ПЁС

Кирилл Простяков

От судьбы не убежишь. Сворачивай в закоулки, прячься за углами, старайся всеми способами не попасться в её лапы… Но ты не сможешь.Однако его не остановить. Он продолжает бежать. Глаза не различают того, что появляется впереди. Свет? Ни за что. Только тьма.Он верит в уготованную тропу, по которой ему придётся пройти. Идя по ней, он потеряет многих, но взамен многое приобретёт. И эти дары не сделают его счастливым. Ведь он продолжит бежать… Как пёс, несущийся вдаль лишь затем, чтобы выжить. Книга содержит нецензурную брань.

ГЛАВА V. И ГРЯНУЛ ГРОМ

В обычный день, когда не сияло из-под облаков яркое солнце, когда всё было предельно белым, укутавшись под пеленой упавших снежинок, народ спокойно заглядывал в витрину интерьерной лавки, рассматривая там всячину, которая им, увы, ничем не приходилась по душе. Они отводили свои любопытные глаза и шли дальше, а человек, ответственный за данное место и в это время стоящий за прилавком, только ухмылялся, когда в очередной раз прохожие не удосуживались даже спросить, что эти вещи значили и для чего были созданы. На днях Борис устроил большие скидки. Продавал всё за гроши, можно даже сказать, почти задаром, ведь в большинстве случаев в лавке появлялось в неделю от силу пять или семь человек. За стёклами находились деревянные стулья для кухни, обычные стеллажи, маленькие шкафчики, уютные детские кроватки, а также полотенца белых и красных цветов. Это было не всем из списка товаров Бориса. Однако он знал, что подобное вообще никому не нужно, когда в мире уже существуют компании, буквально разбрасывающиеся своими достоинствами перед всеми покупателями, имея много денег и дорогостоящую рекламу. Борис угрюмо почесал свои усы, затем высморкался в платок от пришедшего холода. Он стоял в тёплом свитере, который ему, ещё в прошлом веке, сшила родная мать, но в нём не было столь тепло, чтобы сейчас не трястись и не ловить себя на мысли включить обогреватель. Борис потянулся к нему у себя за спиной и нажал на кнопку. Эта штука его никогда не подводила и каждый год работала, как и его надёжные часы. Борис как раз решил посмотреть на них. Он понял, что скоро начнет темнеть. Если быть точным, где-то через час город полностью затопит тьма. Поэтому, собираясь в это время уже закрываться, Борис вышел из-за прилавка и подошёл к табличке на двери. Он перевернул её надписью:

«ЗАКРЫТО. ЖДЁМ ВАС ЗАВТРА!»

Борис начинал собираться домой. Он вернулся назад, готовясь снимать свою куртку с крючка. Его уши заслышали несущиеся колёса, под которыми звучно скрипел снег. После автомобиль появился совсем рядом, почти у входа. Из него вышел молодой с виду человек в тёмно-коричневой дублёнке и с мехом на воротнике. На руках у него были кожаные перчатки, а на шее — плотно, но не туго обвязанный, чёрный шарф. Борис и не подумал, что этот гражданин изволит зайти к нему, когда владелец уже перевернул табличку, по сути, запрещающую это делать. Однако он вошёл. И даже не представился.

Борис с изумлением следил за данным человеком, расхаживающим по полу на своих высоких ботинках и глядящим на разные товары. Его заинтересовали полотенца. Он снял с себя одну перчатку и взял голой ладонью красное, понюхав его. Борис знал, что этому посетителю понравится запах, поскольку сам он каждый раз следил за качеством своих изделий, которые продавал простым гражданам, таким же, как и он сам. С этим же полотенцем в руках молодой человек тут же положил его на прилавок для дальнейшей оплаты. Борис, надевавший на себя куртку, хотел спросить этого парня, почему он зашёл, раз уж явно увидел надпись. Но не стал. Он только вспомнил цену, улыбнулся и достал пакет, сложив в него отдаваемую вещь.

— С вас три сотни, молодой человек.

Владелец лавки ждал своих денег. Однако парень перед ним не доставал зелёных бумажек. Тогда Борис смог лишь в очередной раз почесать свои усы, наблюдая за посетителем.

