ПЁС

Кирилл Простяков

От судьбы не убежишь. Сворачивай в закоулки, прячься за углами, старайся всеми способами не попасться в её лапы… Но ты не сможешь.Однако его не остановить. Он продолжает бежать. Глаза не различают того, что появляется впереди. Свет? Ни за что. Только тьма.Он верит в уготованную тропу, по которой ему придётся пройти. Идя по ней, он потеряет многих, но взамен многое приобретёт. И эти дары не сделают его счастливым. Ведь он продолжит бежать… Как пёс, несущийся вдаль лишь затем, чтобы выжить. Книга содержит нецензурную брань.

© Кирилл Простяков, 2019

ISBN 978-5-4496-5847-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА I. ДОГОВОРИЛИСЬ

Человек ничего не получает от того, что сумел кому-то отомстить. Все его действия будут равны пустому нулю, даже если он получит от этого какое-то удовольствие. Да, так или иначе, месть удовольствие всё равно приносит. Ты смотришь на своего обидчика, ловишь его молящий взгляд, который всё больше вглядывается в твои зенки. А затем он просит тебя остановиться, но ты не можешь. Потому что тебе хорошо… А ему плохо. Это самый приятный момент. Однако ты всё равно останешься ни с чем. Ведь действия, которые совершаются лишь затем, чтобы сделать кому-то ещё больнее чем тебе, они не возвращают то, что уже утеряно. Месть, вызванная желанием насилия, порождает насилие куда страшнее. И всё-таки… Это всё равно приятно. Но потом становится также больно, как и прежде, и ты замечаешь, что терзания не ушли. Их стало ещё больше.

Месть бывает разной, ведь всё зависит от обстоятельств, которые её производят. Если же какого-то близкого тебе человека унесла к себе могила, а сделала она это не своими гнилыми ручонками, то возмездие становится очевидным. Иногда бывает и другое: обидчикам не получается сделать задуманное. Но пламя всё равно подбирается к фитилю. Это неизбежно, потому что эти твари пытались, они хотели, чтобы случилось нечто ужасное. Но «хотеть» и «сделать» — довольно разные слова по своему смыслу. Однако человеку на это было и навсегда останется плевать. Ещё бы, ведь люди способны обидеться на слова, а это — всего лишь звук, изданный чужим ртом. Меня задело нечто подобное. Это было сильным ударом по собственной голове, когда никакого удара на самом деле и не было. Всё равно. Пламя уже подкралось к фитилю и зажгло огонь. Динамит скоро взорвётся.

Холодный осенний ветер не отпускал моё лицо. Он так и продолжал не переставая гудеть, как паровоз, залетая в мои уши. Всё прохладнее. Ноги уже не могут идти. Одна из них кровоточит, я чувствую, как она и вовсе перестаёт двигаться, не поддаваясь воле моего мозга. Передо мной находится двор. Самый обычный, состоящий из девятиэтажных домов и разваленной детской площадки. Я замечаю на расстоянии в пару метров бетонные стены, огораживающие мусорные баки и контейнеры. Уже отсюда я почуял мерзкий запах, эту вонь, мигом прорвавшуюся в мои ноздри. Выхода нет, как нет и других путей, чтобы спрятаться. Хромая, я забегаю за стену. В моей руке пистолет. Из этого Токарева было произведено всего три выстрела. Я проверил обойму. Осталось пять патронов. Мне не хотелось применять оружие против тех, кто за мной гнался. В конце концов, я и без того наломал дров несколько минут назад. Но сейчас мне стало чуть спокойнее. Пока вдали снова не раздался собачий лай.

Насторожившись, я ощутил прилив адреналина к своим венам. Кровь из раны струится по ноге. Это вызывает неприятное ощущение. За лаем собак тут же появились голоса. Они были всё ближе. За стеной прятаться бесполезно. Смотря по сторонам, я видел лишь очередные дворы, но никак не возможности скрыться. Есть только один вариант. Через силу я прыгаю в мусорный бак, накрываясь остатками недоеденных продуктов и чёрных, рваных, вонючих пакетов.

