Войны Кофе и Чая. Книга 1. Рудная Гора

Коля Александрович

Благословенным весенним утром 8 марта 1971г., где-то на самом краю географии великой советской империи, на нарах камеры предварительного заключения, сокращённо КПЗ (для тех, кто не знает, но знают, похоже, все), маленького провинциального городка в южном Казахстане, с эксклюзивным и славным именем Кентау, проснулись трое молодых мужчин. Их тяжёлый сон прервали первые лучи солнца, проникшие через микроскопическое окно-форточку в мрачную камеру замка Иф местного разлива. Три графа Монте Кристо?

Редактор Гульнара Кошкулова

© Коля Александрович, 2019

ISBN 978-5-0050-5718-1 (т. 1)

ISBN 978-5-0050-5719-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дизайн макета — Г. Н. Кошкулова

Город Кентау был образован на базе рабочего посёлка Миргалимсай в целях развития Ачисайского полиметаллического месторождения. 1 августа 1955 года был издан указ о переименовании посёлка Миргалимсай в г. Кентау.

Основу экономики собственно города составляли и составляют крупные горнорудные и промышленные предприятия, в т.ч.:

— Кентауский трансформаторный завод

— Кентауский экскаваторный завод

— Кентауская ТЭЦ-5

— Ачисайский полиметаллический комбинат.

Население города в советское время главным образом составляли выходцы из европейской части части СССР — потомки репрессированных: греки, русские, немцы, корейцы, чеченцы и т.д., а также казахи, татары и узбеки.

Прелесть этого города заключается в том, что строили обычный советский город-завод. А получился город мечты — практически Оазис.

65-летию образования города Кентау

и его харизматичным горожанам посвящается

Пролог

Что-то не так было с этим городом. Что-то аномальное. Отличающее его от других городов. Капелька лоска. Капелька блеска. Капелька высокомерия. Капелька самоуверенности.

Капелька снисходительного превосходства, что отличает великого чемпиона от просто успешного спортсмена.

Город был полон хулиганами. Но не обычными, как у всех. В городе твоего детства и юности по определению, не может быть ничего обычного. В нём аномальны даже хулиганы. Город был полон радиохулиганами. Они хулиганили не на улицах города, а на просторах эфира. На средних волнах.

В одной компании с ними хулиганили Beatles, Rolling Stones, Deep Purple, Scorpions, Nazareth, Demis Roussos и весь цвет мировой музыкальной культуры. Автор сожалеет, что в этом романе не хватит места, чтобы перечислить их всех. Всех городских радиохулиганов и всех хулиганов мировой музыкальной культуры.

Пацаны занимались в Доме пионеров в секции «Радиодело». Рядом, буквально в двух сотнях метрах от них, в городском Роддоме рождались на свет маленькие чудесные розовые младенцы. А в их секции «Радиодело» тоже рождались на свет маленькие милые розовые радиосхемы передаточных устройств звука. Сначала на бумаге, а затем и наяву. Розовые младенцы и розовые радиосхемы рождались одновременно. Практически в унисон. И, поверьте мне, а я верю, что вы мне верите, эти мужские роды радиосхем, иногда смахивали по своим перипетиям на эти женские роды младенцев. Со всеми вытекающими. Обстоятельствами.

И пусть слово «розовые» не сбивает вас с толку. Когда надо будет, Автор сам вас с него собьёт.

Радиосхемы росли, становились всё сложнее и совершеннее. Один в один с ними развивались и пацаны. Время не стояло на месте. Практика была мерилом теории.

Потом пацаны вырастали, торжественно уходили из Дома пионеров на Дембель — в большую жизнь, а их место занимали другие пацаны с душевной тягой к радиосхемам и техническим знаниям, и казалось, что этот кругооборот пацанов технарей в природе будет вечным. И так было интересно заниматься в этом кружке, что даже некоторые пацаны — чистые гуманитарии по своей природе и те подпадали под эту магию.

А после Дембеля, эти знания не давали повзрослевшим пацанам покоя и некоторые из них, особенно беспокойные и продвинутые, конструировали и собирали свои радиостанции уже дома. Регистрировать официально их было хлопотно, а подчас и невозможно. И они начинали работать неофициально. Они начинали хулиганить.

Свои радиостанции они называли с лёгкой долей иронии — «шарманки». А себя называли не хулиганами, а «шарманщиками».

И легкая доля иронии здесь тоже имела место.

— Внимание, внимание, работает и проходит Дамский Слесарь. Дамский Слесарь работает и проходит на средних волнах эфира. Срочный ремонт и профилактика женских сердец и душ музыкой. Чиню, паяю — сердца спасаю. Скажи аптеке нет. Скажи музыке — да!

