Ранняя осень. Книга первая. Изгнанник

Константин Колчигин, 2013

XXIII век. Межзвездная экспедиция высаживается на необычную планету, являющуюся единственной в системе красного карлика, находящейся в начале пространственно-временного коридора. Поскольку преступные организации нередко внедряют в состав экипажа своих агентов, то для безопасности в экспедицию под видом пилота высшей категории включен комиссар охраны межзвездных трасс. У экспедиции возникли осложнения – едва не половина экипажа действительно оказалась членами преступной группировки. Вроде бы преодолев трудности, при возвращении экспедиция заблудилась во времени, попав не домой, а предположительно в прошлое Земли… или вовсе в другой мир, откуда еще нужно выбраться. Главный герой – человек незаурядный и с трагичной судьбой. Для него лично по ряду причин, скрывающихся в прошлом, возвращение невозможно – ему нет места среди прочих людей. Потому вынужденно он становится изгнанником. Как и все герои автора, Андрей Клеверов – личность сильная, он не умеет и не желает быть «как все», идя своим нелегким путем… Ю. Лиска

Пролог

Вдали догорали костры… Стойбище готовилось ко сну. Утихли визгливые крики бранившихся женщин, все реже слышался лай собак. От реки поднимался туман. Становилось холодно.

— Пойдем, Тер? — тихо сказал молодой человек, положив руку на шею огромного лохматого пса, сидевшего у его ног.

Позади зашуршал песок. Под густой шерстью пса напряглись стальные мускулы. Его хозяин остался недвижим, но правая рука скользнула к поясу, на котором висел тяжёлый боевой нож. Из темноты показался высокий индеец и, подойдя ближе, сел напротив, на днище перевернутой пироги. Неторопливо набил трубку, закурил, несколько раз медленно и глубоко затянулся.

— Черный Орел пришел говорить с тобой, Синеглазый.

— Синеглазый слушает великого вождя, — ответил молодой человек.

— Старики долго думали… — медленно заговорил индеец. — С тех пор, как Синеглазый Воин поселился близ наших вигвамов, племя не знает голода и холода. Синеглазый научил нас выращивать плоды, растущие в земле и на деревьях, научил приручать диких животных, добывать железо, черный горючий камень и многому из того, чего не знали даже самые мудрые вожди. Синеглазый наш брат — разве не поделился он с нами своей мудростью подобно настоящему брату? Но он одинок, а в его вигваме так много места! Пусть он возьмет в жены трех самых красивых девушек племени. Мужчина не должен жить один!

— Синеглазый благодарен Черному Орлу за его предложение, но он может взять в жены лишь женщину своего племени, — отозвался молодой человек, задумчиво вглядываясь в тёмную холодную воду реки.

— Разве Синеглазый Воин не стал сыном нашего племени? — спросил вождь после очередной глубокой затяжки.

— Великий вождь! Синеглазый — сын твоего племени, но по закону рода у его жены должна бить белая кожа, синие глаза и золотые волосы.

— Среди нас нет воинов, равных по силе и ловкости Синеглазому, а мудрость его велика как море. Почему же он не возьмет себе жену из племени белых, живущих по ту сторону гор? Многие великие воины поступали так.

«Что же ответить тебе, наивный краснокожий?»

— Видел ли Черный Орел женщину с золотыми волосами?

— Никогда.

— Теперь вождь должен понять, как нелегко Синеглазому выполнить завет своих старейшин.

— Черный Орел понял Синеглазого, — индеец поднялся. — Завтра племя сеет земляные плоды. Я жду своего брата на поле.

— Я приду, вождь.

Черный Орел скрылся в темноте. Молодой человек постоял несколько минут, вглядываясь в туманную лунную дорожку на зеркальной глади реки, как всегда, восстанавливая в памяти прошедший день…

…Князь Николай Николаевич Березин принимал гостей. Публика, по его мнению, была неважной — одни проходимцы да разбойники, тем не менее Березин встречал гостей столь же радушно, как и в родном имении. Но новый свет пугал князя-эмигранта, волей случая оказавшегося на этой земле, кругом были лишь чужие люди — ни одного соотечественника.

— О чем задумались, князь? — со светской непринужденностью, которую Березин терпеть не мог, обратился к нему маркиз де Морье. — Россию вспоминаете? Там вы, конечно, не устраивали таких роскошных приемов?

