Колдун. Чужое сердце

Кирилл Клеванский, 2013

«Чужое сердце» – фантастический роман Кирилла Клеванского, первая книга цикла «Колдун», боевое фэнтези, попаданцы. Дорогу осилит идущий… Дорога Тима, оказавшегося волею судеб в другом мире, началась с нового, хилого и больного тела, с роли, которой не позавидует и раб.

Пролог

Этим вечером на улицах Сантоса — столицы империи — было на удивление спокойно. Нет, понятное дело, что в центральных районах, где обитали богатейшие люди страны, спокойно всегда, но вот на окраине… здесь все сложнее. Если одинокий гуляка, заплутав или по незнанию, заходил в эти места, то рисковал оставить там все — даже подштанники. В случае если заходила дама, то она оставляла свою честь или оставалась сама, ну, вернее будет сказать, что ее «оставляли», но это уже детали.

Сегодня же все было по-другому. Свет магических фонарей лениво разгонял наползающую тьму. И по тонким переулкам не шатались группки ночников, не слышно было и воров. Сегодня семнадцатый день второго сезона, и этот день был праздником для всех, чья жизнь связана с богиней Хартой — покровительницей убийц, воров, пиратов и прочей криминальной шушеры. Один день в году все города, тракты и моря спокойны от разбоя. Ни один вор не рисковал подрезать кошелек, ни один убийца не обнажал клинок. Даже самые отъявленные беспредельщики предпочитали привычным развлечениям посиделки в кабаках.

Так было и на этот раз. Среди двухэтажных домов, редко разбавляемых более массивными сородичами, не видно ни одного подопечного кровавой богини. Лишь иногда можно было заметить любителей приключений. Молодым людям и девушкам казалось очень веселым занятием разодеться как можно богаче и пройтись по самой опасной улице Сантоса — улице Пяти Ям. В любой другой вечер парни бы остались в лучшем случае без одежды и денег, а девушки скрасили бы вечерок лихих людей, в худшем — перерезанное горло у первых и продажа в бордель вторых.

Сейчас же из каждой таверны, из каждого кабака на таких вот авантюристов смотрели десятки алчно горящих глаз, но ни один не рискнул оскорбить свою покровительницу.

По преданиям, после такого проступка Харта отворачивалась от глупца, а вместе с ней уходила и воровская удача. Сорвав большой куш во время праздника, лишь единицы доживали до конца декады. Кого резали свои, другие попадались в руки гвардейцам, а третьи погибали на деле. Короче — дураки жили всегда и везде, но за последние пять лет ни один не рискнул поднимать пики в праздник.

Так что хозяин кабака «Синий Змей», протирая освободившийся стол, был спокоен. Закончив нехитрое занятие, он еще раз осмотрел свои владения. В небольшом зале сидело около сорока разумных. И на лице каждого было буквально черным по белому написано: вор, убийца, насильник или, что еще хуже, маг. Маги, служащие Харте, — это отдельный разговор. Гизмо на старости лет, когда уже не осталось сил носиться по крышам и выслеживать добычу, заделавшийся хозяином питейного заведения, просто на дух не переносил парней с умным и пронзительным взглядом, какой обычно бывал у чародеев. Некроманты, малефики, демонологи, отравители, черные алхимики — все они смотрели на обычных работников плаща и кинжала с легким презрением.

И не сказать, будто это незаслуженно, авторитет что у ночных, что у воров набирается весьма просто — у кого оклад больше, тот и выше по иерархической лестнице. Маги же получали за заказ от ста до тысячи золотых. Для сравнения — на двадцать золотых крупная крестьянская семья могла прожить год. В городе на двадцать золотых жили студиозусы и при этом позволяли себе развлечения и баб. В итоге посоревноваться с такими окладами могли лишь Тени. Элита ночников. Лучшие из лучших. Эти могли получать даже больше, но вот в чем загвоздка — работали Тени тройками, и как правило, состав был таким: два мага и воин. В общем, Гизмо, сидевший пару лет на стуле главы воров, всегда с завистью смотрел на магов.