К помойке подходят двое полицейских, держащих на поводках овчарок, то и дело громко лающих со стекающими слюнями. Я понимал, что они чувствуют меня, чувствуют мой запах. Запах крови на моей ноге. Однако только вонь могла спасти меня. Она затмевает собакам весь нюх. Патрульные начали осмотр. Один из них повёл собаку немного дальше от помойки, другой же остался на месте. Я не видел практически ничего, но всё было не так плохо: в самом баке имелись дыры, прогрызенные ржавчиной, в которые я поглядывал за происходящим.

— Вызвать ещё пару ребят? — спросил патрульный рядом.

— Нет, не надо, — ответил другой, возвращаясь назад вместе с овчаркой, проверив за деревьями. — Он бы далеко не убежал. Она же ему ногу чуть не оторвала, — тогда полицейский погладил собаку на поводке.

— Ага. Он ещё так орал, что я и в прям подумал — оторвала, — усмехнулся второй. — Этот вообще дикий какой-то. Стрелять начал. По собаке Михалыча попал, сука. Та ведь чуть не сдохла…

— Так ведь сдохла.

— Да? Вот же блядь…

— А ты разве не заметил, как скулила-то? Ей не просто царапинка досталась. Он же ей в шею попал. Насквозь. А там и «за вечный упокой» близко…

— Бедная псина.

Второй сотрудник полиции, оглядевшись, снял собаку с поводка. Он пустил её проверить данную местность. И собака нисколько не противилась это сделать. Она была только рада. Я продолжил нюхать помои. На лбу проскальзывал пот, все тело становилось словно мокрым, а дыхание сделалось резким, шумным. Тогда же собака встала рядом с моим баком. Она внюхивалась прямо в него. Раздался очередной лай.

— Чего разоралась? — спросил её полицейский.

— Крысу, наверное, почуяла.

Но собака почувствовала не крысу. Она заметила кровавый след. Патрульный приблизился к собаке. Он, нагнувшись, взглянул на её находку и тут же подозвал своего напарника.

— Значит, всё верно. Был здесь.

— И далеко не уходил, — добавил полицейский. — Смотри, след заканчивается на середине. Дальше идёт трава, за ней — второй двор. Думаю, надо вызвать участкового, пусть поможет всю улицувсю улицу прочесать, а если и понадобиться, то весь район.

— Что-нибудь ещё? — спросил другой.

— Отпусти своего пса. Вместе у них больше шансов.

Очередной четвероногий был оставлен без присмотра. Не даром собакам полицейские так сильно доверяют. Они, порой, бывает умнее, чем их хозяева. Псы шастали вокруг, они находили мои следы, оставленные на грязной земле, рядом с которыми медленно высыхали капли бордовой крови.

— Сержант Ромзин. Прошу вызвать участкового с улицы… — полицейский бегло отыскал название. — С улицы Багрова, дом тринадцать.

— Что за ситуация? — спросили его по рации.

— Преступник скрылся с места преступления. Мы приняли вызов, нам сообщили, что были воспроизведены выстрелы, всё было недалеко от участка. Троих патрульных, и меня в том числе, послали на разборку. Преступник устроил перестрелку с двумя неизвестными, заметил нас, побежал прочь. Один из наших пустил в ход собаку, преступник открыл по ней огонь, пёс серьёзно ранен. Скорее всего, фатально.

— Ваш офицер остался с собакой?

— Так точно. Вызвал «скорую помощь».

— Хорошо. Ждите участкового примерно через двадцать минут.

— Мы тут всё ещё раз проверим. До связи.

От этого разговора шансы на моё спасение снизились до минимума. И в голове тут же появлялись мысли, что я мог бы сдаться, перестать находится в этом дерьме и предстать перед самим законом. Однако в отделении мне не поздоровится. Из меня выбьют все кости, у меня вылетят все зубы. А после за убийство собаки я сяду за решётку. Не самый достойный финал для моей жизни. Такое завершение не понравилось бы даже тем, кто хочет поскорее расстаться с проживанием в этом мрачном месте. В этом мире.

Когда я почувствовал безысходность своего положения, то попытался расслабиться. Рано или поздно, но этим псам получится меня найти, учуять преступника в мусорном баке и громко залаять, чтобы об этом узнали все. Через минуту из-за угла послышались шаги. Патрульные насторожились и потянулись к табельному оружию. Перед ними предстал парень с пакетом в руках. Через дыры я увидел его удивление на молодом лице. Полицейские всё же не признали в нём меня и убрали пистолеты в кобуры. Собаки направили на него свой лай, стали рычать. По глазам парня я заметил, как ему хотелось сбежать, словно он и был преступником, совершившим что-то плохое.

