Меч равновесия. Книга вторая

Константин Кураленя, 2016

Вторая книга романа «Меч равновесия» завершает рассказ о командировке капитана хабаровской милиции Павла Горюнова в… Гуннское государство конца I века нашей эры. Командировка была невероятно трудной и опасной. Но ему, пожалуй, впервые в жизни совсем не хочется возвращаться домой. Это оттого, что там, в далёком прошлом, у него появились верные друзья по оружию, осталась его любимая… Неужели он уже никогда не сможет с ней встретится?

3

До самой ночи войска Аспаруха отбивали атаки хазар, и лишь когда совсем стемнело, противник угомонился. Хазары развели костры и стали готовить ужин. В лагере осаждённых занимались тем же самым. Война войной, а обед по расписанию.

В первый день осады потери с обеих сторон были невелики. Разве что хазаров десятка на три больше полегло. Вот лошадям досталось. Как только их не укрывали, да мишень уж больно крупная. И та и другая сторона понимала, что осада может затянуться надолго. Это было на руку хазарам. К ним могло подойти подкрепление. Болгары, увы, были лишены такой возможности.

Хазарами командовал хан Бирей. Он уже предвкушал, как будет докладывать Великому хану о победе. А что она будет, он не сомневался. В трёх днях пути по его следам шли двадцать туменов хана Исынбая. Да они просто сомнут непокорных.

В это время Аспарух со своими тысяцкими обсуждал различные варианты обороны и возможность вырваться из западни. Ночная вылазка отпадала. Хитрый Бирей расположил свои войска так, что болгарские воины в любом случае попадали в засаду.

–

Как-то они нас жгут лениво, — подал голос Саттабай, друг и первый помощник Аспаруха.

–

А что тут не понятного. Они прекрасно знают, что мы идём со всем своим имуществом. А зачем им просто наши трупы. Вот они и бьют в одно место, надеясь расшатать оборону. Друзья, у кого есть мысли как нам быть?

Совет молчал. Да и что тут скажешь. Думай не думай, помощи ждать неоткуда. Один выход — идти на прорыв. А там всё в руках Богов.

— Будем прорываться, — подвёл итог Аспарух. — Сегодня ночью подготовить лагерь к тому, чтобы мы в одно мгновенье могли встать на колёса. Я не думаю, что завтра днём Бирей предпримет какие-либо активные действия. Будет то же самое, что и сегодня. Поэтому день обороняемся, а ночью всеми силами наваливаемся на их лагерь. Обоз, в сопровождении трёх тысяч воинов, будет двигаться впереди.

— Ночью сложно биться хан. Где свои, где чужие…

— Знаю. Поэтому каждый воин должен иметь на руках и на голове белые повязки.

Совет был прерван появлением телохранителя.

— Прости, о Великий! От Бирея послы прибыли.

— Что ж, идём послушаем, на каких условиях он нам будет предлагать сдаваться.

Военачальники гурьбой двинулись к месту встречи. Перед повозками в свете факелов горячили резвых коней пять всадников.

— Веди переговоры, — шепнул Аспарух Саттабаю.

— Кто такие и по какой надобности прибыли? — крикнул тот.

— Я темник хана Бирея, Ятагай, — важно ответил один из пятёрки. — Хан предлагает не лить кровь понапрасну.

— А мы не хотим её лить вообще. Вы дайте нам дорогу, и мы уйдём. Можем заплатить выкуп.

— Хан Бирей добрый. Он согласен, но с одним условием. Все женщины и имущество остаются здесь. Воинам разрешается взять с собой только мечи и ножи. Лошадей оставляете вместе с женщинами.

Над болгарским лагерем поднялся вой и улюлюканье.

— Нашли баранов! Да вы нас тут же перебьёте как кутят! Жён наших вам не видать! — негодовали воины.

Стараясь перекричать возмущённых воинов, Ятагай закричал что было сил:

— Те воины, что пожелают служить хану, могут перейти к нему хоть сейчас!

Над лагерем повисла тишина. Ятагай погорячился: нарушил неписаный закон переговоров. Условия выставляй, торгуйся… Агитацию не веди, не склоняй к измене!

