Меч равновесия. Книга вторая

Константин Кураленя, 2016

Вторая книга романа «Меч равновесия» завершает рассказ о командировке капитана хабаровской милиции Павла Горюнова в… Гуннское государство конца I века нашей эры. Командировка была невероятно трудной и опасной. Но ему, пожалуй, впервые в жизни совсем не хочется возвращаться домой. Это оттого, что там, в далёком прошлом, у него появились верные друзья по оружию, осталась его любимая… Неужели он уже никогда не сможет с ней встретится?

5

Дома их встречали всеобщим ликованием. «Вот я уже и называю этих людей своим домом», — отметил про себя Павел.

Тина старалась быть сдержанной, но не смогла доиграть роль до конца, и со слезами на глазах повисла у него на шее. Павел взял её на руки и, шепча на ушко ласковые слова, понёс к своему шатру. Телохранители неотступно следовали за ними. По дороге капитан обратился к идущему рядом с ним Груту.

–

Грут, дружище, мне тут с королевой кое-какие дела надо обсудить. Займись нашими союзниками. Помоги хану Аспаруху расположить войско так, чтобы в случае нападения мы оборонялись единым фронтом.

–

Я всё понял король, — усмехнулся тот. Опыт бывалого воина подсказывал: грядут большие перемены. Просто так союзы не заключаются. И в душе был очень рад. Новые сражения. Чувство опасности, которое так горячит кровь. Без этого воину нет жизни.

— Здравствуй хан. Ты меня помнишь? — обратился он к Аспаруху. — Я с посольством был у твоего отца. Правда, мы тогда были гораздо моложе.

— Как же можно забыть такого воина, — польстил ему Аспарух. — Я даже помню, что в поединке ты одержал победу над Бек-батуром.

Грут, польщённый, довольно улыбнулся.

— Ну что же, давай располагаться. Наш король не любит, когда его приказы не выполняются, — вспомнил Грут неприятную сцену со славянской княжной.

— Ваш король великий воин. Я ещё не видел, чтобы так можно было сражаться.

— Да этого у него не отнять. Голова у него горазда на всякие хитрости и уловки. Хазары на своей шкуре в этом не раз убеждались.

Стоянка союзников выросла вдвое, превратившись в большой кибиточный город. Королевской чете установили новый трофейный шатёр, а старый Павел приказал установить для будущей семьи молодожёнов — для Драгмира и Гульны. Это была великая честь. И Аспарух и все его воины оценили её по достоинству.

Сам же Павел поймал себя на мысли, что таким образом пытается откупиться от Гульны и Драгмира. «Выделил хату своей любовнице с замом и доволен?», — не успокаивался и внутренний голос. «Да чёрт бы вас всех побрал! Долго я ещё буду заниматься самобичеванием!» — выругался, обозлённый на себя и весь белый свет, капитан и отправился на совет.

На общем совете союзное командование решило: в течение недели оставаться в кибиточном городе. Необходимо было довести до конца все скорбные мирские дела; то есть — справить тризну по павшим воинам, которую им не позволил справить, приближающийся враг, затем отпраздновать свадьбу русского князя и болгарской княжны. Для обоих племён это имело большое политическое значение.

— Души погибших уже в ирии, — высказал свою мысль Павел, — но думаю, они простят, что воинские состязания в их честь мы будем проводить не у кургана, а здесь.

Большой совет его поддержал одобрительным гулом. О павших забывать нельзя. Каждый воин желает, чтобы после смерти его проводили с почестями и весельем. На этом совет закрыли. Однако, Павел попросил хана быть его гостем. Его интересовало всё об этом народе. И он желал, так сказать, из первых уст услышать об их злоключениях. А если говорить честно, насчёт совместного похода у него были далеко идущие планы. Пора было выходить на мировую арену. Он оставил с собой королеву и Грута. Велел вызвать Цинния. И стал выяснять интересующие его вещи.

— Ты прости меня, Аспарух, за мои незнания. Слышал я, что болгары народ гордый и воинственный, про тебя слышал, вот, пожалуй, и всё. Толком ничего и не ведаю: ни о корнях ваших, ни об обычаях. Не мог ли ты поведать мне и моей королеве за чашей крепкого мёда, о судьбе своего племени?