— Добрый вечер, — сказал парень робко.

— Добрый вечер, молодой человек, — ответил один из полицейских. — Не поможете ли нам?

— Да я… не знаю, — сказал он.

— Вопрос был риторическим, гражданин, — сообщил другой. — Вы не видели, случаем, одного человека: рост выше среднего, русский, на вид немного старше вас? В чёрном пальто?

— Нет… нет, извините. Я… я только что вышел из дома… выбросить мусор, — парень показал пакет в своих руках. — Ничем помочь не могу.

— Ладно, извините за беспокойство. И… вы бы домой шли. Он вооружён.

Полицейские вновь привязали собак к поводкам.

— Если увидите его, мы будем в соседнем дворе, или же позвоните сразу в полицию, поняли?

— Да. Хорошо.

Патрульные ещё раз поглядели на парня, который от страха с трудом удерживал мусор в руке. Больше полицейских я увидеть не смог, ведь они скрылись с моего поля зрения. Тогда мне показалось, что всё кончено. Но я не мог вздохнуть с облегчением. Объедки и вонь мне не позволяли. Парень положил пакет в один из контейнеров и направился домой со стремительным шагом. В этот момент я хотел встать и убежать в другое место. Однако не вышло. Бак обвалился на землю. А сам я выскочил из него вместе со всем мусором. Парень остановился. Он медленно повернулся ко мне лицом. Я вытащил пистолет.

— Ни звука… — тихо проговорил я.

— Пожалуйста… — умолял он, подняв вверх свои руки.

— Если не будешь орать… останешься жив.

Эти слова были предназначены лишь затем, чтобы его запугать. Парень и не думал шевелиться. Он осознавал всю степень своей оплошности. Выбрасывать мусор в поздний час — плохая примета.

— Эти двое далеко? — спросил я.

Парень обернулся за спину и посмотрел в конец соседнего двора. Затем сообщил мне:

— Они возле того дома, — качнул он головой в то самое место. — Но не так далеко.

В попытках отдышаться и перестать находится среди гнили и всякой дряни, я упорно старался привстать на ноги. Когда у меня получилось сделать это лишь наполовину, правая, укушенная нога не выдержала и обвалила всё моё тело. Я свалился рядом с мусорным баком. И даже не заметил, как этот парень одним махом выхватил пистолет из моей руки. Он наставил его на меня.

— Так… парень… остынь, слышишь?..

— С какого это перепугу? — громко произнёс он.

— Послушай… ты вряд ли сможешь выстрелить. Ствол на предохранителе — раз, ты и стрелять не умеешь, ведь даже палец у тебя не на том месте — два, и убивать я тебя не собирался…

— Закончил?

— Нет. Прошу тебя… Помоги мне и, клянусь господом, в долгу не останусь. Мне просто нужна помощь — вот и всё. Парень, я знаю, как это выглядит. В твоих глазах я какая-то мразь, которая лежит в куче говна и просит помощи. Так и есть. Но я не такая мразь, какой кажусь. Я ранен.

— Почему я должен тебе верить? Ты грозился убить меня!

— Ты можешь, блядь, не орать? Прости, хорошо? Я думал, что ты закричишь. На моём месте любой сделал бы также.

Он вскользь обернулся. Полицейские здоровались с участковым позади него, рядом с каким-то подъездом. Я увидел ту же самую сцену. Никогда не радуйся раньше времени. Судьба сделает всё возможное, чтобы ты в момент радости тут же начал плакать.

— Я дам тебе денег…

— Нахрен мне твои деньги? — перебил он. — Думаешь, они мне помогут, если ты меня пристрелишь?

— Ты всё правильно делаешь. Если угодно — оставь меня здесь или же позови их сюда. Это твой выбор, парень. Я просто… защищал свою сестру… Всё вышло так, как вышло.

Мой взгляд был направлен вниз. Я вызывал в нём жалость. Когда парень огляделся в очередной раз, он тут же ещё раз посмотрел на меня. И убрал пистолет за серую ветровку.

— Если ты вздумаешь что-нибудь сделать со мной, то я даже звать полицию не стану. Убью лично.

