Меч равновесия

Константин Кураленя, 2015

Роман «Меч равновесия» – новая книга Константина Кураленя в серии исторических авантюр «Великое кочевье». Герою романа капитану хабаровской милиции Павлу Горюнову, работавшему в 1995 году в отделе по расследованию убийств, предстоит «дальняя» командировка в… Гуннское государство конца I века нашей эры. Пожалуй, самое удивительное в этой истории то, что его там ждали, точнее ждала королева Тина, внучка царя Аттилы, отца гуннского народа

9 глава

Л ипкая и тягучая паутина окутала его сознание. Он осознавал, что это всего лишь сон. Но в то же время, сон был слишком реален. Он посмотрел на свои руки — они были в крови. Огляделся вокруг, всё пространство до самого горизонта было завалено трупами. Каркали вороны, между павшими бродили какие-то тени. Всё это напоминало странные сюрреалистические картины, виденные им на полотнах сумасшедших художников.

Тут только до него дошло, что он наблюдает всё это лёжа на земле. Попытка подняться положительных результатов не принесла. И тогда он обнаружил, что лежит придавленный чьей-то тушей. Тщетные усилия скинуть с себя эту тушу ни к чему не привели. И он запаниковал. Но, как ни странно, в глубине сознания он ещё больше укрепился в мысли, что это сон, потому что чувство паники в реальной жизни ему было неведомо.

К нему подошла фея. Но почему-то она была облачена в доспехи воина. И только когда она склонила к нему своё лицо, у него перехватило дыхание. Это была она, неизвестная зелёноглазая воительница, уже навещавшая его в прошлых снах.

— Кто ты? — с трудом переведя дух, спросил он.

— Я твоя мечта, — коснулось губ её лёгкое дыхание.

Она положила ладонь на его голову и только теперь, обнаружив его бедственное положение, призывно махнула кому-то рукой. Подошли суровые воины, и освободили его от тяжкого груза, так больно давившего грудь. Павел поднял руку и протянул её к щеке девушки-мечте. Однако та отстранила его ладонь и поднялась на ноги:

— Ещё не время, — прошептали её губы, и девушка стала таять в лёгкой дымке его болезненного сознания.

— Ну почему же? — закричал он, уже понимая, что она не вернётся.

Павел открыл глаза и обнаружил, что он всё так же лежит у костра. Грудь и шея были влажными от пота. В голове стоял лёгкий туман. Вокруг костра о чём-то весело переговаривались его новые сослуживцы.

«Чёрт знает, что такое, — капитан никогда не был сентиментальным. — Всякая чертовщина лезет в голову, так недолго поверить во что угодно».

Он приподнялся и присел, опершись спиной о седло. Его внимание вновь привлекло зрелище наблюдаемое им ранее. Гора трупов выросла чуть ли не вдвое.

— Откуда столько погибших? — спросил он у соседа.

— Прошлой ночью гунны устроили вылазку, пожгли лагерь и побили наших воинов.

— А сколько там этих самых гуннов?

— Их там всего около двух сотен. Правда, это личные телохранители королевы Тины, и в плен они сдаваться не собираются.

— И что, их невозможно захватить?

— Захватить-то можно. Правда, положим людей в десятки раз больше, чем их там осталось. Они держат один — единственный проход в ущелье, войско не развернёшь.

— Не в этом дело, — перебил его другой воин. — Девчонка оскорбила кагана, и он решил заморить их голодом, чтобы она смирила свою гордыню и приползла к нему на коленях, вымаливая прощение.

— Это сам каган тебе докладывал? — ехидно сморщился щуплый хазарин.

— Сам не сам, но слышал, сотники между собой толковали, когда на посту стоял.

— Чем же эта королева провинилась перед каганом?

— Он захотел взять её в жёны, а она отказалась. После этого мы взяли страну на меч. Сейчас кагану осталось лишь протянуть руку, и плод упадёт в ладонь. Вот он и не торопится, — усмехнулся воин.

— Веская причина чтобы развязать бойню, — пробормотал капитан. — Просто потому, что женщина отказала.

Между тем рабы завершили свою работу. Затрубили рога, и хазарское воинство стало стягиваться к кострищу. Из кибитки вышел сотник и подозвал Горюнова к себе.

— Следуй за мной, Павлун, — он исковеркал на свой лад его имя. — Отныне я оставляю тебя при себе.

— Премного благодарен, ваше высокоблагородие, — вытянулся во фрунт капитан.

