Групповая онлайн-терапия. Исследовательский отчет в виде цикла лекций

Кирилл Кошкин

Эта книга – итог (надеюсь, промежуточный) почти пяти лет исследования группового формата терапии, которая проходит в виртуальном пространстве. В некоторых проектах я работал с котерапевтами и потому выражаю признательность и благодарность: Ольге Кошкиной, Руслану Магомедову и Елене Годо.

Часть 1. Онлайн-терапия. Начало

Глава 1. Плюсы и минусы терапевтических онлайн-проектов

Начну с минусов

— Нужно заводить динамику отношений внутри терапевтического онлайн-проекта, так как сама она не заводится.

Это самый главный минус.

В классическом, динамическом режиме совершенно нормально вести группу и наткнуться на то, что пришли все, но полтора часа молчат. Напряжение копится, копится, копится — и потом из этого рождаются какие-то события. В онлайн-процессе такого нет. Если люди не разговаривают, молчат, не знают, с чего начать, никакого напряжения не накапливается, потому что нет общего пространства, нет никакого поля по этому поводу. Даже если напряжение и возникнет, оно ни к чему не приведет, кроме того, что люди, скорее всего, просто отключатся от группы, комментариев и не будут принимать в ней участие.

Мои терапевтические групповые проекты устроены так, что раз в неделю проводятся сессии. Мы выходим в ZOOM с человеком, который заявился на сессию, работаем тридцать-сорок минут. Сессия записывается и потом выкладывается в группу. Обязанность всех участников — каким-то образом отреагировать на эту видеозапись в течение недели, то есть до следующей сессии. Это могут быть текстовые комментарии, видеокомментарии или картинки. Любые, так как формат я не регламентирую. В течение недели люди обсуждают эту сессию, делятся своими впечатлениями. И потом в обсуждениях развивается очень много событий.

Мне кажется удачным вариантом не только проведение индивидуальных сессий онлайн, но и включение раз в три недели или по запросу группы так называемой групповой динамической сессии. Когда люди приходят в группу и там уже происходит динамический процесс. Его не нужно заводить, потому что, когда участники просят о динамической сессии, у них, как правило, уже что-то назрело. Они готовы это обсуждать в таком живом, непосредственном формате.

Также я обычно спрашиваю у клиента, нужна ли ему группа. Если он говорит, что нужна, мы приглашаем участников, они приходят и сидят с выключенными или включенными камерами, присутствуют во время сессии. А после того, как сессия заканчивается, дают обратную связь, завершающий шеринг.

Или же когда возникает конфликтная тяжелая ситуация между двумя, тремя или более людьми и они хотят это в живом режиме выяснить, просят о модерации, тогда это тоже не индивидуальная сессия. Мы также встречаемся, и эта сессия проходит в проясняющем ключе: мы выстраиваем отношения, что-то проговариваем.

Как люди попадают на сессию? В «Фейсбуке», например, есть возможность организовывать голосование. Я обычно проводил сессии по средам, а по вторникам делал отдельным постом голосование, говорил: «Предлагайте, друзья, или самовыдвигайтесь на сессию». Было несколько вариантов выбора, и участники голосовали за тот или иной вариант проведения сессии. Так принималось решение о том, кто выходит на сессию.

Человек может сам выдвинуться на сессию, его могут выдвинуть, и это происходит благодаря каким-то событиям в обсуждении. Неделю обсуждается чья-то сессия, люди о чём-то разговаривают, кто-то себя проявляет, и, соответственно, люди хотят увидеть конкретного человека на сессии. При этом ничего не регламентируется. Это может быть один человек, у него может быть одна сессия за весь проект. А некоторые берут по три-четыре сессии. Этот вопрос я никак не регулировал. Группа сама решала, кто будет работать.

Понятно, что для того, чтобы отношения начались, необходим зачин, какое-то обстоятельство, задающее русло, в рамках которого людям нужно приспосабливаться и за счет этого процесса начинать взаимодействие друг с другом. Из этого уже начинаются отношения, которые потом развиваются.

