НА РУСЬ!

Константин Кураленя, 2019

Приключения в средних веках продолжаются. Герой романа попадает в плен к монголам. Его везут на казнь к Угедэй-хану. Но верные друзья приходят на помощь. С уйгурами принцессы Тань Я он вынужден идти в поход на Русь. Внук Чингисхана Батый заливает кровью непокорных русов. В дремучей дальневосточной тайге у целебного источника Луиза обретает новую жизнь.

Глава 3.

ВСТРЕЧА

Проснулся я от заполошных криков во дворе крепости, лошадиного ржания и топота копыт. Было раннее осеннее утро. Примораживало. Иней на стыках между бычьим пузырём и оконной рамой говорил о том, что настоящие холо — дане за горами.

— Куда прёшь, баран?

— Ты бы ещё корову с собой прихватил!

— А ну-ка расступись, это приказ темника! — неслись со всех сторон возбуждённые голоса. Я понял, что наш отдых закончился, а значит время моего пребывания в этом мире помчалось со стремительностью секундной стрелки.

— Господин, нельзя его. Ещё слишком рано. — Приложив руки к груди, говорил Учухе лекарь.

— Не было бы поздно! — досадливо поморщился темник. — Угэдэй прислал гонца. Поэтому, старик, собирай все свои снадобья и готовься в путь. Хан устал ждать и требует пленника к себе в Каракорум.

— Ему нельзя верхом, не выдержит, — попытался спорить лекарь.

— Молчи, раб, и делай, что тебе велят! — разгневанно прошипел Учуха и вышел вон.

Маленький Вэй по всегдашней своей привычке потеребил бородку и горестно вздохнул.

— Не доедешь ведь.

— Куда? — усмехнулся я. — Ты забыл, куда меня везут? Так какая разница, где я встречу свой последний час?

Учуха не стал ждать всего войска, видно слишком жёстким был приказ Угэдэя. Во главе сотни воинов он устремился в Каракорум. Я трясся связанный в лёгкой рессорной повозке в середине отряда. Рядом со мной восседал целитель Вэй. Моя неизменная охрана из пяти нукеров сдерживала лошадей, бдительно окружив повозку со всех сторон. Всё-таки Учуха послушался старого китайца и не стал сажать меня верхом.

Я наблюдал за копошившимися около своих фанз китайцами и думал о Луизе. С тех пор как пошёл на поправку, она перестала мне сниться. Я боялся даже думать о самом страшном. Но я был воином и прекрасно понимал, что беззубая размахивает своей косой, не разбирая, кто тут прав, а кто не очень. Но, словно бы услышав моё желание, этой ночью мне приснился сон.

— Ты не волнуйся, мне здесь хорошо, — грустно улыбалась Луиза. — Просто без тебя очень тоскливо и одиноко. Но я тебя дождусь.

— Уже немного осталось, родная, — прижал я её голову к своей груди. — Угэдэй торопится устроить нам эту встречу. Захлебнувшись в своей злобе, он не понимает, что я только этого и жду.

— Нет! — негодующе воскликнула девушка. — Это случится не сейчас! Не торопи неизбежного. Всему своё время. Ты, свершив положенное, должен будешь вернуться к целебному источнику. Поклянись мне в этом.

И такая настойчивость слышалась в её голосе, что я рас — теряннопроизнёс:

— Клянусь!

— Ну, вот и хорошо, — расслабленно улыбнулась Луиза, и её облик стал меркнуть и растворяться.

— А зачем? — крикнул я ей в след. — Всё равно тебя там нет!

— Помни клятву, — протяжным голосом ответила мгла, поглотившая Луизу.

Я открыл глаза и решил, что Луизы в этом мире больше нет. Я плакал без слёз. Саднило уставшее судорожно сжиматься горло. Мне было очень плохо, хотелось умереть.

«А клятва? — пробился в моё сознание внутренний голос. — Ты дал клятву!».

— Клятву дать легче всего, а как её выполнить?