— Договорились.

Парень подошёл ко мне и, слегка присев, обхватил руку через плечи. Я не мог нормально идти, а при каждом касании с землёй моя нога вздрагивала, вызывая боль. Стискивая зубы, мы добрались до его дома, который был от нас в нескольких шагах. Парень затащил меня в подъезд и вызвал лифт. Так мы доехали прямо до его квартиры.

Моему удивлению не было предела. Кто бы мог подумать, что человек, который только что слышал угрозы быть убитым, станет спасать такого человека, как я? Это был перебор. Судьба ко мне так лестно никогда не относилась. Бросать под ноги трупы или же наставлять на «приключения» ей удавалось при каждом удобном случае. Возможно, у судьбы иногда происходит подобие отдыха. И ей надоело надо мной издеваться. Ведь самих издевательств мне и так хватило. С лихвой.

— Ты один живёшь? — спросил я.

— С мамой и братом, — ответил он.

— А сейчас они где?

— Уехали. До завтра они в гостях у нашей крёстной.

— И что же ты забыл один дома?

— Не твоё дело.

Мне и говорить не хотелось, что парень жил как-то бедно. Вовсе нет. Где-нибудь можно было заметить обветшалые обои, в другом месте — старая на вид мебель, странный запах… Хотя происхождение мерзкого запаха было известно не только мне. Всего здесь было две комнаты и одна кухня. Парнишка жил в самой большой комнате со своим братом, в соседней — его мать. У него не было отца.

Он посадил меня на диван.

— Что нужно сделать?

— Моя нога… Да что там говорить?..

Приподняв штанину, мальчишка и сам смог лицезреть всё то безобразие, которое сотворили острые собачьи зубы. На его глазах было небольшое отвращение от данного зрелища. Однако не одному ему, но и мне хотелось закончить с этим как можно скорее.

— Я принесу всё необходимое. И не вздумай двигаться! — вдобавок к этим словам парень продемонстрировал мне моё же оружие.

— Ты босс, тебе и повинуюсь.

Он удалился из комнаты. Я приподнял свою икру. Она была почти полностью в крови с огромными порезами и длинными горизонтальными, рваными линиями. Смотреть на такое было даже противнее, чем чувствовать это на себе. Когда парень вернулся, то сразу же осмотрел комнату, чтобы увидеть, что ничего из неё не пропало, а сам я сидел на месте. Затем он подошёл ко мне, сел рядом с ногой и положил поблизости все найденные вещи.

— А ты умеешь? — спросил я из любопытства.

— У моего брата шрам на лопатке. Мы были в лесу одни. Он когда-то упал прямо на осколки из-под битой бутылки.

— Несладко.

— Кроваво, — ответил он. — Но выжил как-то, хоть и кричал, когда я зашивал это дело. Подними ногу.

Парень со вздохом взял нитку и просунул её в крошечную иглу. У него это получилось с первого раза. Он нашёл жгут и начал останавливать кровь из моей ноги. Я пытался терпеть боль, но из губ то и дело вылетали матерные клики, которые его нисколько не смущали. Затем этот молодой человек стал сушить кожу вокруг моей раны. После этого процесса он наложил лейкопластырь вдоль глубокого и длинного пореза, потом сделал то же самое с другой стороны ноги. И тут я замечаю, как он берёт в руки нитку со всунутой туда иглой. И как его ладонь начинает моментально трястись. Он держит её, останавливая дрожь.

— Должно быть… больно.

— Спасибо. Подбодрил…

Это дело началось с моего крика. Я словно почувствовал, как это была не игла, а целый охотничий нож, проходящий сквозь мою кожу. Но вдруг боль улетучилась сама собой, а собственную ногу я и вовсе перестал чувствовать. Просто потому, что потерял сознание. Несколько минут я не был способен придти в себя. Я слышал, как парень что-то выкрикивал, возможно, стараясь меня пробудить. Это был отдых, который я не заслужил.

В моих глазах мелькал приглушённый жёлтый свет от люстры над головой. Парень сидел рядом, на кресле. Он посмотрел на меня, когда я поднял голову и обнаружил свою ногу в горизонтальном положении, как и сам я был расположен лежачим на диване. У парня на коленях лежал мой пистолет. Он будто бы хотел выстрелить в меня. Готовился увидеть, что я попытаюсь ему навредить.