Еще разок посверлив глазами спину молодого некроманта (а их узнать было несложно), увидел человека с сальными волосами, грязными ногтями и худоватой конституцией, значит — перед ним любитель трупов и всякой нечисти. Оставив глупое занятие, трактирщик закинул на плечо потертое полотенце и вернулся за стойку. Как раз вовремя, в «Змей» забрел новый посетитель. Своим внезапным появлением он заставил всех присутствующих обратить взоры на входную дверь. Но разглядывать там было ровным счетом нечего. Средний рост, неприметное лицо, недорогая одежда, аккуратная стрижка и добродушное лицо. Так что через пару секунд посетители вернулись к своим делам — громко спорили, пили и щупали служанок. И только один Гизмо продолжал внимательно следить за посетителем. Уж он-то знал, что это за человек. Уверенным шагом обладатель чуть глуповатой физиономии и на удивление добрых глаз подошел к стойке. И единственное, что дисгармонировало с его внешностью, это гарда кинжала, на мгновение показавшаяся из-под плаща.

— Нальешь? — Голос у него оказался под стать внешности — бархатистый, почти лилейный.

— Тебе как обычно? — проскрипел Гизмо.

— Да, и желательно покрепче, а то в последнее время совсем скучно.

Бывший вор, а теперь авторитетный посредник задумался на некоторое время: такой заказ выполнить будет непросто.

— Есть на примете у меня одна бутылочка, — протянул полноватый старик. — Говорят, из графских.

— А что поставщик? — осведомился странный посетитель.

— Поставщик? — прищурился Гизмо. Раньше этот одиночка никогда не интересовался такими вещами — довольно подозрительно. — С ним все просто, сам забрался повыше, чем хозяин бутылочки, но выпивает редко, лишь когда другие средства устранить головную боль не работают.

— А как по кругляшам?

— Три.

— Что-то дешевенькая бутылочка, а ведь из графских.

— Три тысячи.

Добряк, кстати, именно такую кличку он и носил, хоть и знали ее лишь единицы, присвистнул. С такими деньгами можно и на покой уйти, а там, глядишь, свои задумки можно будет в жизнь воплощать. Вот только Добряк не привык все делать нахрапом и всегда к делу подходил с особой осторожностью, раз уж предлагают такую сумму, значит, и чтобы откупорить такую бутылку, придется приложить немало усилий, а уж про риск и говорить нечего.

— И на какое время рассчитана одна такая бутыль? — уточнил одиночка.

— Три декады у тебя есть.

— Хорошо, — кивнул посетитель и положил на стол туго набитый мешочек. Неуловимым движением Гизмо сгреб его и по старой привычке повертел головой, будто бы опасаясь, что в любой момент руки заломит гвардеец. — Передай поставщику — я берусь, но со стоимостью не согласен, придется попотеть, возможно, потребуется особое снаряжение. Пусть дня через два выдаст аванс, скажем… две сотни.

— Разумно, — согласился трактирщик. — Что ж, тогда выпьем за встречу?

— Давай, — улыбнулся Добряк.

За стойкой продолжали общаться два старых знакомых, а на улице Пяти Ям так же сновали парочки и небольшие компании. Еще один праздник Харты удался на славу, в кабаках хозяева подсчитывали барыши от проданного вина, пива, браги, медовухи и гномовской настойки. В борделях натужно скрипели кровати, а Дамы, хозяйки увеселительных заведений, организованно сплавляли клиентов к своим конкуренткам — шлюх на всех не хватало, что, если подумать, звучит довольно глупо. Но чем заняться бандиту, если нельзя «работать»?

И не только у преступников сегодня был праздник. Стражники тоже развлекались как могли, и, надо заметить, в том же самом районе, иногда даже деля этаж борделя с теми, кого они ловили вчера и будут ловить завтра.

Город спокойно готовился ко сну, еще не зная, какая тьма надвигается на позолоченные крыши дворцов.

