Зеленое поле не для любви

Кларисса Рис, 2019

С самого детства я мечтала стать футбольным тренером. И вот до мечты последний шаг, который неожиданно становится слишком сложным. На моем пути появляется он – страх всего моего детства Витек. Сбежать или взглянуть в его глаза? Это не самый сложный вопрос. Зеленое поле не для любви? Вот этот точно сложный.

Пролог

Утром меня разбудили яркие лучи летнего солнышка, пробивающиеся сквозь слегка приоткрытые шторы. Потянувшись до хруста, я счастливо улыбнулась в потолок. Наконец-то учеба и практика подходят к концу. Остается защитить последний уровень лицензии на футбольного тренера, и я смогу уйти в женский футбол, сменив на посту уже давно просящегося в отставку дядю Женю, лучшего друга отца.

Вся моя семья связала свою жизнь со спортом и тренерскими обязанностями. Дед даже в свое время международную сборную по фехтованию готовил. А теперь заслуженно отдыхает себе в швейцарских Альпах. Но даже это не помешало ему сунуть нос в мои успехи на поприще спорта.

Сперва меня вместе со многими нынешними спортсменами отдали в одну из самых престижных и закрытых спортивных школ Москвы. Ума не приложу — зачем, но жизнь я прочувствовала. Наверное, именно для этого туда и записали. Так сказать, чтобы поняла, что значит быть в шкуре спортсмена. Единственное, что расстроило всю мою многочисленную семью — я выбрала не художественную гимнастику или синхронное плавание, куда меня звали, а футбол.

Да-да — я, хрупкая девица двадцати двух лет от роду, бегаю с мегафоном по полю и раздаю люлей громилам на голову выше меня. Надо мной до последнего смеялись, пока я без перерывов не защитила три уровня лицензии. На двадцать второй день рождения дедушка смирился и оплатили мне последний уровень Pro. Надо было видеть, какими глазами на меня смотрели в приемной комиссии.

Стараниями мамы я стояла в милом белом платье с розовой ленточкой, с заплетенными в косу волосами и на каблучках. Мило хлопала глазами и скромно улыбалась. Первым не выдержал секретарь приемной комиссии, который опознал во мне дочку Антона и Марии Овериных. Вот когда он начал ржать и поставил на то, что из сорока соискателей меня возьмут первой, в комиссии и задумались, а кто, собственно, перед ними стоит.

Как итог, пока все остальные готовились и нервно что-то писали на листочках, я соловьем заливалась обо всех своих достижениях, прошлых экзаменах и выпускном аттестате из спецшколы. Последний как раз и покорил сердце неприступной комиссии.

И вот, отслушав необходимые часы и сдав все нужные экзамены, сегодня за обедом я должна торжественно вскрыть конверт с названием футбольного клуба, в который меня распределили на следующий год помощником тренера.

Поднявшись с постели, я накинула нежно-лиловый халат и поплелась в ванную проводить утренние процедуры и создавать красоту. Сегодня должно состояться большое застолье, на котором меня будут поздравлять с удачным получением лицензии и прочими достижениями.

Костюм я выбрала заранее, так что оставалось дождаться начала четвертого — и можно собираться. При всех своих исходных данных, девочкой я быть не перестала, как бы меня не уверяли в обратном. И даже парень у меня имелся — боксер, набирающий популярность в мире этого жестокого спорта. Правда, как раз по этой причине виделись мы редко. Я даже не знала, приедет Андрей сегодня на обед или дело ограничится сообщением и букетом цветов с курьером. Я, конечно, понимала Андрея, тренировки в Германии важнее, чем девушка со своим глупым праздником. Но от этого не могла чувствовать себя менее одинокой. Хотелось хоть иногда проводить время как обычная парочка, исключив все эти разговоры о спорте, популярности и славе. О том, как Андрей жалеет, что начал тренироваться только два года назад, когда познакомился со мной. На тот момент ему уже было двадцать три, и многие двери для парня закрылись.

Рассказывать, что могу помочь пробить их, я не собиралась. Я хотела, чтобы меня любили не за огромные возможности для карьеры, а просто любили, как самую обычную девушку. Пока я размышляла и фантазировала, в дверь раздался звонок, и радостный голос мамы оповестил меня, что доставка из ресторана прибыла.

Значит, пора собираться на сегодняшний обед. Зная своих родственников, я была уверена — без четверти четыре все они будут уже тут. Собственно, именно так и произошло. Сначала были обнимашки и целовашки. Поздравления, многочисленные игрушки и букеты цветов. Кто-то из бывших спортсменов, воспитанников моей семьи, тоже заглянул поздравить. Пока суд да дело, за стол мы садились в половине шестого, когда даже ресторанная еда успела третий раз остыть.

— Дамы и господа, — папа поднялся из-за стола, — разрешите в этот замечательный день произнести этот тост за мою чудесную дочь. Все мы были очень удивлены, когда она выбрала карьеру футбольного тренера. Но сейчас, глядя на нее, я хочу сказать только одно. Моя кровиночка, пусть на этом пути тебе сопутствует только победа, и никакое поражение не залетит в твои ворота. Лидия, милая, за тебя!

По комнате зазвучали переливы хрустального звона, многочисленные поздравления родственников, но меня печалило только одно. Среди всех этих цветов и подарков, поздравлений и пожеланий не было того самого, которого я так долго и сильно ждала. Андрей так и не написал. До самой кульминации оставалась сущая мелочь.

— А теперь я хочу, — произнесла я, потому что ждать дальше не имело смысла, — зачитать при всех — в какой же клуб меня распределили сроком на год в качестве помощника футбольного тренера. С этого момента я, Оверина Лидия Антоновна, буду помощником футбольного тренера в клубе «Огни столицы». Невероятно!

Я сама не верила в то, что было написано на моем распределении. Я попала в самый престижный клуб Москвы. И только по довольному прищуру тетушкиных глаз поняла, что это она приложила свою драгоценную лапку к этой удаче. Но по сравнению с восторгом, охватившим меня, это маленькое жульничество ни капельки не огорчило. Единственное, что опечалило в этот вечер — отсутствие поздравления от Андрея. Все остальное было просто волшебно.

Глава 1. Лидия

Утром, поднявшись с постели, я все еще чувствовала горечь и осадок на душе. Разве у Андрея не нашлось минутки на меня? Но печаль не могла омрачить этот светлый день. Сегодня я наконец-то начну свой заключительный год на посту помощника тренера. А значит, в свои двадцать три буду уже полноправным тренером мировой квалификации.

Завтрак ждал на столе, родители уехали на тренировки, и теперь я могла в полной мере понять, что значит быть профессионалом высшего ранга. Даже в мужском профессиональном футболе, есть команды, которые тренируются под управлением женщины-тренера.

Да, я не надеялась в двадцать четыре года встать во главе знаменитого клуба, но даже практика в столь огромном футбольном клубе из национального турнира не должна была оказаться у меня. Я даже догадывалась, у кого из рук тетушка увела эту должность. Но сейчас я ни о чем не жалела, да и как можно жалеть о таком колоссальном везении, даже если это чистой воды жульничество. Не пойман, не вор — как говорится. Сегодня ничто не сможет испортить мне настроение.

Позавтракав и еще раз убедившись, что ничего не забыла и все собрала, я отправилась приводить себя в порядок. Спортивный костюм пока надевать не стала. Все же сначала должна быть торжественная часть, где меня представят команде и расскажут о дальнейшей работе. Проведут по стадиону и всем помещениям, которые я должна буду запомнить. А переодеться в рабочее я смогу уже в тренерской раздевалке, после приветствия команды.

Посмотрев еще раз на себя в зеркало, подхватила сумку с вещами, но в прихожей долго не могла решить, что хочу обуть — балетки или элегантные черные туфли. Классика все же выиграла, и к лифту я процокала на каблуках.

Паркинг находился на двух нижних этажах. Доходы тренерской семьи вполне позволяли нам иметь не только по личному автомобилю, но и парочку парадных — на выезд. Вот около одной такой машины я и остановилась. Папенькина гордость красовалась запиской на стекле и пожеланиями показать им всем, чего стоят Оверины.

Улыбка прилипла к губам, и, подбросив на руке брелок от мерседеса, я закинула сумку в багажник и скользнула на мягкое кожаное сиденье автомобиля. Возможно, это просто детское желание выпендриться, но я же отправляюсь работать не в дворовую команду полулюбителей-полупрофессионалов. Я буду работать в самом престижном футбольном клубе столицы. «Огни» по праву собирали под свое крыло самых выдающихся игроков. А главный тренер так вообще почти легенда российского футбольного мира.

С Романом Шашковым я была знакома последние лет девять. Он меня еще в школе приметил и долго допрашивал отца, по какой стезе собираюсь идти. На что родители только смеялись и отмахивались. До семнадцати лет никто не требовал от меня определиться, в какой спорт я хочу. Родители предоставляли мне полную свободу выбора.

И вот сейчас, заводя мотор автомобиля, я с предвкушением ждала встречи с Шашковым. Дядя Рома так и не узнал, что главным делом своей жизни я выбрала футбол. Не знаю уж, почему, но во время встреч отец молчал, как партизан, и только улыбался Шашкову туманно и загадочно. Словно все эти семь лет знал, что на практику я попаду именно к дяде Роме.

Шашков был мужиком рассудительным, и даже несмотря на вражду футбольных клубов, имел замечательные отношения со многими в мире спорта и тренерства. Тетушка всегда о нем лестно отзывалась и говорила, что не выйди она за Министра Спорта, то обязательно заполучила бы Романа себе. Да и по слухам между ними на самом деле был непродолжительный роман. Закончился он, правда, не особо счастливо, но без криминальных хроник, слава богу.

Вот теперь еще одна представительница нашего семейства попадется в руки этому обольстительному хищнику. Правда, мама уже пообещала оторвать Шашкову голову, если он посмеет распускать руки или попытается меня соблазнить. На что Рома только рассмеялся и поклялся, что кроме нее ему никто не нужен, а она, увы, замужем за его лучшим другом.

Три недели назад этот разговор показался мне весьма дурацким, да и экзамены занимали почти все мысли. Так что рассуждать на эту тему мне попросту было некогда. Теперь я даже жалею, что не слушала внимательнее своих родных, может, они еще что важное обсуждали.

Время вспять не повернешь. Прижавшись головой к рулю, постаралась унять волнение и трепет — казалось, я на экзамен еду, а не с командой знакомиться. Поборов нервное желание залезть в свой мини Купер и, плюнув на все, переодеться в штаны и кроссовки, я быстро вырулила из гаража. Надо успокоиться и выпить кофе, благо Макдаков по дороге будет уйма, и от нервного срыва умереть мне не грозит. Даже могу гарантировать, кофе меня спасет и воскресит.

Улица встретила духотой и по-летнему жаркой погодой. Неудивительно, последние пару лет в мае было теплее, чем в августе. Нажав на кнопку, я заставила крышу плавно сложиться назад. Теперь не придется мариноваться под темной тканью и включать кондиционер, от которого тянет чихать. На часах начало девятого, а бортовой компьютер уже демонстрирует цифры в двадцать восемь градусов, что же будет твориться в обед? Не представляю!

Дорога встретила почти рассосавшимися пробками, большинство людей уже были на работе или подъезжали к ней. У меня же в запасе — полтора часа до назначенного времени. Так что в первом же попавшемся Макавто я заказала себе глясе и картофельную лепешку. Пока доберусь до стадиона, она мне как раз пригодится в качестве легкого перекуса.

Не слишком прохладный ветер приятно обдувал лицо. Я спокойно ехала по направлению к клубу. Но даже с учетом не слишком раннего утра, машин на дороге оказалось много, а в центре поток и вовсе увеличился. Навигатор то и дело показывал изменения на дороге, а радио проигрывало утреннее шоу.

Настроение медленно и верно стремилось к отметке «жизнь прекрасна, волшебна и просто фантастически упоительна». Из динамиков раздалась непринужденная музыка, и сердце пустилось в пляс. Как же это здорово — знать, что до осуществления главной мечты твоей жизни осталось совсем немного, один крошечный шажок длиною в какой-то год.

Если сильно постараться, то я его даже не замечу. Эти триста шестьдесят пять дней пролетят, словно одно мгновение, о котором даже и не вспомнишь толком. Так что нечего расстраиваться и поддаваться унынию, все только начинается, мне двадцать два, и у меня лучшие показатели за последние десять лет на экзамене в профессиональном тренерском лицензировании.

С левого ряда раздался гудок автомобиля, и я перевела взгляд. Представительный дяденька лет под сорок подмигивал мне и шаловливо играл бровями. Я же только рассмеялась и помахала ему рукой. Стекло с его пассажирской стороны опустилось полностью.

— Что такая красавица делает сегодня вечером? — высоким басом осведомились у меня.