— Оно приятно пахнет, — сказал он. — Вы его чем-то особым стираете?

— Нет, что вы. Просто я любитель хороших запахов, которые будут приятны и мне, и моим покупателям. А вы… вы будете брать это полотенце? — спросил владелец слегка умоляюще.

— Да вот, я думаю над этим. Знаете, трудно определиться. Красное или белое. Что скажете? — спросил он.

— Я вам скажу, что они оба прекрасны. Пахнут одинаково, а отличаются только цветом.

— И всё равно выбор у меня трудный, — произнёс молодой человек. — Не понимаю… Красное… Или белое?..

— Может быть, вы возьмёте оба?

Лицо покупателя стало задумчивым. После он сразу же ответил:

— А знаете, я, пожалуй, не буду брать их вовсе. К чему мне они? И своих хватает, — заулыбался он. — Я здесь, вообще-то, не за тряпьём вашим пришёл. Вернее, твоим.

Борис не понимал, о чём шла речь. Он слегка обомлел, словно от протиснувшегося холода через витрину.

— И… что же вам… тебе нужно?

— Мне нужно знать, что Астах Утёсов здесь делал и о чём с тобой говорил. Тебя ведь звать Норвежцем, так?

— Ты кто такой?

Руслан Фёдоров вытащил полную пачку сигарет. Он ударил по её краю и через проделанное отверстие папироса сама вылетела к нему. Закурив, в этом месте тут же стало немного туманно, Борис практически не мог дышать от зловония. Он не переносил табака.

— Не особо важно, кто я и что я тут делаю. Я здесь только ради ответов на вопросы. И один из них ты уже слышал. Хочешь, могу повторить?

— Не надо, не глухой, — осмелев, сказал Норвежец. — Сначала лучше ты мне скажи, что с Астахом?

— Умер, — ответил Руслан, затянувшись. — Но не я его убивал, если ты хочешь знать. Однако я хочу найти тех, кто это сделал.

— Зачем?

— Свои причины, но это тебя касаться и не должно. Поскольку мне известно, что с Утёсом последним говорил только ты, собственно, мне и требуется услышать, что именно он говорил. Ответишь… или заставлять тебя?

— Слышь, выкидыш, пошёл вон из моего магазина!

— Зачем? Я же только пришёл. У тебя здесь уютно так, мило, почти празднично. Представь, что я твой клиент, и мы с тобой просто разговариваем.

— Я тебе ещё раз повторяю. Пошёл от сюда на..

Фёдоров не стал уговаривать. Для него было проще угрожать. Он со вздохом достал «кольт» и положил на стол вместе со своей рукой. Руслан велел Норвежцу не двигаться. Ему пришлось слегка спрятать оружие под газетой, найденной на прилавке, чтобы пистолет никто не увидел за стеклом. От испуга Борис с трудом проглатывал слюни и сдерживал вскочивший пот на морщинистом лбу.

— Остынь, старик, — сказал Руслан с пистолетом в руке. — Убивать я тебя не стану… Только, если ты мне расскажешь то, что я хочу знать. Что-то скроешь от меня, соврёшь — я проверю твою информацию на достоверность и, если она мне не понравится, то я приду к тебе обратно. Тогда ты от меня и слова не услышишь. Я просто пальну тебе в седую башку, понял?

— П-прекрасно понял, — ответил Норвежец, приподняв ладони перед собой. — Так… Астах. Что же, он приходил сюда в середине октября, — тараторил старик. — Был взволнован и очень напуган. Я даже, честно говоря, и не узнал его сначала, только по голосу вспомнил. Мы с ним давно друг друга знаем, он мне и помог это место обустроить, навёл на людей, которые привозят и по сей день эти полотенца и прочее…

— Будь так любезен, перейди к сути, — попросил Фёдоров.

— Хорошо, разумеется… Значит, Астах пришёл сюда абсолютно один. Я точно не помню, что он хотел изначально, но в нашем разговоре упомянул какой-то город, неподалёку от столицы.

— Что за город?

— По-моему, Орехово-Зуево, — сказал Борис. — Он был там, уезжал на пару дней ради какой-то встречи с каким-то человеком. Имени того не называл, я бы запомнил. А после… Боже, — его лицо помрачнело. — Я вспомнил. У него… у него не было пальца. Указательного…

— Утёс не рассказал, как он его потерял?

