Танкист. Поручик

Константин Калбазов, 2023

Виктор мечтал стать командиром боевой машины. И добился своего. До офицерских погон еще не дорос, зато оставил далеко позади своих однокашников. Его Суть развивается такими стремительными темпами, что иным и не снилось. Вот только как бы в погоне за развитием себя любимого не потерять человеческий облик. Жестокость, циничность и стяжательство – вечные спутники человека. И с появлением Эфира они только обострились. Сумеет ли Виктор занять достойное место в новом обществе, и не потерять себя?

Глава 7

Под прицелом

— Товарищ старший унтер-офицер, вас вызывает майор Уфимцев, — бросив ладонь к обрезу фуражки, произнес посыльный.

— Я понял. Сейчас буду, — подтверждая свои слова кивком, ответил Виктор.

Кто бы сомневался, что особист не оставит без внимания его персону. К слову, Виктор знавал его еще по училищу, хотя практически и не сталкивался с ним. Все их общение свелось к беседе на первом курсе. Даже после того, как Нестерова взял в оборот особый отдел корпуса на первой стажировке, он не вызывал его и не беседовал.

Но Виктор помнил, как особиста интересовала личность Григорьева. Потом в беседе с Александром Трифоновичем он выяснил, что есть у того в ДБР недоброжелатели. Уфимцев же, скорее всего, принадлежит к кругу, который не устраивают старые кадры. Так что ничего удивительного в том, что в ЧВК есть представители этой группировки. Правда, Нестеров все же не ожидал повстречать здесь именно его, а так-то прекрасно помнил, что ему следует вести себя с оглядкой.

— Разрешите, товарищ майор.

Подрос в звании их училищный «молчи-молчи».

— Проходите, Виктор Антипович, — с добродушной улыбкой пригласил хозяин кабинета, убирая со стола какие-то бумаги.

Рабочее помещение майора обустроено со знанием дела. Окон нет, освещение — только искусственное, стены обиты толстым войлоком, входная дверь двойная, с тамбуром, все с той же шумоизоляцией, забранной в дерматин.

— Товарищ майор, старший унтер-офицер Нестеров по вашему приказу прибыл.

— О каков! А я ведь помню вас еще совсем зеленым.

— Всякому фрукту свой срок. Созреваю понемногу.

— Или все же созрели? А, Виктор Антипович? — делая приглашающий жест и указывая на стул у приставного стола, произнес майор.

— Я так не считаю.

— Ну, полноте, вся грудь в крестах.

— Но при этом я все еще не офицер.

— Всего лишь формальный подход командования, — отмахнулся майор. — По старинке продолжают прикладывать к людям новой формации прежние лекала, а это в корне неверно. Ведь Эфир позволяет добиваться куда более значимых результатов при меньших затратах усилий и времени. Вот к чему растягивать курс обучения в высших учебных заведениях на четыре-семь лет? Лично я не понимаю. Если за четыре года юнкера получают высшее гражданское и среднее военное образование, значит, в гражданском вузе возможно дать его за два года. В случае прилично приподнятого Интеллекта так и вовсе за год. А семь лет обучения в медицинской академии? Это же просто смешно. Уже после второго курса студенты обладают такими умениями, что с легкостью оставят за спиной докторов с полувековой практикой. Но нет. Ретрограды вяжут их по рукам и ногам, чтобы, не дай бог, молодежь не обошла своих учителей и наставников.

— Есть старая добрая поговорка, товарищ майор: опыт, как и половое бессилие, приходит с годами. Молодежь, конечно, может нахвататься знаний, но такие знания не равняются практике, — возразил Виктор.

— Разве? Вот взять вас. Вы с легкостью оставите за спиной любого из подпоручиков и поручиков.

— Если бы они имели такой же боевой опыт, что и я, то разница была бы не столь уж существенной. А может, я им еще и уступил бы. И потом, мой пример некорректный, потому что такое количество опыта, что перепало мне, обломится разве только выходцу из весьма состоятельной семьи.

