Глава 22 — Ахмат МакМёрфи и другие (мемуары).
— Гарсон, вы можете подавать!1
Напротив меня сидел профессор современной филологии, бывший космолётчик и верховный консультант компании, в которой я работал. Он был одет в уже знакомый мне дрескодовый комбинезон фиолетового цвета. В бирюзовых глазах отражались блики настольного торшера. Я пытался сосредоточиться на меню.
— Форэ, здесь прекрасно готовят эскалоп а-ля жардиньер, но я не советую — зачем утомлять желудок? Я рекомендую Вам взять филе тунца, это самая нежная рыба и, потом, исключительно легко переваривается. А пока, я уже заказал нам по тарелочке супа прентаньер, камамбер, салат и яйца-кокотт с шампиньоновым пюре в чашечках. Вы удивляетесь, что я весел? Да, я последние дни весел! Сегодня особенно. Наш тоннель почти закончен — остаются считанные километры. Мы его запускаем в действие через десять, максимум двенадцать дней. И это после двенадцати лет неустанной работы. Вы до сих пор не увидели там никаких средств, которые должны там передвигаться и ничего, что эти средства в тоннеле будет направлять и удерживать? Но ни Вы, ни кто либо из непосвящённых не видели и комплекса из четырёх ракетных сопел высотой по 155 километров и шириной по 235 километров в диаметре, которые построили на поверхности планеты, и которые к этому тоннелю будут на днях подсоединены, и реактивная тяга которых ускорит вращение Венеры вокруг собственной оси и выведет её на орбиту Земли, где обе планеты будут вращаться вокруг Солнца симметрично в противофазе. Затем на Венере преобразуют атмосферу, создадут магнитное поле и к вдобавок имеющейся уже суше добавят моря и океаны, и она станет почти сестрой близнецом Земли.2
Желавший, как выяснилось впоследствии, стать полянкой в лесу средних лет мужчина представительной наружности принёс салат и камамбер.
— Гарсон, и бутылочку “Нюи”, но смотрите, слегка подогрейте!
Официант учтиво кивнул и удалился.
— Прекрасный салат! И понюхайте камамбер! Изумительно пахнет! Это — не совсем тоннель. Это — то ли ускоритель элементарных частиц, то ли коллайдер квантов, а, может, и то и другое для аннигиляционных реакций — я сам толком не знаю. И этого никто не знает, кроме центрального строительного компьютера Ганимеда. Да, да… Колонисты хотели его уже заменить на более мощный, а он сообщил, что знает, как управлять человечеством, построил похожий тоннель на Ганимеде и демонстративно в мгновение ока уничтожил с помощью своего изобретения этот несчастный спутник Юпитера. Но цели пока оправдывают средства. Догадываетесь, зачем я именно Вас пригласил и всё это рассказываю? Не догадываетесь? Отлично. Задавайте вопросы. Четко, по-космически. Зачем ты, МакМёрфи, именно меня пригласил, а не Пупкина, моего сменщика? И я Вам отвечу. Так же четко, по-космически: Вы нам нужны, Форэ,3 — тут он сделал неуловимую паузу, — Форэ… Созвучно с Пера… Франсуа Пера… Зэнд Форэ…
Неотвратимо, словно косвенный умысел, из-за спины МакМёрфи вырос официант с супницей, двумя чашечками, с чем-то в них бугристо застывшим белым и жёлтыми, и бутылкой бургундского вина. Я про себя прикинул его чаевые. Мой собеседник заказал филе Россини. Я так и не смог сосредоточиться на чтении меню. Мысленно спросил потроха а-ля Канн, но вовремя опомнился и, не глядя, заказал тунца Россини.4МакМёрфи одобрительно улыбнулся. Официант принялся осторожно разливать вино по бокалам. Тихое журчание жидкости, льющейся в конусообразную ёмкость из тонкого цветного стекла, исподволь навевало воспоминания о моём неудачном ответе про водопад на проваленном собеседовании. Официант наполнил бокалы почти до краёв и застыл в ожидании, что хотя бы один из нас вино пригубит и оценит. МакМёрфи вежливым жестом попросил оставить нас наедине. Я мысленно пересчитал чаевые.
Сейчас невозможно заказать настоящий Россини. Без фуа-гра это уже не Россини. Искусственные интеллекты умеют не только смеяться, но и сострадать. Сделать резекцию печени утке под общим наркозом для них не проблема. Заниматься насильственным кормлением отказались наотрез. А, может быть, прочитав эти строки, кто-то захочет написать повесть, или грандиозное полотно, или оперу и в поиске вдохновения сам попробует откормить двух-трёх уток? Россини тоже создавал оперы на профессиональные темы. У него был “Севильский цирюльник”, а у кого-то будет “Фермер фуа-гра”. А что, если кто-то поработает гарсоном в “Кончиках спаржи”, и вдохновится на создание произведения с официантским сюжетом? Попросит знакомых повторить наш заказ и передаст в жанре коротенького рассказа наш роскошный обед с потусторонней точки зрения. Зачем упускать такой шанс на создание литературного шедевра? Но мы отвлеклись.