Сегодня вы узнаете немного новостей и сплетен о жизни города, и всё, или почти всё, о творчестве группы…

И дальше было море музыки…

В семидесятые годы двадцатого века, в годы острого соперничества социализма и капитализма до советских людей с запада, от проклятых буржуинов, доходили лишь скромные слабенькие музыкальные ручейки, да и то в основном из европейских соцстран. Вспомним «Кабачок тринадцать стульев». Во главе с Паном Директором и Паном Ведущим. То бишь с блистательными Спартаком Мишулиным и Михаилом Державиным.

Этот музыкальный ручеёк был глотком кислорода для всех нас. Но дышать хотелось глубоко и стабильно. Дышать хотелось полной грудью. Без всяких там лимитов и глупого деления музыки на нашу и не нашу. Чистый воздух, чистая вода, тонкий юмор и безопасный секс, что ещё было нужно строителям развитого социализма, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы?

Этого добра в городе было как грязи. В смысле: ешь — не хочу. В дополнение к этим четырём мощным ништякам, к этому, не побоюсь этого слова, уникальному природному комплексу: чистому воздуху, чистой воде, тонкому юмору и некоммерческому сексу, у города было своё персональное музыкальное море. И оно было не хуже любого иного моря мира. И не хуже любого океана.

С этим морем мы дышали полной грудью. Кислородное голодание нам было неведомо. Пусть голодают и задыхаются другие.

Мы подышим.

Мы споём. Мы станцуем. Мы сыграем. Мы расскажем. Мы спародируем. Мы спровоцируем. Мы порвём вас самым изощрённым способом. В любой момент. Когда захотим. Или, когда вы сами захотите этого… Почему?

В аномальном городе и жители жили не самые простые. Да что уж там — совсем не простые… Я бы сказал — аномальные.

Музыкальные фанаты города и вовсе считали, что их море лучше любого иного моря мира. И лучше всех океанов. Какими бы тихими или буйными они не были. Включая самого кроткого из них.

Жители города, а гостям сам бог велел, могли в любой момент купаться в своём море. На персональном пляже. Неограниченно по времени. Независимо от температуры воздуха. От силы ветра. От осадков. От наличия автомобильной стоянки. Независимо от слов песни Маргулиса из «Машины времени»:

«Поднят ворот, пуст карман.

Он не молод и вечно пьян…

Обречённо летит душа,

От саксофона до ножа…»

С морем в городе появились свои «шаланды», своя «кефаль», свои «биндюжники» и свои Костя с Соней. И были они такие же классные, как те, из песни Леонида Утёсова про Одессу. С морем в городе появилась романтика. С морем это был город курорт. С морем это был город блюз.

Закон относился к этому неодобрительно. Закон инстинктивно хотел иметь хоть какой-то навар с любого хулиганства. Но город стоял за своих хулиганов горой. В прямом и переносном смысле. «Рудная Гора». Такое имя было у города. Довольно жесткое. И вполне себе брутальное. Но…

Это был очень добрый город. Это был очень южный город.

В нём было столько романтики, поэзии и позитива, столько света, цветов и доброты, столько надежды на лучшее, стабильности и любви, что можно было собирать пессимистов со всей огромной страны и привозить их в этот маленький город на излечение от страшного недуга. Чтобы они полной грудью дышали воздухом этого города как лекарством.

И можно с уверенностью сказать, нечто неуловимое и загадочное, что было разлито творцом в атмосфере этого места, наверняка и неизбежно исцелило бы этих несчастных и продлило их жизнь и повысило качество этой жизни на высоту, о которой им и не мечталось. Ведь способность мечтать — удел оптимистов.

Пессимизм как вирус гриппа — подцепить его легко, а вылечишь сложно. Автор и сам, случалось, цеплял этот вирус и ему бывало даже страшно.

Пессимисту всегда трудно и страшно. Для него это норма. Это его крест.

Автор уже довольно давно понял, что дураки и пессимисты долго не живут. А жить хотелось долго. Жить хотелось так, чтобы депрессия была у других.

И он побеждал эту инфекцию. Мысленно возвращаясь в этот город и качая оттуда энергию. Мысленно обнимая этот город как любимую женщину.

Энергия присутствовала в этом месте. Энергии было столько, что даже великая Победа 9 мая 1945 года в Отечественной войне и та стала результатом этой энергии. И было неясно, исходила ли она из земных недр, или из человеческих душ.

А, может быть, в этом месте она соединялась в единое целое?

Шарманщик за работой.