— Что вы, господин маркиз! Конечно, нет — ответил князь, подумав, однако: «Тебе и не снилось, французская морда, какие я устраивал приемы!»

Бал был в самом разгаре. Николай Николаевич нашел глазами графа Андрэ де Jla Клера. Высокомерный аристократ сидел в одиночестве. Дамы с интересом поглядывали на него, держась, впрочем, на расстоянии. Несомненно, граф производил впечатление и порой даже благоприятное. Внешность безупречная, отрешенный взгляд. Молчалив — бывало и слова за день не произнесет. Березин подсел к графу.

— Я хотел просить у вас совета, — неуверенно начал он. — Речь пойдет о маркизе де Морье. Как видите, маркиз уделяет много внимания моей дочери. К несчастью, я слышал о нем очень мало хорошего.

— Беспокоитесь за свою девочку, князь? — с легкой иронией произнес де Jla Клер и взглянул на прелестную светловолосую девушку, беседующую с красавцем-маркизом.

— Элеонора совсем дитя, — вздохнул князь, — если бы вы постарались избавить ее от этого пирата…

— Вы знаете, князь — я не ухаживаю за женщинами.

— Это моя просьба, дорогой граф. В мире не так уж часто встречаются молодые люди с вашими манерами и внешностью. Вы сумеете ее отвлечь.

Маркиз заметил пристальный взгляд де Ла Клера.

— Может быть, вас мучает ревность, граф? Я готов предоставить вам возможность быть вторым!

— Мерзавец, — прошептал князь, впрочем, понимая, что это слово все же не в состоянии описать личность маркиза.

— Месье де Морье, — ледяным тоном произнес граф. — Вы — гость князя, и из уважения к хозяину дома я не нахожу возможным дать вам должный ответ.

— Да вы просто боитесь, подобно месье Березину, — ухмыльнулся маркиз, демонстрируя независимость в вопросах этикета.

— Меня не удивляет ваше поведение, оно так соответствует вашему образу жизни и вашему понятию о чести.

— Что вы этим хотите сказать, черт побери?! — вспылил маркиз, безуспешно пытаясь понять смысл слов графа.

— Мне надоела ваша наглая физиономия, месье де Морье, — сжалился над собеседником де Ла Клер, заговорив более доступным языком.

— Я полагаю, в саду нам будет довольно места? — с любезной улыбкой спросил маркиз, входя в привычную роль. Он повернулся к молодому человеку, стоявшему рядом. — Месье де Коре, не окажете ли вы мне честь стать моим секундантом?

Кавалер де Коре поклонился. Березин, набравшись храбрости, предложил графу свои услуги.

— Должен предупредить, граф: я убью вас.

Де Jla Клер презрительно усмехнулся:

— Мне не нужна ваша жизнь, месье де Морье, и я не стану убивать вас, но никогда ваша правая рука уже не сможет с прежней твердостью держать шпагу.

Дворяне вышли в сад. Однако отсутствие их было недолгим. Вскоре раздались страшные крики, и в зал вбежали побелевшие от ужаса секунданты во главе с маркизом, зажимавшим рукой глубокую рану у локтя.

— Конница Призраков! — задыхаясь, произнес кавалер де Коре.

Впрочем, на сильно подвыпивших гостей это заявление не произвело решительно никакого эффекта. Вошел де Ла Клер. Лицо его было спокойно, заметив, что на него смотрит Элеонора, он повернулся к девушке:

— Я сохранил маркизу жизнь, чтобы не портить вам праздника, сударыня.

— Очень признательна вам, господин граф, — сухо ответила юная княжна.

Андрэ де Ла Клер опустился на диван.

— Де Морье, наверное, очень милый собеседник? — вдруг спросил он.

Девушка подняла голову и, встретившись глазами с графом, невольно задержала взгляд.

— Вы странный и, возможно, ужасный человек, господин де Ла Клер, — вздохнула она, опуская глаза. — Ваша внешность говорит только о хорошем, но на лице иногда столько зла… Что так испугало вашего противника?

— Должно быть, маркиз испугался собственной тени, — небрежно ответил граф. — Но, простите, княжна, почему вы не прогоните меня? Разве я не причинил вред вашему поклоннику?