— Я-то думал, что это переговорщики, — разочаровано произнёс Аспарух. — А это лазутчики. Убейте их! — И развернувшись, направился к своей кибитке.

Вслед за свистом стрел раздались вопли неудачливых парламентёров. Иногда переговоры, зашедшие в тупик, плачевно заканчивались. Аспарух кодекса чести не нарушил. Он приказал убить лазутчиков. Распорядившись на ночь поставить в караулы самых зорких, он со спокойной совестью улёгся спать.

Утром его разбудили телохранители.

— Хан, там опять хазары толкутся.

— Чего этим вонючим баранам надо? Воевать? Ну, так воюйте. Что по утрам бродить? — Ворча, Аспарух надел броню и направился к месту вчерашних переговоров.

Его командиры были уже на месте. В отдалении маячил конный отряд хазар. При виде вышедших на крыши кибиток болгар, оттуда раздался крик:

— Аспарух, трусливый пёс, зачем убил моих послов?

— Разве послы были? А я решил, что это лазутчики. Они пытались склонить моих людей к измене. Ты, наверное, также поступил бы, хан?

— Глупый Ятагай. Он что, предлагал воинам перейти на нашу сторону, — сплюнул в сердцах хан.

— Всё равно ты не должен был так поступать, Аспарух. Я велю с тебя живого нарезать ремней и буду стегать ими твоих самых непокорных наложниц, а из твоего черепа сделаю чашу. Но вино я пить из неё не буду. Она будет мне вместо ночного горшка.

Аспарух расхохотался.

— Коли так, то о каких наложницах ты говоришь, хан? Сам-то уже и по малой нужде не в состоянии выйти на улицу. Уж не своей ли козлиной бородой ты их собрался щекотать.

Взрыв смеха прокатился по лагерю болгар. В сторону хазар полетели стрелы. В ответ те злобно бросились на приступ. Карусель вчерашнего дня закружилась вновь.

Хазарам удалось поджечь одну кибитку. Громко галдя, они устремились к бреши. Но возникшее столпотворение сыграло на руку болгарам. Они встретили врага кипятком и градом стрел. И перед брешью образовалась гора трупов.

Бирей в бессильной злобе заскрипел зубами.

— Идиоты! Ринулись стадом, мешая друг другу.

Далеко за полдень начались странные вещи.

— Хан, посмотри, что это? — указал рукою Саттабай за спины хазарской конницы.

Там словно из-под земли выросли стройные ряды пеших воинов. Они дружно подняли луки и сделали первый залп в мечущихся хазарских всадников.

Когда гуннская кавалерия скрытно прибыла к месту сражения, то капитан сразу определил, что война ведётся вяло. «Мы их сейчас взбодрим», — весело подумал Павел.

Определившись с ситуацией, он собрал тысяцких и стал раздавать указания.

— Четыре тысячи копейщиков скрытно по траве подбираются как можно ближе к резерву хазар и, выстроившись в четыре шеренги, открывают стрельбу из луков. Затем действовать так же, как в битве с Курватом, с одним дополнением. Отработавшие стрельбой и возвращающиеся в тыл копейщики, уходят на оборону флангов. Здесь болот нет. Впрочем, такие ситуации вы отрабатывали на учениях. Командовать копейщиками будет Драгмир. Верю в тебя, брат. Когда отработают две цепи копейщиков, в бой вступает конница. С запасными лошадями для пехоты они должны успеть ровно к тому моменту, когда отстреляется последняя цепь. Это самое главное. Поведёт их Велибуд. Не успеете, пехота останется одна против конницы. И такие варианты мы с вами отрабатывали.

— Поспеем вовремя, король, — Заверил его Велибуд. — Спецназ своих не бросает.

— Это хорошо, — ухмыльнулся Павел. — А я, с тысячей Амия, после того, как в бой ввяжется пехота, в обход выхожу на ставку хана. А там, как карта ляжет. Ну, с Богом сынки. Пехота — пошла!