МакМёрфи поднял свой бокал. Я в ответ свой. Мы выпили.
— У Вас чудесное перо, Форэ, и умение выбрать и раскрыть тему, и ещё чутьё! Потрясающее чутьё! А какая наблюдательность! И острота! И прекрасное чувство юмора, просто прекрасное! Вы обязаны закончить свой роман! Не пытайтесь догадаться откуда мне о нём известно. Нам всё известно. Нам всё известно заранее. Абсолютно всё.5Закончить роман на Венере у Вас может не получиться. Компания предлагает Вам взять удлинённый отпуск и провести Вы его сможете на Земле вместе с семьёй. Вы технически неплохо подкованы и уже поняли, что нет на Земле ускорителя, подобного тому, что уничтожил Ганимед, и подобного этому, что мы достраиваем здесь на Венере, и который в случае опасности столкновения с Землёй при перемещении на ту же орбиту этой планеты уничтожит и её. Земля должна оставаться в полной безопасности. Ей ничего не угрожает и не должно угрожать. Она не заминирована. Инсценировка. Не более. Да, прокладка под землёй на Земле подобного тоннеля в присутствии даже двухсот миллиардов любопытных практически осуществима. Только, зачем? Не поверила в то, что это была не просто бомба, а что-то более сложное, лишь жалкая горстка диссидентвующих учёных. Многочисленные же диссиденты, рьяные и весьма отдалённые от наук точных, самопожертвенно пытаются отыскать, где же такая же несуществующая бомба спрятана на Земле. В то время, как взрывать её ею, никто не собирается. А кроме того, и так эти приумноженные миллиарды уже почти как тысячу лет уничтожают биосферу своей планеты непрерывно, не останавливаясь ни на секунду, а без биосферы она превратится в непредставляющее интереса космическое тело. И уже в недалёком будущем. Зачем ускорять то, что неизбежно?
Официант, другой уже, принёс основные блюда. Принимавший заказ тем временем очищал стол от опустевшей посуды. Я успел съесть свой кокотт, но осилить прентаньер, в отличие от моего собеседника, успел лишь на две трети. МакМёрфи безупречно владел этой сложной наукой разговаривать и одновременно не без удовольствия совершать приём вкусной и здоровой пищи. Я вспомнил, как Джордан, когда нужно было остановить за ужином мой ораторский порыв, говорила, что дано такое лишь престарелым кавказцам, и тут же припомнил, что в списке родных языков, в самом начале нашей первой встречи МакМёрфи называл чеченский.6
Поставив на стол тарелки с вариантами Россини, один от рыбы, другой от млекопитающего, второй увиденный в этот вечер бывший мой конкурент на занятость, изъявивший желание сделаться при случае полянкой в лесу, разлил вино в опустевшие бокалы и безмолвно удалился, унося опорожненную бутылку на вытянутой руке чуть наклонив вперёд, так, словно он удерживал в ладони не полый продолговатый сосуд, а горящий факел.
Одним из моих последних увлечений, между написанием этих строк и заботами о пропитании, стало залезать в заново найденные по памяти карстовые гроты. Без факела там далеко не уйти. Отсюда такие необычные ассоциации.
В зал вошли и проследовали в проём отдельного кабинета трое мужчин. Каждый во фраке. Они в этом черно-белом одеянии напоминали пингвинов. Послышались возгласы: “Слышь, братан, попробуй уже этот сорокатрёхлетний Далмор! Настаивали в черешневых бочках!”, “Водки 300 грамм!” “Две двойных текилы”. Оттуда вышел официант, уже третий по счёту.
— Верховные агрономы ммуникоопов: “Саженцы свободы”, “Штандарты равенства” и “Узы братства”, — кивнул в сторону кабинета извещённый заранее абсолютно обо всём филолог, — постоянно здесь тусуются. Спиртное приносят с собой. Брянский самогон из буряка трижды очищенный.7Заказывают выпить лишь для отвода глаз. Как минимум двоих из них выносят под конец, а то и всех троих. Они не поймут.
Последнее было, пожалуй, правдой. Ахмат МакМёрфи в нашей беседе использовал родной, как и у меня, французский, который в русскоязычных ммуникоопах преподавали крайне слабо. К тому же на вид парням было лет по тридцать. Они могли вообще избежать языкового обучения после Тотального объединения. А если, как утверждал мой новоявленный руководитель, они все трое могли столь безбожно напиваться, биочипов в них тоже не было. Кстати, и систем наблюдения и какой бы то ни было прослушки в “Кончиках спаржи” не было тоже. Всё это я, приукрашивая, восстанавливаю по памяти.
