Стокер и Холмс. Механический скарабей

Коллин Глисон, 2013

Викторианский Лондон, наполненный шипением паровых двигателей. Небо, затянутое смогом, в котором парят дирижабли, и улицы, наводненные безлошадными кэбами. Лондон, в котором исчезают и погибают девушки из высшего общества, а единственная зацепка – механический скарабей. Такую загадку могут разрешить лишь Мина Холмс, племянница знаменитого сыщика, активно практикующая дедуктивный метод дяди, и Эвалайн Стокер, охотница на вампиров, сестра начинающего писателя Брэма Стокера. Кто стоит за этими преступлениями? Под руководством Айрин Адлер девушкам предстоит поступить на тайную службу Короне и угодить в самое опасное приключение в своей жизни.

Мисс Стокер

Мисс Стокер удивляется дважды

Ни мисс Адлер, ни мисс Холмс не упомянули, когда мы должны встретиться снова и случится ли это вообще. Поэтому после событий в музее я не спешила возвращаться в Грентворт-хаус, чтобы лечь отдыхать. Вероятно, у них были увлекательные планы на следующий день: посетить дом Ходжвортов, познакомиться друг с другом поближе или разыскивать жуков. Мисс Холмс могла искать зацепки, расспрашивая каждую молодую девушку в Лондоне, если ей было угодно. У меня же были дела поважнее — спасать ничего не подозревающих смертных от клыков демонических вампиров.

Но и помимо этого я, по крайней мере, могла помешать какому-нибудь ограблению или другому преступлению одного простого смертного против другого. Мне нужно было найти чем себя занять. После того как Пикс растворился во тьме, оставив меня стирать с руки след своих мягких надменных губ, я не торопилась идти домой. К сожалению, ничего опасного и захватывающего со мной больше не произошло. К пяти часам я сдалась и вернулась домой, где жила с Брэмом и его семьей.

Чтобы попасть в дом, у меня не было никакой необходимости взбираться на дуб, растущий напротив моего балкона, и все же я легко это проделала — просто потому, что могла. Казалось совершенно правильным, чтобы охотник на вампиров возвращался в дом и покидал его именно таким образом, а не через входную дверь. Мой брат знал, как я провожу ночи, но его жена Флоренс об этом даже не догадывалась. Несмотря на то что она была для меня как мать, мы с Брэмом решили оставить ее в неведении относительно моего призвания.

Я жила в Лондоне с десяти лет. Будучи поздним ребенком пожилых родителей, я все время находилась на воспитании у множества молодых родственников, и последнее время этими родственниками были Брэм и Флоренс. Мой брат, на двадцать пять лет старше меня, стал для меня отцом более, чем собственно мой отец. Флоренс же я полюбила как родную мать. Она была милой и практичной, хотя ее стремление выдать меня замуж было намного сильнее моего желания найти мужа. Наша семейная жизнь была простой и ничем не примечательной до событий, произошедших чуть больше года назад. Мне часто снились кошмары, в которых меня преследовал вампир. Тогда я и узнала не только о нашем семейном наследии, но и о том, что мне уготована судьба охотницы на вампиров. Когда я рассказала Брэму о своих снах, он сначала удивился, а потом даже казался немного обиженным. Но, как бы то ни было, мой брат, очевидно, знал, что делать, и организовал мое знакомство с Сири.

Женщина, ставшая моим наставником, обучала и других охотников за вампирами. Сири научила меня, что нежить, как правило, собирается в густонаселенных районах, где исчезновение их жертв может быть замечено с гораздо меньшей вероятностью. Она также устроила наш переезд в просторный Грентворт-хаус, который принадлежал семье Стокер еще задолго до прабабушки Виктории. У меня появилась возможность практиковаться, а дом стал своего рода наследством, которое я получила, узнав, что стану следующим охотником на вампиров. Переезд в особняк совпал с моим дебютом в свете и обеспечил доступ в высшие слои лондонского общества. Флоренс была несказанно счастлива таким поворотом событий, и мы провели много времени в магазинах, выбирая платья для балов, званых обедов, походов в театр и даже для летних пикников в Гайд-парке.