— Гоняет по полю сорок мужиков, — настроение зашкаливало, все происходящее пьянило меня.

— И кем же работает столь дивное создание?

Мы медленно продвигались к светофору.

— Помощником футбольного тренера, — белозубо улыбнулась я.

— А клуб какой?

Теперь к нашему разговору прислушивался еще и парень из соседней машины, которая стояла позади меня.

— «Огни столицы», — пожала я плечами и еще раз улыбнулась.

— Слышал, — кивнул мужчина, — у меня сын в этом клубе играет. Не знал, что столь прекрасные дамы раздают там кнуты и пряники. Ради вас я даже в акционеры готов податься.

— Я там ненадолго, — рассмеялась я, — всего год, по распределению.

— А потом куда уходите?

Наконец-то мы достигли светофора, и я включила поворотник.

— Пока еще не решила, — и, не дожидаясь ответа, умчалась в правый съезд.

И вновь мимо меня проносились дома и небоскребы — стадион находился на северной окраине города, а я с родителями жила немного южнее центра, так что путь не близкий. Кофе закончился, и я с горечью посмотрела на стаканчик. Врачи запретили пить больше двух чашек в день, а то моя зависимость довела счет оных почти до пятнадцати. По одной, а то и по две чашки в час — слишком много для хрупкого организма едва за двадцать. Что там, этой дозой можно было и слона сделать батарейкой энерджайзер, не то что меня.

Дорога была сущей малостью по сравнению с открывающимися передо мной дверьми и перспективами. Да, полтора часа в одну сторону для кого-то покажутся вечностью, но я вам скажу так — для Москвы невероятная удача тратить всего каких-то полтора. Тут найти работу около дома считается самым высоким уровнем удачи в жизни. Так что полтора часа в запасе — это совсем не много. Наша соседка, работая директором банка, из центра едет почти три с половиной часа до Мытищ, чтобы получать зарплату на пять тысяч выше, чем кассир в отделении на Арбате.

Вот это уже настоящая глупость, она на бензин и дорогу тратила в месяц больше, чем получала. Ей уже кто только ни говорил, что кассиром-то в этом случае выгоднее работать. В пробку встала, за час неспешно пешком дошла. Но нет, вы что, это же директор, а не кассир.

Не понимала я таких людей, ей-богу, не понимала и, наверное, уже не смогу понять, никогда не пыталась даже представить себя на таком месте. Ладно уж, ситуации у всех бывают разные, и не стоит лезть в чужую жизнь со своими нравоучениями. Андрей мой вообще улетел в другую страну тренироваться. Так что другой район города — это совершенно не далеко. Да и ко всему можно привыкнуть, главное — стимул и желание совершенствоваться и развиваться. Работа над собой — вот ключ к успеху.

Пробка появилась совершенно неожиданно, до стадиона оставалось всего шесть с небольшим километров. Если верить навигатору, то мне предстоит простоять еще около сорока минут. Не думаю, конечно, что так много, но явно не получится ограничиться десятью, как было до этого.

Машины медленно ползли по дороге, и спустя двадцать минут я наконец-то смогла увидеть его — красавец стадион. Футбольный клуб «Огни столицы» был одним из немногих, для которого акционеры расщедрились и купили землю со стадионом. Сам белоснежно-зеленый гигант появился в городе относительно недавно, каких-то двенадцать лет назад.

Но с того времени команда доказала, что стоит каждой потраченной копейки. Столько наград, сколько заработали они, не было у большинства современных команд. Заграницу я не беру, а вот по России если кто и мог показать такой же уровень, то таких очень немного.

Так что я могла с гордостью заявить, что попала в самую лучшую команду на свете.

Наконец-то пробка позволила свернуть на объездную дорогу, которая выходила на заднюю парковку стадиона. Мне, наверное, туда и нужно. Хотя пропуск и документы я еще не получила. Ладно, подъеду, а там уже решу, что и как делать.

Охранник удивленно посмотрел на меня, но, как и полагается, отзвонился наверх, чтобы узнать, что на самом деле молоденькая пигалица на дорогой машинке — новая помощница тренера. Немного офигев от такой новости, он без вопросов поднял шлагбаум и пропустил меня на рабочую парковку.

Найти место тоже оказалось достаточно просто, табличку с соответствующим названием я отыскала почти сразу. Остановившись, опять нажала кнопку и дождалась, пока закроется крыша кабриолета. Мотор заглох, а я вновь ощутила мандраж. Как же тяжело впервые входить куда-то. Вот перед каждой новой сменой места практики я так же утыкалась головой в руль и дышала на счет.

Нервишки подводили, и я не знала, чем все это закончится. Но делать было нечего, дальше сидеть в машине не имело смысла. Выбравшись из салона, я захлопнула дверцу и достала из багажника сумку. Вздохнула, дождавшись, когда машина моргнет мне фарами, и закинула сумку на плечо, потопав ко входу для персонала. Подбежавший с въезда охранник приложил магнитную карту к замку и пропустил меня внутрь, лучезарно улыбнувшись.

Кивнув, я немного смутилась и проскользнула в помещение. Теперь мне нужно было найти тренерскую и показаться дяде Роме в лучшем виде. Главное, чтобы меня не выставили в тот же момент, как я туда зайду. Улыбка вновь вернулась на положенное ей место и приклеилась к губам.

Найдя наконец-то нужное помещение, я осторожно постучала и дождалась ответа. Еще раз мысленно помолившись небесам, толкнула дверь и вошла. Роман Евгеньевич оторвался от документов и поднял на меня взгляд. На его щетинистом лице появились признаки удивления и неверие глазам своим.

Я скинула сумку на пол, скромно и неуверенно потупившись. Поднявшись, дядя Рома едва ли не по кругу обошел меня и даже ущипнул за бок. Взвизгнув, я подпрыгнула на своих каблучищах и обиженно посмотрела на Шашкова.

— И правда ты, — с огромным недоверием он еще раз ущипнул меня за бок.

— Роман Евгеньевич, — протянула я, немного надув и без того пухлые губки.

— Почему не сказала сразу? — шикнул на меня тренер.

— Я сама не знала до вчерашнего вечера, — отмахнулась я, — а то вы мою тетку не помните.

— Ее рук дело, что ли? — поднял он вопросительно бровь.

— А кого же еще, — рассмеялась я легко и непринужденно.

— Ладно, пошли, мелочь, покажу тебе, что и как, — предложил он мне руку.

— Поплыли навстречу приключениям, — скомандовала я и взялась за локоть дяди Ромы.

— Я так смотрю, — он скосил на меня глаза, — ты подготовилась к знакомству?

Мы, не торопясь, шли по стадиону, и Шашков рассказывал мне, что и где нужно будет делать. Я запоминала, но все было примерно так же, как и на других стадионах. Хотя встречались и отличия. Допустим, раздевалки и душевые тут были не для двух команд, а для шести. Так что, как выяснилось, одновременно на этом стадионе могло формироваться и готовиться аж три матча одновременно. Оказывается, акционеры планируют получать статус для проведения чемпионатов.

Так мы обошли почти весь стадион и вернулись в тренерскую комнату, откуда и начали свое путешествие по территории и окрестностям. Мне также показали небольшую скрытую дверь, которая вела в тренерскую раздевалку и душевую, что меня очень даже порадовало, значит, не придется ждать, пока помоются все спортсмены. Это сэкономит мне почти час времени.

Там меня и оставили — переодеваться в костюм и кроссовки, дабы не смущать своим видом футболистов на поле. В юбке и на каблуках своими ногами я смогу и на приветственной вечеринке в субботу похвастаться, а пока нечего дисциплину разлагать.

На это я только мелодично рассмеялась и кивнула. Роман вышел, оставляя меня в одиночестве и позволяя расслабиться и перевести дух. Теперь мне оставалось только переодеться и отправиться вниз — к игрокам и первому знакомству с ними. Если даже Роману Евгеньевичу не сообщили заранее о том, что его новой помощницей стану я, то о простых футболистах и говорить нечего.

Я посмотрела в зеркало и заметила, что в глубине моих глаз скрывается потаенный страх. Если я не стану сейчас адекватно воспринимать реальность, то точно опозорюсь в этот самый важный день. Я тряхнула головой и начала приводить себя в порядок. Кудри я забрала в хвост, поднимая волосы повыше, и зачесала их плотнее, чтобы не выглядеть растрепанной куклой.

Меня немного коробило от собственной неуверенности. Но плакать я себе не позволяла, а зная о собственной нервозности, накрасилась по полной — так, чтобы ресницы ломились от туши. Я поблагодарила собственное благоразумие. Теперь я могла не сомневаться в том, что не расплачусь до самого конца. Единственная слезинка превратит меня в панду.

Натянув спортивный костюм, я еще раз посмотрела на себя в зеркало и захлопнула шкаф, который мне выделил Роман Евгеньевич. Теперь оставалось только помолиться за спасение собственной пятой точки от неприятностей.

Присев на лавочку, чтобы завязать шнурки, я немного запаниковала и заломила руки в попытках перевести дух. Но все же, дав себе мысленную затрещину, поднялась и решила пройтись. Тренировка была назначена на двенадцать, а значит, я могу пока походить по стадиону и еще раз осмотреться, уже самостоятельно.

Теперь я шла по коридору и внимательно разглядывала плакаты и стенды с информацией. На одной из витрин в парадном зале на меня смотрели фото знаменитых игроков. Чем дольше я вглядывалась, тем больше замечала знакомых лиц, кого-то я знала по школе, с кем-то общалась как с хорошими знакомыми, а кого-то — только видела по телевизору. Значит, это действительно один из самых знаменитых составов среди Российских клубов. Я направилась дальше и вскоре заметила смотровой кабинет для представителей административного сектора. Эдакая комнатка-сюрприз, откуда все видно, а вот тебя — нет. Я проскользнула внутрь и решила пару минут полюбоваться зеленым полем, на котором следующие двенадцать месяцев буду работать.

— О, ты уже тут, — Роман Евгеньевич нашел меня и встал рядом.

— Решила полюбоваться зеленым газоном самого элитного поля столицы, — улыбнулась я.

— Вся в папеньку, — подмигнул мне тренер и рассмеялся.

— Да бросьте, — покраснела я, — не такая уж я и привередливая нехочуха.

— А этот жук мог хотя бы предупредить, что ты ко мне попадешь, — погрозил мне пальцем тренер, — до последнего молчали в тряпочку и ждали, пока я тут от инфаркта помру.

— Роман Евгеньевич, вы всех наших футболистов переживете, — похлопала я его по плечу.

— Боишься, мелочь? — задорно посмотрел он на меня и толкнул локтем.

— Честно? — приподняла я бровь в вопросительном жесте.

— Нам с тобой год работать, — ухмыльнулся мужчина, — так что да.

— Все поджилки трясутся, — вздохнула я, — еще немножко, и я прямо вот тут в обморок от напряжения грохнусь, до такой степени паникую. Наверное, я перед экзаменом меньше тряслась, чем сейчас, перед первым выходом на поле. Я даже не знаю, смогу ли нормально поприветствовать игроков и не опозориться. Будут потом весь год надо мной не ржать.

— Не бери в голову, — похлопал меня по плечу тренер.

— Да у меня это обычное дело, — рассмеялась я, — перед каждым новым стадионом меня всегда трясет. Тут хоть вы у меня есть, и это немного успокаивает и придает уверенности. А так… я уже знала, что будет, поэтому накрасилась, словно на фотосессию. Так хоть рыдать не смогу и до поля дойду в пристойном виде.

— Все мои мальчики хорошие, — подбодрил меня Шашков, — без приказа не станут трогать. А когда ты их по полю с мегафоном начнешь гонять, совершенно забудут, что ты девушка.

— Так это будет только через неделю, — грустно вздохнула я.

— Вот и расслабься, — хохотнул Роман Евгеньевич, — тебя целую неделю будут считать милой и пушистой зайкой, а только потом увидят в тебе настоящую мегеру и перестанут восхищаться. Зря я тебя переодел, могла бы за неделю себе мужика найти.

— Роман Евгеньевич, у меня есть Андрей, — покраснела я до корней волос.

— Да что там твой боксер, — грустно протянул мужчина, — слышал я про него от твоей матушки. Мария так его костерит, что его уже все тихо ненавидят. Так что давай подыщем тебе нормального мужика среди моих ребят. У большинства есть возможность уйти за границу и уже там стать более популярными. Так что мой тебе совет — бросай этого боксера, который сел тебе на шею и прилип к популярным родителям и их не менее популярной красотке.

— Да бросьте вы, тренер, — мне стало неудобно слушать такое.

— Не стоит на правду обижаться, — погрозил мне пальцем мужчина.

— Я не обижаюсь, — фыркнула я звонко и вызывающе, — но не стоит заниматься сводничеством, у меня есть молодой человек, с которым у нас все хорошо.