— Ты опять говорил на языке русов, — сбросил с меня остатки сна голос старика Вэя. — Твоими устами говорят ваши боги, доверься им.

— У нас один Бог, старик.

— Так ты христианин, — протянул лекарь. — Слаб ваш Бог, не будет твоему народу удачи.

— И опять ты прав, старик, — согласился я. — Но не Бог тому виной. Не нашлось в моём народе воина подобного Чингисхану. Раздроблены и слабы земли его. Каждый князь желает жить своей волей, и рвут они друг друга за глотки в погоне за властью и богатством. Такая уж судьба у государства Российского, силён он народом своим, да правители долго запрягают. Не скоро ещё на земле русской родится вождь, способный железной рукой сплотить и повести за собой людей русских.

— То беда любого племени, — вздохнул Вэй. — Мою страну уже не одно столетие терзают орды варваров. Нет единства и у правителей Чжунго. Многочислен наш народ, но даётся на милость победителям. Может быть, в этом и есть его мудрость. Пришлые завоеватели растворяются в его многолюдстве словно песчинки в море.

До самого вечера мы тряслись в своей одноосной повозке.

Я воочию убеждался необыкновенной выносливости и мобильности монгольских всадников на марше. Целый день в седле, еда и всё прочее там же. И так изо дня в день. Описывать то, что я видел по дороге, нет смысла. Уныло выглядывающие из-под первого снега камни, да сиротливо пристроившиеся к склонам гор чахлые деревца. С наступлением темноты отряд остановился на отдых. Нам с лекарем выдали по куску рисовой лепёшки и горсти изюма. От таких разносолов слишком не зажируешь. Правда, вина бросили целый бурдюк.

— Как ты думаешь, целитель Вэй, — спросил я китайца, размачивая в вине кусок лепёшки. — Выдаст меня Бату своему дядьке Угэдэюили нет? Есть смысл присоединиться к его армии?

— Бату уважает умелых воинов. С дядькой он ссориться не станет, не сейчас. Но ведь на свете очень много людей с именами не Аян, не Урус, не Джучи. И живут они неплохо, и Угэдэй-хан им не досаждает. Чем нехорошо имя Джамшид или Аргун?

— Пожалуй, пойду я с Бату в Северные земли, — понял я хитрого старика и принял окончательное решение. — Хочу своими глазами посмотреть на дела его.

«А как же патриотизм и любовь к Родине? — съехидничал внутренний голос. — Ты ведь присягу давал».

«Не смеши, — отмахнулся я. — Я не давал присяги князьям русским. Ты что думаешь, что они ягнята? Да они такие же алчные и кровожадные, что и монголы. А судьба их уже историей предопределена. Без этого поражения государство, основанное славянами, не приобретёт очередного опыта и не станет мощной державой».

«А зов крови предков? Неужели ты сможешь убивать своих соотечественников?».

«А зачем мне их убивать? — пожал я плечами. — Убийц и без меня хватит. Да и о крови очень здорово подумать надо. Того ли она цвета?».

— Дело за малым, — усмехнулся я вслух. — Избавиться от пут.

— Слаб и немощен старый Вэй, — зарядил китаец старую пластинку в ответ на мой вопрошающий взгляд. — Молодые и достойные воины должны своими силами решать вопросы свободы. Удел стариков — помогать им умным советом.

— Я вижу, что монголов ты ненавидишь не меньше моего. Откуда эти страхи? — укоризненно покачал я головой. — Всего и делов-то — чиркнуть кинжалом по верёвкам.

— Ты прав рус, ненависть моя сильна, но ещё сильнее страх. Я столько повидал таких казней, от созерцания которых волосы вставали дыбом. Я стар и хочу умереть своей смертью. — Закончил лекарь разговор.