— Нет. Он молчал. Это всё, что я знаю. Знал бы больше, ты бы об этом услышал.

— Я тебе верю, — сказал Руслан и убрал оружие за дублёнку. — Спасибо за помощь.

Фёдоров вернулся к стенду, подобрал белое полотенце и бросил его в пакет вместе с красным. Он достал из кошелька шестьсот рублей и положил их на стол. Взяв пакет, Фёдоров махнул рукой седому мужчине за прилавком и стал уходить к своей машине. Прямо перед дверью он, остановившись, спросил его:

— Знаешь, меня всю дорогу мучило… Почему «Норвежец»?

— На севере рос, — ответил тот.

Руслан со всё тем же замешательством, что у него было ещё по дороге сюда, посмотрел на Бориса. А после покивал себе под нос и вышел на заснеженную улицу, когда город плавно готовился к наступлению темноты.

Город: ХимкиДата: 24 ноября 2012 годаВремя суток: Вечер

Стоя на пороге перед входной дверью в квартиру, Руслан постучал ногами по коврику, вытряхивая от ботинок прилипший снег. Он сбросил его же остатки со своей макушки, с плеч и, окончательно отряхнувшись, нажал на звонок. Через меньше минуты прибежала Вероника. Она открыла дверь и впустила Руслана домой. Не успел он появиться в коридоре, как она тут же обняла его, словно они не виделись целую неделю. Руслан прижал её к себе, согреваясь от уличной мерзлоты. Он снял дублёнку и отдал ей пакет с полотенцами.

— А это что?

— Положи в ванной. Вытираться будешь.

Руслан повесил дублёнку на своё место. Фёдоров начал разуваться. Вероника смотрела на него. Она пощупала рукав его дублёнки и вдруг произнесла:

— Знаешь, а тебе бы очень подошло какое-нибудь пальто…

— Разве?

— Да. Я думаю, ты бы в нём прекрасно смотрелся. Может, как-нибудь заедем в магазин и купим.

— Только если на следующий год, — ответил Руслан и отдал ей шарф.

— Хорошей было идеей, что мы купили тебе этот шарфик.

— Отличной, — добавил Руслан. — Там так холодно, что можно себе всё горло отморозить и перестать говорить. А я не люблю молчать.

— Давай уже, проходи. Суп наливать? — спросила девушка, уходя на кухню.

— И не спрашивай. Делай то, что сделает любая на твоём месте.

— И что же?

— Просто накорми меня.

Разувшись, он поставил ботинки под дублёнкой и прошёл в комнату. Руслан бросил на кресло, где обычно и лежали его вещи, свою водолазку. Позже он вытащил пистолет и убрал его в коробку из-под обуви, упрятав её в шкаф. Ему хотелось дышать в этом месте снова и снова, ведь на кухне пахло вкусной едой, было тепло и комфортно, а рядом находилась девушка. Дом был в приличном районе не самого приличного города. Вероника жила на пятом этаже. Они расплачивались за эту квартиру вместе, ведь им не хотелось жить вдали друг от друга. Фёдоров знал, что отцовский счёт в банке почти полностью иссяк. И все оставшиеся деньги он решил вложить в эту квартиру. Руслан забыл об этом, переоделся и направился ужинать.

На кухне стояла Вероника. В последнее время её зрение сильно ухудшилось, из-за чего ей приходится носить очки. Руслану нравилось видеть её в них, ведь очки предавали его девушке особую строгость, делая взрослее и немного серьёзнее. Но он бы не сказал, что она стала такой. За всё время пребывания в одном ложе, в одних стенах, Вероника почти не менялась. Она была всё той же слегка наивной, однако доброй девушкой. Для него было лишь главным, что она отвечала взаимностью на его любовь. Он и сам не заметил, как она вспыхнула. Когда Веронике было плохо, Руслан оказался рядом и пытался её спасти. Вероника долго мучилась, она не могла отойти от дряни, которую ей всунули в тело. Но всё же рядом с ним ей было под силу всё. И он знал это. Он думал, что это знание его спасает.