— Детка, — похлопал Шашков меня по плечу, — не все так, как ты думаешь, просто ты еще маленькая и не понимаешь, как на самом деле устроен этот мир. Не делится он на черное и белое, тут гораздо больше цветов и оттенков. И твой Андрей еще покажет себя. И ты пожалеешь об упущенной возможности изменить свою жизнь. Лучше подумай, что сделать сейчас, в этот самый момент. Через год ты выйдешь отсюда с лицензией и шикарным будущим, а что будет с твоим Андреем? Согласится ли он стать тенью жены? Я готов поспорить, что нет, он постарается загнать тебя на кухню и лишить карьеры.

— Вам мама проплатила этот разговор? — сощурила я глаза.

— Нет, — покачал головой Шашков, — мне на самом деле тебя жаль. Мой оболтус еще маленький, а так я бы уже давно сосватал его за тебя. Не нравится мне твой Андрей, вот и все. Из него так и льется лицемерие и желание покрасоваться за твой счет.

— Давайте лучше на поле пойдем, — скосила я взгляд на тренера.

— Да пойти-то мы пойдем, — вздохнул он, — но ты все же подумай над моими словами.

— Хорошо, подумаю, — пообещала я, лишь бы прекратить этот разговор.

— Цепляйся, — вновь оттопырил он локоть.

Я не стала возражать, да и как-то глупо обижаться на человека, который искренне заботится о тебе почти с пеленок. Ну и что, что Роман играет в одном дивизионе с отцом, это не мешает ему оставаться одним из самых верных друзей нашей семьи. Да и мама с его женой работают в женском керлинге, над которым раньше все смеялись. Так что, может, тренер прав, и мне действительно стоит поинтересоваться, почему Андрей меня не поздравил? Но это я сделаю потом, в машине, а сейчас меня ждет знакомство с командой.

Глава 2. Лидия

Чем ближе мы подходили к футбольному полю, тем сильнее на моем лице проявлялись признаки нервного напряжения и увеличивалось желание сбежать обратно в тренерскую. Роман Евгеньевич только посмеивался, идя рядом и не позволяя мне выдернуть руку из его захвата. Теперь я осознала всю плачевность ситуации.

Выход на стадион показался перед глазами совершенно неожиданно, я еще морально не подготовилась к тому, чтобы выйти на поле перед незнакомыми игроками. Только перевести дух и надышаться перед прыжком в неизвестность мне не позволили, утянув в двери.

Зеленое поле ярко переливалось на теплом, обжигающе горячем солнечном свете. В отличие от прохладных коридоров и мягкого внутреннего оснащения стадиона, на поле творился кромешный ад. К полудню температура успела еще подняться, и теперь духота не давала вздохнуть.

— Оболтусы! — зычно гаркнул Роман Евгеньевич. — Все сюда, у меня объявление.

Футболисты быстро и организовано побросали свои дела и недружной толпой столпились около нас с Романом Евгеньевичем. Такое внимание и пристальные взгляды были неприятны. Да, я к ним готовилась и знала, что именно это меня ожидает, но все же одно дело — знать, а другое — когда игроки заинтересованными взглядами сверлят в тебе дырки.

И у тебя в голове всплывают образы — как раз за разом интерес в глазах тухнет, сменяясь раздражительностью и почти ненавистью. Как футболисты злятся, когда какая-то пигалица с мегафоном гоняет их по полю и заставляет пахать и пахать до седьмого пота. Именно это и рушило в их глазах образ красивой конфетки с привлекательной мордашкой, заменяя его суровой реальностью.

И как бы я ни готовилась к тому, что все так и будет, чувствовать интерес игроков мне было приятно, как женщине, которая все же жила где-то глубоко в моей душе. И она расцветала от осознания, что не такие уж мы серые и бледные. На меня обращают внимание, значит, все хорошо и красивой девушкой я быть не перестала. Комплексы по поводу внешности появились у меня еще в детстве, когда я только поступила в спортивную школу. На фоне худеньких гимнасток, синхронисток и прочих девочек я смотрелась неказистым гадким утенком. Еще бы, меня и отдали-то в эту школу, чтобы я смогла прочувствовать жизнь с «той стороны». Но все учителя об этом прекрасно знали и не заставляли меня горбатиться до седьмого пота. Зачем тренеру навыки в том, чем он не будет заниматься.

Моей основной задачей было наблюдать и анализировать тренировки, учиться составлять планы физиотренировок и рассматривать тела как научную базу. И чаще всего я оказывалась рядом с учителем, оценивая старания одноклассников и предлагая свои методы расчета нагрузок и тренировочные планы. В конечном счете, меня признали гением, который может привести любого спортсмена к феноменальным результатам в кротчайшие сроки.

Только это было не так! Я просто с самого детства наблюдала за работой родителей, вот и переняла эти навыки. Грубо говоря, это вросло на подкорку моего сознания. Никаким гением я не была, у меня просто не существовало другого пути, кроме как наблюдать и запоминать. Копируя поведение собственного окружения. Теперь же это стало частью меня, срослось и сроднилось со мною.

Вот только никто не желал принимать эти доводы, утверждая, что только такая гениальная девочка и могла родиться у таких родителей. Чем дольше об этом шептались по углам школы, тем тяжелее мне становилось жить и учиться. Меня ненавидели и презирали почти все одноклассники. Я раздражала и бесила их.

Ведь я стала любимицей учителей, которой достаточно было просто родиться. Той, кто решает за спортсменов, что они должны есть и как вести себя. Та, чей день — просто записи в тетради, а не изматывающие и почти нереальные тренировки, колоссальное давление и нагрузки.

Никто из них даже не представлял, какие нагрузки испытываю я, и через что мне приходилось проходить, чтобы соответствовать этому высокому уровню. Для них это была забава, для меня — неподъемный титанический труд, который я проделывала каждый день. Частенько я просто засыпала над тетрадями, не отдавая себе отчета в том, сколько прошло времени. Все это психологическим грузом ложилось на мои детские плечи и вгоняло в тоску и уныние, из которых не было выхода.

Все это приобрело просто катастрофические масштабы в классе седьмом, когда к нам перевели мальчика, который, гордо выпятив грудь, представился гением из провинции. Только такими футбольными гениями в школе были каждый пятый, и особых почестей мальчишке не оказали. Даже не восхитились его недюжинным талантом и мастерством.

А когда, проучившись с нами около месяца, он понял, что для выживания нужна популярность, то решил сколотить группу поддержки и дружить против меня. Я стала мишенью для достижения его высоких целей.

А уж когда он постепенно начал обрастать фанатками и преданными друзьям, я поняла, что такое ад на земле. Мне не давали проходу, я даже вздохнуть лишний раз спокойно не могла. Учителя, заметившие это, ничего не смогли сделать. Все взыскания приводили только к еще большей озлобленности и ненависти, направленной в мою сторону.

Издевательства продолжались так долго, пока однажды, отчаявшись окончательно, я не пожаловалась деду. Тогда он первым же рейсом прилетел из Альп и разнес всю школу. Мол, он им внучку не для того вручал, чтобы она заплаканная ходила и жаловалась на жестокое обращение.

С того момента задирать меня напрямую больше не решались. А футболисты вообще притихли и с опаской косились в мою сторону. Каждому из них дедушка пообещал шикарную футбольную карьеру в дворовом дивизионе, где про них никто и не вспомнит.

Угрозы от тренера с мировой историей возымели успех, и большая часть учеников вспомнила или погуглила информацию о моей семье. Теперь ко мне опасались приближаться. Было обидно, но лучше уж так, чем издевательства.

Теперь я могла хотя бы нормально посещать занятия и не оглядываться по сторонам, ожидая толчка в спину. Все бы было хорошо, если бы не Витек с его вновь упавшей популярностью. Того, кто затеял гонения на меня, все хорошо помнили, и многие разбежались от мальчишки, опасаясь лишиться спортивной карьеры или огрести дома ремня от именитых родителей, которые тренировались у моей семьи.

Витя же, пользуясь остатками былой роскоши, начал медленно формировать новый виток издевательств, подстрекая всех, что нечего, мол, слушать зажравшуюся девицу, которая тут учится только из-за бабла своей семьи. Он говорил, что я не проходила испытания и мучительные отборы, а просто посидела на экзамене — и была зачислена.

Но тут он немного просчитался с лозунгами и речами. Половина школы точно так же пришла за ручку с родителями и была принята без всяких там тренировок, проверок и сборов. С девятого класса вся наша школа разделилась на две большие части. Первая — те, перед кем с детства были открыты двери в спортивный мир благодаря родственникам, и вторая — те, кто пробился сам.

Война закипела с новой силой и взметнулась после выпускного, когда многие ушли в профессиональный спорт, а остальные решили получить аттестаты. Теперь два полностью сформированных лагеря готовы были стоять до последнего около неожиданных лидеров.

И если Виктор к этому стремился и рвался всей душой, подбадривая свой лагерь громкими высказываниями и призывами, что они за честный спорт, то с нашей стороны все было по-другому. Его слова до ужаса бесили всех, выводя из себя. Так я и стала, неожиданно для себя, символом второго движения спортсменов, у которых это было в роду и крови.

Медленно и верно дымящийся фитиль распалял обстановку все два года, оставшихся до конца школы. Эта война стала неявной, не слишком заметной, но она была. Теперь не случалось открытых стычек, никто никого не подставлял. И я уже вздохнула было с облегчением, когда неожиданно по школе пронеслась огорошившая всех новость.

Одна из самых выдающихся гимнасток из семьи хоккеиста и балерины едва не умерла. Прекрасно зная, что девочка боится воды до дрожи и нервного паралича, парочка пловчих из деревеньки на краю географии столкнула несчастную в бассейн. Спас гимнастку проходящий мимо Виктор Анатольевич, тренер мужской сборной по плаванию. Вытащив уже почти не дышащую девушку из воды, он, на пару с волейболисткой из выпускного класса, смог ее откачать и уже потом передать «скорой».

Никогда не забуду испуганные голубые глаза и синие губы этой девочки. Словно она уже не верила, что останется в этом мире. После этого психологи всеми силами старались вытащить ее из депрессии и страха, но не смогли. На олимпиаду она так и не смогла поехать — из-за травмы и еще большего страха воды и полетов, который развился после падения в бассейн.

По камерам нашли этих двух идиоток, их даже наказали, заведя уголовное дело. Но что было дальше, я уже не знала. Не хотела я лезть в эту мерзкую историю и разбираться, кто и в чем там виноват. Мне и своих проблем хватало. До экзаменов оставалось всего несколько месяцев.

Странное затишье в соседнем лагере уже особо никого не волновало, мысленно все были на сборах и летних сериях турниров. Теннисисты, не дожидаясь экзаменов, улетели на отборочные, а хоккеисты едва живыми выползали со льда.

У большинства уже были заключены контракты, кто-то даже получил постоянное членство в клубах. Так что все постепенно начало налаживаться. Я сдала документы на первые курсы длиной в три месяца и получила положительный ответ. Теперь вместе с аттестатом я защищала лицензию самого низшего уровня тренеров в футболе, уровня «С».

Так что я не обратила внимания на это затишье перед бурей. Все дальнейшие события грянули на выпускном. Когда вроде бы и делить-то уже нечего, все расходятся в разные стороны. Но нет, как выяснилось, злорадство и злопамятность — наихудшие женские черты.

Меня подкараулили в женском туалете и нанесли пару смачных ударов по голове. Очнулась я уже в белой палате больницы, окруженная пищащими вокруг аппаратами. Общественность замерла в ожидании скандала и новостей. А меня накрыла апатия, до такой степени мне все это надоело. Вечные выяснения отношений и драки, непонятные лично для меня претензии.

Я просто собрала остатки своей воли в кулак и постаралась навсегда выкинуть из головы события этих ужасных одиннадцати лет. Словно их никогда не было в моей жизни. Только как бы я ни старалась, раз за разом они настигали меня, накрывая волной и утаскивая за собой в темные дебри памяти. Словно ничего более яркого в моей жизни больше не происходило.

Я не испытывала ненависти или злости. Единственно, что мне осталось на память, это загубленная самооценка и неуверенность в себе. Все остальное я смогла успешно пережить и исправить в себе, стараясь не зацикливаться на старых обидах.

И вот сейчас, ловя на себе заинтересованные взгляды мужчин, я мысленно вернулась в прошлое, где, прижимая меня к стене душевой, Виктор шептал мне на ухо, что такой уродине, как я, никогда в жизни не найти того, кто ее полюбит. Не понять, каково это — быть любимой женщиной. Ведь я уродина. Рядом с которой и находиться противно. Равнодушие в его карих глазах сводило меня с ума. В тот момент, когда он оскорблял меня, я даже не осознавала, что стою перед ним голая, единственное, что осталось у меня в голове, это мысль о том, что я уродина. А дальше все стало еще хуже. Косые взгляды, брошенные вскользь фразы заседали у меня в голове, вызывая чувство неполноценности и осознание того, что на меня не обращают никакого внимания. Словно весь остальной мир для меня пропал. Есть только негатив и критика.