— Козел! Кобель! — Лена окончательно вышла из себя и сейчас продолжала осыпать меня самыми нелестными эпитетами и сравнениями. И первые два слова были единственными цензурными из всей речи. Лишь спустя пять минут изливания самой отборной брани она выплюнула банальное: — Чтоб ты сдох!

Захлопнулась дверь такси, и машина, сверкая мигающими шашечками, унеслась, исчезая в ночной мгле. И чего она так взъелась? Я ей ничего не обещал, она ни о чем не спрашивала, фактически это был просто секс без обязательств. Ну да, иногда она оставалась у меня или я у нее на несколько дней. А после этой сессии мы вообще зависали целую неделю, но я даже представить не мог, что она вобьет себе в голову, будто нас связывает что-то большее, чем постель. И сегодня, когда я оказался «застукан» с девушкой, учившейся на курс младше, был устроен грандиозный скандал. Разбиты несколько кружек, поцарапано лицо, причем мое, запачканы обои и много чего еще. Как во время этой бури умудрилась незаметно исчезнуть Ирочка, я даже не представлял, хотя с ее-то фигуркой она могла спокойно вылететь в форточку. Стоп, этот вариант можно смело отметать — в стеклопакетах форточки не предусмотрены, во всяком случае, в тех, что стоят в моей двушке, оставшейся от родителей. Те же, решив, что в России, а в частности в Питере, делать больше нечего, укатили в Болгарию. Открыли там небольшую гостиницу и теперь раз в месяц переводят на мой счет некоторую сумму. Звонил я им каждую неделю по скайпу и благодаря современным технологиям мог завидовать бронзовому загару.

Вздохнув и смахнув со лба выступивший пот, я уставился в небо. Белые ночи — это, пожалуй, единственное, что удерживало меня в Северной столице. Эти несколько месяцев в году, когда мы приближались к состоянию полярного дня, завораживали, оставляя за собой ощущение некоего волшебства. В первые недели лета город преображался, мощеные улочки приобретали свой мистический оттенок, а редкие прохожие лишь дополняли картину. Единственное но, видимое мной в этом природном явлении, являлось просто грандиозным скоплением парочек. Эти паразиты моего любимого сезона просто гадили в душу. Вот иду я по набережной, а навстречу жмущиеся голубки, и все бы ничего, но один взгляд на их лица заставлял передернуться. На физиономиях молодых просто сияли своим нелепым светом абсолютно дебильные улыбки, казалось, разум, забившись в угол, решил взять отпуск и оставил гомосапиенсов, превратив их в гомо-хрен-их-знает-кого.

Сам я такие понятия, как «любовь» и все с ней связанное, просто не понимал. Пытался понять, но каждый раз натыкался на подобие стены, сложенной из кирпичиков логики и знаний. Вот и сейчас я смотрел вслед уже исчезнувшей за поворотом машины и думал, в чем же я провинился. Мне нравилось проводить время с Леной, общаться, спать, но больших чувств не было, и я открыто ее предупреждал об этом. Но кто разберет, что творится в голове у слабого пола. Лично я точно не мог. В итоге полный облом — за это время у нас появились общие знакомые, а теперь этим знакомым придется выбирать сторону — либо они сочувствуют Лене, либо офигевают вместе со мной. И за своих друзей я был уверен. Уж они, хоть и вечно критикуют мое отношение к «высокому чувству», всегда поддержат. В конечном счете я все равно получаю свою выгоду из такого финала: сразу станет понятно, кому можно доверять, а с кем свести общение к минимуму.

Уверившись в том, что облома все-таки нет, я хлопнул себя по лбу. Облом был — и заключался он в Ире, теперь на этом фронте мне точно ничего не светит. М-да. Фигово вышло. С одной стороны, я прощупаю свой ближний круг, а с другой — придется приобщиться к воздержанию. Как минимум до следующей вечеринки, когда можно будет завязать нужное знакомство. Заиграла приятная музыка, и я не сразу понял, что это мобильник.

— Чего? — раздраженно буркнул я в микрофон.

— Нормально так… Тим, что с тобой? — не на шутку обеспокоился Артем или Том.