Мои настоящие родители жили в Ирландии, не подозревая о тайном наследии, связанном с охотой на вампиров избранными членами нашей семьи. Я точно не знала, откуда обо всем этом проведал Брэм, а сам он так и не удосужился мне рассказать. И хотя мне было приятно, что рядом есть кто-то, с кем можно поговорить о своем предназначении, я чувствовала себя очень неловко: брат считал, что это он должен был стать избранным.

Но Брэм не мог встать на путь борьбы со злом и подвергать себя опасности. У него были жена и ребенок, и кто позаботится о них, если с ним что-нибудь случится?

Мне же было не о ком беспокоиться, кроме как о себе.

Брэм любил меня как сестру, даже как дочь, но он был так очарован нашим семейным наследием и сверхъестественными навыками, приходящими с ним, что ему, похоже, было интереснее поощрять меня, чем защищать. Иногда я задавалась вопросом, не был ли он чересчур уверен в моих способностях и в моей непогрешимости. А так как Сири исчезла вскоре после моей встречи с вампиром, больше обо мне некому было волноваться. Бывали тяжелые моменты, когда я не могла не думать, что она просто меня бросила. Вдруг закралась ошибка? И я на самом деле не была охотником на вампиров, а Сири просто стала обучать кого-то более достойного?

Настроение у меня испортилось, и я постаралась отогнать от себя неприятные мысли. Я была настоящей охотницей.

Я докажу, что достойна. И найду для этого способ.

* * *

Я хорошо спала и проснулась далеко за полдень. Стоял необычно ясный для мрачного Лондона день, и солнечные лучи залили мою спальню ярким светом. Брэм, должно быть, был в Лицеуме^[19], где работал управляющим, а Флоренс наверняка ходила по магазинам или наносила светские визиты. Мне повезло, что невестка не разбудила меня и не позвала с собой. Мой племянник Ноэль был в школе, а служанка Пеппер, скорее всего, вместе с кухаркой миссис Булленшем отправилась выполнять полученные поручения.

Я надеялась, что день будет спокойный и у меня найдется время заточить пару лишних кольев, а может, и попрактиковаться в боевом искусстве в музыкальной комнате. Я не особенно любила разные механические приспособления, но, несмотря на это, мне не терпелось испробовать новое устройство, которое нашел для меня Брэм. Изначально оно было разработано для мужчин, увлекающихся боксом, которые хотели тренироваться дома. «Механизированный наставник» мистера Джексона представлял собой автомат ростом с человека, снабженный двумя «руками» и самодвижущимися колесами, а также способный приседать и уворачиваться. При небольшой доработке с ним можно было практиковаться в вальсе, чем и оправдывал Брэм перед своей супругой покупку этой хитроумной штуковины. Флоренс была в восторге, вероятно, потому, что уже видела меня безупречно танцующей в паре с каким-нибудь подходящим герцогом или виконтом. Когда я спустилась вниз, наша экономка миссис Гернум вручила мне сложенную записку на толстой белой бумаге. Я предположила, что это очередное приглашение на бал или пикник, куда мне совершенно не хотелось идти, и уже собралась было спрятать ее, чтобы Флоренс не увидела, как вдруг заметила печать Британского музея.

В связи с нашей недавней встречей нам с Вами совершенно необходимо присутствовать на торжестве в доме лорда и леди Косгроув-Питт этим вечером. Полагаю, в Вашем распоряжении имеется экипаж. Я буду готова к восьми вечера и стану ожидать Вас. Тогда же сообщу Вам необходимые подробности. Прошу ответить как можно скорее.

М. Холмс.

Мне самой было не совсем понятно, что именно вызвало мое раздражение: сам тон письма или то, что я должна была стать предметом подобострастного внимания болезненных и скучных молодых людей, которые понятия не имеют, с какой легкостью я могу их превзойти. В итоге я просто закатила глаза. И какая же причина может вынудить меня присутствовать на приеме в доме лорда Косгроув-Питта, лидера парламента?

…Тогда же сообщу Вам необходимые подробности.

Мне кажется или эта фраза действительно преисполнена самодовольства? Мина Холмс казалась невыносимой всезнайкой, которая указывала людям, что делать, и «проходилась» по всем, кто с ней не согласен, словно устройство по переработке отходов, которое двигалось по канализационным каналам и все перемалывало в грязь.

Что ж, мисс Холмс. Взяв листок и изучив его, я обратила внимание, что почерк мужской. Я усмехнулась. Можно было ожидать, что Мина Холмс пишет четкими и аккуратными буквами, а не такими каракулями.