Чтобы добиться такого роста, как у него, нужно выложить за покупку опыта не менее пятидесяти тысяч рублей. Более чем серьезная сумма. А уж если посчитать с очками надбавок, которые ему удалось получить без затрат опыта, так сумма возрастает еще больше.

— Я в курсе. Это благодаря тому финту с одаренным, — по-своему понял слова Виктора особист.

— Простите, товарищ майор, но я понятия не имею, о чем идет речь. Я говорил лишь о своем умении отлично стрелять и склонности к изобретательству.

— Бросьте, Виктор Антипович. Неужели вы и впрямь полагаете, что я не в курсе обстоятельств этого дела? Уверяю вас, мне о нем известно все. Как и о создании артефактов «Модификатор» и «Камуфляж». Знаю я, и для чего на самом деле четыре дня назад вас отправлял полковник Григорьев в тыл к японцам. А вот вы не понимаете, что всякий раз он подставляет вас под удар. Причем так, что в случае прокола вся вина целиком и полностью ляжет на ваши плечи.

— Какие-то чудные вещи вы говорите, товарищ майор. Ни о каких артефактах мне неизвестно. А что до рейда, то наша задача состояла в том, чтобы освободить пленных и вручить им оружие. Насколько мне известно, часть освобожденных не остановилась на достигнутом. Они разгромили еще два лагеря военнопленных. В результате японцы вынуждены отвлечь изрядную часть своих сил, чтобы покончить с появившимися партизанскими отрядами.

— Вот, значит, как. Считаете, что я блефую?

Вообще-то не блефует. Судя по всему, особисту и впрямь известно многое. Только это вовсе не повод для того, чтобы Виктор начал распускать язык. Он давал подписку о неразглашении, и у него нет никаких оснований полагать, что майор Уфимцев — то лицо, с которым следует говорить о произошедшем откровенно. Так что пусть идет лесом со своими заходами.

— Я ничего не считаю, товарищ майор. Потому что понятия не имею, о чем вы говорите.

— В лагере было пять офицеров, занимавшихся расстрелами военнопленных.

— Совершенно верно.

— Это огромное количество опыта. Но вы сдали только сто пятнадцать тысяч.

— Характерник ежедневно обнулял их и переправлял опыт в штаб. При них оставался только тот, что перепадал в качестве премиальных. Его мы и изъяли. Как, впрочем, обнулили и остальных пленных офицеров.

— Какое совпадение. Тех, кто мог бы это подтвердить, вы убили, — с нескрываемой иронией произнес особист.

— Машины были перегружены, а нам предстоял переход через озеро, где могло подняться волнение. Мы находились на территории противника. Не отпускать же мне их, — пожал плечами Виктор.

Он не переживал по тому поводу, что кто-то может передать особисту информацию о слитом с пленников опыте. В смысле, они, конечно же, могли подтвердить только сам факт проведения манипуляций с артефактами, но Нестеров позаботился о том, чтобы никто не видел показаний счетчиков «Переводчика» и «Передатчика».

— Но вы уничтожили именно тех, кто мог подтвердить вашу версию с ежедневной отправкой опыта в штаб, — покачал головой майор.

— Я мог переправить через линию фронта только троих человек, по одному на МБТ. Мне не нравятся те, кто вот так, походя, готов расстреливать пленных сотнями в день. Поэтому я оставил тех, у кого не было умения «Палач». Что же до опыта… Товарищ майор, опыт, оружие и военное имущество противника согласно законодательству ДВР под определение мародерства не подпадают, а являются законными трофеями. Что с бою взято, то свято. Вот если бы мы обобрали и, уж тем более, намеренно убили гражданских, тогда совсем другое дело. Так что даже если бы мы взяли с них сто миллионов опыта, в этом нет ничего предосудительного. И если мне приходится выбирать, кому оставить жизнь, то я предпочту того, кто придерживается правил ведения войны и не занимается массовыми убийствами.

— Уверены, что желаете продолжать упорствовать?