— С удовольствием, брат. В том, что ты не много о нас знаешь, нет ничего странного. Мы народ молодой. Наши предки пришли с Кавказа. Правильнее моё племя надо бы называть гунногондуры. Ничего не напоминает?

— Вы родственны племенам гуннов?

— Да, мы воевали на их стороне, до того печального поражения, когда гунны и руги заняли земли вдоль берегов Понта до Колхиды и пойму Гипаниса (Кубань). И ещё некоторые земли им не принадлежащие.

— Ты хочешь сказать, хан, о тех наших землях, которые твой отец Кубрат ошибочно посчитал своими? — вмешалась в разговор Тина.

— Почему же ошибочно! В таких вопросах сложно ошибиться, — с достоинством ответил Аспарух.

Павел с недоумением посмотрел на спорщиков, а затем громко рассмеялся.

— Ну, вы ребята и даёте. Сидят два короля без королевств и делят земли, которые у них уже увели. И вряд ли вернут. Даже если вы попросите.

Спорщики смущённо замолчали, поняв всю правоту замечания.

— Давай-ка, хан, дальше рассказывай, — продолжая улыбаться, попросил Павел. — Хотя, нет. Давай за перемирие выпьем по черепушке мёда.

— Давно бы так, — поддержал его Грут. — В горле пересохло, а они всё чужие земли делят.

Осушили налитые чаши. Хан продолжил:

— Наш народ поселился от Меотиды вдоль Танаиса и до низовьев реки Итиль. Все болгарские племена были подвластны тюркскому каганату. Сорок лет назад в каганате начались междоусобные войны. Два великих кагана Дулу и Нушиби своими распрями ослабили верховную власть. Мой отец не стал ожидать окончания этой склоки и, пользуясь неразберихой, собрал разрозненные орды болгар и создал огромную военную державу. Наша держава называлась Великая Болгария. Отец установил политические связи с Византией. И всё бы хорошо. Но тут хазары… Сначала они разбили гунно-ругов, затем принялись за нас. И, хотя мы были куда как мощнее наших соседей… Но сильный ветер ветку ломит.

— Вот именно — ломит. — В сердцах прогудел Грут. — А мы ведь к вам послов за помощью слали.

— Я не был тогда верховным ханом. Поэтому решения принимались не мной.

Между тем Павел пытался переварить услышанное: «Это что ж получается, они тут все между собой земляки? Ну, по крайней мере — родственные племена. А Болгария то оказывается, тоже от гуннов пошла. Да! Перемешало народы в котле истории. Интересно, а кто тогда я?»

— Отец был смертельно ранен, — продолжил меж тем Аспарух. — И повелел нам с братьями, разделив орду на три части, идти пытать удачу в других местах. Со мною шёл брат мой Алцек, но в ночном бою хазарская стрела нашла его отважное сердце. Я даже не смог похоронить его как подобает по законам предков.

— Ты не печалься насчёт этого брат. Нет в том твоей вины. О другом были твои думы. Как народ свой сохранить для потомков, — успокоил его Павел. — Ну и что же было дальше?

— Были мне гонцы от орды брата Батбая. Сообщили, что сдался он хазарам. Настигли его где-то в Примеоти — дии и прижали. Обязался он платить Курвату пожизненную дань. Наверное, ему жизнь в позоре показалась лучше славной гибели. Другому моему брату — Куберу всё же удалось оторваться от хазар и прорваться к Итилю. И сейчас он подымается в верховья реки. Да пошлют Боги ему удачи. Ну а я, как видишь, со своей ордой пытаюсь пробиться к славянам. Народ они миролюбивый. Места хватит.

— Выслушал я твою историю и понял, что нет на земле такого места, где можно было бы укрыться от войн и горя людского. Значит повоюем. Но чести не отдадим. Мёртвые сраму не имут, как говаривал кто-то из великих. Грут, наливай. — Павел протянул свою пустую посудину князю.

Того два раза просить не надо. Густой медовый напиток заплескался в позолоченных чашах, которые когда-то носили на плечах люди с непомерными амбициями. Но сабли более амбициозных людей превратили их в то, что они сейчас представляли.

Друзья выпили за упокой хазарского племени.