Но тут я почувствовала укол вины, и мое раздражение исчезло, словно струйка пара. Разве я не обещала свою помощь принцессе Александре всего несколько часов назад? А теперь вот сижу, ворча из-за очередной поставленной передо мной задачей просто потому, что она мне не по душе.

Может быть, я не подхожу для таких заданий. Возможно, я не совсем вписываюсь в общество мисс Адлер. В конце концов, я даже на мертвое тело не могу посмотреть, не превратившись при этом в желеобразную, парализованную массу.

Я выпрямилась и взглянула на письмо, будто это была сама мисс Холмс. Нет. Я подхожу для этого не меньше, чем она. А возможно, даже больше.

Я не позволю этому неуклюжему мозгоклюю передо мной выделываться.

Быстро написав ответ мисс Холмс, я не могла не улыбнуться. Я, может, и предпочла бы заняться чем-нибудь другим, вместо того чтобы ждать, пока Пеппер сделает мне прическу, а потом вести пустые разговоры в комнате, полной людей, которых я не знала и не хотела знать, но Мине Холмс эта перспектива явно нравилась еще меньше, чем мне. Из нашего вчерашнего разговора стало ясно, что она не знает никого из высшего общества и ее совершенно не прельщает перспектива контактировать с его представителями. Моя улыбка превратилась в ухмылку. Во всяком случае, у меня была подходящая для этого вечера одежда.

* * *

Когда в восемь часов вечера мисс Холмс забралась в мой экипаж, мое нелестное представление о содержимом ее шкафа резко изменилось. Ее платье было одним из самых великолепных примеров современной моды. Раньше я такой одежды никогда не видела.

Приталенный лиф и широкая юбка из бархата и шелка представляли собой чередование глубокого шоколадного и золотисто-ржавого цветов. Рукава, пышные у плеч, суживались, переходя в длинные перчатки без пальцев, которые оканчивались мыском у ее среднего пальца. От локтя до запястья их украшали коричневые и рыжеватые кружева, пуговицы и изображения цветов, а внутреннюю часть покрывали крохотные шестеренки. Короткий коричневый кожаный корсет был надет поверх лифа платья в соответствии с новым стилем, который только-только входил в моду. Интересно, был ли у нее еще один под одеждой? С одной стороны корсета свисали четыре цепочки и подходящие к ним часы, а другую украшали два небольших кармашка. Спереди к лифу платья была приколота чудесная брошь в виде стрекозы с двигающимися крылышками, которые издавали приятное жужжание, а само тело насекомого состояло из вращающихся шестеренок.

Мисс Холмс была не просто одета по последнему слову уличной моды. Эта неуклюжая девушка сделала что-то со своими волосами, из-за чего стала казаться еще выше, но это только придало ей грациозности. И даже ее клювоподобный нос, казалось, уравновешивала копна каштановых волос, украшенных лентами и декоративными часовыми механизмами, превращающими все это в аккуратную, но замысловатую прическу. Не могу сказать, что мое собственное платье было плохим. Отвечая последним веяниям викторианской моды, оно состояло из узкой юбки, сшитой из легкого тонкого материала чуть светлее, чем у мисс Холмс. На нем было большое количество слоев холодного розового оттенка, подхваченных темными розетками и собранных в аккуратный турнюр в нижней части спины. Однако самой важной деталью моего платья являлось то, что под всеми этими пышными слоями розовой ткани мои юбки имели незаметные разрезы. На это меня вдохновила Пеппер. К тому же это было удобно для человека моего призвания.

— Что-то не так, мисс Стокер? — спросила мисс Холмс, притрагиваясь к своей голове, будто стараясь убедиться, что ее прическа не развалится.

Мы сидели в экипаже, и Мидди, мой водитель, ждал указаний.

— Нет, — ответила я, заметив связку ключей, свисающую с края ее корсета.

Я была уверена, что они предназначались лишь для украшения, а не для практического применения, но даже такому приверженцу традиций, как я, ключи показались весьма искусными. Я моргнула и высунула голову в маленькое окошко, чтобы назвать Мидди адрес, а затем села обратно на свое место.

— Вы уверены? — переспросила мисс Холмс и посмотрела вниз, приглаживая пышные юбки.