Сев за стол, Руслан посмотрел на Веронику, наливающую половником совсем недавно приготовленный тёплый бульон. Он ощутил приятный запах, донёсшийся до его ноздрей. Во рту образовались слюни, захотелось поскорее отведать свою порцию. Вероника умела готовить, однако она не удивляла какими-то необычными блюдами. Но всё же списка того, что ей удавалось сотворить из овощей, хватало, дабы не быть вновь голодным. Она взяла тарелку и поднесла Руслану на подносе вместе с хлебом и ложкой. Поставив на стол, Вероника хотела присесть рядом на стул, однако Фёдоров не удержался и задержал её своими руками, обхватив талию. Он поцеловал её в спину, тёрся о неё носом и мягко трогал за живот.

— Остынет… — сказала Вероника.

— Не остынет, если мы сделаем это быстро…

— А ты по-другому не умеешь, — засмеялась она.

— Так, давай-ка без оскорблений!

Руслан также поддался смеху. Девушка развернулась и, плотно прижавшись к его губам, поцеловала.

— Доволен? — спросила она, улыбаясь.

— А ты как думаешь? Я всё ещё голоден. Может быть, нам пойти в…

— Нет уж, — ответила она резко. — Сначала поешь. А потом…

— А потом?..

— А потом я подумаю. Подумаю, не пойти ли мне спать.

Она легко вырвалась и, потрепав его за волосы на голове, ушла в комнату. Руслан посмотрел за тем, как она покидает кухню. Он думал, что Вероника каждый раз казалась ему другим человеком, которого он почти не знал. Но позже он вспомнил про остывающий суп и столовой ложкой осторожно хлебал его, наслаждаясь вкусом. Из комнаты раздался звук включённого телевизора. Руслан глянул на окно. За ним развивалась сильная метель, становилось всё прохладнее даже в собственном обиталище. Самого супа оставалось совсем немного, он почти доел эту порцию в одиночестве, зная, что в нескольких метрах от кухни, лёжа в постели его ждёт Вероника. Он давно не получал такого наслаждения. В своё время Руслан и не представлял себя живущим с кем-то, уж тем более с девушкой, которая его любит. Возможно, это и было началом перемен. Вряд ли человек достоверно осознает, что ждёт его завтра. Он может гадать, имеет право строить планы, однако никто не даст ему гарантий, что ничто не изменится. Меняется всё и постоянно. Судьба — она не Бог, она не решает что-то за тебя, ведь всё уже решено окончательно. Судьба — это твоя дорога, твои рельсы, по которым ты мчишься, как поезд, не имея возможности свернуть в другую сторону.

Фёдоров помыл посуду. Он убрал тарелку в сервант и никак не мог дождаться, чтобы побыстрее подойти к своей девушке. Руслан встал прямо в дверях. Он увидел Веронику, уставившуюся в телевизионную программу. В комнате было темно, слышно лишь телевизор и витающий мороз. Руслан прилёг в постель. Вероника словно неосознанно положила на него свою голову. Он чувствовал себя почти неописуемо. Потому что сам он и не старался описать свою новую жизнь. Ему всё нравилось. От одной только этой мысли он получал удовольствие.

В комнате стоял небольшой письменный столик. Руслан повернул на него голову и, привыкнув к полу-темноте, увидел разбросанные тетради с ручками, спрятанными под вырванными листами.

— Как в институте? — спросил он.

— Ты не знаешь, откуда столько злобы к новым лицам?

— Знаю. Они просто завидуют этому лицу. Зависть — человеческий порок, он легко объясним. И даже каждому ясен. Так что ты не думай, что они относятся к тебе неуважительно только потому, что ты есть на этом свете. Всё завязано на зависти.

— А чему им завидовать? Я особенная? Я как-то выделяюсь среди них?

— Конечно. Ты красивая.

— Преувеличиваешь.

— Я бы сказал, преуменьшаю и даже недоговариваю. Сама подумай: люди завидуют тем, кто красивее них. У вас там много девушек?

— Почти все, кого я вижу — бабы.

— Тогда это более, чем понятно. Не бери в голову. Успокойся и спи, раз уж хотела.

— Я не хочу спать.

