Новая реальность

Константин Куприянов

Наши дни. В преддверии угрозы войны некоторым жителям крупных городов России предлагают отправиться в добровольную эвакуацию в закрытые городки на Крайнем Севере. Зачем? И что произойдёт с уехавшими и оставшимися?

Глава третья.

На вокзале

Приблизившись и услыхав шум поездов, Андрей начал идти медленнее: он сомневался, насколько его пребывание тут законно. Не было никаких запрещающих знаков, вокзал находился на отшибе, вдоль дороги были только гаражи и безнадёжно мёртвые деревья. Городок казался крайней точкой любого путешествия.

По пути встретилось несколько машин и пара автобусов. Видимо, недавно прибыл поезд, и людей везли расселяться по квартирам городка точно так же, как его недавно. Он добрёл до здания и заглянул внутрь: посреди зала ожидания топталось несколько полицейских и служащих железной дороги. На скамьях сидели люди с пожитками, кое-кто даже с домашними животными, хотя он точно помнил, как настойчиво повторяли не тащить никаких питомцев.

Андрей вошёл. Он чувствовал себя голым. Казалось, сейчас на него все обратят внимание, окружат, начнут расспрашивать. Но ничего не произошло. Один из полицейских в натянутом до ушей бушлате чуть повернулся в его сторону и осмотрел заплывшими от холода глазами. Андрей замер, как статуя, но полицейский почти сразу отвернулся, продолжив переминаться с ноги на ногу.

Андрей прошёл здание насквозь. Люди, сгрудившиеся на скамейках с чемоданами и тюками, в основном дремали. Он подступился было к одним, но те оказались не русскими и не захотели с ним разговаривать, сделав вид (или действительно), что не понимают его речи. С другими повезло больше, и он услышал слово:

— Пересадка.

— А куда дальше?

— Говорят, ещё полдня езды, в другой городок. Тут уже негде расселять.

— А откуда вы?

— Питер.

— О, Питер! И как там?

— Всё спокойно было, когда уезжали.

— Тогда зачем эвакуировали? — удивился Андрей.

— За детей тревожно, — отозвалась замотанная в шарфы и пледы фигура, — сами бы не поехали.

— То есть там всё нормально?

— Ну да, более-менее, по-прежнему.

— А война? — не успокаивался Андрей. — Есть война?

— Всё как было: то ли есть, то ли нет, — уклончиво сказала фигура, — по телевизору — есть. На улице — особо нету. В интернете — есть, а в домах — всё спокойно. Как всегда, в общем.

— Как всегда… — повторил Андрей задумчиво.

Осмелев, он вышел на платформу. Натянутые на невидимых проводах — на ветру трепыхались фонари, пытаясь пробиться сквозь тьму и снег. Их свет едва доставал до бетонных плит, на которые выходили люди из поезда. Шли они под наблюдением полицейских — точь-в-точь, как и в тот вечер, когда прибыл Андрей. Тогда ему показалось, что их ведут через узкий коридор из сросшихся огромных фигур, вооруженных автоматами, но сейчас он увидел, что полиции довольно мало, и никакого оружия, по крайней мере, наготове, при них нет.

Андрей прошёл к центру платформы и встал посреди потока тёмных нагруженных тюками, чемоданами и рюкзаками фигур. Ему казалось, что все проходящие мимо сгорблены тяжёлой ношей. Люди шли в темноте и походили на призраков, прибывших из далёкой живой точки на станцию для пересадки, откуда продолжат дорогу в небытие.

Подойдя близко к ещё не остывшему поезду, Андрей на мгновение подумал прыгнуть внутрь и спрятаться на верхней полке. Но почти сразу он отверг эту идею и замер на краю, пропуская мимо вереницы людей: семьи, парочки, одиночек.

Через несколько минут поток людей стал иссякать: последние пассажиры сходили с поезда, затем стали выходить и проверявшие документы полицейские. Вывели из головного вагона семью, у которой, судя по отрывкам разговора, было не всё в порядке с бумагами. Андрей вспомнил своих соседей по купе, и мокрый, прилипчивый страх ненадолго вернулся.

Он провёл руками по телу, будто проверяя, не навредило ли ему шествие людей-призраков, и хотя этому не было никаких опровержений, он всё-таки нашёл себя живым. Страх отступил, и слабое любопытство подтолкнуло его вперёд. Он подошёл к полицейским, окруживших трёх человек в штатском. Впрочем, одного отпустили через полминуты, и он тут же затерялся в ночи.

Осталось двое: мужчина и женщина. В темноте было трудно рассмотреть, но Андрею показалось, что они примерно одного с ним возраста. Он сделал ещё пару шагов. Но никто по-прежнему не останавливал его, никто не глядел в его сторону. Лишь приблизившись вплотную к месту события, Андрей привлёк к себе внимание полицейских.

— Вы что-то хотели? — строго, но вполне спокойно, даже вежливо, спросила у него девушка в униформе.

— У этих людей проблема с документами?

— Представьтесь.

— Я Андрей Городков, журналист. Я бы хотел написать репортаж про прибытие новых поездов.

Девушка пришла в замешательство. Нижняя часть её лица была защищена от холода маской. Собственно, он видел только раскосые чёрные глаза, переносицу и часть лба. Несколько намертво замёрзших волосинок выбивались из-под её шапки.

— Э-э, я должна спросить у руководства, — промямлила она, — а у вас точно есть право находиться здесь?

— Конечно, — не задумываясь, сказал Андрей.

Девушка попятилась и отошла к большой группе полицейских поодаль. С задержанными людьми теперь осталось всего двое её коллег.

Андрей рассмотрел прибывших как следует. Пожалуй, они были даже моложе, чем он. Мужчина был примерно его роста, женщина — на голову ниже. Её вид выражал уверенность и нетерпение, она не выглядела запуганной или уставшей. Андрей предположил, что под толстым слоем одежды должна скрываться приятно плотная фигура.