В проекте «Скотина» я применял метод Эдварда де Боно «Шесть шляп мышления». Условно говоря, человек получал на неделю шляпу какого-то цвета, и она обозначала определенный способ поведения. И вот человек должен был, получив шляпу определенного цвета, вести себя в комментариях, обсуждающих сессию, сообразно цвету этой самой шляпы. Естественно, что такая навязанная поведенческая стратегия побуждала акцентировать, заострять свои особенности и проявлять то, что они, может быть, не проявили, если бы это не было условием существования группы. Месяца три, а то и четыре, я за этим жестко приглядывал, требовал исполнения шляп. А потом отношения завелись, и, честно говоря, я спустил идею со шляпами на тормоза, потому что и так начало происходить очень много всего.

То же самое в проекте «Ясно-понятно». Была тема о счастье, и мы обсуждали аспекты этого состояния, в частности то, что чаще всего препятствует ощущению личного благополучия. Эти темы, по сути, оказывались зачином для того, чтобы люди рассказывали свои истории, и из этого бралось обсуждение. Поэтому, на мой вкус, если планируется терапевтический проект, нужно подумать над сюжетом, темой, руслом, которое облегчит участникам начало взаимодействия, начало отношений.

С этим минусом ничего не поделаешь. Я лично ничего с ним не могу поделать, потому что не обо всём знаю и говорю о своем опыте. Мне приходится искусственно заводить динамику, а потом я уже спокойно спускаю процесс без какой-либо организации. На то, чтобы группа завелась и начала жить своей жизнью, в обоих проектах у меня уходило где-то три-четыре месяца из девяти.

— Очень маленький объем невербальной информации.

Когда человек сидит напротив в кабинете, вы его видите целиком, слышите все те звуки, с которыми он ерзает по стулу, вздыхает, чувствуете запахи, наблюдаете особенности в одежде и так далее. Вылезает масса всего, что несет за собой дополнительную информацию.

В онлайн-формате получить подобное чрезвычайно сложно. Потому что, во-первых, мы видим только то, что охватывает веб-камера, по сути, это только говорящая голова. Мы не видим пантомимики и очень большого объема телесных микрособытий. Да и передача видео всё-таки идет с существенной потерей качества, пикселизацией. Поэтому те тонкие вещи, которые видны и очевидны на офлайн-сессии, в онлайн-формате, конечно, недоступны. И это грустно. Надеюсь, что со временем появятся технологии способа присутствия в актуальном контакте другого человека.

Поэтому, да, потери существенные. Это даже если нормально работает Интернет, а, как известно, по разным причинам, его пропускные способности могут подниматься, падать, иногда еще и картинка плывет.

Получается, если, например, кто-то занимается невербальным коучингом, то есть, по сути, некоторыми терапевтическими процессами, консультационными, без слов, то онлайн-формат ему совершенно не подходит. Потому что потери велики, а возможности заметно ограничены.

Иногда техника дает сбой. Яркий пример: я недавно не мог включить звук, потому что слетел звуковой драйвер. Потом оказалось, что запись не состоялась, и это всё очень сильно огорчило. Если это самое начало проекта, то это, конечно, очень неприятное начало. То же самое может происходить и во время терапии с группой: может подвисать связь, тогда вас плохо слышно, или вы плохо слышите. Продираться через технические сбои, чтобы сессия состоялась, — довольно мучительно и трудно. Это минус, конечно.

Например, я недавно путешествовал по Европе и убедился, что совсем не везде есть Интернет, который может потянуть эфир. И это большая проблема, о которой следует побеспокоиться заранее. Возможно, со временем появятся другие объемы передачи информации, и тогда всё будет устроено совсем по-другому.

— Необходимость отчитываться перед налоговой.

Важное обстоятельство, которое всё сильнее и сильнее проявляется, во всяком случае, в России. Например, если вы собираете онлайн-группу и она не может вам приносить наличные, перечисляя оплату иным способом, вы становитесь уязвимы. Эта информация доступна для налоговых служб, и, соответственно, либо вам нужно платить налоги, либо быть готовым отвечать на вопрос, что это за деньги и по каким причинам вы их получаете. Это вещи, которые требуют, на мой взгляд, белой деятельности, потому что так проще и меньше по этому поводу нервотрепки.