— Послушайте, братцы, а не добить ли нам хазарскую орду, которая висит у нас на хвосте. Ведь не отстанут! Будут нас, словно блохи, всю дорогу покусывать.

Хан с Грутом единодушно высказались: «за». Королева — «против». Понятно из каких-таких соображений: она за Павлика своего ненаглядного переживала. Вдруг не вернётся под родимый кров. Но её мнение было проигнорировано. Компания, если честно сказать, была не в том состоянии, чтобы прислушиваться к чьим-либо советам. Мёд — это такой напиток, после употребления которого в голове у любого прибавляется столько ума, что чужие советы кажутся пустыми и никчёмными. А где-то даже вредными.

— А может быть, мы тризну справим сразу по всем павшим? — предложил Аспарух.

— Ты прав, брат. Мёртвые ещё немного подождут. Они воины. Они поймут, — загорелся Павел. — Драгмира ко мне, немедленно!

Когда прибыл Драгмир, вожди оживлённо обсуждали ход предстоящей кампании. Тина смотрела на них и удивлялась их наивной радости предстоящему сражению. «Словно дети! — думала она. — Возможно, кто-то из них погибнет в этой битве. Но нет, это никого не волнует».

— Послушай, князь, немедленно организуй разведку в сторону той орды хазар, что не успела на помощь хану Бирею, — приказал Павел Драгмиру.

— Я и сейчас могу доложить: утром они находились от нас в двух переходах. Они не торопятся нас догнать. По всей вероятности, выжидают подходящего момента.

— Сколько у них в орде всадников и кто у них ханом?

— Наш старый друг Бирей.

— Вот гадёныш, живучий! — не сдержался Павел. — Ничего, я предупреждал его: встретимся — земля круглая.

Все недоумённо уставились на Павла.

— Вы чего? — Не выдержав взгляда, спросил он.

— Земля плоская. Иначе, как бы кони могли скакать по круглой земле? Они бы сваливались с неё, — пояснил ему Аспарух.

«Во, блин! Попал, — подумал Павел. — До Коперника и Бруно ещё целая пропасть веков. Но вслух сказал:

— Круглая, не в смысле так, — он нарисовал в воздухе круг.

Тина беззвучно смеялась, но выручать его не спешила. Ждала, когда он сам выпутается.

— А вот так, — Павел указал на блюдо с фруктами на столе, и ладонью изобразил над ним круг.

«Ну, Тиночка, ну лиса! Не помогла, — думал он, вытирая со лба пот. — А ведь я где-то читал, что разведчики в тылу у немцев бывало «сгорали» из-за какой-нибудь мелочи, пустячка — в гильзу папироски дунут, а потом сожмут её в гармошку…»

— Что-то мы не о том говорим, — перевёл Павел разговор на другую тему. — Хан, ваши люди много кочевали в этих степях. Есть ли среди них такие проводники, чтобы каждую травинку знали.

— За этим дело не станет.

И Павел изложил свой план операции, как всегда рисковой и масштабной: в ней предполагалось участие пятнадцати тысяч воинов и… артиллерии. Павел всё-таки решился применить своё детище в предстоящем сражении, надеясь, что потерь будет гораздо меньше.

— Сборы в поход надо начать немедленно, пока диспозиция не изменилась, — пояснил Павел.

Никто из присутствующих толком ничего не понял, но переспрашивать короля постеснялись, а Грут, тот вообще решил, что это хмель разгулялся в голове короля.

Но он ошибался, капитан тут же начал давать распоряжения:

— Грут, пойдёшь со мной, а ты, Драгмир, останешься охранять стоянку.

— Но, король, — пытался было возразить князь.

— У тебя невеста. Займись приготовлениями к свадьбе.

— Не переживай ты так сынок, — похлопал князя по плечу Грут. — Вот наследника сделаешь, тогда и смело в бой!

— Аспарух, сколько возьмёшь воинов?

— Восемь туменов всадников.

— Хорошо. Остальных и артиллерию беру я. И давай сейчас же решим вопрос о командовании.

— А чего тут решать, план твой, ты и командуй. Войско в бой вести должен один вождь.

— Добро. Тогда к войскам. С рассветом выступаем.