Я с каждым новым днем зацикливалась на этом все сильнее и в итоге приобрела непреодолимую фобию и навязчивые мысли. Теперь я во всех взглядах, направленных на меня, видела сперва интерес, а потом брезгливое отторжение.

Но к двадцати двум годам я все же смирилась с этим, поняла, что, кроме Андрея, мне никто не нужен, и что на чужое мнение чихать я хотела с высокой колокольни.

И сейчас, стоя на зеленом поле своей мечты, я тряхнула головой и перевела взгляд на задумчиво рассматривающих меня футболистов. И чего мы, собственно, тут все стоим и ждем уже минут десять? Я вроде не новые ворота, а они не бараны, которые на них пялятся. Можно бы и начать уже представление, чтобы как можно раньше разойтись на тренировку и не тратить впустую время.

— Роман Евгеньевич, — тихо протянула я, привлекая внимание Шашкова.

— И все же, мелочь, — обратился он ко мне, — не нужно было тебе переодеваться. Оболтусы вы мои, с этого дня и в течение года по полю вас наравне со мной будет гонять вот это милейшее создание с мегафоном. Так, а мегафон-то ты где забыла?

— В машине, — глаз нервно дернулся от такого дебюта.

— Эх, ну ладно, — вздохнул тренер, — сегодня без мегафона обойдемся. Так вот, это моя новая помощница, и целый год она для вас будет и ангелом, и демоном. Если со мной у вас еще был шанс договориться чисто по-братски, то боюсь, она вам за такое предложение дополнительный час пробежки влепит и не подумает. Так что, братцы кролики, мой вам совет, пока она сама как кролик тут трясется, хватайте шанс за хвост. Гарантирую, тот, кто ее первый покорит в самое сердце, через год будет играть где-нибудь легионером в топовом клубе.

— Что, даже в сотню попадем? — Где-то с задних рядов раздался возглас одного из игроков.

— С ней даже в десятку запросто, — рассмеялся Роман Евгеньевич, — так что мотайте себе на ус, как вам повезло, что ее тетка решила пристроить племянницу именно в наш клуб, а отец отказался делить с ней поле. И вот дарование последнего выпуска международного тренерского штаба с нами. Прошу любить и жаловать — Лидия Оверина, дочь нашего главного соперника и по совместительству признанный гений из знаменитой футбольной, и не только, династии тренеров.

Игроки загудели и принялись перешептываться. Сколько бы я не всматривалась в их лица, никого знакомого, к собственной радости, не нашла. А значит, моя психика в относительной безопасности и не будет вопить почем зря, отвлекаясь на пережитки кошмарного детства.

А дальше все стало совсем уж просто, началась тренировка, и мы медленно принялись входить в ритм работы. Я пока только присматривалась к игрокам и не выносила оценок их действиям. Для этого у меня слишком мало информации о них и их стилях игры. Вот именно формированием данного я и занялась, делая пометки в ежедневнике.

Постепенно все номера заполнялись мелкими и пока ничего не значащими для единой картины пометками. Скорость бега, маневренность и динамику на глаз я проанализировать не могла. Зато спортивную форму и развитие мышц — легко. Например, одному из форвардов было бы неплохо подкачать верхнюю мышцу бедра. Именно она не давала ему набрать максимальный разбег за более короткое время.

Стараясь лишний раз не отвлекать спортсменов от тренировки, я никак не могла найти капитана. А ведь на нем держится вся команда. Он ее стержень и мотивирующий фактор, который на поле должен не только мозги вправлять, но и принимать решения в кротчайшие сроки.

А тут уже час тренировки, а его все еще нет. Но я решила пока об этом не думать, может, он в больнице или еще что случилось. Я пока не вошла в постоянный ритм и не могла знать всего о своей команде. Так что решила оставить этот вопрос до вечерней планерки в тренерской.

Два других помощника меня особо не впечатлили, какие-то они оказались вареные и словно не от мира сего, все их метания по полю сводились к подаче воды и полотенец игрокам. Помощи от них было меньше, чем молока от козла. И все, что я об этих ребятах смогла сказать, что они новички и явно продвинуты в эту команду своими родителями, или же только начали тренерскую карьеру после трехмесячных курсов на первый уровень лицензирования.

Так что особого интереса они не вызвали, а вот заместитель капитана очень даже заинтриговал мою тренерскую душу. Подтянутый блондин с крашеной челкой жестко руководил на поле, без зазрения совести покрывая зазевавшихся ротозеев отборным матом.

В результате его действий вся команда постепенно начинала показывать хорошую динамику и поразительную сыгранность. Словно им и капитан на поле не нужен, достаточно этого блондинчика. Сунув нос в документы, я обнаружила, что он пришел из кубанского клуба и последние два года пытался занять место капитана, но всегда проигрывал выборы. Из-за чего и получил прозвище «бешеный зам». Так, значит, он один из непреодолимых и несломленных стержней команды.

Меня смогла заинтересовать еще пара игроков, но не настолько сильно, чтобы я захотела открыть их документы. Когда же все пометки были сделаны, я схематично зарисовала состояние команды и ее взаимоотношения, иерархию. Даже тут я видела все это невооруженным глазом. Существовало два лагеря, те, кто был за капитана, и те, кто шел за лидерством зама.

Было бы интересно посмотреть на противостояние этой парочки на футбольном поле. Может, подать Роману Евгеньевичу мысль провести открытые игры, якобы для пиара клуба и продвижения нашей популярности. Под таким предлогом можно будет посмотреть, кто на самом деле вкалывает до седьмого пота, а кто только перед инвесторами филейной частью крутит.

Следующим вопросом, посетившим мою голову, была оснащенность физиокабинета. Решив не отвлекать спортсменов и тренера, я скользнула в прохладные стены стадиона и прошлась по интересующим меня комнатам. Увиденное заставило приоткрыть рот от удивления и с жадностью облизнуться. Такого я не видела даже в научном центре разработки тренировок. Тут словно рай для футбольных маньяков. Все оборудование было новейшего поколения и стоило, как самолет.

Дальнейшие мои изыскания проходили примерно по тому же сценарию, я восхищенно ахала и охала в каждом кабинете, рассматривая оборудование и программное обеспечение стадиона. Теперь понятно, почему сюда все стремятся попасть. Имея правильного тренера и такое оборудование можно достичь невероятных высот.

Роман Евгеньевич не очень уважал достижения технического прогресса и в целом не ладил с ними. Поэтому он так обрадовался моему появлению, ведь знал, что я смогу разработать системы, при помощи которых каждый из игроков будет совершенствоваться в соответствии с нужными критериями.

Что-то мне кажется, к тетке он сам подмазывался, и не ей пришла в голову мысль отправить меня именно в эту команду. Но сейчас это было совершенно неважно. У меня будет шанс поработать на таком шикарном оборудовании и с такой сильной командой. За это я готова многое простить и на многое закрыть глаза. А уж про других и речи не идет, они душу дьяволу продадут за такой шанс.

Войти в тренерский штат элитного столичного клуба — несказанное везение, за которое и головой можно поплатиться. Если уж те двое с полотенцами стажеры, то Рома опять в своем репертуаре. С ним было сложно и почти невозможно ужиться, не имея многолетнего иммунитета. Он зачастую говорил и действовал, не думая, а поддаваясь эмоциям и моменту.

Взглянув на часы, обнаружила, что пока я тут кабинетами любовалась, время разминки закончилось, и сейчас должна была пройти тренировочная игра. Не особо серьезная, но ее цель заключалась в том, чтобы игроки не расслаблялись и могли еще лучше почувствовать напарников по команде. Тем самым коллектив становился более сплоченным.

Стоило покинуть прохладные стены стадиона, как на поле на меня обрушилась весенняя жара. Спина почти мгновенно взмокла, пришлось снять олимпийку, оставшись в одной липнувшей к телу футболке. Такая неимоверная стояла духота.

И, возможно, ребятам даже повезло, что они смогут поиграть в такой жаре, ведь чемпионат мира планировали проводить почти в пустыне. А там такая температура почти круглый год держится, еще и влажность другая. Одним словом — проблема! Подготовиться к такому почти нереально, мало стадионов чемпионатов могли похвастаться столь неприятными климатическими условиями. Даже в дождь было играть привычнее, чем в такую жару. Пока я размышляла, по полю бегали игроки, пытаясь доказать нам с Романом Евгеньевичем собственную состоятельность. Из-за высокой нагрузки и первого дня глаз окончательно замылился, и я уже слабо различала игроков. Разве что запавший в душу заместитель капитана сверкал белобрысой шевелюрой где-то в самой гуще событий. Я едва не сломала глаза, силясь рассмотреть, что происходит у ворот запасного состава. Завтра придется брать с собой очки, иначе окончательно посажу зрение, и будет у меня вместо минимального отклонения в ноль целых три десятых какие-нибудь минус пять. Напряжение и усталость давали о себе знать, уследить за таким количеством спортсменов одновременно очень сложная задача. Так что — очки и срочно, подумала я, прикрыв глаза.

Глава 3. Лидия

Из полудремы меня выдернуло осторожное потрясывание за плечо. Распахнув глаза, я обнаружила, что умудрилась задремать на солнышке, прижавшись головой к стенке тренерской кабинки. Щеки почти сразу опалило румянцем, я покраснела до корней волос.

— Да будет тебе, — Роман рассмеялся, — первый день, а у тебя впечатлений выше крыши.

— Простите, Роман Евгеньевич, — стушевалась я окончательно.

— Я посмотрел твои записи, — кивнул он на открытый блокнот, — мне понравился твой стиль работы. Так что прощаю сон. Это все равно эффективнее, чем два присланных до тебя великовозрастных маменькиных сынка. От тебя хоть польза есть.

— Извините, — помотала я головой, — просто солнышко так греет, и столько впечатлений за один день. Еще и игроки все незнакомые, глаза устали. Решила дать им передохнуть пару минуток и неожиданно провалилась в дрему.

— Я же сказал, что все нормально, — еще раз повторил тренер, — лучше расскажи, как тебе наш капитан? Самый молодой, между прочим, за всю историю клуба.

— Так в документах написано, что это заместитель, — я еще раз осмотрела поле, на котором разыгрывался финал матча.

— Так ты проспала явление капитана на поле, — расхохотался мужчина, — ничего, сейчас игра закончится, и рассмотришь его со всех сторон так сказать. Так что не переживай, мелкая.

— Меня больше всего волнуют его навыки игры, — фыркнула я в ответ, — а не то, с какой он радости половину тренировки прогулял и насколько хорошей мордашкой обладает. Профессионализм — вот что я ценю в первую очередь.

— По этой причине ты и выбрала себе слюнтяя, — скептически протянул тренер, — который занялся спортом на волне хайпа его девушки и бесплатной рекламе в мире спорта.

— Андрей не такой, — в очередной раз решила я напомнить, что не так все плохо у меня с парнем.

— Да, да — кивнул тренер пару раз, — из-за этого ты вторые сутки сама не своя.

— Это все кофеин, — мои щеки обожгло предательским румянцем.

— Он-то тут вообще причем? — не понял тренер резкой смены разговора.

— У меня кофеиновая зависимость, — пожала я плечами, — и мне запретили его пить больше двух чашек в день.

— А до этого сколько пила? — с подозрением посмотрел на меня Шашков.

— Каждый час по одной или две, — с неохотой призналась я, но все же эта тема была лучше, чем прежняя, про мои отношения с Андреем.

— Тогда переходи на воду и чай, — строго посмотрел на меня тренер.

— Уже перешла, — протянула я, — вот и настроение такое гадкое.

— Ладно, на сегодня все, можешь идти в душевую первой, — он внимательно осмотрел поле, — ребят предупрежу, у тебя полчаса, пока мы закончим разбор полетов.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась я в ответ за такую заботу.

— И если что, Гоша не женат и девушки у него нет, — хитро донеслось мне вслед.

— Кто это такой? — с удивлением оглянулась я на тренера.

— Тот самый заместитель капитана, — кивнул он в сторону поля, — который тебе на глаз пришелся.

— Роман Евгеньевич! — воскликнула я и залилась краской.

— Иди уже в душ, — отмахнулся он, — но все равно присмотрись к парню.

Звонко фыркнув в ответ, я ушла в ту сторону, в которую меня послали. Все же Роман Евгеньевич мог еще долго философствовать на тему моих отношений и что «девке уже за ум пора взяться и найти себе нормального мужика».