— Хорошо, что ты не умер. Мне проблем только не хватало…

— Я тоже так думаю.

Вставать на ноги я ни за что не хотел. Мне было хорошо именно так: без мучительных ощущений и вечной боли. Я немного приподнял голову, держа её на локтях. На мне не было половины одежды. Осталась лишь белая майка и рейтузы от настигших страну холодов.

— А где?..

— На балконе. Я их немного сполоснул. От тебя воняло так, что ещё пару минут и все живое на этой планете скончалось бы от задержки кислорода.

— Да. Правильное решение. Но тебе всё равно придётся их оттуда достать. Я не собираюсь у тебя задерживаться.

— Я бы и сам рад, но внизу столпились полицейские. Они были прямо под балконом.

— Блядь… Вот же гондоны.

— Мне от этого также не весело. Ты мне здесь не нужен.

— Прости, что заставил тебя пересечь законы нашего государства. Но ты мне очень помог, братец. Таких как ты людей очень мало.

— Что же ты такого сделал, что на тебя объявили охоту полицейские со всего района?

Обратив внимание на пистолет, я произнёс ему:

— Вытащи обойму.

Парень посмотрел на оружие и успел прочитать его название. Тульский Токарев. Чёрный. Боевая модель.

Он заметил кнопку на рукоятке. Нажав на неё, он вытащил обойму из магазина и вгляделся в её содержимое.

— Пять патронов.

— А было восемь.

По его лицу я осознал, что он напрягся. Парень вставил обойму обратно и не хотел отпускать пистолет из руки.

— Ты… убил?

— Да. Но не людей. Всё получилось… так быстро, что и сам не заметил, как сотворил что-то, чего не хотел.

— За что ты это сделал?

— Мою… сестру… хотели изнасиловать. Я недавно в этом городе и, знаешь, он мне уже не нравится. Моя сестра живёт здесь уже давно, потому я и остановился у неё. Через пару дней она пришла домой в слезах, с разбитыми коленями и локтями… У неё был синяк под глазом. Я и думать не стал. Допросил её, купил боевой ствол и…

Я взглянул на свои руки. Кулаки были разодраны и набиты о человеческие кости.

— Я добрался до места, где этих пидоров видели в последний раз. Ведь, как говорится, преступники всегда возвращаются на место преступления. Их было двое. Разбираться с ними я не стал. Начал палить в без разбора, а затем вдалбливать их глазные яблоки в череп. Потом кто-то звякнул ментам, те явились с поддержкой. За мной помчалась одна из овчарок. От страха я выстрелил в неё. Это было случайно, я бы ни за что не убил животное. В конце концов, они не заслужили такой участи. От пуль достоин подыхать только человек. Но в итоге я попал ей в шею, она легла и начала скулить. Затем в меня вцепилась другая. Я ударил по ней ногой и смылся в твой двор. Ну а дальше ты всё видел.

— Ужасная история, — сказал парень. — Но я не думаю, что ты поступил правильно.

— Да, но когда это люди делают что-то правильно? Ты ведь тоже ошибся. Ты спас того, кто стрелял в людей и убил животное.

— Хочешь, чтобы я передумал? — спросил он немного угрожающе.

— Нет, что ты?.. Просто… Сам не знаю. Я бы такого никогда в жизни не сделал, скажу честно. Перед тобой в дерьмище елозит какой-то ублюдок с пистолетом, угрожает, а потом ещё и просит помощи. Наверное, это не лучший день в твоей жизни.

— То же могу и про твой день сказать.

Мы сидели молча и через мгновение парень спросил меня вновь:

— Что с твоим лицом? Побитый какой-то… — спросил он, глядя на мою истерзанную грозными кулаками морду.

— Заслужил.

— Тебя вряд ли сейчас избили, да? Синяки, видно, заживают…

— Я же сказал. Заслужил.

— А что ты делаешь здесь?

— В смысле?

— Ну, в этом городе? Как я понял, ты не местный. И у сестры ты остановился, а не приехал сюда из-за неё.

— Верно. Здесь я по некоторым делам, — отозвался я максимально сухо.

— Что за дела?

— Есть пиво? — вдруг спросил я.