— Сударь, — подняв глаза на собеседника, холодно произнесла Элеонора. — Что стоит маркиз и что можно ждать от него, я знаю не хуже вас. Жаль, что мой отец счел возможным обратиться к вам за помощью, в которой я вовсе не нуждалась. Поэтому я не нахожу себя обязанной…

Граф вдруг улыбнулся, не сводя с девушки взгляда:

— Разве я прошу у вас благодарности, милое дитя?

— Если бы у вас всегда было такое лицо и такие глаза, — покачала головой девушка. — Всю жизнь можно смотреть.

— Ваша искренность, Аленушка, просто ошеломляет.

Княжна вздрогнула, услышав чистую родную речь и имя, которое много лет произносил только ее отец.

— Некоторые люди говорят про вас ужасные вещи.

— И вы верите? — глядя на танцующие пары, спросил де Ла Клер.

— Не знаю…

— Чтобы судить праведника, дитя мое, нужно самому быть святым.

Пробило десять часов.

— Мне пора, — поднялся граф.

— Опять на целую вечность? — улыбнулась Элеонора.

— Если вы пожелаете, сударыня, мы еще увидимся.

— Буду рада, если вы опять будете таким как сейчас, — подавая руку, сказала княжна.

За окнами сверкнули молнии, грянул гром, зазвенели стекла. Де Ла Клер выпустил руку девушки и протянул ей золотой браслет, богато украшенный драгоценными камнями.

— Если вам когда-нибудь потребуется помощь, поверните большой изумруд на один оборот.

— И тогда, словно в сказке, произойдет чудо? — вновь очаровательно улыбнулась девушка.

— Да, словно в сказке я приду и избавлю вас от любой опасности, от любого числа врагов, — весело рассмеялся де Ла Клер и, поклонившись, пошел к двери, по дороге простившись с князем.

Девушка машинально надела браслет на правую руку, задумчиво проводив взглядом стройную фигуру графа…

…Тот, кто называл себя графом Андрэ де Ла Клером, придерживаясь за ошейник собаки, поднялся на высокий яр и пошел по узкой тропинке вглубь леса. На большой лесной поляне стояло странное сооружение серебристого цвета в форме сплющенного эллипсоида с полуосями примерно пять на пятнадцать метров — это был типичный скаф — жилище астронавтов. Во второй половине двадцатого века скаф вполне бы сошел за «летающую тарелку», а для темных индейцев это был всего лишь «вигвам Синеглазого», и они считали это естественным, поскольку других жилищ белых людей племя еще не видело. Как и всякая «летающая тарелка», скаф мог передвигаться, хотя и с умеренной (крейсерский режим — порядка пятисот узлов) скоростью. Назначение его состояло в другом: обеспечить в жестких условиях максимальный комфорт для шести-восьми человек. Монолитный корпус выдерживал большие давления, а многослойная изоляция позволяла использовать аппарат в широком интервале температур.

По узкой стальной лестнице (здесь, разумеется, имелся и лифт, обслуживающий все три палубы аппарата) Де Ла Клер поднялся в свой дом и закрыл тройную заслонку. Прошел в одну из кают, включил освещение. Тер привычно улегся на мягкий коврик у порога, положив тяжелую голову на могучие лапы. Де Ла Клер снял с груди большую золотую звезду с алмазом в центре, вынул драгоценный камень и вставил ее в гнездо информационного блока. На большом настенном дисплее стали появляться недавние снимки: княжна Элеонора, маркиз со шпагой в руке, секунданты, раненый де Морье, наконец, предмет, испугавший дворян. Граф вгляделся в изображение, вздохнул и продолжил просмотр. Опять княжна… Дальше багряный свет неземной зари. Система Рубина? Видимо, попался уже использовавшийся ранее кристалл… Де Ла Клер подошел к экрану, разглядывая зловещий ландшафт под лучами красного светила. Рубин… Эта звезда не значилась ни в одном из астрономических каталогов, и у неё даже фактически не было собственных галактических координат — красный карлик, обладающий феноменальной скоростью, песчинкой затерялся в огромном холодном пылевом облаке где-то далеко за границами Галактики. У Рубина была лишь одна планета, и на этой планете царили страшно черные ночи, потому что на небосклоне ее никаких светил, скрытых пылевым облаком, ни в какой телескоп обнаружить было невозможно…