Прынцесса для отца с прицепом

Клэр Вирго, 2021

Пытаясь избавиться от навязанной отцом судьбы, нырнула в озеро духов, а очнулась… А где, собственно, очнулась? Какая-то Земля. Где это вообще? У темных эльфов? Вроде непохоже, слишком светло. Кома? Какая кома? Что это? Врач называет меня Ангелиной. Я Олиниэль, эльфийская принцесса! Муж сказал… Так, стоп. У меня еще и муж есть? Откуда? И дети? Кошмар! Кто я вообще такая? И это… Верните мне мои уши!

Глава 5

— Муж мой! — воскликнула я в следующий раз, когда ко мне зашел проведать мой так называемый муж. Имени-то я так и не знала.

Два врача, мужчина и неприятная женщина внимательно следили за мной. Главное сейчас — ничем не выдать свою эльфийскую натуру, прикинуться местной, а там будет видно, как я смогу убежать.

— Наконец-то ты пришел.

Вцепилась в мужчину, только он способен меня вывести из этой белой западни, прижалась всем телом к нему и услышала, как заговорила неприятная женщина с приспособлениями на глазах.

— Вероятно, она пытается ввести вас в заблуждение…

Договорить я ей не дала:

— С чего бы это? Это мой муж! — Меня начало мелко трясти, поэтому мужчина закрыл своим телом от зорких глазок вездесущих и подозрительных врачей, заглянул в глаза.

— Лина, ты меня помнишь? — А в них что-то такое, что заставило меня опустить свои, все же врать я не приучена, хоть и выросла во дворце.

— Я тебя уже немного узнаю…

Снова подняла на него взгляд. Лишь бы получилось! И ведь практически не соврала — я его действительно узнаю среди прочих, даже Ивана теперь узнавала по запаху, не то что своего мужа. От него, кстати, пахло приятно. Чем пахнет от меня самой, старалась не думать.

— Смотри, что я тебе принес, — тем временем произнес муж. — Может, вспомнишь?

Он провел меня на кровать, усадил и сам сел рядом, достал из кармана камзола, совершенно ничем не украшенного, какую-то бумажку, протянул мне и замер.

На цветной картинке была изображена я сама улыбающаяся, мой муж, не менее радостный и… О Рауда, сколько их? Раз. Два и… И три!

— Наши дети? — неуверенно произнесла я, осторожно прикасаясь к каждому ребенку по отдельности, надо запомнить лица на всякий случай.

— Ты помнишь, как их зовут? — тихо спросил он.

Закусила губу, стараясь не расплакаться. Только не новые уколы, только не новые унижения. Я видела довольное лицо некрасивой женщины и обеспокоенное — врача, вот сейчас они меня и сцапают окончательно.

— Нет, но… Ты мне поможешь вспомнить? — ответила так тихо, чтобы другие не услышали.

Мужчина поднялся с кровати, а я вцепилась в его рукав:

— Дети, оставь мне их… — Не знала, как называется картинка, но муж понял: протянул бумажку, которую я сейчас же прижала к груди.

— Доктор, у нее есть какие-нибудь физические проблемы? — задал он вопрос, а голос такой суровый.

— Нет, в физическом плане у Ангелины все в полном порядке, хоть завтра на Олимпийские игры отправляй, но вот… — Тут врач посмотрел некрасивую женщину.

— Может быть опасно выписывать ее сейчас…

Муж развернулся ко мне, а я что? Слезливое выражение лица и на детей смотрю… Лица запоминаю, а потом прижала к груди и снова сделала жалобное выражение лица.

— Готовьте ее к выписке немедленно!

Он прикоснулся к моей щеке. Стоило больших усилий, чтобы не отшатнуться в ответ на это прикосновение, даже заставила себя улыбнуться, но, кажется, мужа не провела. Он долго смотрел мне в глаза, потом тяжело вздохнул и пошел на выход. И за ним, как пиявка, побежала некрасивая женщина, которая не оставляла попыток объяснить мое тяжелое психическое состояние. Сама она психическая.

— Олиниэль? — задал вопрос оставшийся мужчина. — Вы точно хорошо себя чувствуете?

— О чем это вы, доктор? — выгнула бровь. — Я Лина…

— Но Мария Матвеевна так не думает… Может, вы останетесь, дообследуетесь без спешки, так сказать…

— Тут важно, что думает мой муж, правда? Кроме того, вы сами сказали: я абсолютно здорова!

Неужели он думает, что я попадусь в эту ловушку? Не бывать этому, не будь я Олиниэль из рода Трепетных Лепестков!

На улице дул противный ветер, и я закуталась в то, что муж назвал плащом. Зелени было немного, по сравнению с моим миром деревья маленькие и куцые. Трава проплешинами не закрывала голую землю, на которой кое-где виднелись наросты грязного льда. Под ногами земля была какая-то странная — очень жесткая и… серая. Топнула — в ноге отдалось вибрацией и легкой болью. Что за?..

