Сага о цвете её глаз

Кирилл Сидоров (2024)

Каста друидов стала презирать Дорана после того, как он провалил «ритуал признания оружием», из-за чего не смог раскрыть свои магические силы. По настоянию Верховного Жреца он покидает родные места и отправляется в Империю Визант, где церковь столетиями презирает друидов и выдаёт индульгенции за их поимку. Здесь ему повстречается рыжеволосая девушка с яркими пурпурного цвета глазами, что привнесет в жизнь молодого друида непрошенные им испытания.

Глава VII

Стоя посреди руин знакомой деревни, к горлу подкатывал ком, а волосы вставали дыбом. Пахло жженым деревом вперемешку с человеческим прахом. Проходя мимо знакомых мест, Доран остановился возле руин трактира.

— Мяу, мур-мур, мяу, — послышалось откуда-то.

— Кс-кс-кс, — мысленно пронеслось в голове.

— Фи, что за стереотипное мышление, мяу, — голос звучал бархатно, мурчаще.

— Что? Послышалось что ли…

— Хм, ты лишен дара речи, мяу-мяу.

— Кто здесь?

Из-под обугленных обломков трактира выпрыгнул кот размером с собаку с рыжеватой густой длинной шерстью. Он выглядел слишком ухоженным для бродячего кота.

— Чья эта киса?

— Киса? Ты сравнил меня с какой-то паршивой кошарой, готовой удавиться ради миски сметанки? — голос определённо принадлежал рыжему.

— Ты читаешь мои мысли?

— Это называется телепатией, друид. Мяу-мяу.

— Поразительно, мохнатый!

— Мяу, поразительно, но словом «мохнатый» ты оскорбил меня ещё раз. Меня зовут Баюн — я происхожу из древнего рода котов Баюнов, мяу-мяу.

— Баюны — это не те, что пожирают путников в темных чащах лесов?

— Всё верно… но я этим не промышляю. Хозяин подобрал меня в лесу, спутав с брошенным котом. Накормил меня сметаной, ну я и стал ему верно служить. Ел мышей, крыс. Отпугивал воров… — хищно оскалился кот. — А друид, видимо, из замка графа пришёл? До деревни доходили слухи, что Людовик искал друида, мяу-мяу.

— Ты ничего не слышал об осаде графского замка?

— Замок графа Людовика? Нет, но теперь мне понятно, откуда появились эти мародёры, что сожгли мой дом, мяу-мяу.

— И об убийствах в графском лесу ничего не слышал? Баюн.

— Убийствах… я тебя умоляю. Дилетанты. Подобные мне существа нападают на людей только чтобы насытиться, пожирая их целиком, мяу-мяу. В лесу же находили растерзанные тела. Значит, либо существо не в себе, что маловероятно из-за того, что в местных деревнях никто о нем не слышал, либо это дело рук людей. Ну а раз уж и замок графа осадили, это подтверждает мою последнюю догадку. Мяу-мяу.

— Аллин не врала…

— Откуда ты знаешь имя лесного духа?

— Мы с ней не ладим, но так вышло, что я ей стал обязан. Тебе откуда известно, кто она?

— Так это стервозная рыжая подобие человека напала на меня. Собственно, из-за неё я и был обессилен, когда меня нашел мой старый бедный хозяин. Мур-мяу.

— Зачем она на тебя напала?

— Она служит церкви, и, видимо, церковь выдала ей заказ на моё «изгнание», так это у них зовется. Еле-еле лапы смог унести. Лютая стервозина. Мур-мяу.

Почесав затылок, Доран присел на колени перед Баюном.

— Мне тут пришла одна идея. Послушай, а ты умеешь говорить на человечьем?

— Конечно, но не без акцента, как понимаешь, мур-мяу.

— Тогда не хочешь присоединиться ко мне? Я следую в некий Утрехт, что указала мне на карте Аллин, но, как понимаешь, с разговором у меня не ладится, а если ты будешь выдавать свой голос за мой, то мы сможем как-то существовать.

— Мур-мяу. У меня будут условия. Ты будешь меня кормить, оберегать и всячески лелеять.

— Договорились.

— Пожмем лапы, человече, мяу.

Отыскав по округе тряпок, тех, что приглядно выглядели, Доран соорудил небольшую сумку, чтобы переносить в ней Баюна.

В пути до Утрехта они вели беседу и репетировали голоса. Навык чревовещания давался им тяжело. Получалось так, что либо Баюн начинал говорить раньше, чем Доран откроет рот, либо, наоборот, позже. Но с каждым проведённым вместе часом у них получалось всё лучше и лучше.

Проходя мимо бескрайних полей, одиноких мельниц и края леса, Доран задумался о доме. Частичка родных мест навсегда осталась в сердце друида. Конечно, он хотел бы вернуться, но таково выпавшее на него испытание. Сделав шаг навстречу приключениям и новым знакомствам, он оставил старое, чтобы открыть новое.

Баюн молчал, а Дорана стало клонить в сон. Он начинал зевать и уже готовился предложить рыжему сделать привал, но тут рыжий заговорил первым.

— А ты забавный, человече, мяу.

— С чего ты это взял? — Мы на время прекратили разговаривать, и я решил изучить твои воспоминания, — внезапный кошачий смех оборвал предложение.

— Что ты там увидел?

— Ну ты и фрукт, мяу, зачем тебе это, подожди, мур-мяу…

Парень начинал краснеть от стеснения и накатившей злости.

— Говори уже!

— Надо же было надеть женское платье и пьяным пройтись по главной улице некого городишки, напевая песню о пастушке, о овечке. Бе, ой не могу…

— Прекрати!

— Хорошо, подожду, когда уснешь, — бархатно хихикал кот.

Мысль, что Баюн может видеть воспоминания, о которых Доран хотел бы забыть, вгоняла молодого друида в приступы паники. Случай с платьем — это всего лишь ошибка молодости. В тот день он впервые отведал горячительного напитка. Спирт сильно повлиял на его поведение. Проспорив своему товарищу, Доран должен был спеть эту глупую песню, а платье и вовсе наделось как-то само.

— Ты умеешь видеть мои воспоминания?

— Да, я и на такое способен. Помнишь, ты зевал? Я умею внедряться в человеческие воспоминания, когда человека начинает клонить в сон.

— Чертовщина. При тебе же теперь и поспать спокойно не выйдет.

— Всё равно уснешь.

— Не усну!

— Устанешь.

— Отстань!

— Мяу! Убаюкаю…