Даже при таком скудном освещении я увидела жесткий кружевной кринолин черного цвета, выглядывающий из-под шелестящего материала, а также намек на элегантные туфли с медными носками.

— Вы думаете, мое платье… Я не была уверена, что надеть, — призналась мисс Холмс.

Она подняла нос и умудрилась посмотреть на меня сверху вниз, несмотря на то что мы обе сидели.

Мисс Мина Холмс нервничала. Это было поучительным открытием и уменьшило чувство… чего бы то ни было, что заставляло меня испытывать дискомфорт в ее обществе.

— Вы зря переживаете, — честно ответила я. — Ваше платье просто потрясающее. Уверена, молодые люди будут от вас без ума.

— Возможно, но это не имеет значения. Сегодня вечером у нас есть другие дела.

Несмотря на резкие слова, ее пальцы, играющие с пуговицами на рукаве платья, расслабленно легли на колени.

— Да, безусловно. А пока что вы могли бы ввести меня в курс дела относительно того, что вы и мисс Адлер сегодня обнаружили, — предложила я нейтральным тоном.

Однако мне пришлось добавить:

— Приношу свои извинения за то, что не присоединилась к вам в музее. Я допоздна была занята охотой на вампиров и поэтому долго спала этим утром.

Я не стала упоминать о том, что ни одна из дам не связалась со мной относительно времени или места встречи, так что, должно быть, мисс Холмс с утра первым делом нанесла визит мисс Адлер.

— О, — удивленно произнесла она, — наверное, тяжело не ложиться до поздней ночи, а затем просыпаться вскоре после рассвета. Я не думала, что нежить все еще представляет угрозу.

Я стиснула зубы. Нет, угрозы больше не было, но ей не стоило мне об этом напоминать. Как и о том, что я потерпела неудачу в тот единственный раз, когда столкнулась с вампиром.

— Причина, по которой нежить больше не представляет угрозы, — такие люди, как я, которые гарантируют, что этого не произойдет.

— Верно.

Я решила сменить тему:

— У меня возникли некоторые трудности с тем, чтобы выйти сегодня вечером из дома без сопровождения. Вам было не сложно получить разрешение поехать на бал?

— Разрешение? — переспросила мисс Холмс и усмехнулась. — Мой отец редко переступает порог нашего дома, и даже если он вдруг решит переночевать в своей кровати, то вряд ли заметит, дома я или нет. Безусловно, это потому, что он очень занят, помогая правительству в министерстве внутренних дел. И он много времени проводит в офисе или в своем клубе.

— А ваша мать тоже не возражала? — поинтересовалась я.

Мне, например, пришлось солгать Флоренс, что я собираюсь сходить на мюзикл у Тайлингтонов. Если бы она узнала, что я собралась на бал у Косгроув-Питтов, который был настоящим событием сезона, ничто не удержало бы ее дома. Поэтому, когда две недели назад пришло приглашение, я сразу же его спрятала.

— Моя мать нас покинула.

Интонация мисс Холмс заставила меня отвлечься от мыслей о дорогой моему сердцу, но очень практичной Флоренс.

— Покинула? Вы имеете в виду — умерла? Или…

Я замолчала.

— Она бросила нас с отцом год назад, — пояснила мисс Холмс, изо всех сил стараясь говорить безразлично. — Видимо, ей все равно, что я делаю и куда иду. И даже в большей степени, чем моему отцу.

Она подвинулась, шелестя юбками, и села преувеличенно прямо.

— Именно поэтому мисс Адлер выбрала меня частью этого общества, зная, что мне не будут препятствовать родители.

Я не могла себе представить, каково это — не иметь рядом старших, которые вмешиваются в повседневную жизнь. От одной только мысли об этом мне стало неуютно. Я не почувствовала ни капли зависти.

Мисс Холмс сменила тему, и ее голос стал резким:

— Мисс Адлер и я посчитали, что нам с вами важно присутствовать сегодня вечером в доме Косгроув-Питтов. Это связано с тем, что мы выяснили в доме Ходжвортов. Жертвой оказалась мисс Мэйлин. Мать и сестра были достаточно любезны и позволили нам обыскать ее спальню.

— Вы нашли еще одного жука?