Я понял, что союзников добыть себе свободу здесь не отыскать, и, отвернувшись к стенке, стал вспоминать всё, что знаю о хане Батые. Мои знания были почерпнуты из яновской трилогии о монгольских завоеваниях и посещений хабаровской научной библиотеки. Прочитав в восьмидесятых годах начало манускрипта из средних веков, я решил, что следует подготовиться к предстоящему хотя бы теоретически, и стал её абонентом. Очень нехорошо отзывалась наша история об предводителе монгольского ига. Самое главное, что я ничего о нём не знал, как о человеке. Но прозвище Саин-хан «Добродушный» оставляло маленькую лазейку для надежды.

Я знал, что хан Батый никогда не был Великим ханом всех монголов, что он был не в ладах с будущим Великим ханом Гуюком, сыном Угэдэя.

— Послушай Вэй, — повернулся я вновь к старику. — А ты знаешь имена принцев, что отправятся в поход, и кто всё-таки, чёрт возьми, возглавит набег?

— Во главе войск пойдёт Субедэй-багатур. Нойонами при нём будут два сына Тулуй-хана Мунке и Буджек. От Угэдэй-хана — Гуюк и Кадан. От Чагатая Бури — Байдар. От Джучи Бату — Орда, Шейбан и Танкут. Бату, как старший рода Джучи и хозяин улуса, идёт главным среди царевичей. Также пойдёт с ними брат Угэдэя Кулькан.

— Но почему войсками командует слуга? — удивился я. — Когда там полно наследников Чингизидов?

— Сказать «командует» было бы неверно, — задумавшись над поставленным вопросом, ответил Вэй. — Угэдэй — хан назначил Субедэя на военное командование, а Бату старшим в походе. А если честно, я думаю, что он специально навёл такую путаницу. Разделяй и властвуй. Если в войске нет реального командующего, то не будет и реального победителя. А при возникших склоках, царевичи непременно побегут жаловаться Угэдэю, тем самым подтверждая его власть и теша самолюбие Великого хана.

— А когда начало похода?

— Он уже начался. Войска на марше. Сейчас они скапливаются в Средней Азии у Хорезмского моря. — Спокойно ответил китаец.

Я же промолчал и продолжил воспоминания на тему «Как монголы завоёвывали Русь». Сейчас мне было интересно самому убедиться, так ли это было на самом деле.

«Убедишься, как же, — проснулось моё ехидное второе я. — На колу у Угэдэя как раз и убедишься. Ему будет интересно узнать о своём будущем».

Я не пошёл на поводу у подстрекателя. Действуя по принципу «утро вечера мудренее»повернулся набок и почти сразу уснул.

Мне ничего не приснилось. Проснулся я от злых выкриков и лязганья металла о металл. Такие звуки бывалый воин не спутает ни с чем. Вокруг меня шёл ночной бой. Я ещё не знал, радоваться мне или нет, но сердце бешено застучало от предчувствия скорых перемен.

— Пленника, уводите пленника! — раздался откуда-то из темноты голос темника Учухи.

Но моим стражам было не до этого. Они дрались с двумя нападавшими. Хоть численный перевес был на стороне стражников, но было видно, что воинским умением нападавшие превосходили их в разы.

Огромный воин, словно играя, стремительно сокращал количество охранников. А его невысокий худощавый товарищ схватился с вынырнувшим из темноты Учухой.

— Именем Великого хана, кто вы? — взревел темник. — Напав на нас, вы навлекли на себя гнев Угэдэй-хана!

Но ответом ему был непрекращающийся звон клинков да стоны умирающих. Скрытые за чёрными платками уста неизвестных не издавали не единого звука. Схватка подходила к завершению. Из бывшей охраны на ногах оставалось двое, да Учуха продолжал биться с худощавым. Силы их были явно равны.

Интересно, кто это решил напасть на конвой, сопровождающий личного врага Угэдэя? Смелые ребята. И вот самый здоровый из этих парней, расправившись с последним охранником, слегка покачиваясь, направился ко мне. Такая походка бывает у моряков и кавалеристов. Но походку этого человека было трудно спутать с какой-либо другой.