Началось скрытное продвижение копейщиков. Помогло то, что внимание хазар было обращено к лагерю болгар и трава была высокая. Поэтому приблизиться удалось шагов на сто. И вот тогда, словно из-под земли встали стройные ряды воинов, которых первыми увидели болгары.

Воины одновременно натянули тетивы и четыре тысячи стрел полетели искать свою добычу. И находили. Добычи было много. Стрельцы словно заведённые накладывали стрелы, отправляя их в стан врага. Павел воочию лишний раз убедился, что такое скоростная стрельба, и какой она приносит эффект вкупе с неожиданностью.

Но паника длилась недолго. Хазарские темники мигом сообразили, откуда появилась угроза. Лава визжащей и орущей конницы устремилась на возникшую опасность. Теряя всадников, тысячи лошадей топотом копыт сотрясали землю.

Первая цепь руссов (отныне мы будем их называть новым именем) не теряя самообладания, буквально за десяток метров от лошадиных морд, сомкнув ряды, выставила вперёд длинные копья.

На полном скаку тела воинов и туши лошадей врезались в ощетинившуюся сталь. От ржанья лошадей и воплей умирающих закладывало уши. Меж тем сделав своё дело, уцелевшие воины первой цепи уходили под защиту товарищей. А когда следующая волна накатывала на вторую цепь, они уже стрельбой из луков отбивали обтекающих с флангов хазар.

За последней цепью Драгмир выстроил воинов наподобие суворовских каре. Те стояли, ощетинившись рогатинами.

— Держать строй! — что есть сил, кричали сотники.

Но воины и сами, натренированные многими неделями учений, стояли, плотно сомкнув щиты. Из середины каре стрельцы вели свой счёт поверженным врагам.

Велибуд не подвёл. Его всадники, передавая запасных лошадей пешим товарищам, сходу врубились в конницу хазар. Началась сеча. В конной схватке ни тем, ни другим не было равных. Но хазары, уже понёсшие большие потери, были на грани паники. Так с ними ещё не воевали.

В это время Аспарух, решив, что это их спасение, выводил в поле всю свою конницу. Хазары оказались в мешке. Едва поняв это, в каждом воине сработал инстинкт самосохранения. Спасайся, кто может и как может. Началось избиение бегущих.

Павел как истинный диверсант, любил громить штабы и тылы противника. Поэтому как только пехота завязала бой, его тысяча вышла в тыл ханской ставки.

Павел хотел для острастки бросить в ханский шатёр пару гранат, но передумал. Шатёр поистине был ханский. В два раза больше его собственного. «Вот Тина обрадуется», — подумал он и сходу подсёк одну из крепящих его верёвок. Не отстающие от него телохранители, следуя его примеру, ловко справились с остальными растяжками. Шатёр, вместе с украшавшим его ханским стягом, оказался поверженным. Внутри кто-то барахтался, пытаясь выбраться. Но Павлу было не до этого. Вокруг него шла яростная рубка. Телохранители хана были парни не промах. Сообразив, кто командует нападавшими, они всем скопом бросились на Павла. И неизвестно чем бы всё могло закончиться, если бы на помощь не подоспели болгары. Сразу стало легче.

Капитан утёр пот с лица, оглядел поле боя и убедился, что это был последний оплот сопротивления хазар. Он повернулся к своим телохранителям.

— Кто знает где хан?

— Да вон он! Улепётывает.

Вдоль кромки леса на полном скаку неслась кавалькада: всадников триста.

— За мной! Не упускать! — закричал он и первый устремился в погоню.

Павел справедливо полагал, что сражение не выигран — но, если жив предводитель. За капитаном устремилось около четырёх сотен воинов. Через час бешеной скачки стало ясно: хана им не догнать. Только лошадей загонят. Резко осадив коня, Павел повернул навстречу своим людям.

— Не догнать… Уйдёт скотина! — Со злостью проговорил он. — Ладно, жизнь, как земля, круглая, встретимся.

К лагерю болгар они подъехали часа через полтора. Там царило веселье. Люди радовались неожиданному избавлению от неминуемой смерти.

Павла встречал сурового вида воин. По достоинству, с которым тот держался, по богатому одеянию капитан понял, что это сам Аспарух.