— Помимо скарабея, который остался на полу рядом с ее телом, мы нашли вот это, — мисс Холмс вытащила из потайного кармана записку на листе бумаги кремового цвета. — Взгляните.

Приглашение на сегодняшний бал в Косгроувтеррас было мне знакомо: в моем ридикюле лежало точно такое же. Они казались совершенно одинаковыми, за исключением небольшой отметки в нижнем углу, заметной только в том случае, если тщательно рассматривать приглашение.

— Жук, — сказала я.

— Посмотрите внимательней, — нетерпеливо произнесла мисс Холмс. — Ничего важного не замечаете?

— Возможно, если бы здесь было чуть светлее… — заметила я, а затем сжала челюсти, когда мисс Холмс внезапно достала небольшое устройство, вспыхнувшее ярким светом.

Треклятые механизмы. Хотя я внимательно изучила приглашение, где был написан формальный текст и указаны время и место проведения бала, ничего особенного мне заметить не удалось.

Лорд Бельмонт и леди Изабелла Косгроув-Питт

имеют честь пригласить Вас на королевский «Бал Роз»,

который состоится в среду, 15 мая 1889. года

в восемь часов вечера

под звезда.ми. Косгроув-террас

в Сент-Джеймс-парке.

Я прочитала слова трижды, перевернула приглашение обратной стороной и не нашла ничего примечательного, кроме маленького изображения жука. Наконец, признав свое поражение, я посмотрела на свою спутницу.

— Это как раз и есть основная проблема большинства людей, — пробормотала та. — Дядя Шерлок прав. Люди смотрят, но не наблюдают. Они исследуют, но не видят. Вот, смотрите, — продолжила она, указывая на приглашение. — Под цифрой девять вы разве не замечаете крошечную точку? А также под словом «звездами»?

Я нахмурилась и опустила взгляд. Мисс Холмс была права. Теперь, когда она мне показала, я заметила эти крошечные точки.

— Но это ничего не значит, — запротестовала я. — Это просто капли чернил от небрежного написания.

— Мисс Стокер, пожалуйста, приглядитесь. Эти точки были сделаны намеренно. Вы видите, какой они идеально круглой формы? Если бы это была капля, она была бы продолговатой. И, кроме того, обратите внимание, что текст выгравирован на приглашении, а точки — нет. К тому же оттенок чернил, используемых для рисунка жука, точно такой же, каким нарисованы и точки. Но вы, вероятно, при плохом освещении и этого не заметили. Цвет чернил — индиго. Я готова поспорить, что они были куплены в специализированном магазине мистера Инквелла на Бэдгли-стрит.

— Так какова же цель этих обозначений? Это какое-то сообщение?

— Это было бы логичным предположением, — решительно согласилась мисс Холмс. — Но я пока не уверена, что они значат. Чтобы понять смысл, этим вечером мы должны проявить бдительность. Я подозреваю, что цифра девять может относиться ко времени, поэтому в девять часов я буду особенно внимательна ко всему, что может быть связано со звездами.

— Есть еще что-то? — осведомилась я, когда она щелкнула фонариком и убрала его на место.

Пока мы ехали в экипаже, я видела ее лицо только при коротких отблесках света уличных фонарей.

— Мы не нашли конверта или печати, поэтому у нас нет возможности узнать, кто сделал эти отметки и когда. Были они сделаны до того, как приглашение покинуло резиденцию Косгроув-Питтов, или позже? Нанесла ли мисс Ходжворт их сама по какой-либо причине или ей его вручил кто-то другой, кто получил конверт ранее. А может, ей отдал приглашение тот, кто участвовал в отправке?

— Так каков будет наш план на сегодня? Искать жуков? — уточнила я, стараясь не выглядеть заскучавшей.

Мне придется притворно улыбаться молодым людям и сплетницам, чтобы мисс Холмс могла спокойно искать скарабеев? Я буду следить за тем, чтобы никто не наступил мне на ноги и не пролил лимонад на платье? И это, похоже, будет самая опасная и захватывающая часть ночи.

— Конечно. Мы должны искать жуков, или скарабеев. А еще, когда это будет возможно, стараться выводить беседу на тему Сехмет. Даже поверхностно, — добавила мисс Холмс, когда экипаж поравнялся с подъездной аллеей Косгроув-террас. — Если кто-то проявит интерес к Сехмет, это может оказаться зацепкой. Кроме того, я хотела бы получить доступ в кабинет леди Косгроув-Питт, чтобы узнать, можно ли найти список приглашенных.