— Значит, ты захочешь рассказать мне что-нибудь.

— А что? — спросила она.

— Расскажи мне о своей жизни. Я почти ничего не знаю… Помню твой рассказ при нашем первом знакомстве, но… не более.

Вероника подняла голову. Она чуть ли не дышала ему в нос: настолько близко было к нему её лицо.

— В семнадцать мой отец устроил меня в ателье. Я никогда не любила такие вещи, но это была моя первая работа. Папа договорился с одной маминой знакомой, мне дали хорошее место, платили деньги. Но я ненавидела некоторых девушек, которые со мной работали. Тогда у меня был парень. Паршивый тип, но он мне нравился…

— Интересно, — проговорил Руслан.

— И дело было в нём. Оказалось, что та, с кем я работала, когда-то там давно с ним трахалась. Я узнала об этом, но не устраивала каких-то разговоров на эту тему. В конце концов, это было давно и, может быть… Может быть, я просто пыталась себя успокоить. Но не вышло. Она сказала мне прямо в лицо, что я встречалась с бабником, который попросту собирался меня использовать. За эти слова я вырвала ей половину волос, сломала витрину и чуть не лишила её глаза.

— Мать моя… А ты плохая девочка.

— Начался скандал. Меня не просто выгнали с работы, но и заявили, что я опозорила свою семью этим поступком. Отца знали многие, много связей, много денег…

— Знакомо, — сказал Руслан.

— Он тогда и решил, что мне пора жить отдельно. Через год я оказалась здесь. Собиралась жить в Москве, но попала в Химки. Здесь не так уж и плохо, так ведь?

— На самом деле, без тебя я бы тут не выдержал, — ответил он с честностью.

— А ты… ты меня использовал?

Вероника ждала, пока Руслан ответит. Тот ещё не решался рассказать, зачем она ему понадобилась в тот день.

— Если бы я знал, что всё так выйдет… Я бы всё равно поехал по тому адресу.

— Ты не ответил.

— Зачем отвечать, если ты всё знаешь?

— Нет, Руслан. Я ничего не знаю.

— А что изменится, если я отвечу?

— Я просто пойму, какой ты человек, — сказала Вероника.

— Думаешь, тебе это удастся с одного слова? Хорошо… Да. Я хотел тебя трахнуть и сделал это. Я этим не горжусь и не живу с тобой ради секса. Это было свинство… Но я не оставил тебя в том притоне, я погнался за тобой, я выстрелил человеку в руку, я был готов убить там каждого, кто хоть бы попытался до тебя дотронуться этими, сука, шприцами!

Руслан и не заметил, как его голос начинал кричать. Вероника отдалилась. Она уставилась даже не в экран телевизора, а в пустую стену. Он понял, что этими словами ей нагрубил, но не хотел больше чего-то от неё скрывать. Ложь только губила эти отношения.

— Я был в детдоме.

Она повернулась на него. Он заметил на её глазах падающие слезинки. Вероника обняла ноги.

— Когда?

— В двенадцать лет, — сказал он, сбавив тон. — Знаешь, когда говорят, что ты побывал в детском доме в России — это способно напугать. Нигде больше нет таких мест, какие есть в этой стране. В них содержат не детей, а животных. Они словно хотят сотворить из них зло, армию с высшей степенью ненависти ко всему живому. Они не пытаются их спасти. И… Я был там… был там целый месяцу. И мне этого хватило, чтобы передумать…

— Передумать?

— Да. Передумать жить дальше. В тот момент я потерял единственного человека… прямо на своих глаза. Она клялась остаться со мной до конца. Но и она не осталась… А затем я оказался один. Совсем.

Она не сдержалась. Фёдоров даже не успел понять, как вызвал в ней жалость к себе. Вероника коснулась своими губами его рта. Он в очередной раз ничего не заметил.

