Сторожевой волк

Кирилл Максимов, 2014

Отставной прапорщик Богдан Князев работает грузчиком на овощной базе – никакой другой работы бывшему военному найти не удалось. Однажды он заступается за бесправного гастарбайтера, и хозяин базы – Сулейман – жестоко наказывает «русского шакала». Богдана избивают на протяжении нескольких дней и собираются забить до смерти… Но на овощной базе вдруг объявляется бывший командир прапорщика – капитан Бакланов. Он спасает Князева и предлагает ему непыльную высокооплачиваемую работу – охранником в приличной фирме. Потрясенный событиями последних дней Богдан, не раздумывая, соглашается. Через пару дней прапорщик вдруг вспомнит, что неожиданное появление капитана на базе странное и даже подозрительное. Но будет уже поздно…

Глава 7

Яркое солнце золотило стройные колонны районного Дома культуры. Здание, построенное в стиле сталинского классицизма, смотрелось на фоне кавказских гор гордо и величественно, словно античный храм. На равнине, зажатой между кряжей, раскинулся многолюдный поселок, имеющий статус города.

К Дому культуры подтягивались местные жители. Судя по вывешенной на фасаде афише, их привлек смотр самодеятельных коллективов. Вообще-то по плану, согласованному с Министерством культуры, смотр должен был состояться через полтора месяца, но незаурядное обстоятельство изменило все планы — объявился солидный спонсор, пообещавший по возможности вложиться в народную культуру. На заднем дворе, в кинопроекционной, в кабинетах сотрудников самодеятельные артисты готовились к выступлениям. Каждому руководителю хотелось показать своих воспитанников в лучшем свете.

На площади рядком стояли старые «ПАЗики», потрепанные школьные автобусы, а то и просто грузовики с лавками в кузове, на которых приехали участники конкурса.

Директор Дома культуры — сухощавый остроносый старик со сморщенным от прожитых лет лицом вел тем временем в своем кабинете уважительную беседу с важным гостем, тем самым спонсором. О богатстве гостя свидетельствовали переливающиеся блеском безвкусные золотые перстни на обеих руках. Обычно мужчины, если и носят перстень, то не особо его демонстрируют. Спонсор же неприкрыто держал свои руки на краю стола.

— Уважаемый товарищ Ахмедов, — еще на старый советский лад называл гостя директор. — Вы и представить себе не можете, какие таланты у нас сегодня собрались.

Руслана Ахмедова такое обращение не смущало. Он одинаково легко воспринимал, когда его называли господином, товарищем или же просто уважаемым.

— Охотно верю. В наших краях каждый мужчина умеет петь и танцевать, — благожелательно отозвался он и провел ладонями по лицу, словно молился.

— Мы пошли вам навстречу, учитывая вашу занятость и то, что вы профинансировали наш конкурс. Собрали коллективы раньше срока, — заискивающе посмотрел на спонсора директор. — Я понимаю, что всем помочь невозможно.

— Вы правильно понимаете. Я бизнесмен, а бизнес знает лишь одно занятие — получать прибыль. Если что-то и удается оторвать, то это себе в убыток.

— Культура — это святое. У нас есть приглашение на декаду в Москву для одного коллектива.

— Согласен. Именно поэтому я и решил помочь лишь одному из коллективов.

— Одному победителю? — резонно переспросил старик.

— Публика и жюри часто ошибаются, — улыбнулся толстыми губами Ахмедов. — Я больше полагаюсь на свой вкус. Кто мне понравится, тому и профинансирую поездку в Москву.

— Вы тоже можете ошибиться, уважаемый, — осторожно заметил директор.

— Но это будет моя ошибка за мои деньги, — возразил бизнесмен.

— Еще кофе? — предложил директор, но Ахмедов, вскинув руку, отказался.

— Не надо. Я хочу немного прогуляться по поселку. В молодости приходилось здесь бывать.

Он мечтательно глянул в окно, поднялся и вышел из кабинета. Директор тяжело вздохнул. Вскоре в кабинет проникли сразу трое руководителей разных коллективов.

— Ну что? — сразу с порога спросил хореограф — поджарый джигит с нездоровым блеском в глазах.