— Диландай, брат! — прошептал я расслаблено. — Ты?!

— Узнал, — радостно бубнил он, рассекая кончиком сабли опостылевшие за время вынужденного путешествия путы. — Прости командир, что так долго.

— Потом расскажешь, — оттолкнул я его нетерпеливо. — Учуха пацана совсем загонял, не дай Бог убьёт.

— Да у тебя ж руки ещё не того! — донёсся до меня его запоздалый крик.

Но я уже нёсся как спущенная с тетивы стрела.

«Ещё не хватало, чтобы из-за меня паренька подрезали», — думал я, подхватывая саблю убитого стражника.

— Что, темник, судьба штука переменчивая? — поинтересовался я, вступая в игру клинков.

— Не мешай! — крикнул его противник удивительно звонко-знакомым голосом. — Он мой!

— Какие мы все гордые, — не послушался я его и, воспользовавшись тем, что Учуха пытается отбить саблю мальца, проткнул темнику брюхо.

— Вроде бы всех положили, госпожа, — произнёс подошедший Диландай.

Я прислушался к ночи, и, действительно, звуки боя стихли. Лишь изредка раздавались вскрики добиваемых раненых. И тут до моего сознания стал доходить смысл сказанного Диландаем.

«Луиза? Нет. Откуда она могла здесь взяться? Она ранена.», — заскакали в голове лихорадочные мысли.

— Здравствуй, принц Аян! — произнесла девушка, спуская на шею платок. — Надеюсь, мы вовремя?

— Тань Я! — исчезли последние сомнения при виде рассыпавшихся по кольчуге смоляных волос. — Как же это?

Девушка неуверенно шагнула вперёд и прямо взглянула мне в глаза.

— Помнишь? — спросил её взгляд.

— Я помню всё, но прости, — я не мог смотреть ей в глаза.

— Благодари своего слугу, — произнесла Тань Я вслух. — Это он примчался в курень моего родителя и сообщил о твоём пленении.

— Зачем ты так рисковала? — слегка поморщился я. — Это очень опасно.

— Ты — отец моей дочери, — просто ответила принцесса. — Если бы погиб в бою, мы бы оплакали тебя как героя. По правде говоря, именно таких вестей я и ждала. Но погибнуть как барану, под ножом палача, отцу моего ребёнка я не позволю.

— Не удалось как герою, — опустил я голову. — Погибли все, кого я любил, а я, как видишь, жив. Не самому же себя…

Краем глаза я отметил, что при словах о гибели близких Диландай закусил ус и потупился. «Значит верно я решил, что Луиза обращалась ко мне с облаков», — утвердился я в своей мысли.

— Как моя жена? — всё-таки спросил я побратима.

— Я уезжал, была жива.

— Как? — воскликнул я невольно.

— Всё равно, что мёртвая, — произнёс он. — Я проводил их с Барони до источника. Она один раз пришла в себя и поведала, что ты жив, но тяжело ранен и попал в плен.

«Иди и спаси его» сказала она и вновь впала в беспамятство. Барони подтвердил, что это возможно, если вы оба в одинаковом состоянии. Ваши души могли встретиться на одном из небес и рассказать друг другу о себе. Ещё добавил, что мне надо идти, а он останется с принцессой до конца.

— А как остальные?

— Дошли все. Сын здоров. — Скупо ответил Диландай.

— Госпожа, все монголы мертвы, — доложил принцессе возникший из темноты воин.

— Ты уверен, что никто не ушёл? — спросила она его.

— Такой гарантии дать не могу, — отвёл взгляд воин. — Темно, моя госпожа, кто-то мог уйти в начале боя, но и это навряд ли.

— Будем надеяться на лучшее, — озабоченно вздохнула принцесса.

— Их было девяносто восемь человек, — подал голос и я.

— Найти расщелину. Трупы завалить камнями. Добычу, включая лошадей, раздать воинам. — Коротко распоряжалась Тань Я. — Первому открывшему рот о том, что здесь произошло — смерть! Не должно быть в живых ни одного свидетеля.