Ночью, когда они вместе спали, когда в полнейшей тьме Руслан в обнимку прижимал её к себе, он захотел пойти в туалет. Ему пришлось мягко встать с подушки, а после пойти по будто липнущему к ногам паркету. Фёдоров сделал своё дело, но позже у него появилось желание вдохнуть яду. Он открыл окно на кухне. На подоконнике появились снежинки, было холодно, но в то же время очень приятно оказаться после чего-то горячего среди чего-то замёрзшего. Внизу, под окном, разложились сугробы, всё укуталось под белым пледом. Руслан почти забыл, как оставлял свой телефон на кухонном столе. Он повернулся на него и увидел мелкий красный цвет, мигающий в углу экрана. Фёдоров подобрал мобильник и нашёл там около десяти пропущенных вызовов. Ему всё это время пытался дозвониться Маркос. Руслан знал, что тот, скорее всего, ещё не спит. Ведь Соломонов никогда не названивал столько раз.

— Почему ты мне не позвонил? — спросил его Маркос.

— Я был занят. Очень занят. Только сегодня мне удалось наведаться к Норвежцу.

— И что ты узнал?

— Название города. Орехово-Зуево. В нём Утёс с кем-то встретился. Я думаю, именно там ему и отрезали указательный палец.

— Ты срочно должен вернуться в Новгород, — сказал Маркос. — И даже не спрашивай, зачем. Сам всё увидишь.

— Марк, я не…

— Я не хочу слышать, что ты что-то не можешь! У нас был уговор. А сейчас всё, что от тебя требуется — приехать обратно.

После этих слов Маркос сбросил лично. Руслан вновь почувствовал на собственной шкуре холод. Окно всё ещё не закрыто. Фёдоров повернул ручку и услышал шаги.

— У кого там палец отрезан? — спросила Вероника.

ДОМ

— Я уехал. После этой ночи она всё больше переживала за меня и не хотела пускать в другой город, хоть тот и был мне родным. Но я не мог перечить Маркосу. Мы договорились. Это было моей обязанностью.

— Но ведь у вас же всё было хорошо, — сказал Владислав. — Ты жил в её доме, ты жил вместе с ней…

— Этого было мало. Мы с Вероникой с самого начала собирались покинуть Химки и жить там, где нам будет спокойнее. Я не говорил ей о том, что случилось на Волге или даже про того, с кем я разговаривал по телефону. Из-за этого она подозревала меня, относилась… прохладнее. Но в тот же день я решил вернуться в Нижний Новгород. Решил поехать туда на электричке, не хотелось ещё тратиться на бензин, да и к тому же денег я тогда практически вообще не имел. Вернулся в город и… блядь. Лучше бы я этого не делал.

Город: Нижний НовгородДата: 25 ноября 2012 годаВремя суток: Под вечер

С его плеча свисала сумка с вещами. Руслан шёл по снежной дороге, наводящей его прямо к фамильному коттеджу. Он так долго не появлялся в этом месте, что почти забыл о всех его достопримечательностях. Для него Новгород перестал быть родным, тем самым городом, в котором он прожил свою жизнь, но не собирался её доживать. Горят фонари, машин, как и людей, не было видно. Пустота да снег витали рядом с ним. Он опустил голову к шарфу, спрятав замёрзшие руки в карманы дублёнки. За метелью появился его дом. Руслан подходил к самой двери. Он достал ключ из сумки и вставил в скважину. Однако после ему кто-то свистнул:

— Стоять! — закричали за его спиной.

Руслан растерянно поднял руки и собирался тут же бежать. Он рванул в сторону от дома, ведущей к дороге. Не успел он преодолеть и пары метров, как его схватили за руки и повалили в белые осадки. Его лицо оказалось в снегу, он будто бы глотал его, как воду из лужи. Фёдоров ощутил удары по своим рёбрам. Избивали словно не ногами, а настоящими копытами. А затем, когда он попытался вырваться, один из этих людей перевернул его лицом к себе. Фёдоров смотрел на чёрное небо. Но после кто-то сразу же подобрал его за волосы и нагнул затылок.

— Видишь эту бумажку?! — спросил его бугай, суя под нос листок бумаги. — Отвечай!

— Вижу!..

— Хорошо видишь?!

— Да! Да! Лучше, блядь, чем кто-либо!..

— Тогда, если ты всё и вправду видишь, какого хрена не допёр, что пора уже погасить свой ёбаный долг?! Знаешь, что такое долг? Он появляется неспроста, его ещё нужно «заслужить». Ты оказался счастливчиком, но не используешь свою удачу. Значит, ты тупой. Значит, у тебя что-то нет так с мозгами. Скажи мне, тебе их вправить?