Я не понимала, почему вся моя родня и друзья семьи были настолько против Андрея. Познакомились мы с ним на Арбате, когда я гуляла, предаваясь унынию. Стройный и мускулистый, с белозубой улыбкой и в такой же белоснежной рубашке, парень решил подкатить ко мне. Но когда на девицу в растянутом спортивном костюме не подействовали его чары, сиюминутный интерес перерос в навязчивый интерес, ведь я уязвила самолюбие Андрея. И только спустя полгода он признался, что больше не может без меня жить и предложил официальные отношения.

И наш пылкий роман закрутился с новой силой. Он — сын депутата, неожиданно для всех влюбившийся в серую мышку из обычной семьи. По крайней мере, именно так думали все почти год наших отношений. А для меня это время стало ожившей сказкой. Андрей любил меня и на руках носил, частенько спрашивал, не нужна ли мне помощь на экзаменах, и сильно обижался, когда я отказывалась от столь щедрого предложения, настаивая, что добьюсь всего сама. Но он принимал отказ и не закатывал сцен, просто радовал меня дорогими ресторанами в своем рыцарском порыве.

Правда о моем происхождении раскрылась неожиданно и совершенно нелепо. На балу в Кремле я как-то пропустила момент с приглашенными знаменитостями спортивного мира. Неожиданно один бывший папин воспитанник, а ныне игрок сборной Италии, выловил меня в толпе и едва не затискал до полуобморочного состояния, благо его жена вовремя меня спасла и надавала мужу подзатыльников. Тогда все и заинтересовались, чего это девушку Андрея спортсмены тискают.

На что Кардюшак без зазрения совести, заявил, что если бы его сын был лет на пять постарше, то он давно сосватал бы того доченьке своего любимого тренера и человека, которому обязан по гроб жизни. Тогда же все и призадумались, у кого тренировалась звезда европейского футбола.

Фамилия Оверина прозвучала неожиданно и с другого конца зала. Жена еще одного хоккеиста, а в прошлом мамина подопечная по керлингу, оказалась около меня в мгновение ока. Вот так неожиданно и раскрылась правда о безродной девушке Андрея, которая присосалась к парню из-за денег его семьи и влиятельного покровительства.

Мать Андрюшки от таких новостей едва шампанским не подавилась и теперь во все глаза рассматривала меня. Против «мама — это Лидка» она имела весомые аргументы. А вот против «Лидии Овериной» не нашла, что возразить. Тут как-то сами собой отпадали деньги, покровительство и высокое положение в обществе.

Ее муженек может перестать быть депутатом, а вот статус тренера знаменитой команды уже не отлепишь со лба. Вот так меня и приняли в семью Андрея. На следующие выходные, сразу после бала, я решила, что раз больше нет смысла прятаться и скрываться, то можно представить парня и своим родным.

По такому поводу любимый снял столик в дорогом ресторане и пригласил туда наших родителей, чтобы будущие родственники смогли познакомиться лично. Но что-то в этом плане пошло не так. Причем еще в тот момент, когда мама заявилась в платье от знаменитого кутюрье, а папа — в спортивном костюме, с мячом под мышкой и в сопровождении своих ребят.

Администрация ресторана оказалась перед неразрешимой дилеммой. С одной стороны, ресторан для этого и заказан тренером команды, а с другой — куча гостей сидит. Если они нанесут столь веское оскорбление одному из топовых клубов и любимому многими тренеру, то ресторан вечером закидают помидорами и яйцами все футбольные фанаты столицы.

Глаз у отца Андрея дернулся, мужчина уже хотел резко высказаться, когда мимо нашего столика пронеслась толпа гостей с телефонами наперевес. Еще бы, когда им еще выпадет такая возможность — пофотографироваться со всеми любимыми футболистами в одном месте, еще и бесплатно. Ни один уважающий себя болельщик не упустил бы такой возможности, из-за чего и начался весь этот ажиотаж, больше напоминающий прием в сумасшедшем доме.

Мне оставалось только закрыть глаза и грустно вздохнуть. Похоже, знакомство родителей катится коту под известные места.

Покраснев до самых корней волос на голове, я уткнулась в ладони и едва не расплакалась. Вот почему родителям нужно было обязательно превратить все это в цирк? Неужели так сложно нормально познакомиться с родственниками моего молодого человека. Это, наверное, была главная причина, почему я так долго тянула со знакомством, на подсознательном уровне готовясь к тому, что все пройдет именно так. Слишком хорошо я знала собственного отца и его манеру поведения.

Они еще даже не были представлены друг другу, а папа уже заранее ненавидел Андрея всей душой. И с этим я ничего не могла поделать. Мама тоже не выражала особого желания разговаривать с моим новым парнем. Их даже не останавливало то, что это был первый человек, с которым я так близко начала общаться. Словно родители задались целью превратить этот ужин в дорогом ресторане в театр абсурда и доказать, что сынок депутата — неровня их прелестной и горячо любимой доченьке.

Когда же весь этот цирк немного успокоился, и метрдотелю удалось рассадить гостей по местам, а футболистов проводить за VIP-столики, матушка пренебрежительно осмотрела стол и звонко фыркнула. Да тут-то что не так? Я сама выбирала этот ресторан и прекрасно знала, что родители именно здесь отмечали каждую круглую годовщину своей свадьбы. Да, мы не занимали сейчас самых престижных мест, но на сегодняшнем празднике это и не ставилась во главу угла.

От всех требовалось только хорошее настроение и желание порадоваться за счастливую пару. По крайней мере, именно так я планировала этот день. Но реальность, к сожалению, оказалась весьма непрагматичной дамой. Разговор даже не успел начаться, когда в двери ресторана начала рваться толпа народа, желающая прикоснуться к иконам спорта. Ну конечно, где еще люди могут не просто поглазеть на любимых футболистов, но и автографами обзавестись.

Стоило отдать должное работникам ресторана, которые попытались сделать все, что было в их силах, чтобы сгладить впечатление от этого вечера. Еда была первоклассной, шеф-повар лично подходил к нам каждый раз, когда менялись блюда на столе. Ну, ладно, не к нам он подходил. Он подходил к моему отцу, чтобы получить автограф для своего сынишки и попробовать обзавестись билетами на дружеский матч между командами отца и Романа Евгеньевича.

Закатив глаза, я хоть как-то пыталась в тот момент сгладить ситуацию и превратить все в шутку. Только по налившимся кровью глазам отца Андрея я понимала, что для них все слишком серьезно. Родители моего любимого прекрасно осознавали, что все происходящее — издевка со стороны моих родных. Именно этот факт заставлял меня нервничать больше всего. Если пренебрежительное отношение к себе я еще могла пережить, то оскорбление, нанесенное семье известного депутата, ничем не смывалось.

Проще говоря, вечер закончился настоящей катастрофой. Наши родители переругались и не желали друг друга видеть. А мои так и вовсе возненавидели Андрея и всю его семью. Вот так вот и началась непримиримая вражда между нашими родственниками. Она шла и по сей день, правда, напоминая скорее подпольную деятельность партизан.

Я уже пообещала отцу, что уйду в монастырь, если он не прекратит свои попытки поссорить меня с Андреем. На что папа только ехидно смеялся и говорил, что таких, как этот парень, на моем пути будет вагон и маленькая тележка. Не буду знать, какой палкой их от отгонять. Вот только не было никаких других на моем пути, кроме Андрея, я больше ни на кого и не смотрела. Так что теперь наше общение было окружено непримиримой враждой. Мы словно стали героями старинного романа, и все это с каждым днем все больше напоминало трагическую историю любви Ромео и Джульетты. Шекспир бы, наверное, в гробу перевернулся от такого сравнения, но ничего другого мне на ум не приходило. Я на подсознательном уровне чувствовала, что с каждым новым днем наши с Андреем отношения становятся все напряженнее и напряженнее. Словно, между нами, кошка пробежала.

Единственное просветление наступило в тот момент, когда с моей помощью парень смог попасть к знаменитому тренеру по боксу. Мне это не стоило особых усилий, а для него стало сбывшейся мечтой всей жизни. Из-за чего я радовалась, как ребенок, и готова была поддерживать своего любимого в любых начинаниях.

Родные же восприняли это в штыки, словно он за счет меня в люди выбился. Но на самом деле это был только его титанический труд. Не старайся Андрей, его бы ни за что в жизни не взяли, с моей ли помощью или по просьбе всей моей семьи, вместе взятой. Но парень показывал такие результаты, что ни у кого язык не поворачивался сказать, что он тут по блату.

Именно по этой причине мы впервые в жизни серьезно поссорились. Когда в газете появилась статья про то, что сынок депутата за счет своей девушки хочет пробиться в мире спорта — мол, мало вокруг красоток вьется, он не зря спутался именно со мной. И вместо того, чтобы поддержать, Андрей почему-то принялся обвинять меня во всех смертных грехах. В тот момент тяжелее всего было принять тот факт, что общественность опять подняла вопрос моей внешности.

Воспоминания многолетней давности накатились, словно цунами, погребая меня под давними школьными событиями. Моя истерика в тот момент была воспринята Андреем как нежелание защитить нас от нападок журналистов. О детской травме я ему ничего не рассказывала, но он должен был понять и без этого, что какой-то там желтой газетенке до меня нет никакого дела. Но только Андрей этого не понял, он решил, что мне стыдно за такого, как он, и истерику я закатываю именно поэтому.

Это был первый раз, когда я собрала вещи и переехала обратно в свою детскую комнату к родителям. После этого мы, конечно, помирились, но возвращаться обратно в нашу квартиру на Рублевском мне не очень-то и хотелось. Я чувствовал себя настолько опустошенной, что в голове царила одна только мысль. Как и в далеком детстве, там билась фраза, сказанная Солтыковым, и сейчас она крепко засела во мне, вытесняя все остальное.

Я уродина, я уродина, я уродина. И это постоянно вертелось у меня в голове, не давая покоя, словно зажженная пластинка. Я уже не могла ни есть, ни пить, ни спать. Родители начали волноваться, даже деда подговорили на откровенный разговор с любимой внученькой.

Разговор принес свои плоды. И с новым походом к психологу я получила возможность на несколько месяцев отдохнуть в Альпах. За последние пять лет это было самое беззаботное время в моей жизни. Тренер, на которого я в тот момент работала, с радостью отпустил меня в отпуск в обмен на автограф деда.

Вот так я расплачивалась последние два года валютой, которую не печатали. Еще в молодости дед не особо любил раздавать автографы, чаще всего сбегал от толпы фанатов, прячась или в тренерской, или в судейской. Но даже это не спасало меня от постоянного преследования журналистов и всех, кому было интересно заглянуть за закрытую дверь спортивного мира. А потом Андрей улетел тренироваться в Германию. На этом наши отношения медленно начали сходить на нет, превращаясь в переписки или созвоны. Но чем больше времени проходило, тем реже были звонки, уменьшалось количество сообщений в социальных сетях.

И вчера все это достигло своего критического апогея, когда мой любимый даже не поздравил меня с новым назначением и не озаботился букетом. Хотя до этого, даже находясь за несколько километров от меня, он находил время заказать доставку цветов к нужному времени. Сейчас был не девятнадцатый век. Все можно сделать через интернет, даже находясь на другом конце земного шара.

Незаметно для меня самой слезы медленно покатились по лицу. Я обещала себе не плакать, но сейчас, стоя под упругими струями воды, прокручивая в голове все это раз за разом, я не могла сдержаться. Меня словно рвали на части сомнения, страхи и вновь нахлынувшие воспоминания. Я опять стала маленькой девочкой, которую все ненавидели только за то, что она из известной семьи. Всеми гонимая и всеми презираемая, такая крохотная малышка, стоявшая против всего мира.

Вода медленно стекала по волосам. Благодаря ей слезы превращались просто в воду, которая лилась в душевой. Я могла обманывать себя сколько угодно, но реальность от этого не менялась, оставайся все такой же неприглядной и серой.

Чем больше внимания пресса и окружающие уделяли Андрею, тем меньше этого внимания получала я. С каждым новым днем наше общение сводилась к банальным фразам, которые используются, чтобы просто напомнить о себе. Уже давно ничего сложнее «Привет» и «Как дела?» я не получала.

Может, мне просто было страшно представить, что это все происходит на самом деле. И выстроенная в голове любовь рушится, превращаясь в серый пепел, который ровным слоем покрывает мои единственные в жизни отношения.

Поняв, что отведенное мне время заканчивается, я вышла из душа. Сейчас я была не в собственной ванной, а в общей душевой на стадионе. В любой момент сюда мог войти кто-то из помощников тренера или сам Роман Евгеньевич. Так что стоило закругляться с самокопанием и вытирать с лица разводы от слез.

Закутавшись в полотенце, я вышла в общую тренерскую раздевалку, где на меня уже с печалью и обидой смотрели две пары мужских глаз. Отводя взгляды, два помощника проскользнули в душевую, оставляя меня в раздевалке в гордом одиночестве.

