Пленник

Константин Александрович Костин, 2021

Два века назад земное общество раскололось. Одни отправились на Луну, где основали свою Империю – технически развитое государство. На отравленной радиацией Земле осталась Республика, деградировавшая со временем, превратившаяся в голодное сборище варваров, жрущих друг друга. И в плен к этим дикарям попал имперский гвардеец. Он не герой. Он не пытается победить в войне в одиночку. Он пытается выжить. Выжить и сбежать, вернуться домой, на Луну. Или принять новые правила и остаться на Земле?Обложка: Константин Костин.

Глава 2

Метрдотель, подчеркнуто равнодушно скользнув взглядом по спутнице гвардейца, проводил гостей к заказанному столику. В ресторане не было особенно людно — это удовольствие не из дешевых. Господин с дамой, оба средних лет, осуждающе косились в угол, где расположилась шумная компания — два летчика-истребителя и три девицы, которые, судя по откровенным нарядам, и не думали скрывать род своих занятий. Скорее — наоборот, стремились продемонстрировать товар. Что же… у пилотов деньги всегда водились. Еще два господина, в строгих костюмах, с зализанными волосами, сидели за столом, ломившимся от яств, и что-то тихо обсуждали. Тут тоже все понятно — купцы отмечали удачную сделку. Или, наоборот — сделка еще не состоялась, пока только обсуждали условия будущего контракта. И мужчина средних лет, в штатском, но с военной выправкой — сразу видно, не меньше полковника, охмурял женщину, в которой Смирнов узнал бессменную ведущую спортивных новостей. На экране телевизора она смотрелась шикарно, но в жизни оказалась полноватой на вкус лейтенанта. Зато строила из себя…

Все. Больше никого.

Смирнов давно уже стал не мальчиком, но мужем. Участвовал в десятке боевых операций на Земле, в подавлении мятежа в Лунногорске, в резне в Ферми. Повидал такого, что многим в кошмарном сне не привидится. Но сейчас его трясло. Спина покрылась холодным, противным потом, которым пропиталась форменная рубашка и приклеилась к коже.

— Ты меня молчать позвал? — спросила Родионова, положив подбородок на руку, демонстрируя безупречный маникюр.

Глядя на такую женщину, в голову приходит одно определение: породистая. С чистой кровью. Подходящая партия для будущего генерала — о меньшем военный и не мечтал, мать будущих верноподданных Императора.

— Да… то есть — нет, конечно… — рассеянно пробормотал Александр.

Рука в кармане нервно теребила заготовленный сюрприз. Казалось, гвардеец тысячу раз прокручивал в голове этот момент, подбирая нужные слова, но именно сейчас этих слов и не хватало. Все, что приходило на ум ранее, именно сейчас казалось или по-детски наивным, или чересчур пафосным.

Положение спас официант, принесший заказ, сделанный еще заранее — огромный поднос фруктов. И ягод. Чего тут только не было! Виноград, яблоки, груши, вишня, клубника, и в центре — целый ананас! Смирнов хотел сразу, без каких-то ненужных намеков, показать, что он — настоящий мужчина. Надежный, как скала. Он может обеспечить семью. Поразить девушку своей щедростью и сразу сделать предложение, от которого невозможно отказаться.

И цель была достигнута! Анна удивленно распахнула свои прекрасные глаза.

— Ого! Настоящие фрукты? — воскликнула Родионова. — Откуда такая роскошь? Признавайся, дорогой, что ты задумал?

Поняв, что момент настал, что если он не решится сейчас — то не решится никогда, Александр замахнул фужер шампанского — тоже натурального, а не синтезированного сублимата, и достал из кармана бархатную коробочку. Резким движением кисти откинул крышку, открывая кольцо с бриллиантом, играющим всеми цветами радуги на гранях в электрическом свете ламп.

— Аня… выходи за меня! — выпалил лейтенант на одном дыхании.

Казалось, глаза девушки уже не могут быть больше — они и так занимали половину лица, но Родионовой удалось распахнуть их еще шире. Ее губы затронула кривая улыбка. А затем она рассмеялась так звонко и так громко, что даже шлюхи летчиков смущенно притихли.

Голос Анны так прочно засел в памяти гвардейца, что офицер слышал его и сейчас, находясь в плену, в полубессознательном состоянии.

— Какой же ты тяжелый!

Чьи-то туки подхватили имперца и потащили неведомо куда. Вскоре Смирнов ощутил мягкую кровать, столь опрометчиво им покинутую, и укол в руку. Раствор из капельницы вновь потек по венам лейтенанта, возвращая к жизни.

Когда разум прояснился, Александр понял, что теперь он не один в палате. Мужчина ощущал тепло чужого тела. И, в перерывах между писками аппарата, различал чье-то дыхание. Контрразведка? Кто же еще! Похоже, сейчас и начнется допрос…

Пленник напряг и расслабил мышцы, прикидывая, хватит ли сил оказать сопротивление. Должно хватить. В крайнем случае — героически погибнет в неравном бою, как и полковник Родионов. Все лучше, чем пытки. Жаль только там, на Луне, об этом никто не узнает.