— Пойдем скорее в машину, а то дождь пойдет, — поторопил меня муж, и я постаралась поспеть за ним. С собой он нес сумку. Никаких слуг. Он у меня что, даже не дворянин? Да уж, попала я.

Стал накрапывать дождь, мелкий и противный, а еще холодный. И казалось, что промозглый холод залезает мне за пазуху. Теперь серым был не только пол, но все вокруг. Хоть плачь, насколько некрасивый мир.

Передо мной что-то щелкнуло, и муж открыл железную дверь, чтобы я залезла внутрь здоровенной кареты на странных колесах. Даже наклонилась, чтобы их потрогать. Ощущения были необычными — вроде твердо, но в то же время мягко. Точно не дерево и не металл. Увидела, что муж смотрит на меня, вытаращив глаза, и поспешила подняться.

— Садись. — Он помог мне устроиться на сиденье, а затем продел и пристегнул меня каким-то ремнем. Сам обошел и сел рядом. — Замерзла? — Покрутил что-то, и сразу стал подаваться теплый воздух. Прямо какая-то магия!

— Спасибо, — тихо произнесла я.

Муж хмыкнул и улыбнулся:

— Поехали домой.

Карета с рыком, как горные рашелки, тронулась с места и покатила так, что замельтешили передо мной сменяющиеся ветки, даже в глазах зарябило с непривычки. Никаких лошадей, никого в упряжи. Просто удивительно. А когда железный механизм вдруг заговорил, я вообще вздрогнула:

— Питерское радио «Номер один» на FM-волне встречает вас песней Аси Черной «Весна в городе».

Из больницы, которую окружал парк, мы выкатили на серую улицу, где было много таких же, как и у нас, железных карет. Они стояли на перепутьях, пропуская других, затем вдруг разом, словно по щелчку, ехали дальше, и теперь другие ожидали своей очереди проехать чуть вперед. Все действовали в одном им известном ритме. Я уже поняла, что это не просто кареты, а какие-то механизмы. Гномы в нашем мире любили подобные штуки творить. Помню, однажды приехала к нам в столицу гномья ярмарка. Чего там только не было! Мне очень одна штучка понравилась: маленькая шкатулочка с ключиком. Открываешь крышку — там будто русалка в озере. А вставишь ключик и повернешь несколько раз — начинает звучать музыка и русалка плывет по озеру. Чудо, а не шкатулка. Но отец не разрешил мне ее купить.

Но таких огромных механизмов, как в этом мире, разнообразных форм и расцветок, не было даже у гномов. Некоторые огромные тащились медленно, и в них сразу находилось много людей. По обе стороны стояли удивительные дома: некоторые высоченные, в стекле сверху донизу, а другие наоборот — всего лишь в несколько этажей с узкими окнами. И ни одного дома в дереве. Деревья вообще были мелкими и совершенно терялись в сером пейзаже. Бедные, как они живут-то тут?

Мы заехали в небольшой карман, где рядом, чуть ли не друг на друге стояли другие железные механизмы. Было тихо, только несколько немолодых женщин сидели на скамейке и о чем-то яро спорили.

— Приехали, выходи, — сказал муж и помог мне выбраться наружу.

— Такой большой дом? — кивнула я на то, что возвышалось впереди. — И это все наше?

— Наша только квартира, ты уж прости, дом пришлось продать, чтобы оплатить больничные счета. — Кривая улыбка осветила лицо мужчины, а затем он снова посерьезнел. — Но ничего, ты пришла в себя, а это главное.

Он взял сумку и мягко подтолкнул меня к двери.

— Третий этаж, — сказал он мне, когда затащил в маленькое помещение, которое освещалось одной лампой. Когда я не шелохнулась, он снова вздохнул и нажал на панельке цифру. Двери сомкнулись, и мы взмыли вверх. От неожиданности я даже за руку его схватила.

— Да, лифты тебя всегда раздражали, — усмехнулся он и достал из кармана ключи. — Пойдем, покажу тебе нашу квартиру.

Заходила я внутрь с осторожностью. Небольшой коридор, где вешают одежду. Чисто. Светло. Я бы даже сказала уютно, но тесно как-то, непривычно. На стенах фотографии детей в смешных позах. На некоторых снимках заметила и себя. А один привлек к себе внимание. Я на нем в два раза стройнее и явно моложе, в белоснежном платье, рядом муж. Выглядели они… мы… Счастливыми.

— Какого черта ты поперлась в обуви, я только полы помыла?

Недовольный голос заставил вздрогнуть. В проеме двери стояла молодая женщина вполне приятной — даже с точки зрения эльфов — наружности в аккуратном переднике, коротеньком платье в мелкий цветочек и буйной копной черных волос. Она кривила ярко накрашенные губы и злобно смотрела на меня.

Я остановилась как вкопанная. Так-так, в этом мире, как и в нашем, приняты гаремы?