— Вы имеете в виду — вломиться в ее кабинет?

У мисс Холмс снова получилось посмотреть на меня сверху вниз из сидячего положения.

— Я предпочитаю думать, что просто случайно наткнусь на эту комнату. Независимо от того, каким образом мы это сделаем, как только выясним, значилась ли мисс Ходжворт в первоначальном списке приглашенных, круг лиц, попадающих под подозрение в том, что они сделали отметки, значительно сузится.

— Каким образом?

Мисс Холмс вздохнула:

— Если мисс Ходжворт не входит в первоначальный список гостей, то мы сможем допустить, что кто-то другой пометил приглашение и отправил его ей. Предположительно, тот, кому оно принадлежало. Сузив список тех, кому предназначалось приглашение или кто нарисовал эти знаки, мы сможем идентифицировать посланника и, надеюсь, понять связь между мисс Ходжворт и мисс Мартиндэйл.

Я была изумлена ее запутанным объяснением. Тем не менее оно имело смысл.

— Но ее мать или сестра знали бы, получи Мэйлин приглашение на самый обсуждаемый бал этого года.

Экипаж двинулся вперед, затем остановился. Я выглянула в окно и увидела длинную очередь людей, высаживающихся из всевозможных транспортных средств.

— «Бал Роз» — это событие сезона, и приглашены только сливки общества.

— Конечно, это так, — ответила моя спутница с намеком на досаду в голосе. — Это был мой первый вопрос Ходжвортам. Ни миссис Ходжворт, ни ее дочь не знали о приглашении лорда и леди Косгроув-Питт.

Я кивнула и отдала обратно приглашение, которое, возможно, ей понадобится, чтобы попасть на бал. Конечно, у меня было свое.

— Что ж, отлично, — ответила я.

Прокрасться в кабинет леди Косгроув-Питт означало получить хоть какую-то интригу на этом скучном вечере.

— Я думаю, что будет разумно, если ваше приглашение будет также помечено точками. Нужно быть готовыми к любой случайности, — заметила мисс Холмс.

— Конечно, нужно, — ответила я, едва сдерживая сарказм, — но мне жаль сообщить вам, что у меня нет в распоряжении особенных чернил цвета индиго от мистера Инквелла…

Я замолчала, когда увидела выражение ее лица.

— Вы правы. Конечно, у вас их нет.

Она достала писчий инструмент, который, предположительно, уже был заправлен специальными чернилами. Я без единого слова передала ей свое приглашение, и, к моему облегчению, мисс Холмс не отпустила больше никаких комментариев и не выказала каких-либо признаков самодовольства.

Экипаж снова двинулся вперед, а затем остановился. Мисс Холмс использовала маленькие веерообразные крылья броши-стрекозы, чтобы высушить чернила, и после этого вернула мое приглашение. Мы сидели и молчали, пока наша дверь не открылась и кучер в белых перчатках не помог каждой из нас спуститься. Солнце уже село, и единственным естественным освещением были лишь проблески луны сквозь тонкие серые облака, а также косая линия звезд, искрящихся в темном небе.

Перед нами возвышался особняк, один из немногих в городе, что мог похвастаться своими обширными закрытыми садами. Лестница вела к хорошо освещенному входу на боковой стороне здания, а не к двери, обращенной к подъездной аллее. Чтобы дамы в своих громоздких юбках и туфлях на высоких каблуках не утомились, поднимаясь по лестнице, был спущен отполированный механический пандус. У некоторых женщин были настолько узкие юбки с высокими турнюрами, что их владелицы могли передвигаться только неестественно маленькими шажками. Хорошо, что у Мины были средства, чтобы надеть платье с пышными юбками, которые, несмотря на его вес и количество слоев, позволяли ей свободно двигаться.

