!