Салах невольно вздрогнул и настороженно посмотрел на Павла. Тот понял, что немного перегнул палку:

— У нас на родине так к командиру обращаются.

Сотник молча повернулся и направился к общему сборищу. Капитан последовал за ним. Тёплый летний ветерок приятно освежал лицо.

В стороне от сваленных в кучу мёртвых тел, на площадке примерно шестьдесят на пятнадцать метров, было расчищено место, оно было аккуратно окопано по периметру неглубоким рвом.

— Послушай, — обратился Павел к одному из сопровождавших начальство десятников, — объясни ты мне, непутёвому, что здесь будет происходить? Обычаев ваших не знаю, а я на службе уже. Надо всему обучаться.

— Здесь сегодня ночью будет совершена тризна по погибшим воинам.

— Об этом я примерно догадывался, а поподробнее.

— Погибших воинов мы хороним в курганах. Видишь, приготовили место для кургана?

— Это где вперемежку с дровами лежат трупы?

— Нет, там павшие будут только сожжены, а затем их прах друзья и родственники перенесут вон на тот очищенный квадрат земли. Затем развеют его там. Ну, кто пожелает, может закопать его там же.

— А зачем на квадрате под прах ещё кострище?

— Ну, надо ведь место, где будут покоиться души воинов, очистить от злых духов и недобрых замыслов их врагов. Они погибли в бою и имеют право, переселившись в мир иной, на спокойную жизнь. А для того чтобы они могли отбиваться от самых злопамятных врагов с ними будет положено личное оружие. Также им там понадобятся рабы, чтобы вести их дела, и невольницы, чтобы услаждать лаской. Их должно быть по двое на каждого из героев.

— И что, их заживо сожгут? — передёрнулся Пашка.

— Да нет, — отмахнулся от докучливого собеседника кривоногий десятник. — Сначала их умертвят, а потом уж сожгут, — рассказчик отошёл в сторону.

Капитан понял, что замучил его расспросами. Рассказчику обрядов проще было парочку человек прирезать, чем прокручивать в тугих жерновах памяти крупицы знаний.

Более-менее поняв, что представляет собой разворачивающееся перед ним зрелище, Павел, почему-то вдруг, вспомнил об оставленных где-то в необозримом будущем друзьях и Татьяну.

Во, блин, хожу тут, первобытным пращурам морды бью, а мысли о том, что там дома творится, вообще из головы вылетели. Итак, прыгнув вслед за подельником Беса в подвал, я угодил в какое-то временное смещение. И в результате — здравствуйте, господа дикари.

Беса-то, надеюсь, взяли, я его надёжно зафиксировал. Интересно, меня искать кинулись уже или нет. Конечно, кинулись. От непоняток у ребят крыши точно посъезжа — ют. Танюха… Эта точно всякую фигню начнёт про меня думать. Правильно люди говорят: мол «закрутился» на работе. Вот и я «крутанулся». А случись тут в бою погибнуть! Сожгут, как героя. И опять народ правду скажет: «Сгорел на работе»… Дома поищут, поищут, и объявят в розыск как без вести пропавшего. Тела нет, и дела нат. Финита ля комедия.

Вернулся капитан Горюнов на грешную землю от толчка в плечо.

— Ты что, уснул? — на него смотрел Салах

— Да нет, задумался о своей стороне-сторонке. Вспомнил — как у нас правят тризну по погибшим.

— Ночью будет весело, — ухмыльнулся сотник. Погибло около трёх сотен воинов и два полководца из ханского приближения. Воинов будем сжигать сегодня, а двое полководцев удостоятся особой чести через девять дней.

— А что, ханских нукеров погребают как-то иначе?

— Конечно, ведь своими деяниями они заслужили особого к себе отношения.

— А что ты подразумевал под весельем на похоронах?

— То, что хмельной напиток будет литься рекой. А перед тем, как шести сотням невольниц перережут горло, они будут услаждать своим телом всех желающих воинов. Так наши погибшие друзья поймут, что мы отправляем с ними самых красивых подруг.

Странные обычаи. Дикость, какая дикость! Неужели и мне до конца дней своих придётся участвовать в этих оргиях. Да весело живётся нашим предкам, ничего не скажешь. Ни тебе морали, ни тебе общественного порицания. Однако, дисциплина всё же была. Держалась она на культе кулака, на страхе перед неминуемой расплатой за проступки для современного человека совершенно непонятные. Причём все приказы выполнялись молниеносно и без пререканий.

Конец ознакомительного фрагмента.