— В случае неудачи мы успеем эвакуировать всех женщин и детей. Все планетолёты оставлены на площадках. Затем, если успеем, будем стараться эвакуировать оставшееся мужское население, но гарантий нет. Да и, что такое 500 миллионов! В Последней Мировой войне погибло больше. Я — капитан этого корабля и буду покидать его последним, так что попрощаемся на всякий случай, — Ахмат поднял свой бокал, — Вам же предоставлена возможность улететь с семьёй как можно скорее на одном из космолётов, снятом с линий Хохгенсшвиндихкайтс-Марсменш. Через 12-15 часов уже будете на Земле. Сканы Ваших рукописей уже там. Оригиналы, будем надеяться, не сгорят. Я сейчас перекину на Ваш СмартАпп все необходимые реквизиты на авторизацию, на свободное передвижение, для самозащиты и управления. Если Ваша жена не согласится лететь на Землю без предоставленных объяснений, как Вы могли догадаться всё, что Вы только что услышали, строго конфидециально, Вы можете беспрепятственно покинуть Венеру только с детьми, и она Вас догонит самостоятельно.
Россини были съедены. Я только, что не вылизал до бела тарелку. Официант, с которого всё начиналось, осведомился о десерте. МакМёрфи заказал у него по 50 грамм Бисквит и Дюбуше. От десерта отказался. Объяснившись, что дижестив предпочтительнее. Гарсон унёс превратившиеся в бессодержательные блюда. Мы сидели с минуту молча. Казалось, Ахмат, вот-вот, и расплачется под давлением выплеснувшейся из него искренности. Принесли коньяк.
— А тепер давай на ціпок… — переходя с французского на украинский, как бы устало и интимно завершил он свою речь.
В глазах его, клянусь, сверкнули бирюзовые слёзы…8У меня проступило желание обменяться с ним родословными. Настолько самобытным был цвет его кожи. И особливы черты его лица.
Мы чокнулись. Было такое ощущение, что Ахмат пытается со мной чокнуться лбом вместо рюмки. Я так и не проронил за всё время нашей встречи ни слова. Не считая произнесённого вслух заказа основного блюда. Я был уверен, что начнутся расспросы по поводу имевшей место вчера остановки проходчика. И вместо этого такой односторонний поток информации…
Ахмат МакМёрфи как-то сразу, видимо, устал. Прежде чем проглотить коньяк, он пополоскал им рот, потом откинулся на спинку стула, ослабил нижнюю часть комбинезона и задремал. Я тихо, чтобы его не потревожить, встал из-за стола и вышел на улицу.
Примечания.
1Перекликается с содержанием 9-ой главы “Monsieur Дэле или новое воплощеніе Будды” из романа Ильи Эренбурга. “Необычайныя похожденія ХУЛІО ХУРЕНИТО и его учениковъ”.
2Возможность существования планет-близнецов была выдвинута в романе американского писателя-фантаста Гарри Гаррисона “Неукротимая планета” — Deathworld. Но естественным путём возникновение таких планет маловероятно.
3 — Догадываешься, зачем я тебя пригласил? Не догадываешься? Отлично. Задавай вопросы. Четко, по-военному. Зачем ты, Беляев, меня пригласил? И я тебе отвечу. Так же четко, по-военному: не знаю. Понятия не имею. Чувствую — плохо. Чувствую — оступился парень. — Сергей Довлатов “Заповедник”.
4Друзья заняли столик под вечнозеленым растением из хлорвинила. Сразу же, как тайный помысел, возник гарсон. Друзья заказали филе Россини, сыр Шарье и потроха а-ля Канн. — Сергей Довлатов “Иная жизнь”.
5Майор продолжал: “Мы ждем от вас полнейшей искренности. Рассчитываем на вашу помощь. Надеюсь, вы уяснили, какое это серьезное задание?.. А главное, помните — нам все известно. Нам все известно заранее. Абсолютно все…” Тут мне захотелось спросить — а как насчет Миши Барышникова? Неужели было известно заранее, что Миша останется в Штатах?! — Сергей Довлатов “Чемодан — Приличный двубортный костюм”.
6Было жарко, и я пошел за мороженым. А когда вернулся, Тася сказала: “Еще четыре минуты”. Мы помолчали. Вообще гораздо легче молчать, когда поезд тронется. Тем более, что разговаривать и одновременно есть — довольно сложная наука. Владеют ею, я заметил, только престарелые кавказцы. — Сергей Довлатов “Филиал”.
7Воцарилась тягостная пауза. Неожиданно племянник выговорил: “Чуть не забыл. Я вам брянского самогона привез”. Берендеев приподнял веки. Он просветлел и затуманился. Так, словно вспомнил первую любовь, рабфак и будни Осоавиахима. Затем недоверчиво произнес: “Из буряка?” “Из буряка”. “Очищенный?“ “Очищенный”. “Дважды?” “Трижды, дядя, трижды!” “Давай его сюда”, — произнес Берендеев: “Хочу взглянуть. Просто ради интереса”. Племянник расстегнул штаны и вытащил откуда-то сзади булькающую грелку. — Сергей Довлатов “Чирков и Берендеев”.
8Беляев говорил еще минут пятнадцать. В глазах его, клянусь, блестели слезы… — Сергей Довлатов “Заповедник”.