— Я рад приветствовать своего спасителя короля руссов Само, — радушно приложил он руку к своей груди.

— Я также рад нашей встрече, хан Аспарух.

— Спасибо за племянницу, король. Она мне всё про тебя поведала. Какая победа! Давно хазары не получали такой взбучки.

— Почему же не получали? — не без тщеславия улыбнулся Павел.

— Слышал про твою блестящую победу над Курватом. А сейчас имел счастье собственными глазами видеть, как сражаются твои воины. Настоящие львы. Такого странного и умелого ведения боя я ещё не встречал.

— Я ещё не знаю о потерях. Ни своих, ни вражеских. Только потом можно будет судить, хорошая нам досталась победа или Пиррова.

К ним подъехали всадники Велибуд и Драгмир.

«Ну слава Богу, живы!» — успокоился капитан.

— Драгмир, — Павел увидел кровь на плече друга, — ну никак ты не можешь обойтись без ран. На тебе, наверное, живого места уже не осталось?

— У моего короля ран больше. — То ли с завистью, то ли с гордостью ответил тот.

— Мой конунг Драгмир, — представил Павел своего друга Аспаруху. — Дрался в первых рядах копейщиков.

— Ему нужно лекаря, — озаботился хан.

— Да есть у вас один «лекарь», который только лишь одной благосклонной улыбкой исцелит героя, — сразу взял быка за рога Павел.

Драгмир покраснел, а Гульна гордо вскинула голову.

Аспарух посмотрел на обоих и понял всё.

— Гульна, окажи почёт раненому конунгу. Проводи его в мою кибитку и перевяжи, — распорядился он.

Девушка беспрекословно развернула коня и, повернувшись к Драгмиру, через плечо сказала.

— Следуй за мной, конунг.

Павел с Аспарухом проводили их взглядом.

— Что-то неласкова моя племянница с твоим конунгом, — усмехнулся Аспарух в бороду.

— Сам не пойму. Ходит вокруг неё сколько времени, а она ему — от ворот поворот. Воин он видный. Может, кто у неё здесь сердце украл? Если нет, то хотел просить её для своего князя.

— Вроде нет никого. Но я с ней поговорю… Да что мы с тобой тут, как безродные… У меня есть чем угостить дорогого гостя.

Вожди сразу пришлись друг другу по душе. Было что-то между ними общее, роднившее их души.

— Я рад быть твоим гостем. Только сейчас справлюсь о потерях и отдам распоряжения.

Аспарух послал одного из телохранителей, чтобы приготовили шатёр и угощения. Павел, тем временем, обратился к Велибуду.

— Сколько наших полегло?

— Полторы тысячи.

Капитан помрачнел.

— Да ты что, король. Мы с малыми тысячами бросились на орду более тридцати тысяч, — успокаивал его Велибуд. — А ушло у них тысяч пять. Больше двадцати тысяч положили. Шутка сказать. И полону тысяч семь. У болгар потерь в два раза меньше. На нас всё легло.

— Теряем воинов.

— Не кори себя король. Это — победа! Великая победа! Если бы не ты, мы бы здесь втрое больше положили.

— Ладно, на войне как на войне. Вот что, Велибуд, с сегодняшнего дня я назначаю тебя командующим кавалерией. Собирай войско и двигай домой. Обрадуй королеву. Оставь мне мою тысячу. Я справлю с болгарами тризну по погибшим воинам и завтра вместе с ними вернусь в лагерь.

Велибуд стоял оглушённый новым назначением и решением короля остаться.

— Король! Королева меня… Нет, не могу я тебя одного здесь оставить.

— Я ведь сказал, со мною будет моя тысяча, — поднял Павел глаза на Велибуда. — Приказы короля не обсуждаются. Выполнять!

Велибуд приложил руку к груди, затем резко натянул поводья. Спорить с королём он не собирался.

Павел и Аспарух, в окружении своих телохранителей, последовали к установленному шатру. Вокруг царила суета. Пленные собирали трупы, а руссы и болгары раненых. Павел оглядывал место побоища и размышлял о бренности человеческого существования и о том, сколько ещё битв ждёт его впереди.