С этим вечно спешащим куда-то парнем я был знаком еще со школы. Как это часто бывает, мы подрались в первом классе, а после стали друзьями. Со временем нас стали называть «Тим и Том», мы не обижались. Потом на подготовительных курсах в одиннадцатом классе к нам присоединился Никита, ставший Ником. Он, в отличие от Артема, был спокоен и рассудителен, а очки только добавляли парню солидности, из-за этого некоторые звали его Профессором, но только за глаза. Никита очень обижался, когда ему пытались прикрепить кличку, а его обиды, вкупе с разрядом по какому-то ногопашному спорту, слишком дорого обходились обидчикам.

В итоге наша компания поступила в один универ, но на разные факультеты, что, впрочем, не мешало молодым студентам отрываться. Хотя в текущем году тусовок стало значительно меньше, в основном это было связанно с приближением бакалаврской работы. И вот буквально пару недель назад все мы получили заветную степень. Я по филологии, Темка стал программистом (там такое длинное наименование, что проще свести до просто и понятного «прогер»), Ник же теперь юрист. Хотя все это не так и важно, все равно еще два года учиться. А потом, если не найду работу, пойду в аспирантуру.

— Длинная история.

— Понятно, — протянул старый друг и уже веселее добавил: — Ты сейчас где?

— На техноложке.

— Дома, что ли?

Я огляделся по сторонам, но вместо привычных пятиэтажек меня окружали деревья, а сам я стоял на утоптанной тропинке. Нормально! Это же без малого почти Обводный канал. Вот что значит «задуматься».

— Ну почти, — уклончиво ответил я.

— Не суть, — сказал Том. Он, как всегда, торопился и не мог тратить драгоценное время на разговоры. — Лови попутку и мчи в «DH». Мы там.

Не выслушав моих возражений по этому поводу, Артем обрубил связь, и в трубке послышались мерные гудки. Немного постояв и полюбовавшись на то, как причудливо играет сумеречный свет с тенями, отбрасываемыми густыми кронами деревьев, я достал кошелек и вытащил оттуда пятак. Настроения на посиделки не было, но и идти домой тоже не хотелось. Так что поступил я весьма просто: один бросок монетки — и судьба решится. Эх, знал бы я, сколько всего решит одно движение пальцем, развернулся бы и пошел домой. Но вот монетка взлетела в воздух, на миг застыла, заслонив собой полную луну, и рухнула на ладонь. Орел. Придется ехать.

Нацепив наушники, я поплелся в сторону дороги. Иногда судьба — это очень хитрая штука: неделю назад у меня порвались старые уши, я купил другие, со звукоизоляцией, и теперь не слышал ничего, кроме музыки. А стоило бы. Встав на обочине, я выставил вперед правую руку с поднятым большим пальцем и принялся ждать. По обычаю, если через десять минут не найдется машинка, придется звонить в такси. И опять в игру вступила судьба, задул шквальный встречный ветер, и чтобы избавиться от рези в глазах, пришлось повернуться спиной. Так я и стоял. Сейчас мне кажется, что на той набережной прошла целая вечность, но на самом деле всего несколько минут. Дальнейшие воспоминания не очень-то и приятны, но не упомянуть о них нельзя.

В спину что-то врезалось с невероятной силой, я ощутил, как ломаются ноги, а потом перед глазами завертелся калейдоскоп из картинок. Вот я взлетел на добрый метр и мельком заметил модную иномарку, почти вылетевшую в воду, а вот сознание зацепилось за очертание фигуры водителя.

«Как банально», — пронеслось в голове.

Меня сбила блондинка, время замедлилось, и я успел заметить в ее правой руке мобильник. Еще банальнее. Потом мозг просто взорвался от боли, но ее тут же отсекло. Со временем я пойму, что мне переломало позвоночник и ноги и что жить мне оставалось всего несколько секунд. Сейчас же я уставился в небо. Луна сегодня была удивительно большой и какой-то не такой, на миг мне показалось, что она живая и… подмигивает мне? Последняя картинка — черная вода, жадно распахнувшая свою пасть.