Теперь о плюсах, о том, что мне кажется важным

— Отсутствие конкретной локации, привязки группы к определенному местоположению

Можно находиться в любой точке мира, где есть быстрый Интернет. И участники группы тоже могут находиться в любой точке мира. Это замечательно, потому что собираются люди, которые в обычной терапевтической группе встретиться никогда не смогли бы. К примеру, из Красноярска, Риги, Киева, Варшавы, то есть из разных мест, культур, объемов населенных пунктов. И получаются гораздо более интересные, насыщенные группы, чем живые. Потому что в офлайн-группу рано или поздно начинает приходить знакомая аудитория и вариться в одном и том же соку. Не всегда это так, но тем не менее.

Отсутствие конкретной локации дает гораздо больше возможностей получить интересных людей вместе, очень интересных процессов, возникающих из разных обстоятельств жизни. Потому что, понятное дело, что у кого-то мороз, у кого-то жара, у кого-то дождь, у кого-то облачно — даже такие вещи влияют на способы присутствия, не говоря уже о всяких социальных обстоятельствах. И это создает неповторимую атмосферу для каждой группы. Думаю, что это очень важно.

У меня была ситуация, в которой люди хотели, чтобы я в Нижнем Тагиле сделал гештальт-группу, обучающий проект. Но их было четверо. Люди очень мотивированные, им очень хотелось, чтобы у них такая программа состоялась. Но она была рентабельно невозможна, потому что перелет в Нижний Тагил, гонорар, проживание и так далее — всё стоит денег. Четверо не смогли бы столько оплатить. Это было бы очень золотое образование. Да и группа получилась бы слишком маленькой.

В общем, очень непонятный проект. Если бы на тот момент была возможность делать это онлайн, то и вопросов бы не было. Четыре человека из Нижнего Тагила, два из Красноярска, один из Подмосковья, двое из Калининграда — вот и собрался интересный, прекрасный проект. Причем щадящий по стоимости: не надо платить за дорогу, оплачивать аренду. Одним словом, выгодно. Тогда можно либо снизить стоимость участникам, либо самому заработать больше, то есть решить по-разному. Поэтому без локации открывается уйма возможностей, снижающих издержки и увеличивающих аудиторию, которая может принять участие в ваших событиях.

— Разнообразие аудитории.

Это одна из самых приятных, на мой взгляд, возможностей онлайн-терапии. Можно делать терапевтические группы для русскоязычных эмигрантов со всего мира, людей с разных континентов. Не пробовал, но думаю, что это был бы очень интересный опыт.

Единственное, в чём могут быть сложности, так это в часовых поясах. Например, если я работаю в Калининграде, то люди из Владивостока точно не смогут попасть на этот эфир. Тут можно думать о том, как это обеспечить: делать утренние терапевтические группы или один раз собираться для одного часового пояса, потом — для другого.

Но сам факт того, что со сколькими интересными людьми можно поработать, конечно, очень и очень воодушевляет. Групповая динамика в целом способствует развитию и исцелению участников, она круче, ярче, насыщеннее и разнообразнее в своих проявлениях.

— Наличие у группы полного архива.

Каждая сессия, все обсуждения, развитие тех или иных отношенческих сюжетов внутри группы сохраняются. Есть полный архив того, как события развивались буквально каждый день. На мой вкус, особенно это касается претензии многих людей, например, к терапевтическим гештальт-группам и любым терапевтическим группам, подразумевающим те или иные формы фрустрации. Всегда можно найти людей, которые не только остались недовольны происходящим в группе, но и травматизировались, не справились с ситуацией, обиделись, хлопнули дверью и ушли.

У меня было в онлайн-проектах несколько таких острых ситуаций, в которых человек попадал в пограничный драйв, и его несло, он ничего не слышал, ничего не понимал, ничего не хотел слушать. Но важна возможность показать ему скриншоты, ссылки на конкретные посты, комментарии, объективно существующие ответы людей. Это поможет ему без избыточного аффекта, без загона, который часто встречается в офлайн-группах, осмыслить, что действительно часть реальности потеряна. И тогда он поймет, что его реакция не соответствовала тем обстоятельствам, в которых развилась, потому что они не полностью учтены.

Возможность исторически возвращаться и, самое главное, возвращаться беспристрастно и объективно к сессии, комментариям и смотреть, как разворачивался разговор, в любую точку времени существования группы — это, конечно, бесценный именно терапевтический ресурс. Потому что человек может увидеть, как это с ним случилось, как ситуация развивалась.

Конец ознакомительного фрагмента.