— Уверен, что вам нет никакого дела до наших трофеев.

— Возможно. Только как вы собираетесь доказать, что убитые вами были теми самыми палачами.

— Их участие в массовых расстрелах задокументировано на кинопленку. Но даже если бы они и не были теми палачами, я руководствовался целесообразностью и избавился от обузы, будучи на территории противника. Иными словами, был в своем праве.

— Поговаривают, вы прямо чистоплюй. Не оставили ни себе, ни своим людям ни крупицы добытого опыта.

— Вас ввели в заблуждение. Двенадцать тысяч, что были у незамаравшихся офицеров, я распределил между своими подчиненными. Остальное сдал в штаб.

— Не жаль было лишать своих людей такого куша? Могли бы многим приподнять умения на должную высоту.

— Не жаль, товарищ майор. Тем более, прежде чем так поступить, я поинтересовался мнением своих парней.

— Странно все же.

— Что странно?

— Одаренный Шумалу утверждает, что прежде вы не были столь щепетильны. Воспользовались опытом его товарищей, он сам его в вас вливал. А они так же были отмечены «Палачом».

— Я понятия не имею, о ком выговорите. Может, уже прекратим этот пустой разговор?

— Виктор Антипович, как вы не понимаете… Григорьев переступит через вас и пойдет дальше. Стоит ли продолжать хранить ему верность? Или все же есть то, чем он вас держит на коротком поводке? Так откройтесь мне, и я смогу вам помочь.

Поводок с некоторых пор имеется. Убийство той банды. Зря он все же тогда запаниковал и помчался к полковнику. Сегодня он уже поступил бы иначе. Было время обдумать случившееся пять месяцев назад. Самый оптимальный вариант — это сдать их в полицию. Но он пошел на поводу своей злости. Решил лично поквитаться с теми, кто хотел лишить его жизни. Не в бою, а из-за угла.

Ладно. Пусть так. Убил бы их. Но ведь можно было изломать артефакты и выбросить, и все шито-крыто. Но нет. Пожалел. Или пожадничал. Ведь у него теперь имелся «Характерник», и артефакты казались прекрасным дополнением к его умению. И все же Нестеров не оставил их у себя, а вызвал Григорьева. Опять ошибка.

Связать Виктора с тем убийством для характерника четвертой ступени будет… Н-да. С учетом количества убитых Виктором после того случая, конечно, непросто. Однако разбор сообщений Эфира просто займет много времени, только и всего.

Так что Нестеров на крючке. Факт. Иное дело, что Григорьеву он верил. Если батя сказал, что тот без гнили, значит, так оно и есть. Александр Трифонович служит своей стране. Всегда служил. И Нестерова-младшего полковник никогда не понуждал. Всегда находил аргумент, после которого тот сам был готов горы свернуть.

А вот Уфимцев, имей он такой рычаг, непременно им воспользовался бы. И в тот день, когда Виктор решит ему поверить… Ну, это только в случае, если окажется контуженным на всю голову.

— Товарищ майор, я не понимаю, о чем вы говорите, — пожал плечами Нестеров. — Что значит — хранить верность полковнику Григорьеву? У меня контракт с ЧВК «Витязь», я просто придерживаюсь его буквы. Вы предлагаете мне нарушить условия договора? Прошу прощения, товарищ майор, но я буду вынужден доложить об этом руководству, — поднявшись со стула, жестко закончил Нестеров.

— Хвалю, товарищ старший унтер-офицер. Не поддались на провокацию. Так держать. Ну, чего стоите. Присаживайтесь, разговор еще не окончен. Итак, давайте теперь приступим к делу.

Далее беседа и впрямь перетекла в конструктивное русло. Уфимцев умело вытянул из Нестерова все то, что тот сумел вызнать у убитых пленных, и не получил ответов еще на целый ряд вопросов ввиду отсутствия сведений у собеседника. Как результат, Виктор покраснел до корней волос.