— Постой! — опомнился я. — Со мной ехал старик лекарь. Его убивать не надо.

Я бросился к повозке. Лекарь Вэй сидел с широко открытыми глазами и бессмысленно смотрел в ночь, которая грустно покрывала брызгами предрассветной росы всё вокруг. Грудь старика была залита вытекшей из разрезанного горла кровью. Старик должно быть чувствовал, что с моим освобождением наступит его последний час. И именно поэтому так противился моей свободе.

— Он меня лечил, — сказал я подошедшей принцессе.

— Не вини себя, мой принц, — произнесла девушка. — Вся наша жизнь — это потери и приобретения. Ты потерял своего спасителя, взамен приобрёл свободу и жизнь.

— В последнее время все, к кому я успеваю привязаться, умирают.

— Это был твой выбор. Помнишь, я тебе говорила, что у чжурчжэней нет будущего?

— Я знал об этом, — вздохнул я.

— Значит, делая свой выбор, ты должен был приготовиться к последствиям. Ты — воин, — нахмурилась принцесса.

— Я знал, — повторил я скупо. — Что-что, а терять я научился.

— У меня есть хорошее средство от грусти, — усмехнулась Тань Я, протягивая мне фляжку. — Держи и прогони свои переживания.

Наступило утро. Каркали почуявшие наживу вороны. Но на этот раз им ничего не досталось. Трупы снесли к глубокой расщелине и сбросили вниз. А сверху завалили камнями.

— Что делать с телами наших погибших? — спросил подскакавший воин.

— Сколько?

— Шестнадцать человек.

— Забираем с собой, — приказала принцесса и поинтересовалась о численности погибшего врага.

— Девяносто девять человек, — доложил воин.

— Ни один не ушёл, — уважительно покачал я головой.

— Почему без меня? — подошедший Диландай кивнул на фляжку с вином.

Я молча протянул ему флягу.

— Командир, я тебя не узнаю, — бодро усмехнулся он. — Мы живы, и это главное. Вольный ветер, конь под седлом… что ещё надо воину для счастья?

И в самом делея стал другим. Смогу ли быть прежним Женькой-Урусом? События последних лет, а особенно последних месяцев, здорово выбили меня из колеи. Я не мог поверить, что больше никогда не увижу улыбку своей Луизы. Я не понимал, почему время заперло меня именно в этом столетии.

— Твой господин болен, — произнесла Тань Я. — Время и тишина излечат его от ран и тоски. Я прикажу воинам направить лошадей в курень моего отца.

Мой конь осторожно ступал по камням между лошадьми Тань Я и Диландая. Мы ушли от главных дорог и пробирались на родину принцессы.

— Я не требую от тебя делить со мной постель, — говорила принцесса, глядя в сторону. — Но в улусе отца ты должен называть меня своей женой. Он знает, кто отец моей Юлдуз. Иначе род тебя не примет.

— А он знает, что я воевал на стороне чжурчжэней?

— Знает, но это не важно, — усмехнулась девушка. — Уйгуры когда-то тоже воевали с монголами.

— Я согласен, чтобы принцесса Тань Я называла меня своим мужем, — ответил я совершенно спокойно. — Я согласен назвать её дочь Юлдуз своей.

Я не видел, как во взгляде девушки проскользнули радостные всполохи. Но по тому, как резво скакнул вперёд её жеребец, мне стали понятны чувства хозяйки.

— Дела начинаются! — радостно засмеялся Диландай. — За это надо выпить, командир!

— А имя моё будет Аргун, — произнёс я, вспомнив старика Вэя.

— Ар-р-гун, — словно пробуя на вкус раскатистые согласные, протянула Тань Я. — А что, мне нравится! Я знаю, что это имя, как и прежние, покроют его хозяина вечной славой.

— А за славой мы отправимся в поход вместе с ханом Бату, — подвёл я итог.