— Наверное. Возможно, у мамы осталось пару бутылок.

Парень снова встал и ушёл на кухню. Вот только пистолет, который он так надёжно держал у себя, остался на кресле. Мне казалось, что он проверяет, возьму ли я его, а сам он в это время стоит за дверью и только этого и ждёт. Но я не хотел разрушать его доверие ко мне, если оно вообще имелось. Всё же он помог мне, не решился бросить, когда только он и был моей возможностью на спасение. Я хотел отблагодарить его хотя бы тем, что не стану больше угрожать.

Он вернулся в комнату. В его пальцах находились две бутылки холодного тёмного пива. Когда парень подошёл к своему креслу, он тут же остановился перед пистолетом, а затем удивлённо и осторожно обернулся на меня.

— Ты не взял его?

— Он всё ещё лежит на месте, так ведь? Как ты думаешь, он рядом с тобой или у меня в руках?

— Я понял. Просто… у тебя же был шанс и…

— Я же говорил тебе. Я не такая мразь, какой кажусь.

Он протянул мне открытое пиво. Сделав несколько глотков, ко мне вернулось ощущение безмерного спокойствия. Хотелось развалиться на этом мягком диване и даже не думать о том, что было и чему предстоит быть. Но я спросил:

— Как тебя зовут?

— Владислав. А тебя?

Мне хотелось сделать всё, как подобает. Через муки я встал, Владислав удивился и даже тронул пистолет. Но я всего лишь желал пожать ему руку.

— Руслан, — ответил я.

Владислав не отрёкся. Он пожал её в ответ, словно мы стали некими друзьями. Это был первый раз, когда знакомство с новыми людьми заканчивалось для меня не сексом и не дракой. Я был рад, что сумел отыскать подобного человека.

— Тебе говорили, что ты добрый малый?

— Говорили. И было это секунду назад.

— А сам себя ты кем считаешь? Есть у тебя какая-нибудь самооценка или типа того?

— Что?

— Я вот умею себя оценивать. Допустим, я знаю все свои недостатки, что моим именем должны называть весь вселенский мусор. Однако мне кажется… во мне есть и что-то хорошее.

— Да? И что же?

— Ты ведь ещё жив, так ведь? Не каждый, подобный мне, принял бы твою доброту и не пустил пулю в лоб при любой возможности.

— Подобный тебе? Это те самые, что в контейнерах роются и день и ночь?

Это вызвало у меня смешок. Я проглотил пиво и сказал:

— Не совсем. Те, что носят с собой оружие. И они далеко не на стороне закона и общепринятого порядка.

— Имеешь в виду бандитов?

— Угадал. Хотя, как ты уже успел заметить, я не совсем такой человек. Вернее, я этим занимался, но сейчас, скажем так, «в отставке».

— И какого рода эта отставка?

— Надеюсь, что пожизненная. Этот путь ни к чему хорошему не приводит, парень. Одна боль, один страх, одни страдания. И в подарок к этому ты теряешь даже тех, кого в это не втягивал. Но суть-то в том, что, втянув в это себя, ты автоматически ставишь мишени на своих родных и близких. Не убивают тебя — убивают их.

— Хочешь сказать, ты многое пережил?

— Многое — мало сказано. Такое ни один человек не сумел бы забыть. А знаешь, что страшнее всего? Я забыл. Вернее, так думал. Но сейчас… сейчас всё настолько быстро нахлынуло, будто это случилось только вчера. И сегодня я опять проснулся один, с похмелья, в пустом доме… В полном одиночестве. До этого и доводит эта жизнь. У тебя никого не остаётся.

— Расскажи мне, с чего всё началось?

— Ты и правда хочешь это услышать?

— А что мне остаётся? Времени у нас полно, пока полиция не уйдёт или пока твои вещи не перестанут так вонять. Где ты родился?

— У меня украинское гражданство. Но сам я русский.

— И как так вышло?