Ну а что ему еще остается делать, если его макнули носом в собственную некомпетентность. Не знаешь, как выуживать сведения, так не лезь туда, в чем не разбираешься. У тебя хорошо получается спеленать языка? Молодец! А теперь доставь его к тем, кто знает, как и что именно спрашивать и заставлять вспоминать то, о чем пленный и сам успел позабыть.

К слову, в ходе разговора майор несколько раз заворачивал так, что Виктор предпочитал выглядеть глупо, но держать язык за зубами. Уж больно скользко оно выглядело. Того и гляди, оговоришься не по делу. Преступного в том, что он снял с палачей весь опыт, ничего нет. Факт. Иной вопрос, куда он всю эту прорву подевал?

После разговора с особистом, устроившимся во флигеле, Виктор направился прямиком в большой дом к полковнику Григорьеву. Сделал это демонстративно, напоказ. Еще и отсидел в приемной целый час ввиду занятости начальства. Он имел право обращаться непосредственно к нему, так как был в его прямом подчинении. Все же командир взвода специальных операций.

Вообще в штабе царило небывалое оживление. Все куда-то спешили, переговаривались с деловым видом. То и дело из штаба выбегали посыльные и уносились с какими-то поручениями. Насколько понял Виктор, пока он беседовал с Уфимцевым, закончившие сосредоточение японцы начали артподготовку на первой линии обороны Уфу. Но ведь от нее до второй линии, за которой они и находятся, порядка сорока километров…

— Так, Витя, у тебя что-то срочное? Времени совсем нет, — встретил его Григорьев, едва за ним закрылась дверь.

— Меня вызывал майор Уфимцев, задавал много вопросов.

— Это нормально. Работа у него такая. Он хотя и числится в нашей ЧВК, на самом деле не подотчетен мне. Вполне ожидаемо. Ко мне мои коллеги и так без особого доверия, а тут в моих руках вдруг оказалась такая серьезная сила, как «Витязь». А еще — потоки вооружения и снаряжения на сотни миллионов рублей. Плюс тесное взаимодействие с Чан Кайши, нашим будущим потенциальным соседом и союзником. Ну вот как меня такого красивого оставить без присмотра, — слегка разведя руками, закончил полковник.

— Александр Трифонович, он не присматривает, а откровенно копает.

— И это ожидаемо.

— Но как-то делает это грубо, неприкрыто и, я бы даже сказал, демонстративно.

— Витя, Уфимцев показался тебе глупым человеком?

— Н-нет. Поначалу пер, как бульдозер, тупо и напролом. Потом разговор пошел иначе, он начал выспрашивать о ходе прошедшей операции. И тут уж мне пришлось следить за языком. Да и то не уверен, не оговорился ли где.

— Вывод?

— Да непонятно все как-то, — пожал плечами Нестеров.

— Ну что же, давай разложим все по полочкам. Итак, ко мне сюда присылают офицера для надзора. Глупым он не может быть по определению. Не было у ДВР спокойного времени, чтобы бездари пролезли на ответственные должности. Как началось в четырнадцатом году, так до сих пор война по факту не заканчивается. А в подобных условиях никто не станет подбрасывать вверх дураков. Оно ведь себе дороже может выйти. Но Уфимцев уверенно делает карьеру. Далее, он ведь еще по училищу знает, что ты не так прост и нахрапом тебя не взять. К чему же тогда поступать столь опрометчиво?

— Намерено сосредотачивает мое внимание на себе?

— В точку, сынок! На него, конечно, стоит оглядываться, но лучше присмотрись к своему окружению. Руку даю на отсечение, что у тебя уже завелся его информатор. А может, и не один.

При этих словах Виктор задумался. Отчего такое внимание именно к его взводу, понятно. Сформирован по непосредственной инициативе Григорьева, под это дело тот даже специально выбил лишний БРДМ и три МБТ. Ну как такое подразделение оставить без внимания? Но информатор… Неужели кто-то из его парней? А может, это мехводы «мабут»? Все же они русские и с ним в боях не участвовали. Если и есть стукач, то они — первые кандидаты. Хотя-а-а слишком очевидно. Но тогда кто? Пока неважно. Позже разберется.