— Не стоит, я… я справлюсь с этим сам…

— Короче, — начал второй, удерживающий Руслана за руку, дабы тот не сбежал повторно. — От тебя должно поступить двести тысяч. Сам знаешь, за что и кому ты должен. Если деньги не поступят, твой дом сожгут. Я понятно объяснил, повторять не надо?

— Да… Я понял…

Его отпустили, ткнув бумажный счёт в глаза. Фёдоров чувствовал себя плохо. Он видел, как эти люди собирались уходить. Вставая, его рука потянулась за «кольтом». Мороз по коже. Он совершает глупость, однако всё равно идёт на это. Руслан вытащил пистолет и закричал:

— Повернись, сука!

Они оба развернулись к нему лицом.

— Что, пострелять захотел?

Грозный мужчина в шапке направился прямо под ствол пистолета. Руслан думал, что ему удастся напугать любого, в особенности безоружного. Но всё обернулось иначе. Его ноги задрожали, в теле бурлила кровь. И тогда бугай оказался прямо перед ним, смотря словно в самую душу. Фёдоров не решил делать себе ещё хуже. Он уже поступил неправильно. В нём играли не мозги, а эмоции. Он никогда не позволял себе подобного. Но сделал это. И опустил своё оружие вниз.

— Ты просто жалкий кусок говна. Просто ёбаный лох. Никто.

Ему прилетел прямой удар в глаз. От сильного стука он вновь обвалился на землю. Фёдоров ощутил кровь, ощутил холод по всем частям тела. Мужчина хотел отнять у лежащего пистолет, однако увидел прохожих и, спрятавшись под капюшоном, подбежал к своему напарнику. Вместе они скрылись.

Руслан не вставал около пяти минут. Ему казалось, что ударили не в глаз, а точно по самым его мозгам. Голова кружилась, в зрачках появились точки и блики. Затылок почти отморожен. Он сел на один локоть и начал медленно подниматься. Щёки обмёрзли, нос заложен соплями, а во рту он чувствовал бордовую жидкость, то и дело пытающуюся вырваться на волю. Руслан снова захотел зайти в свой дом. Но передумал. Здесь он испытывал лишь одни несчастья. Он взглянул на самый верх этого коттеджа, этого чуть ли не особняка, который он всей своей душой презирал и ненавидел. В этом месте он больше не мог жить. Он не хотел. Руслан отвернулся. Подобрал телефон и позвонил своему лучшему другу.

ДОПРОС

— Много ли было у вас подобных долгов? — спросила Елена Домогарова.

— Несколько. Поверьте, это не первые коллекторы, которых я видел и с которыми имел диалог. Но меня ещё никто не избивал. Угрожали часто, звонили по телефону, говорили, что найдут и чуть ли не выпотрошат. В общем, описывали мне все возможности их обширной фантазии. Однако я ни разу не повёлся на их слова. Ни разу. Сколько бы мне ни названивали, я ни за что и никогда не отдавал своих денег.

— Дайте угадаю. Из принципа?

— Из неохоты. К тому же, у меня их попросту не было. А тогда, видимо, у банка кончилось терпение. Я не платил за жильё около года. Их можно понять.

Елена сложила руки на столе.

— Как мне известно, ваш отец был богатым человеком и всё своё наследие переписал на собственного сына. Мой вопрос простой: что вы сделали с такой кучей денег?

— А вы как думаете? Я жил словно больше никогда не проснусь и не увижу света. И, на самом деле, так и было. Я не проснулся.

— Из вас бы вышел скверный поэт, но вы стараетесь, это видно. Однако… что с вами произошло дальше?

— Похуже, чем получить в глаз, — ответил я и откинулся на спинке стула.