— Мой отец был не самый честный и хороший человек. Я родился за год до распада советского союза. Тогда мой отец был вором на самой вершине. В один момент он попытался отобрать у одного бизнесмена целый кусок земли и завод на ней, но не словами и дружеским диалогом, а с применением тяжких-телесных, на что тот пошёл жаловаться государству, а после и вовсе началась целая охота на него. Тогда всё было жёстко, времена подобного не терпели, они искореняли таких людей. Моя мама была беременна, однако отец не мог оставить её здесь и взял с собой. Через год Украина отделилась от СССР. Мне пришлось расти там ещё пару лет. В девяноста третьем он решил вернуться обратно в страну, так как союз социалистических республик перестал существовать и всё стало более дружелюбным. Я ещё не знал, как он смог вернуться обратно. Но… Так и получилось, что рос я в другой стране, однако сам являюсь гражданином иной. Отец сделал всё, чтобы я остался русским. Но уже тогда я понимал, что мне предстоит пережить многое.

— Как его звали?

— Владимир Фёдоров.

— Значит, ты Руслан Владимирович Фёдоров?

— Хотелось бы мне никогда им не быть, но… да. Это моё полное имя. А что с твоим отцом? Ты его не упоминал.

— Он умер. Давно. Рак и… и все дела.

Его глаза заслезились. Владислав вздохнул и прошёлся рукой по лицу.

— Мне кажется, он был хорошим человеком, раз уж сумел воспитать такого ребёнка.

— Да… Он был хорошим человеком.

— Вашей семье тяжело живётся без него?

— Сначала было страшно. Мы с братом больше переживали за маму. Она охладела, постоянно рыдала… Но рано или поздно со смертью можно смериться. Вот и мы смерились с этим. Стали жить дальше.

— Не с каждой смертью можно ужиться, Владислав. И я не уверен, что вы смогли. У людей хорошо получается имитировать чуждые им эмоции. Хочешь смеяться, но вместо этого рыдаешь, хочешь рыдать, но вместо этого спокойно наблюдаешь за течением жизни. Иногда смерть меняет всё.

— Считаешь, что я имитирую эмоции?

— Я считаю, что ты с этим не ужился, а потому неумышленно их имитируешь. Мне всё говорит об этом. Я вижу твою квартиру, я услышал пару слов из твоих уст и понимаю, как тебе всё ещё тяжко.

— И чего ты пытаешься добиться?

— Чтобы ты не скрывал боль. Когда её становится слишком много, душа переполняется и человек думает о нехорошем. Так рождаются самоубийцы. Многие из них тоже терпели всё, что только могли.

Мы вместе выпили пива. Бутылка скоротечно согревалась в моей руке. Но я всё равно решил отложить её. В горле больше не было пусто. Лишь губы засыхали. Однако я не хотел останавливаться, хотел поговорить с ним.

— Сколько тебе лет?

— Семнадцать.

— Значит, ты уже в колледже?

— Нет. Ещё в школе.

— Ты что, не слышал советов умных людей? Год назад все бы считали тебя умным. В десятый идут одни идиоты.

— Откуда такая информация? Есть какой-нибудь достоверный источник?

— Разумеется! Сама жизнь тебе подсказывает на примерах других. Разве не так?

— Объясни.

— Высшее образование в России — это не статус, это приговор. Знаешь, что случается с типами вроде тебя, которые мечтают о престижной работе с постоянной премией и огромной, мать её, заработной платой? Они становится не нужным барахлом для этого мира.

— А тогда ты не подскажешь мне, как другие люди с высшим образованием смогли добиться своих должностей?

— Подскажу и с удовольствием. Тебе известно про такие бумажки, такие зелёные, из-за которых убивают, предают и прочее? Эта вещь решает судьбу миллионов, всего, сука, человечества, потому и не мудрено, что они играют роль в получении хорошей работы.

— Звучит, как парадокс: чтобы получить работу, на которой ты можешь зарабатывать деньги, тебе придётся отдать эти самые деньги…

— Места не резиновые, их могут занять те, у кого денег больше. Да и к тому же, не забывай, где ты живёшь. Тогда всё сразу становится на свои места. Да, у тебя есть шанс выбиться в люди. Но здесь… навряд ли.

Очередной глоток пива внёс ясность в мою голову. Владислав хотел со мной разговора не меньше, чем я сам.

— Ты так и не рассказал, с чего всё началось. Как ты здесь оказался?

— Да, точно. Присаживайся поудобнее, Владислав. Это очень долгая история.

Владислав будто бы и вправду приготовился её слушать. В его глазах загорелось пламя, он сел гораздо прямее и внимал мой голос.

— Всё началось год назад…