— Чего задумался, Витя?

— Да вот думаю, как выявить стукача.

— Думай. На то тебе и голова дадена. А пока просто помни, что полностью доверять ты никому не можешь. Разумеется, в том, что будет касаться наших с тобой дел. Ты правильно сделал, что максимально изолировал палачей и работал с ними без посторонних. Вот именно в таких скользких моментах тебе и следует проявлять особую осторожность.

— Я все же не понимаю, к чему это все. Ведь по закону опыт, добытый в бою, является законным трофеем. Он даже налогом не облагается.

— Вопрос не в том, что ты сумел добыть прорву опыта, а в том, как ты его израсходуешь. Представляешь, каких специалистов можно подготовить с помощью такого количества! Остается вопрос, с чем именно и в чьих интересах будут работать эти спецы.

— Но если вам нет доверия, зачем тогда вас назначили на этот пост? Не проще ли было оставить во Владивостоке? И вообще, вам разве не обидно? С одной стороны, вам вроде доверяют серьезное дело. С другой — приставляют соглядатаев.

— Разделяй и властвуй, Витя. Песчанин намеренно поддерживает конкуренцию между силовиками, привечает одних и временно выказывает недовольство в отношении других. Поощряет конкуренцию и внутри отдельных структур, армии, флота, МВД, ДБР и вообще везде. И я считаю это правильным. Так что нет, Витя, мне не обидно. Я просто служу своей Родине. Ну а эта мышиная возня позволяет мне все время быть в тонусе. Еще вопросы есть?

— Я так понимаю, японцы начали наступление?

— Ну, об этом было несложно догадаться.

— А почему у нас такая суета?

— Потому что я уверен: к концу дня оборона будет прорвана и уже завтра самураи подойдут к нам.

— Но там же долговременные оборонительные укрепления. Я видел, как китайцы дрались в Шанхае. А уж там-то, на подготовленных рубежах, сам бог велел.

— Ты дрался в порядках элитных дивизий Чан Кайши. На линии же укреплений войска нанкинского гарнизона. А это совсем не одно и то же, если ты не в курсе.

Вообще-то он в курсе. Китай — это самое настоящее лоскутное одеяло из удельных земель, во главе которых стоят эдакие феоды. Каждый из них имеет свои вооруженные силы, которые по своей структуре также напоминают средневековую армию. Есть личная дружина с лучшими вооружением, экипировкой и выучкой. Имеются дружины вассалов, которые уступают первым. Ну и, наконец, ополчение, собранное с бору по сосенке и вооруженное так же. Грубо, но полностью соответствует китайской армии по сути. У них ведь есть даже подразделения, вооруженные только холодным оружием. И это — в середине двадцатого века!

Правда, Виктор полагал, что нанкинский гарнизон все же не какие-то там заштатные части, но, как видно, сильно на этот счет ошибался, о чем свидетельствует ажиотаж в штабе «витязевцев». Хм. Получается, вскоре им предстоит добрая драка. Причем, судя по озабоченному виду Григорьева, с негарантированным результатом.

— Александр Трифонович, а что нам делать? В смысле, мы так и будем стоять в стороне?

— Витя, вы в моем прямом подчинении, заруби себе это на носу. И приказы тебе отдаю только я. Никто больше.

— Есть, — ответил Виктор, при этом у него плохо получилось скрыть разочарование.

— Не отчаивайся, Антипыч, — хлопнул его по плечу Григорьев, — еще повоюешь. Просто помни, что ты — мой личный резерв. И если уж я куда тебя и отправлю, то только туда, где будет горячее всего. Уяснил?

— Так точно.

— Вот и молодец.

В этот момент в дверь заглянул адъютант. Уже в третий раз, между прочим. Григорьев глянул на него и коротко кивнул: мол, пропускай. Виктора же вновь хлопнул по плечу, придавая ему направление на выход. Времени у него и впрямь совсем нет.