Город: Нижний НовгородДата: 26 ноября 2012 годаВремя суток: Ранняя ночь

Чтобы скрыть боль, ему пришлось приложить ко лбу Руслана старую «Бодягу», лечащую от фонарей под глазами. Даниил сидел на стуле, перед ним ежился Фёдоров с сигаретой в руках. Гардиенко проводил ваткой по его глазу. Тот неприятно щипался, потому пострадавший ощущал противную боль. Однако вскоре Даниил взял большой пластырь и наклеил его на синяк. Глаз Руслана значительно покраснел, сделался выпуклым и даже страшным на вид. Фёдоров осознавал, что получил за дело, за свою наглость и некоторую глупость, что была в нём не сейчас, а пару лет назад. В данный момент он окончательно понял, к чему приводят ошибки. Ему повезло, что он не оказался убитым из собственного же пистолета.

Даниил посмотрел Руслану в глаза. Фёдоров курил, сбрасывая пепел в окно. Старая квартира Даниила смотрелась несколько убого, однако в ней было всё, что необходимо иметь человеку. Руслан даже в таком положении завидовал ему.

— С тобой всё хорошо?

— Охуительно, — ответил Руслан, выпустив изо рта ком дыма. — Никогда не чувствовал себя лучше. Ты просто посмотри на моё лицо. Оно только и делает, что радуется жизни.

— Будешь отдавать этот долг? Если да, то я могу…

— Нет. Ничего не надо, дружище. Я рад, что ты приютил меня у себя. И мне этого достаточно.

— Но ведь… твой дом…

— Правда, — сказал Фёдоров, — достаточно. А сейчас нам лучше закрыть эту тему. И это будет лучше для нас обоих.

— Ты не появлялся в городе почти… месяц, по-моему. Не расскажешь, где был-то?

— В Химках. Я там жил. Не хотел вообще сюда возвращаться и как знал, что сразу же нагрянет какое-нибудь дерьмо. И не ошибся. Я вообще редко ошибаюсь в таких ситуациях.

Из комнаты послышался старческий голос, не издавший ни единой буквы. Даниил откликнулся:

— Слышу, дед, сейчас приду! Подожди немного, я помогу ему…

— Конечно.

Даниил вскочил со стула и направился к своему дедушке. Тот лежал на кровати, смотрел по старому телевизору такой же древний канал в практически обездвиженном состоянии. Его внук понял и без всяких слов, что случилось. Даниил приподнял подушку старику, укрыл его одеялом и, захватив кружку чая с тумбочки, аккуратно вливал своему дедушке в рот.

— Скоро приедет бабушка. Она лучше знает, как это делать. Ты уж не сердись на меня, если что-то неправильно делаю. Стараюсь как могу.

Его дед лишь промычал, поворачивая голову в знак того, что уже напился. Даниил выключил свет и ушёл обратно на кухню. Руслан в это время уже докурил. Он пытался потрогать свой опухший глаз, однако это приносило ему только боль. Фёдоров выпил наполовину пустой стакан холодной воды и приложил его к страдающей стороне. Даниил снова сел на стул, больше похожий на табуретку, ведь на нём даже не было спинки, однако выглядел он точно, как самый обычный стул. Гардиенко спросил:

— Когда будем выдвигаться?

— «Будем»? — ответил вопросом Фёдоров. — Ты со мной пойти хочешь?

— Ну да. Чтобы ты ещё раз от кого-нибудь не схлопотал.

— Это было случайностью. И к тому же…

— Что?

— Просто… ты разве не помнишь?

— Помню. Я такое не забуду, как и ты… как и Маркос. Мне кажется, он будет не против, если я приду с тобой.

— Да. Мне тоже так кажется. Его заботит не это. Ладно, — ответил Руслан одобрительно. — Собирайся.

— Что?.. Сейчас?

— Сейчас, — сказал Фёдоров. — Завтра я уже планирую уехать отсюда. И вообще больше не появляться в этом месте.

Даниил непонимающе взглянул на своего друга. Он дорожил им и знал, когда Руслан говорил правду, а когда что-то от него скрывал. Через несколько минут они оба были готовы ко встрече с Маркосом.

По дороге они то и дело встречались с тьмой. Раз за разом, шаг за шагом становилось всё будто бы ещё мрачнее. Даниил шёл рядом с Русланом. Он чувствовал мороз по коже, как мурашки разбежались, словно крысы, по всему его телу. Вдалеке бродила пустота и тёмная мгла. А вокруг тихо плачут стволы деревьев, умирающие от холода.

Конец ознакомительного фрагмента.