Я несколько старомодна, поэтому отказалась от пандуса и предпочла лестницу, а когда поднялась, обнаружила, что мне нужно ждать, пока мисс Холмс доедет наверх на этой механизированной тележке. Ряд панелей и дверей убрали, оставив одну стену фойе открытой для проникновения ночного воздуха. Никаких границ между террасой и внутренней частью помещения не было. Приглушенный звук разговоров и смеха смешивался с музыкой, исполняемой небольшим оркестром, и проникал на улицу. Даже с того места, где я стояла, можно было увидеть сверкающие золотые вымпелы и праздничные декорации, а также сотни кроваво-красных роз в вазах, на шпалерах и в горшках, прикрепленных к деревьям. Кто-то срезал большое количество длинных безлистных ветвей, выкрасил их в темно-красный цвет и сделал из них деревья. Вокруг, словно светлячки, мелькали самоуправляющиеся крылатые фонарики медного цвета размером с ладонь.

— Красиво, — пробормотала мисс Холмс. — Напоминает позолоченный английский розарий.

Я не могла не согласиться. Интересно, насколько часто им приходилось заменять механизмы в этих глупых летающих огоньках?

— Они захотят объявить о нашем прибытии, — заметила я.

Мисс Холмс поморщилась, но подошла ко мне и вручила наши визитные карточки дворецкому.

— Она произносит свое имя как Эва-лайн, не Эва-лин, — сообщила мисс Холмс дворецкому, указывая на мою карточку.

Я закатила глаза. Мне было все равно, как меня назовут.

— Мисс Эвалайн Стокер и мисс Мина Холмс, — объявил дворецкий.

В этом месте собралось столько людей, что они едва могли передвигаться по комнате. Лорд и леди Косгроув-Питт стояли у входа и приветствовали каждого гостя. Мы тоже почтительно к ним подошли.

Лорд Косгроув-Питт оказался старше жены, и седины в его волосах было больше, чем у его симпатичной темноволосой супруги. Слегка полноватый, он все же выглядел статно. Лорд взял мою руку и поклонился, но его внимание привлекла моя спутница.

— Дочь сэра Майкрофта? — спросил он, перекрикивая шум. — Племянница мистера Холмса? Как такое возможно, чтобы мы никогда не встречались? Белла, ты, несомненно, приглашала мисс Холмс на наши вечера, ведь так? Весьма примечательная юная леди.

— Ну конечно! Мисс Холмс, — откликнулась его жена, беря руку моей спутницы своей, затянутой в перчатку. — Я так рада познакомиться с вами и прошу простить меня за то, что это не случилось раньше. Вы говорите, племянница мистера Холмса?

Нос моей спутницы покраснел, но она сделала реверанс и поблагодарила лорда Косгроув-Питта за его доброту, а затем ответила и его жене:

— Да, вы правы, леди Косгроув-Питт. Шерлок Холмс — мой дядя.

— Он очень умный человек, — признала та и посмотрела на своего мужа. — Несколько лет назад он помог мне решить небольшую проблему. Вы же помните, не так ли, мой дорогой?

— Это было связано с горничной, которая убирала верхний этаж и крала серебро? — спросил лорд и потер подбородок.

Леди Изабелла похлопала его по руке.

— Это была горничная по нижнему этажу, и мистер Холмс доказал, что она невиновна, так как оказалось, что в галерее просто разбилась одна из стеклянных витрин.

Она повернулась к нам:

— Надеюсь, вам понравится сегодняшний вечер. Пожалуйста, не забудьте прогуляться по художественной галерее, пока вы здесь.

Когда мы поблагодарили ее и повернулись к толпе людей, я почувствовала внезапное чувство тревоги, которое прошло по всему позвоночнику. Кто-то на меня смотрел.

Я оглянулась. Поскольку мы все еще стояли на террасе, которая была соединена с бальным залом, мы на несколько шагов возвышались над основным этажом. Мне было хорошо видно всех присутствующих там людей.

Огромное скопление растений в горшках, украшенных богатыми красными розами, смешалось с раскрашенными деревьями. Мое внимание привлекла троица слуг, которые стояли наготове с подносами и белыми салфетками, перекинутыми через руку. Даже глядя на гостей, они продолжали разговаривать друг с другом и смеяться. У каждого из них лацкан золотого пиджака был украшен розой.

Когда я посмотрела на этих троих, один из них привлек мое внимание. В нем было что-то знакомое.

Ощущение покалывания в позвоночнике превратилось в холодок.

Он сильно напомнил мне Пикса.

Примечания

19

Лицеум — театр в районе Вест-Энд в западной части Лондона, на Веллингтон-стрит, неподалеку от Стрэнда.