Мне не оставалось ничего другого, как начать переодеваться. Субординация субординацией, но никто не отменял правила пользования общественными местами. И я прекрасно могла понять парней, которые не привыкли к тому, что в их суровой мужской компании может быть девушка.

В общей сложности сборы заняли у меня еще около тридцати минут. И, вновь посмотрев на собственные кроссовки и каблуки, я решила, что было бы неплохо заехать в магазин и побаловать себя хоть чем-нибудь, поощряя собственную работоспособность и купив какую-нибудь безделушку на память об этом замечательном дне. Сегодня я официально стала самым молодым помощником тренера и женщиной в тренерском мире футбола. Я немного подумала и решила, что в туфлях будет сподручнее, мало ли кому придет в голову поинтересоваться моей личной жизнью. В последнее время началась массовая атака на набирающих популярность спортсменов. Под раздачу попали и наши отношения с Андреем.

Почему-то всем мгновенно стало интересно, что же творится между боксером и его девушкой с необычной профессией. Как бы настойчиво я не скрывалась от журналистов, они все равно находили меня и пытались достать.

Из душевой высунулась мокрая и взъерошенная голова одного из парней. Я продемонстрировала фен и ушла сушиться в тренерскую, чтобы не смущать ребят еще больше. В результате, наличие в моей спортивной сумке фена примирило помощников тренера с суровой реальностью вторжения дамы в исконно мужской коллектив.

— Слушай, — заикаясь и краснея, подошел ко мне молоденький, — прости, что отвлекаю, но можешь мне расшифровать, что там написано.

Под нос мне сунули телефон с сообщением, в котором жена слезно просила по пути домой заехать в аптеку и вместе с обезболивающим приобрести и тампоны. Пришлось в красках расписывать, какие именно требуются его ненаглядной и что означают загадочные три капельки.

— А если я тебе денег дам, сходишь? — С надеждой смотрел на меня огромными глазами побледневший парень.

— Что с тобой делать, — отмахнулась я, — тут через дорогу видела аптеку, схожу, не помирать же твоей жене из-за стресса у мужа.

Вот с такой неожиданной просьбы и начались наши нормальные отношения. Парни высушились моим феном, переоделись и даже отняли у меня сумку с вещами, сказав, что не сломаются, а я на каблуках и худенькая.

На фоне этих двух мордоворотов я и в правду смотрелась хрупкой Дюймовочкой. Но было даже неожиданно приятно хоть ненадолго окунуться в пелену обычной жизни. Возможно, на этот раз у меня даже друзья появятся, и я смогу нормально себя чувствовать в коллективе. Очень сильно на это надеюсь.

По прохладным коридорам к служебному выходу мы шли, уже весело переговариваясь и смеясь. Магнитную карту мне выдали, но так как мы были все вместе, опробовать мне ее не удалось, на улицу мы вышли, смеясь над все еще бледным Серегой.

Яркие лучи солнца ослепили и мгновенно напомнили о невыносимой жаре, царящей на улице в этот не по-майски жаркий денек. Где-то слева от нашей троицы раздался приглушенный шум, и в следующее мгновение я едва не попрощалась с жизнью.

— Поздравляем! — орали во всю мощь своих легких игроки.

Роман Евгеньевич всунул мне в руки огромный букет оранжевых лилий и расцеловал в обе щеки. А я еще гадала, почему его не было в тренерской. Как оказалось, мне готовили приветственный сюрприз, от которого я едва не оглохла и кони не двинула.

— Спасибо вам огромное, — расплылась я в идиотской улыбке, зарываясь носом в цветы.

— Прости, кофе не предлагаю, — рассмеялся тренер, — а вот в субботу жду на приветственной вечеринке. С твоим отцом я уже договорился, а матушка пообещала нацепить на тебя самое короткое платье, которое найдет. Так что совет — беги в субботу из дома как можно раньше.

— Роман Евгеньевич, — обиженно протянула я.

— Скажи спасибо, что я твоей тетке не позвонил, — по-доброму улыбнулся он.

— Если бы вы ей позвонили, — в отместку отозвалась я, — то в том же клубе в субботу, по странному стечению обстоятельств, гуляли бы министерские с ней во главе. Оно вам надо? Лишний раз с бывшей пересекаться.

— Иди отсюда, — немного смутился тренер и погнал всех в раздевалку.

Мы с парнями дошли до машины, и они присвистнули при виде нее. Закинули сумку мне в багажник, и Серега пообещал подождать около аптеки. Как оказалось, живет он через две улицы отсюда. Устроив цветы на пассажирском сиденье, я захлопнула дверь машины и потянулась до хруста. Ну вот жизнь и налаживается. Но тут неожиданно по обе стороны от меня легли чьи-то руки.

Глава 4. Виктор

Из-за вчерашней встречи с акционерами я опять не выспался и чувствовал себя, словно размазанная позавчерашняя картошка, намертво прилипшая к сковороде. Стоило попытаться оторвать голову от подушки, как рядом подозрительно зашевелилась нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся блондинкой с ядовито-розовыми ногтями. Где я ее вчера нашел, память отказывалась сообщать, впрочем, как и имя этой гостьи.

Каким ветром меня вчера после ресторана занесло в клуб, я вспомнить не мог, зато наконец-то понял, откуда взялось тело в моей постели. Поднявшись, кое-как доковылял до душа и уже под ледяными струями пришел в себя. Девице надо оставить денег и сообщить охране, чтобы к моему приезду ноги ее тут не было. И уборку неплохо бы заказать.

Вода помогла немного прийти в себя и уже более доброжелательно смотреть на окружающий мир. Сумку я так и не разобрал с вечера. Так что, просто закинув в нее сменную форму, решил не будить безымянную блондинку.

Кофе из дымящейся чашки помог окончательно прийти в себя и с сожалением отметить, что на часах начало первого. Значит, тренировка уже началась, и ждет меня очередной нагоняй. Залпом опрокинув в себя дымящийся напиток, кинул чашку в мойку и поспешил на выход.

Вниз я сбегал уже на всей скорости, сушить голову времени не было, да и толку, на улице стояла такая жара, что волосы минут за пять высохнут. И как нам предлагают играть в таких условиях? Ума не приложу. Нет чтобы закрыть стадион и установить нормальный климат. Зачем? Лучше пусть игроки под солнышком жарятся.

Сообщив все нужные данные на пост охраны, я закинул сумку на пассажирское сидение и с места рванул на стадион. Жил я хоть и в приличном районе, но до места тренировок добираться приходилось почти через половину Москвы.

Утром это еще полбеды, но когда ты опаздываешь — это настоящая проблема. Роман мне точно голову оторвет, а наш ручной блондинчик на ехидные фразы изойдет, стараясь побольнее меня укусить. На него было фиолетово, но вот смута в команде ни к чему.

Надеюсь, я выгляжу не сильно помятым. Что, собственно, и стоило проверить перед тем, как выбегать из квартиры, но времени у меня на это не хватило. И так уже на добрый час опаздываю, а тут еще и перед каждым светофором стоим по двадцать минут.

В результате к стадиону я подъехал уже к началу тренировочного матча. Ну, приехал и ладно. Кивнув на ходу охране, натянул майку и в спешке поменял шорты. У меня вообще сложилось ощущение, что шнурки я уже на бегу завязывал.

Поле встретило неимоверной духотой и взмыленной командой. Похоже, сегодня все старались выложиться по полной. Что я пропустил? Обычно наши парни, как сонные мухи, по полю еле ползают, а сегодня как в одно место ужаленные.

Пожав плечами, я сделал пару приседаний и подключился к атаке. Моя часть команды приветливо загудела и включила дополнительную скорость передвижения. Нет, серьезно, что такое я сегодня пропустить умудрился? Вроде бы обо всем важном вчера в ресторане с инвесторами поговорил, и сегодня на поле они не должны приезжать. А тут творится неизвестно что. Все едва из штанов не выпрыгивают, чтобы себя продемонстрировать с лучшей стороны.

Тряхнув головой, я постарался выкинуть из мыслей все лишнее и сосредоточиться только на зеленом поле перед глазами. Сейчас нужна концентрация, чтобы Роман Евгеньевич не начал вновь гудеть по поводу моего бессовестного поведения. Как он говорит, меня прощают до тех пор, пока я оправдываю лимит его доверия. Именно этим я и решил заняться, переводя игру на привычный ритм.

И все шло нормально ровно до того момента, как обстановка на поле резко сменилась. Вся команда, не сговариваясь, сместилась ближе к тренерской, и парни активно принялись делать вид, что ведут ожесточенную борьбу за мяч именно на том клочке поля. Тоскливый взгляд вратаря в ту же сторону заставил меня снова задуматься, что же тут творится.

Стоило мне приблизиться к тренерской скамейке, как почти сразу стал понятен предмет всеобщего интереса. Симпатичная брюнетка мило краснела под резкими фразами нашего тренера. Но краснела неправильно, она словно уже была готова к этому разговору, но воспитание и стеснение не позволяли ей оставаться равнодушной. Странно, обычно от Ромки девицы убегали если не в слезах, то в истерике мирового масштаба, а эта ничего, стойко переносит его выпады.

Неожиданно прозвучало имя моего заместителя, и Гоша, выпятив грудь, пробежался мимо увлеченно спорящей парочки, чтобы сникнуть из-за резкого высказывания девушки. Эх, жаль, что с моего места я мог расслышать только самые громкие фразы. Кажется, наш тренер и брюнетка хорошо знакомы. Девица на прощание только звонко фыркнула и удалилась в коридоры стадиона, теряясь в его извилистых переходах. Ситуация на поле вновь изменилась, все вернулись к своему обычному состоянию и начали еле ноги волочить, играя только ради того, чтобы уж закончить этот матч и уйти в душевую.

Что же это за странное создание женского пола, перед которым все так активно начали вкалывать и красоваться, словно перед заграничным покупателем? Как бы я не старался, не мог вспомнить нашу гостью, хотя она показалась мне смутно знакомой. Но за эти годы все встреченные мной девушки превратились в смазанную вереницу новых или старых увлечений. И как бы я сейчас не напрягал память, так и не мог воскресить в голове момент своего знакомства с этой брюнеткой. Черт, из-за утреннего прогула я даже не знал, как ее зовут. Может, хоть это приблизило бы меня к тайне, происходящей на зеленом прямоугольнике поля.

Но никто не спешил мне сообщать, кто эта странная девушка. Она едва ли старше меня. И лишь одно я все же смог узнать — оказывается, это новая помощница нашего тренера, которую по распределению назначили к нам из отдела лицензирования. Странная профессия для девушки, хотя в последнее время весьма набирает популярность на волне изменений в футбольном мире. Лично я знал только одну одаренную, которая спала и видела себя тренером по футболу.

Но шанс, что серая мышь превратится в такую шикарную брюнетку, был так же мал, как наш проигрыш дворовой команде из захолустья. Это мог быть кто угодно, но не Лидка, которая училась со мной в школе и которую я постоянно задевал. Ладно, признаю, я над ней просто издевался. Еще бы, вся такая из себя цаца. Бесила до ужаса, никаких заслуг, а учителя с ней носились, словно с золотым яйцом, которое к тому же еще и желания исполнять умеет.

Да что ей только тут делать, с ее популярностью она уже где-нибудь в международной команде должна быть и видеть нашу любимую столицу только во снах. С таким самомнением и зазвездившейся карьерой ее путь даже не пересечется с игроками нашего уровня.

Так что надо просто вспомнить, где я мог встречаться с девушкой, которая хотела бы стать футбольным тренером. Но никто, кроме Лиды, такими странными предпочтениями не обладал. Тогда откуда еще я могу знать ее?

Вот так, за размышлениями, и прошел финал игры. Взмыленные и вспотевшие парни медленно подползали к тренерской скамье в ожидании новых нотаций и мозговыносящих лекций. Но, несмотря на это, Романа Евгеньевича мы любили и ценили.

— Ну что, охламоны? — Весело гаркнул на нас тренер. — Покрасоваться решили? По игре видел, что да. Так вот, я вас опечалю, кроме нашего Григория, никто пока не удостоился даже взгляда моей новой помощницы. Виктор, тебя она вообще благополучно проспала и не знала, что ты появился. Солнышко ей больше вас всех вместе взятых понравилось.

— Как так? — недружный стон показался мне трагичным и печальным.

— У девочки стресс, — рассмеялся тренер, — вы на нее смотрели, словно удавы на кролика. Еще бы ее нежная и ранимая психика не начала сдаваться под теплыми солнечными лучами. Так что перестаньте нервировать мой цветочек. Мне ее мамане еще рассказывать потом, почему доча домой пришла как в воду опущенная. А это считай два часа нотаций уже от моей жены.

— А у нее парень есть? — Раздался вопрос совершенно не по теме разговора.