— Джамал, не сыпь соль на мои старые раны, — возвел директор глаза к потолку. — Должен вас всех огорчить. Он сам выберет коллектив, которому поможет деньгами. Так что рассчитывать на поддержку публики и жюри не приходится. Самое большее, что достанется победителю конкурса, это грамота. Хотя, может, и совпадет. Думаю, что его сердце тронет хор мальчиков.

— Я не хочу ничего плохого сказать про хор мальчиков, но они же в ноты не попадают, — покрутил головой Джамал.

— Зато так трогательно смотрятся на сцене. А у уважаемого Ахмедова, должен сказать, слуха нет. Я его попросил мне подпеть, так лучше бы вовсе не просил.

Публика понемногу заполняла зал. Местные ценители искусства громко переговаривались, обсуждали поселковые новости. Между проходами бегали дети. Родителям приходилось их ловить и призывать к спокойствию. Директор Дома культуры стоял у выхода в фойе, непрерывно здоровался с входящими и нервно посматривал на часы. Конкурс должен был начаться уже десять минут назад, а Ахмедов все еще где-то прогуливался, не станешь же начинать без него. Какой тогда смысл в этой затее?

Наконец спонсор появился. Он буквально вскользнул в ложу и сел в глубокой тени, не афишируя свое появление.

— Передай, что начинаем, — зашептал директор мальчишке — своему добровольному помощнику.

Тот тут же сорвался с места и заспешил по лестнице с криком:

— Начинаем!

Директор дал третий звонок, пропустил в зал опаздывающих и прикрыл за собой дверь. Красный плюшевый занавес с золотистой вышивкой открылся. На сцену под аплодисменты вышел ведущий в театральной бурке, поправил белую папаху и сказал несколько слов о сегодняшнем конкурсе, после чего представил членов жюри.

Публика, сидевшая в зале, встречала каждое объявление гулом голосов и хлопками. Директор продолжал стоять у входа, перенаправляя опоздавших на балкон, чтобы не мешали представлению, и поглядывал на спонсора, прятавшегося в полумраке ложи.

— А теперь встречаем квартет столетних аксакалов! — жизнерадостно объявил ведущий.

На сцену вышли вполне еще энергичные седобородые старики и лихо принялись исполнять лезгинку. Публика завелась с «полоборота». Но почему-то их выступление абсолютно не вдохновило Ахмедова. Он придирчиво пробегался взглядом по списку участников конкурса. Не заинтересовали его и отдельные исполнители, не тронул сердце даже хор мальчиков. Он лишь пару раз им похлопал, хотя жюри выставило мальчишкам наивысший бал.

Хореограф Джамал следил за выступлениями из-за кулис и каждый раз подмечал реакцию спонсора.

«Петь он не умеет. Так, может, его заинтересуют танцы?» — с надеждой думал он, и в глазах его плясали огоньки.

Ахмедов сидел, выпрямив спину, в полумраке таинственно поблескивали золотые перстни. Ведущий объявил выход мужского танцевального коллектива «Горная вершина». Джамал каждого своего самодеятельного актера лично напутствовал.

— Не подведи.

— Успеха.

— Не смотри в пол.

Лихие джигиты в количестве десяти человек вихрем вылетели на сцену. Они выбивали подошвами ритм, кричали «асса!», синхронно махали руками и поворачивали головы. Затем появились бутафорские кинжалы. Собственно говоря, танцевали только четверо. Остальные образовали круг, топали и хлопали в ладоши.

Ахмедов неожиданно приободрился, даже пересел поближе к парапету и тоже принялся хлопать, подбадривая танцоров. Солист, зажав кинжал в зубах, пошел по кругу. Полы бурок разлетались, стремительно мелькали ноги в мягких сапожках.

Когда номер закончился и публика захлопала, Ахмедов вытер лицо платком и вышел из ложи. Только директор и заметил его исчезновение. Выбор Ахмедова, а он, несомненно, остановил его на мужском танцевальном коллективе «Горная вершина», был для него странным. Старик уже смирился с тем, что спонсор поможет лишь одному коллективу, но если он хочет сэкономить, то почему решил помочь самому многочисленному из всех?