Её спутник было гораздое худее и походил на типичного столичного интеллигента: точёный еврейский нос, круглые запотевшие очки, приоткрытый в недоумённой улыбке рот, модное лёгкое пальто и лакированные ботинки. Впрочем, когда их взгляды встретились, Андрей увидел, что незнакомец также совершенно не испуган, а скорее удивлён.

— Слышал, вы журналист? — сказал он первым.

Андрей не ожидал, что с ним заговорят. Полицейские покосились на него, их лица тоже были спрятаны за масками, глаза выражали неимоверную усталость — видимо, они успели промёрзнуть тут до полусмерти.

— Да, я журналист.

— Погодите-ка, а вас не Андрей зовут?! — вдруг воскликнул мужчина. Полицейские без интереса переводили взгляды из стороны в сторону, но не вмешивались.

— Да, Андрей.

— А я Пётр! Пётр Фоков! Я коллега Елены, помнишь?!

Незнакомец так запросто бросил на морозный ветер имя Лены, что Андрея передёрнуло. Секунду спустя последний из сошедших с поезда штатских вошёл в здание вокзала, над платформой погасли фонари. Теперь людей ничего не освещало, кроме струек света полицейских фонариков и огней поезда.

— Да, Петя, привет! Не признал вначале, — ответил Андрей, хотя пока не вспомнил его.

— Вы их знаете? — услышал он голос у себя за спиной. Это была девушка-полицейский, а человеком рядом с ней, видимо, было обещанное руководство.

— Да, — снова, не задумываясь, ответил Андрей. Он начал переминаться с ноги на ногу, постукивая правым валенком о левый и наоборот. Только его новоявленный знакомый и спутница стояли прямо, будто их не трогал холод.

— У них нет справки об эвакуации. Если вы за них поручитесь, их можно будет разместить в городе до установления личностей, — сказал полицейский.

— Да, конечно, почему бы нет, — сходу сказал Андрей, чем вызвал возглас восторга у обоих.

Их проводили в здание вокзала, которое оказалось переполненным после того, как все пассажиры последнего поезда зашли внутрь.

— Это просто несчастье! Пропал листок, хоть ты тресни! — торопливо объяснял Пётр, пока они пробирались через зал ожидания вслед за полицейскими. — Я им всю дорогу пытался сказать об этом, а они заладили: «до выяснения, до выяснения»… Сейчас вышли — и говорят, «ну, где ваш листок, рассказывайте!». А я плечами жму: что тут рассказывать, провалился сквозь землю! Будто украл кто! Может, правда украли, как ты думаешь, Андрей?

— Думаю, всякое возможно.

— Слушай, ты бы человеку спасибо лучше сказал, чем всё это на него навешивать, — вмешалась женщина. Андрей теперь мог лучше рассмотреть её. Пожалуй, она была постарше, чем Пётр, у неё было округлое, немного осунувшееся лицо, большие губы, серые водянистые глаза и длинные чёрные ресницы. Казалось, она как раз достигла зенита молодой, ни от чего не зависящей красоты, после которого вот-вот начнётся неминуемое движение вниз.

Оба начали горячо благодарить его. Хотя они только избежали опасности, в словах Петра уже слышалась насмешка и ирония, а вот его спутница была совершенно серьёзна.

Их впустили в большое конторское помещение вокзала с высоченным сводчатым потолком и несколькими хрустальными люстрами. Впрочем, из них горела только одна, поэтому находящиеся в конторе люди сидели сумерках.

На мониторах их компьютеров Андрей увидел графики и таблицы, напоминающие расписание, но прочитать что-либо не смог. Никто не проявил к вошедшим интереса. Клерки продолжали печатать что-то на многочисленных, мерно гудящих машинах, а полицейские, зевая, обступили батареи и принялись отогреваться, не снимая масок.

В центре помещения, прямо под люстрой, в клубке белого света, за широким столом, сидел уставшего вида старик с огромной амбарной книгой. Он был единственным из сидящих тут людей, кто не глядел в монитор, а что-то записывал от руки. Полицейский склонился к старику и негромко забормотал ему на ухо. Тот поднял уставшие глаза на троицу москвичей и сказал:

— Поручаетесь?

В другой ситуации Андрей, пожалуй, спросил, что именно подразумевает его поручительство, какие обязательства он на себя возьмёт и всё в таком духе, но сейчас он не почувствовал ничего, кроме скуки, и сходу ответил:

— Да.

Ему показалось, что на мгновение все присутствующие перестали колотить по клавиатурам, а вполглаза покосились на него, но через секунду стук возобновился. Старик переписал информацию из его паспорта в книгу, затем попросил Андрея расписаться, и через пару минут он был свободен.

Дожидаясь своих новоявленных знакомых, он опять курил «Северные» и думал, кто этот Петя и откуда они знакомы. Кажется, был какой-то скандал, где-то далеко и миллион лет назад, но тяжёлая головная боль заволакивала его взгляд каждый раз, когда он пытался вернуться к тем событиям. Тем более, раз что-то внутри противилось вспоминать, то наверняка дело касалось давно минувших дней и больше не имело значения.

Через минут пятнадцать появились Пётр со спутницей. Теперь их лица тоже были спрятаны под шарфами, и они больше походили на местных, чем до этого.

— Кстати, позволь представить, это Олеся, моя жена! Вы же не знакомы, да? Мы поженились намного позже того события, — Пётр доверительно моргнул, как будто намекая, что о событии Олесе знать не обязательно. И Андрей, пожимая ей руку, тоже моргнул, хотя не помнил ни события, ни, собственно, Петра, но соглашался играть в игру.