— Есть, — нахмурился тренер, — но можете не волноваться, он живет и тренируется в Германии. Так что не переживайте, фактически она совершенно свободна.

— Это как получается? — не понял я логики в его словах.

— Эх, Витек, — похлопал он меня по плечу, — вот у тебя девушка получает назначение в самый популярный клуб Москвы, ты бы ее поздравил?

— Ну, цветы бы там прислал, — задумался я, — или игрушку какую, что девушкам нравится.

— Вот, — ткнул пальцем в воздух Роман, — а она эти цветы вторые сутки от него ждет.

— А какие ей нравятся? — Гриша уже о чем-то задумался.

— О, правильно думаешь, — тренер потер руки в предвкушающем жесте, — кто бежит за цветами?

— Я, — у нас такого единения не было даже на вечеринках.

— Витя, ты и бежишь, — наградили меня взглядом, — капитан, так еще и провинился. Твоя задача — за час найти оранжевые лилии и привезти их раньше, чем мелочь домой намылится. У тебя на все про все не больше получаса. Не успеешь, на тренировках со свету сживу.

— Понял я, — делать было нечего, да и на самом деле я провинился.

Кивнув тренеру, невесело потопал за цветами. Все же это было гораздо лучше, чем вкалывать на поле до потери сознания, стараясь компенсировать прогул. Если бы я только знал, что в тридцатиградусную жару найти эти проклятые оранжевые лилии та еще проблемка.

Я обежал почти пять цветочных перед тем, как смог их найти. И еще предстояло донести до стадиона этот огромный букет за оставшиеся у меня двадцать минут. Опаздывать категорически нельзя, иначе Роман Евгеньевич еще заставит наматывать круги вокруг стадиона.

Подбежал я как раз вовремя. Все наши уже выстроились недалеко от входа в ожидании явления чуда. Что же такого интересного в этой девушке, что она так всем в душу запасть смогла? Надо будет постараться, чтобы пробиться поближе к ней.

Отдав цветы тренеру, я получил от него одобрительный кивок и решил перевести дыхание. А то от такой жарищи не только цветы, но и я помру. Вылив себе на голову бутылку воды, встряхнул головой и посмотрел в бескрайнее синее небо. Как же легко чувствуют себя облака. Воспринимать их истинный вес мой мозг отказывался.

Наконец-то мы дождались новую помощницу, и за дверью для персонала послышался разговор и смех. Нас быстренько выстроили в несколько рядков. Все пытались пробраться поближе, но тренер цыкнул и приказал всем заткнуться и не портить сюрприз. Как ни странно, но все послушно замолкли.

И вот дверь медленно отворяется. Первым выходит Серега, неся две спортивные сумки, а уже за ним выскальзывает миниатюрная девушка. Между двумя громилами она смотрелась как невероятно хрупкая статуэтка из дорогого магазина.

Сейчас она даже близко не напоминала футбольного тренера. Приталенная по аккуратной фигурке одежда. Туфли на высоком каблуке. Летящие по ветру волосы, горящие жизнью глаза. Она была словно сказочная нимфа из сна.

— Поздравляем! — орали во всю мощь своих легких игроки.

Роман Евгеньевич всунул в руки ошарашенной девушки огромный букет оранжевых лилий и расцеловал в обе щеки. На ее красивом личике читалось настоящее потрясение. Не зря я бегал в поиске этого шикарного букета.

То, как мило она краснела и прятала смущенные глаза, завораживало меня и подстегивало немедленно подойти к ней и представиться. Вот почему в такой день я опоздал? Словно закон подлости сработал именно тогда, когда он меньше всего нужен.

— Спасибо вам огромное, — расплылась девушка в нежной улыбке, зарываясь носом в цветы.

— Прости, кофе не предлагаю, — рассмеялся тренер на ее улыбку, — а вот в субботу жду на приветственной вечеринке. С твоим отцом я уже все согласовал, а матушка пообещала нацепить на тебя самое короткое платье, которое найдет. Так что совет — беги в субботу из дома как можно раньше.

Это же насколько их семьи близки, что наш суровый и ни с кем не уживающийся тренер может себе позволить так фамильярно общаться. Да и друзей-то у него не так много на самом деле. А вот с кем работала его жена, я не знал.

— Роман Евгеньевич, — обиженно протянула брюнетка, сверкая глазами.

— Скажи спасибо, что я твоей тетке не позвонил, — по-доброму улыбнулся тренер.

— Если бы вы ей позвонили, — словно в предвкушении ответила безымянная девушка, — то в том же клубе, что и мы в субботу, по стечению обстоятельств гуляли бы министерские с ней во главе. Оно вам надо, лишний раз с бывшей пересекаться?

— Иди отсюда, — смутился наш суровый тренер и погнал парней в раздевалку.

Вслед раздались протестующие вопли. Но брюнетка в сопровождении двух помощников уже двигалась к припаркованной на стоянке черной машине, которая была мне знакома. Но у кого я мог видеть эту девушку? Почему мой мозг отказывается выдавать имя этой странной девицы?

— Эх, — вздохнул слева от меня наш форвард, — жаль, что она Оверина.

— Да, — кивнул кто-то еще, — с такой-то семьей мы ей и задаром не сдались.

— Что вы сейчас сказали? — меня словно молнией прошибло.

— Витек, ты чего? — в недоумении посмотрели на меня соклубовцы.

— Это — Лидка Оверина? — показал я себе за спину.

— Так, вроде ты же с ней и учился? — Роман Евгеньевич появился словно из ниоткуда, заставляя меня подпрыгнуть на месте. — И не признал дивчину!

— Быть не может, — обернулся я и увидел, как Серега закидывает сумку в багажник.

— Серьезно не признал? — рассмеялся тренер.

— Идите без меня, — отмахнулся я, — мне с ней надо пару моментов прояснить.

Сорвавшись с места, я рванул по направлению к черному мерсу, который наконец-то вспомнил. Он принадлежал ее отцу, и на всех важных играх Оверин появлялся именно на нем. Это что-то в виде талисмана, приносящего удачу. Значит, и Лида сегодня решила воспользоваться его волшебной силой.

Девушка как раз открыла пассажирскую дверь и положила на сиденье купленные мною цветы. Захлопнув дверь, потянулась и уже хотела уходить. Но я ее опередил, опуская руки по обе стороны от тела Лиды и упираясь в нагретую на солнцепеке крышу автомобиля. Девушка этого никак не ожидала и замерла испуганным кроликом. Она даже вдохнуть лишний раз боялась, а я продолжал нависать над этой беззащитной красоткой, давно уже не серой мышкой. Медленно, словно смакуя, я наблюдал, как она постепенно разворачивается ко мне лицом.

Почти не дыша, она замерла ко мне лицом и подняла на меня свои карие глаза, и в них я заметил панику. И что-то такое, что мне пришлось не по нраву. Затаенный страх вспыхнул в глубине зрачков, которые сфокусировались на моем лице.

Огромные глаза с тенью безвыходной обреченности, которая больно ударила по моему самолюбию. Да, мы не были в школе лучшими друзьями, но это не повод спустя пять лет ненавидеть меня и бояться. Я же ее не бил и не вредил ей напрямую. А слова? Слова можно вывернуть как угодно, даже самые безобидные. И она большая девочка, должна это понимать.

— Отойди от меня, — едва шевеля губами, она испуганно вжалась в машину.

— Лида, — протянул я, — нам надо поговорить.

— Отойди от меня, — по слогам повторила девушка, и ее мелко затрясло.

— Да брось, мы же не дети малые, — попытался улыбнуться я.

— Лид, ты чего? — сбоку раздался заинтересованный голос Сереги.

— Сереж… — почти рыдая, протянула она.

— Солтыков, ты что, совсем ополоумел, — посмотрел на меня Серега, — а ну отойди и не пугай нашу новенькую. Завтра за такое получишь десять дополнительных кругов и нагоняй от Романа.

— Не твое дело, — огрызнулся я, — иди, куда шел.

— Отойди, — уже действительно трясясь, проскулила Оверина.

— Я тебе сейчас врежу, — на полном серьезе сообщил мне помощник тренера.

— Да я с ней по старой памяти поговорить хотел, — рыкнул я, отходя от девушки.

— Лид, пойдем, — притянул ее за руку парень, — моя дома пельменей налепила. Кофе тебе нельзя, а вот чайку на северных травах мы с благоверной тебе заварим. А с тобой, Солтыков, мы завтра поговорим, и постарайся подобрать аргументы.

— Учились мы с ней вместе! — крикнул я вдогонку удаляющейся паре.

Но меня никто не услышал. Сергей уводил мелко вздрагивающую девушку по направлению к своему дому. А мне оставалось только сжимать кулаки и смотреть им вслед. Почему она так на меня отреагировала? Я не сделал ей ничего ужасного. Не сталкивал в бассейн, не наливал клей в обувь, даже за косички не дергал. Но она сейчас шарахнулась от меня, словно я прокаженный какой-то.

Что творится у нее в голове? По какой причине Гриша удостоился от нее похвалы, а я простого пренебрежительного «отойди» и округленных от страха глаз? Да и вообще, с какого перепугу страх взялся? Я же не монстр, чтобы девиц жрать на завтрак, обед и ужин.

Я с ней всего лишь хотел нормально поговорить и извиниться за детские шалости. Тем более, что последние несколько лет вражды как таковой между нами и не стало. Это уже были разборки между группами, неформальными лидерами которых мы являлись.

Я, конечно, до сих пор считал Лиду немного зазнавшейся и высокомерной, но это и находило подтверждения. То, насколько легко она разговаривала с Романом Евгеньевичем, или назначение к нам — все это было прямым доказательством моей правоты. Девочка все так же мнила себя центром вселенной, всесильной дочкой звезды, которой в ноги все должны только кланяться и не сметь дышать в ее присутствии. Такое всегда бесит.

В голове царил настоящий сумбур, с одной стороны, я ненавидел и не переваривал Лиду. И тут же всплывали в памяти ее огромные испуганные карие глаза и трясущиеся плечи. Словно в этой девушке уживалось сразу две. Хрупкая и ранимая, самоуверенная и наглая. Какой контраст. Поистине высший пилотаж, о котором надо в школах по соблазнению рассказывать.

Во мне словно ангел и демон сражались, и непонятно, кто и на какой стороне. Мне хотелось доказать Лиде, что фамилия Оверина ничего не значит, и в тоже время я желал, чтобы ее глаза вспыхивали совершенно другими эмоциями при виде меня. Чтобы страсть и нежность были синонимами моего имени на ее губах.

Еще ни разу в жизни я настолько сильно не хотел показаться в глазах девушки совершенством. Обычно этого удостаивалась только моя мама, которую семь лет назад я забрал в Москву и всем обеспечил. И тут неожиданно на одну ступень с ней встала та, которую я ненавидел все свое сознательное детство. Та, которая олицетворяла в себе все, что не любила в людях моя мама.

Зло сощурив глаза, я тяжело вздохнул и медленно побрел в раздевалку. Все уже наверняка готовятся домой идти, а я из-за этой выскочки даже душ еще не принял. Придется задержаться на полчасика. Именно с такими мыслями я и заходил в раздевалку, которая была наполовину пуста.

Сбросив форму на лавку, я захватил из шкафчика полотенце и потопал под обжигающе горячие струи. Интересно, а Оверина под ледяными моется? В голове назойливо крутилась мысль, что я знаю ответ. Только откуда? Из-за травмы головы последние два года в школе и год в команде я не помнил. Врачи, конечно, говорили, что память вернется. Но я уже привык не знать ничего о трех годах собственной жизни. Благо на спортивные навыки это не влияло.

В раздевалку я выходил последним, замотав бедра полотенцем и отплевываясь от воды. Но стоило двери за моей спиной захлопнуться, как по спине пробежался неприятный холодок. Роман Евгеньевич выглядел злым, как все черти ада вместе взятые.

Я в полном недоумении посмотрел в его глаза и постарался проскользнуть незаметно мимо. Только где уж там. В раздевалке в такой час нас было только двое. Ничего не понимающий я и безумно злой тренер.

— Ты решил опять девчонке всю жизнь загубить? — сурово смотрел он на меня.

— Да я лишь… — стушевался я. — Я только хотел извиниться за школьные выходки.

— Узнаю, — нахмурился он, — что ты пытаешься еще на полгода отправить ее к психологу на койку, я тебя ее отцу со всеми потрохами сдам. Она из-за тебя и так настрадалась. Так что не смей в ее сторону даже дышать. Все документы и задания она будет тебе отдавать, но только на поле. За его пределами ты понятия не имеешь, кто она такая. Надеюсь, ясно объяснил?