Ахмедов решительно зашел за кулисы, поманил к себе все еще продолжавшего сжимать кинжал в зубах солиста и спросил:

— Кто у вас здесь главный?

— Он, — указал солист на хореографа.

— Иди сюда, — подозвал его Ахмедов.

Хореограф заспешил к гостю.

— Вам понравилось? Меня Джамалом зовут. Джамал Расулов.

— А я — Руслан Ахмедов, — наскоро пожал руку бизнесмен. — Разговор есть, пошли.

Мужчины вышли на улицу и двинулись вдоль мелодично журчащего горного ручья.

— В Москву на декаду культуры народов Северного Кавказа ты со своими джигитами поедешь, — как о деле решенном, сказал Ахмедов.

— Было бы неплохо, — обрадовался хореограф. — У нас есть отличная программа. Мы ее еще нигде не показывали. Хотите посмотреть?

— Я в танцах особо не разбираюсь, — честно признался бизнесмен. — Да и времени нет. Я тебе верю. Говоришь, что хорошо, значит, хорошо. Поездку вашу я проплачу, не вопрос. Гостиница хорошая будет, командировочные, и транспорт мой — комфортабельным туристическим автобусом поедете.

Все, что слышал сейчас Джамал, казалось ему чем-то нереальным. Ведь он не успел даже ни о чем попросить спонсора, а тот уже сам предвосхищал возможные просьбы, к тому же разрешал их самым лучшим способом.

— Спасибо… спасибо… — только и успевал вставлять хореограф.

— И вот еще. — Ахмедов полез за пазуху, вытащил пухлый конверт, протянул хореографу: — Бери на непредвиденные расходы.

Джамал опешил, опасливо принял подношение и, заглянув внутрь, непроизвольно присвистнул.

— Ведомость… где подписать?

— Слушай, какая ведомость? Она тебе нужна?

— Я хотя бы расписку напишу. Деньги все же. Вы же не мне лично даете, а на дело.

— С чего ты взял, что не тебе? Хочешь, на коллектив раздай, хочешь, все себе забирай. Только я и ты про них знаем. Я тебя не стану спрашивать, на что ты их потратил.

Джамал не верил в чудеса, хотя всегда и ждал их. А сейчас нутром чуял, что такие люди, как Ахмедов, просто так деньги не дают. Он положил конверт в карман и посмотрел в глаза бизнесмену. Поймав его взгляд, тот еле заметно улыбнулся:

— От тебя совсем немного надо. С тобой несколько моих людей в Москву поедут со своим багажом.

— С реквизитом, что ли? Тоже артисты?

— Можно и так сказать. Всех их оформишь, как своих артистов. Список уже у тебя.

— Вы мне его не давали.

Улыбка Ахмедова стала еще шире.

— Список в конверте лежит. Ну, могут же еще пара десятков джигитов в бурках у тебя полукругом стоять и в ладоши хлопать.

— Могут, — растерянно произнес хореограф. Он уже считал лежавшие в кармане деньги своими и не нашел бы в себе сил вернуть их. К тому же спонсор просил о сущей мелочи. Всего-то внести несколько фамилий в список. Он, в конце концов, платит, ему и решать. — А можно узнать… — хореограф сделал последнюю попытку «сохранить лицо».

Глаза добродушного спонсора тут же сделались злыми, и он резко ответил:

— Нет, нельзя. Я тебя не спрашиваю, что будет с моими деньгами, а ты меня не спрашиваешь, зачем мне это надо.

— Если проблемы с вашими э… танцорами у меня возникнут?

— Они не одни поедут. Их будет мой доверенный человек сопровождать. Специально обученный, чтобы проблемы решать. Он все разрулит.

Уже вечером, когда самодеятельные артисты сидели за накрытым столом, хореограф склонился к уху директора Дома культуры и спросил:

— А какой бизнес у нашего уважаемого спонсора?

— Кто ж его знает? Это раньше люди своей профессией гордились. С достоинством произносили: я — сталевар, я — танцор, я — писатель. А теперь и спрашивать страшно, человек обидеться может. Всякий бизнес бывает.