Лейтенант открыл глаза, ожидая увидеть суровых людей в военной форме, однако…

Однако увидел женщину. Даже девушку. Лет двадцать, плюс-минус немного. И совсем не в форменной гимнастерке, а в коротком облегающем платье персикового цвета. Пожалуй, слишком коротком и слишком облегающем для приличной особы.

— Дурак, что ли? — укоризненно произнесла она. — Зачем вставал?

Александр был готов к чему угодно. К тому, что его начнут допрашивать. Бить руками и ногами, иголки под ногти, электрические провода к причиндалам — воображение подсказывало десятки и сотни способов развязать язык узнику, выудить информацию. Благо, сказывалось образование. В Академии учили и методикам допроса.

Но не к такому вот. Чтобы милая девушка как-то ласково, с легким укором, отчитывала за нарушение постельного режима.

— Ты кто? — хриплым голосом поинтересовался пленник.

— Ольга.

— А я — Саша.

— Я знаю, — улыбнулась она. — Мы скачали данные с твоего ракетоплана.

Ага… стало быть, республиканцы уже все знают. Не так, чтобы совсем все, но многое. Очевидно, потому и не пытают. Или, боятся, что здоровье не выдержит и гвардеец окочурится раньше времени? Не дождутся! Разящего Кулака Императора так просто не убить!

— Воды, — попросил Смирнов.

И тут же вздрогнул от неожиданности и испуга. Тумбочка в изголовье кровати зашипела и из нее выехала капсула с бумажным стаканом.

— Вода, — прокомментировала очевидное Ольга. — Подать?

— Да… пожалуйста.

«Пожалуйста» имперец выдавил из себя через силу. Любезничать с врагом не было ни малейшего желания, но для успешной реализации побега лучше показать, что ослаблен и сломлен. Усыпить бдительность, убедив врага в своей беспомощности.

Девушка поднесла стакан к губам мужчины… лейтенант дернул ее за руку, повалил на кровать, подминая под себя, и слегка придушил предплечьем. Вторая рука начала шарить по женскому телу в поисках кобуры или ножен… да хоть чего-нибудь! Но натыкалась только на приятные округлости.

— Перестань, — засмеялась тюремщица, не делая попыток вырваться. — Щекотно!

— Оружие, — прошипел гвардеец. — Где оружие?

— Дурак, что ли? Нет у меня оружия. Да и где я его спрячу?

И то верно… в таком наряде спрятать пистолет попросту некуда. Еще Александра смутило полное отсутствие страха в глазах землянки. В них было что угодно — удивление, любопытство, но отнюдь не страх! И было еще что-то… что-то неуловимо знакомое, как и в чертах лица, мимике, жестах.

Удовлетворенный ответом, Смирнов продолжил обыск, ощупывая упругое тело, уже больше для собственного удовольствия, не надеясь найти оружие.

— Охрана? — спросил пленник. — Сколько охраны на объекте?

— Нету тут никакой охраны!

— Врешь, республиканская шваль, — прорычал лейтенант, усиливая давление на горло. — Сколько человек охраны?

— Прекрати, — потребовала Ольга, закашлявшись. — Мне больно!

Лейтенант ослабил давление на горло.

— Как давно я в плену?

— В плену?

— На дружеский пикник это не особо похоже, — съязвил имперец. — Сколько я здесь?

— Шесть дней…

Шесть дней! Стало быть, с вечера в ресторане прошло семь. Неделя!

Родионова смеялась и смеялась, не в силах остановиться. Александр, и без того смущенный, никак не мог взять в толк — в чем причина веселья? Анна хохотала до тех пор, пока на глазах не выступили слезы.

— Ой, прости, пожалуйста, — простонала она, обмахиваясь рукой. — Саша, ты это сейчас серьезно?

— Абсолютно, — заверил офицер.

— Милый мальчик… — вздохнула Анна. — Такой молодой и такой наивный. Как вообще ты мог подумать, что я выйду за тебя?

— А что со мной не так? — ощерился гвардеец.

— Ну… ты же просто лейтенантишка! — пожала плечами девушка. — А я — дочь полковника. Был бы ты, хотя бы, майором — я б еще задумалась. Саша, когда я решу выйти замуж — найду мужчину более солидного, чем ты! Сам подумай. Если тебя прикончат эти республиканские ублюдки или какие-нибудь повстанцы — за тебя даже пенсия грошовая. Повезет еще, если прикончат… а если изувечат? Ухаживать за тобой? А оно мне надо?

— Но… — озадаченно протянул Смирнов. — А зачем тогда все это было? Зачем встречалась со мной?