И, не дожидаясь моего ответа, тренер вышел из раздевалки. Я же продолжал стоять на одном месте и вспоминать, что такого мог ей сделать, что она так меня боялась. Неужели это скрыто за тремя годами тумана в голове? У кого бы узнать, что между нами произошло? Ладно, об этом можно и дома подумать, а сейчас надо убраться подальше от злого Ромы.

Глава 5. Лидия

Вернувшись домой, первым делом я опрокинула в себя успокоительное и запила все это дело еще одним успокоительным, правда, с градусом. Полегчало минут через пятнадцать. Руки уже так сильно не дрожали, и я не напоминала самой себе бедную и трясущуюся от страха курицу.

Отец и мама сегодня улетели на сборы в тренировочные лагеря, и значит, две недели я буду совершенно одна. Разве что тетя будет периодически заглядывать и проверять, чтобы я не померла с голоду и холоду. Но даже с учетом того, что она не работает, у нее огромный ворох забот и помимо меня. Так что чаще, чем раз в три дня, я ее все равно не буду видеть.

Сообщение Андрею я набирала, отмокая в пенной воде с освежающим ароматом мяты. Уже предвкушая, что меня пожалеют, приголубят и к сердцу прижмут, я едва не заснула в ванной. Такого долгого ожидания я не помнила.

Странно, чем же таким он занимается, что не может даже написать мне пару слов. Ревность и тоска кольнули грудь и попытались проникнуть в душу. Но я стойко отогнала их, не позволяя и дальше сеять раздор и панику в моем идеальном мире. Андрей был человеком, который понимает меня, во всем поддерживает и знает, что для меня не важны фамилия и прочие блага.

В отличие от многих, Андрей знал, что такое быть ребенком из золотой семьи. И он представлял весь ужас, который мне пришлось пережить. Весь тот клубок зависти, лжи и обмана, который сыпался на меня на протяжении всей школьной жизни. И не только Витя был тому причиной. Простое социальное неравенство. Карьера и век спортсменов слишком малы, всего пара десятилетий, и они уже не могут соревноваться и выходить на подиумы за наградами. Спорт — удел молодых. Его главный девиз — «Быстрее, выше, сильнее»! И этого никто не сможет отменить. Существует не так много видов спорта, по которым выступают люди, которым хотя бы немного за тридцать. Их по пальцам пересчитать можно. И каждый ребенок из школы это понимал. Их звездный час был именно сейчас, именно в этот краткий миг. Когда спортсмен еще может быть быстрее всех, стремиться выше всех и, не обращая внимания на соперников, рвать соревнования. И этот короткий миг обязательно закончится, ровно в тот момент, когда в школе появится другой ребенок, который будет еще сильнее, быстрее, пластичнее и артистичнее.

Спецшкола не была панацеей от всех болезней. Она приучала детей к тому, что их заслуги и стремления могут быть перечеркнуты в любую секунду. Каждый день — это бешеная работа на износ и вечные травмы, на которые уже никто не обращает внимания. Самое главное, чтобы тебя не исключили из списков на отборочные или показательные выступления. Жизнь спортсменов там, на подиуме с медалью в руках, а все остальное превращается в серую рутину. У таких детей нет времени на что-то еще, даже на простое общение с родителями. Многие видели их ровно пару часов в день, в машине или за завтраком-ужином. Для всех без исключения школа превратилась в единственный дом, а учителя в богов и родителей.

И на этом фоне моя жизнь не давала им покоя. Я училась на тренера и посещала их занятия только для анализа. Моя карьера еще даже не началась. Я была совершенно обычным ребенком. Да, у меня было достаточно свободного времени. Мне не нужно было тренироваться по выходным, эти дни принадлежали только мне. Мне не приходилось пачками глотать обезболивающие и с улыбкой выходить на центр зала. Мне ничего не нужно было делать.

Моя задача заключалась в том, что я должна была стоять и анализировать, делать пометки в журнале и предлагать изменения. Для спортсменов я была едва ли не врагом номер один, так как решала, что будет с их судьбой. В моих маленьких ручках была их карьера и дальнейшая судьба. И они злились и ненавидели меня. Да, кто-то потом признавал, что я помогала, но многие не могли меня простить до сих пор. Презирали меня и считали самой ужасной из всех.

И вот теперь все это приняло новый виток. Мои бывшие одноклассники через лет пять уже будут заканчивать свою спортивную жизнь. А у меня все только начинается. По сути, вот он, первый стартовый толчок моей тренерской карьеры. Для меня в двадцать два года все впереди, а для некоторых уже закончилось и больше не вернется.

Их заменили те, кому только вчера исполнилось шестнадцать. Дети, которые только-только взошли на аллею славы, а их уже медленно начали списывать в утиль. Они уже не могут показать результаты, достаточные для прохождения отборочных туров. И это прекрасно понимают все выпускники спортивных школ, чей век краток и стремителен, словно вспышка фотокамеры. Мой же век будет длиться до тех пор, пока я остаюсь в трезвом уме и могу орать в мегафон на своих подопечных. И это не мои фантазии, это суровая реальность.

Дети — далеко не наивные существа, которые верят в единорогов и феечек. Нет, в спорте это едва ли не самые главные проблемы всего человечества. Слишком суровые и израненные жизнью. Они прекрасно распознают ложь и фальшь, отдавая отчет о всей несправедливости этого мира. Дети видят множество примеров ежедневного социального неравенства и расслоения общества. Они анализируют и понимают, что талант и воля не всегда приводят к победе. Иногда для этого надо просто иметь хорошего спонсора и подкупленного судью.

Я же видела мир совершенно другим, у меня не было проблем с тем, чтобы попасть в сборную или посетить соревнования. Мне попросту это не было нужно, я пользовалась записями и уже по ним анализировала ситуацию и проблематику. Составление методик и тренерских рекомендаций не занимало у меня столько времени, как спорт отнимал у моих одноклассников.

Моя детская мордашка мелькала в новостях и красовалась на обложках журналов. У меня было достаточно времени, чтобы выступать в детских шоу или посещать кино, музеи, театры. Все места, в которые приглашали моих родителей и заодно — меня. Я видела этот мир живым и красочным, в то время как остальные были скованы цепями спорта.

И нет, это не был сознательный детский выбор. Да, для кого-то это и стало золотой мечтой и билетом в светлое будущее. Но та же Аглая, моя единственная подруга, попала в эту школу только из-за того, что ее мама знаменитая гимнастка, а отец очень влиятельный адвокат. У девочки уже не было шансов изменить свою судьбу, она была решена и прописана до самой старости. Ее родителям не было никакого дела до желаний дочери, весь ее мир состоял из постоянного контроля и составленного на годы вперед плана.

Всем было плевать на один сомнительный факт, что у Аглаи не было и крупицы таланта в этом направлении. Она безумно красиво рисовала на холсте красками, словно одержимый маньяк зарисовывала все тетради ручкой и карандашом. Но в художественной гимнастике у нее не получалось совершенно ничего. Ей спорт был не интересен, слишком скучной и навязчивой казалась такая жизнь.

Сейчас при поддержке своего мужа, единственного сбывшегося пункта родительского плана, она покоряет один конкурс за другим. Гремя на весь мир как признанный гений в художественном мире. Для нее уже делают выставки, ее картины с аукционов расходятся за сотни тысяч долларов. Вот это грандиозный успех для гимнастки. И плевать теперь она хотела на всех тех малолетних девиц, с которыми училась. Те почти в полном составе уже ушли из гимнастики, а она только начала свой грандиозный творческий путь.

Неплохо так она утерла нос всем, кто пытался задеть ее за отсутствие таланта и позорил Аглаю за ее нежелание стараться в спорте. Гимнастика, по сути, ей не была нужна, весь ее мир завертелся вокруг многочисленных выставок и картин. Она оказалась там, куда многие спортсмены так и не могут попасть, в высоком мире гламура, денег и роскошной жизни. Она уверенно сама себе открыла дверь в этот мир. Вот это действительно заслуживало аплодисментов и оваций.

Наверное, только по этой причине Аглая и общалась со мной, из-за того, что я иду к собственной мечте. Несмотря на все тревоги, печали и проблемы, я стремительно прокладываю свой путь мечты. Не сомневаясь ни на мгновение, не останавливаясь и не оглядываясь. Так, словно не существует всего мира и обстоятельств вокруг меня. Этим Аглая и подпитывалась, на этом и строилась наша с ней необычная дружба. Так что я даже не удивилась, когда она неожиданно прекратилась после того, как дела у Агнии пошли вверх, а ее картины начали выставляться и продаваться. Больше ей не нужна была незримая поддержка локомотива, который тащил ее за собой. Теперь она свободно летела сама, без помощи окружающих, набирая скорость.

Возможно, мне было немного грустно и обидно, но я знала с самого начала, что этой дружбе не суждено продлиться долго. Мы с Аглаей слишком разные, чтобы продолжать общаться и дальше. После школы наши пути разошлись совершенно разными тропинками. Жизнь всех развела по своим углам и показала, кто и чего достоин в реальности. Цена за каждого своя.

И если мне попытаются доказать, что бывшая подруга просто не находит на меня времени, то я только горько рассмеюсь. Самое главное — желание, не время и силы, а желание. Вот и у Андрея, похоже, сейчас нет никакого желания со мной общаться.

Как бы я ни пыталась отогнать от себя эти мысли, они все равно не давали мне покоя. Вот так, в одно мгновение наша любовь начала медленно угасать и превращаться в простую переписку. Словно я была для Андрея способом забыться и отвлечься от монотонных тренировок. Только мое сердце и разум отказывались в это верить. Я не хотела думать о том, что любимый и родной человек предал меня. Нет! Только не это и только не так.

Вода предательски остыла, и мне пришлось выбираться из ванной и кутаться в махровый халат. Готовить было откровенно лень и, скинув заказ в доставку еды, я начала медленно перебирать в голове первую тренировку. Точнее, ту ее часть, которую не проспала. Все документы и записи уже были разложены на столе, и теперь я пыталась анализировать состояние спортсменов, сравнивая с собственными наблюдениями и записями из журналов и личных дел.

Сейчас самой главной моей задачей было настроиться и войти в ритм. Установить, так сказать, начальные координаты, от которых впоследствии и буду уже отталкиваться, чтобы вести программы тренировок и корректировать нагрузки для каждого из основного и запасного состава. Моя главная работа заключалась как раз в составлении и оптимизации нагрузок, нужных лично каждому футболисту.

Нет, конечно, я и общие тренировки могла прекрасно расписать, но личные были моим коньком. Мне достаточно было посмотреть на состояние тела, чтобы составить почти верное предположение обо всем организме. Преподаватели говорили, эта способность у меня появилась как раз из-за того, что я почти все детство наблюдала за тем, как тренируются другие. Мой мозг перестроился и начал анализировать и сравнивать показания с реальностью. Тем самым почти превратившись в компьютерную программу сравнения.

Фактически меня невозможно было обмануть. Несоответствия и вколотые в мышцы стероиды я находила лучше всех сканирующих программ. По этой причине меня и звали в антипедагогичную лабораторию на какие-нибудь крупные силовые соревнования. Среди гор мышц точечный допинг было почти нереально выявить, но мой мозг весьма просто справлялся с этой задачей. Я безошибочно определяла вколотые и искусственно развитые группы мышц и ткани. Что помогало мне в работе, и не только.

Хорошо хоть в команде никого с такой гадостью не было, и мне не придется во второй день работы карать и выгонять всех, кто решил побаловаться запрещенным. Нет, сами футболисты меня, может, и поддержали бы, но нормальных отношений после этого не получилось бы построить. Наверное, единственное, на что могла бы рассчитывать — молчаливый нейтралитет.

Доставку привезли за неполный час и даже горячую. Я была приятно удивлена и, расплатившись с парнишкой, устроилась в коконе из одеял с вкусным ужином в руках. Паста была божественная и салатик удивил. В кои-то веки мне попался нормальный «цезарь», а не пересушенная курица и пучок салата в придачу. Я забила номер ресторана в контакты и решила вернуться к прерванной работе.

У меня как раз началась активная фаза размышлений и подстановок всевозможных кривых в вычислительный процесс. Сейчас самое главное было составить матрицу коэффициентов и возможных погрешностей. Это первый этап и самый главный. Если я ошибусь, даже с моими мозгами исправить расчеты будет проблематично.

Телефон завибрировал, и я едва от радости не подпрыгнула, но вместо столь долгожданного звонка от своего парня я увидела короткую и емкую надпись на экране — «Тренер». Похоже, мой старый и главный недоброжелатель решил напомнить о себе. С Максимом Дмитриевичем у нас сложились не самые теплые, но, наверное, самые прочные отношения. Еще бы, непросто воспринять семнадцатилетнюю школьницу всерьез, еще и с какой-то звучной фамилией, на которую футболисты молятся.

— Алло, — приняла я звонок, зажимая телефон плечом.

Конец ознакомительного фрагмента.