— Да так, — ответила Родионова после недолгого раздумья. — Просто погонять с тобой. Ты забавный…

Ах, забавный? Ах, погонять? Александр держал ее фото на тумбочке в казарме. И целовал это фото каждый день перед сном. И целовал каждое утро, едва проснувшись. Мечтал о том времени, когда у них будет собственный дом, будут дети — такие же верноподданные Лунной Империи, как и он сам. Мечтал вместе встретить старость. Грезил глазами и губами Анны во мне и наяву… а для нее лейтенант был так — просто погонять? Званием не вышел? Недостаточно солидный?

Появилось огромное желание схватить девушку за пучок волос и приложить харей об столешницу. Приложить несколько раз, чтобы кровавые сопли пошли. Чтобы ее идеально ровные, белые зубки, посыпались на пол. Чтобы она визжала от боли так же громко, как только что хохотала.

И, не будь Родионова дочерью полковника, причем героически погибшего полковника, погибшего еще до ее рождения, гвардеец так бы и поступил. Но нет. Разве Анна потом признается, что оскорбила лучшие чувства лейтенанта? Наплетет что-нибудь про экстремизм, оскорбление памяти отца — и пиши пропало. Разжалуют и сошлют в штрафные роты.

А, может, удовольствие того стоит? Александр хрустнул костяшками пальцев, прикидывая. Нет. Эта шваль того не стоит.

Офицер молча встал из-за стола и направился к выходу. По пути схватил с подноса официанта бутылку маисовой водки. Тот едва открыл рот, чтобы попытаться что-то возразить, но имперец так зыркнул на холуя, что он счел за лучшее не связываться. На прощание лейтенант швырнул на поднос пачку банкнот.

— Здесь должно хватить, — процедил сквозь зубы Смирнов.

Может, ему морду набить? Хотя — тоже нет. Мужик-то в чем виноват?

Выбежав на улицу, гвардеец зубами выдернул пробку из бутылки, громко сплюнул ее, сделал пять больших глотков и утер губы рукавом кителя. Вот же тварь! Просто погонять…

В душе военного клокотала звериная ярость, требующего немедленного выхода. Вот сейчас бы туда, на Землю, в самую гущу республиканских нелюдей, можно и без автомата. Лейтенант сотню-другую варваров растерзал бы голыми руками.

Прохожие, словно чуя настроение Смирнова, обходили Разящего Кулака Императора стороной.

И тут глаза попался нищий, трясущий гремящей мелочью банкой, выпрашивая милостыню. Или от голода, или от слабоумия, инстинкт самосохранения у попрошайки притупился и бедняк имел неосторожность подойти слишком близко к разгневанному мужчине.

Вот его-то не жалко! Александр, не говоря ни слова, с разбегу припечатал оборванца подошвой ботинка по спине, и, когда тот растянулся на мостовой, принялся избивать попрошайку. От души, широко размахивая ногами, вкладывая в каждый удар всю ненависть, что чувствовал к Родионовой. Тот даже не думал сопротивляться, безмолвно снося побои. Лишь свернулся в клубок, закрыв руками голову. Если офицер бьет — значит, так надо. Господину виднее.

Прохожие скользили по гвардейцу безразличным взглядом и спешили пройти мимо. Только закладывали широкую дугу, чтобы не попасть под ногу или руку Смирнова.

— Господин лейтенант!

Единственным, кто решился вмешаться, оказался жандарм. Уже в годах — с седыми бакенбардами. Если бы не белая лакированная портупея, Александр и не заметил стража порядка в одноликой серой толпе.

— Господин лейтенант, — жандарм схватил военного за руку. — Вы же его убьете!

— Да и черт с ним, — огрызнулся мужчина. — Какая от него польза?

— С ним-то черт, — согласился постовой. — Форму измараете. Ботиночки-то — вон, уже в кровище!

Гвардеец замер. На форменных ботинках, еще несколько минут назад идеально чистых, в самом деле потекли сгустки крови. Еще несколько капель попало на белоснежный китель. Переведя дыхание, Смирнов еще отглотнул из бутылки.

— Можно идти, господин офицер? — осторожно спросил, сплюнув выбитый зуб, оборванец.

— Да, катись отсюда, — разрешил Александр. — Впрочем, постой…

Покопавшись в кармане, лейтенант бросил на пластиковое покрытие пару мелких монет.

— Благодарю, господин офицер, — заискивающе пролепетал попрошайка. — Дай вам Бог здоровья!

Схватив подаяние, беспрестанно кланяясь, не решаясь повернуться к Смирнову спиной, нищий поспешно попятился прочь, прижимая локоть к сломанным ребрам.

— У меня тут машина патрульная за углом, — напомнил о своем присутствии жандарм. — Если желаете — до казармы моментом докачу!

— Не надо, — отмахнулся гвардеец.

Встряхнув бутылку, военный поднял ее на свет и прикинул, сколько еще осталось. До дна еще далеко. На пешую прогулку до корпуса должно хватить. Коротко кивнув городовому, лейтенант поплелся в казармы.