Сокровище forever

Кирилл Кащеев, 2013

Сенсация! Скоро в городском музее открывается выставка скифского золота, а накануне состоится торжественная презентация главного экспоната – всемирно известной пекторали, бесценного сокровища нации. Только очень уж странные гости собрались на этот прием: безумная поэтесса, сумасшедший ученый, таинственная девушка, то и дело исчезающая непонятно куда… Стоит ли удивляться, что главный экспонат украли! К счастью, Мурка и Кисонька, детективы из агентства «Белый гусь», тоже были в числе приглашенных. Теперь их цель – во что бы то ни стало найти похитителя…

Глава 1. «Белый гусь» в рекламе не нуждается

Золото тускло блеснуло в свете горящей под потолком лампы. Кисонька перевернула жесткую глянцевую страничку буклета, еще раз поглядела на изображенное на обложке то ли широченное ожерелье, то ли круглый воротник чистого золота, с рельефными изображениями людей, птиц, животных и даже сказочных существ вроде крылатых грифонов. Девчонка мечтательно вздохнула:

— Красивая какая! Просто потрясающая!

Ее близняшка Мурка заглянула сестре через плечо. Рыжая прядь длинных волос упала прямо на красовавшуюся поперек буклета надпись: «Золотая пектораль Великой Скифии снова увидит свою родину!»

— Выставку Олег Петрович организовывает, — сказала Мурка и в ответ на непонимающий взгляд Вадьки напомнила: — Ну, Остапчук…

Вадька нахмурился, вспоминая, — имя показалось ему знакомым. Потом лицо его прояснилось.

— А-а, тот бизнесмен, которого мы в нашем самом первом деле подозревали?! — Вадька снова нахмурился. — Погоди, он же вроде старинную мебель коллекционировал?¹

— Наверное, как тогда городских коллекционеров чуть не перебили, так он в мебели и разочаровался? — предположила Мурка.

— Скажи лучше — эволюционировал. От дерева к золоту, — усмехнулся Сева. — Я его понимаю.

— Не сомневаюсь! — фыркнула Кисонька и тут же добавила: — Остапчук прислал папе приглашение на презентацию!

— Не раскатывай губу, Кисонька! Примерить пектораль тебе все равно не дадут, — съехидничал Сева.

Кисонька лишь презрительно на него покосилась.

— Что Остапчук вашего отца пригласил — понятно, они партнеры, — задумчиво сказал Вадька, вытряхивая из глянцевого буклета беленькую карточку с приглашением. — А вот зачем он в «Белый гусь» приглашение отправил? Презентация перед открытием выставки только для первых лиц города…

— Думаешь, он… заподозрил? — зловещим шепотом выдохнула Катька.

— Что заподозрил, Кать? — Мурка устало поглядела на младшую компаньоншу их детективного агентства. — Остапчук нас знать не знает! А приглашение прислал, почему все присылают. — Мурка нырнула под стол — и вытащила на поверхность решетчатую корзинку для бумаг. Из корзины, топорщась жесткими краями, торчали прямоугольники пригласительных карточек — беленькие и цветные, с золотым обрезом, с похожим на витиеватый почерк курсивом и с четким печатным шрифтом… Мурка наугад запустила в корзину руку и, вытащив стопку, принялась перебирать их одну за другой. — Пожалуйста, приглашение на «Стройся!»…

— Из военкомата, что ли? — слегка встревожился Сева.

Мурка одарила его снисходительным взглядом:

— Презентация новых строительных технологий. Или вот — открытие конкурса «Золотая иголка», — продолжала Мурка.

— Если это конкурс портных — еще ничего, а если медсестер — я ни за что не пойду! — немедленно объявила Катька. — Вдруг они эти… объекты для своих конкурсов прямо из публики набирают!

— Не волнуйся, они на искусственных соревнуются, — утешила ее Мурка. — Или вот… «Ярмарка белорусского женского белья в филармонии».

— Чайковский отдыхает! — Сева уполз под стол, а Вадька засмущался, живо представив музыкантов, вышедших на сцену в непритязательной, но качественной продукции соседней республики.

— С тех пор как «Белый гусь» предотвратил ограбление ювелиров, наш Салям стал популярен, — завершила Мурка.

Пятерка ребят, восседающих в секретной рабочей комнате детективного агентства «Белый гусь», невольно повернулась к занимающему одну из стен стеклу, в котором отлично виден был высокий, под два метра, накачанный мужик, как всегда меланхолично поедающий бутерброд с салями.

В их городе, где молчаливый хозяин таинственного детективного агентства с его секретными, но неизменно успешными методами работы начал пользоваться популярностью, никто даже не догадывался, насколько агентство на самом деле таинственное, а методы его — секретные. И уж тем более не подозревали, что мрачноватый бородач Салям вовсе не хозяин «Белого гуся»! Сколько у агентства настоящих хозяев, толком не знали даже они сами. Катька, младшая сестра шефа агентства и специалиста по компьютерным преступлениям Вадьки Тихонова, настоятельно требовала, чтобы боевого белого гуся Евлампия Харлампиевича (сокращенно — Харли) тоже считали одним из владельцев, а финансовый директор и эксперт по экономическим преступлениям Сева категорически отказывался, заявляя, что еще и на гуся он счет в банке открывать не намерен. Сестры-близняшки Мурка и Кисонька в этом вопросе держали строгий нейтралитет — ссориться с Катькой и ее гусем им не хотелось, но и с Севой они были согласны: личный гусиный счет — это как-то чересчур!

Впрочем, внутренние проблемы так и оставались в рабочей комнате агентства, а попадающий в парадный офис клиент встречал солидного, сразу внушающего доверие бородача. И если в разговоре Салям вдруг делал долгие паузы, клиент благоговейно замирал, в полной уверенности, что великий сыщик погрузился в обдумывание его непростой проблемы. Никому даже в голову не приходило, что на самом деле «великий сыщик» просто ждет, пока компания мальчишек и девчонок за стенкой через закрепленный на ухе микрофон подскажет ему, что говорить.

Теперь истинные хозяева «Белого гуся» (включая даже высунувшегося из корзинки Харли) внимательно разглядывали своего единственного служащего через прозрачное только с одной стороны стекло между парадным офисом и рабочей комнатой.

— А знаете, что я думаю… — вдруг сказал Сева, переводя взгляд с Саляма на буклет «Золотой пекторали».

— Мы даже не знали, что ты умеешь, — невинно заверила его Кисонька, за что тут же получила локтем в бок от сестры и грозный взгляд от Вадьки. Только вредная Катька согласно захихикала.

Сева обиженно умолк, поджав губы. В дополнение к грозному взгляду Вадьке пришлось наставительно добавить:

— Если Севка чего надумал, его надо хотя бы послушать, потому что без него мы бы денег на «Белом гусе» в жизни не заработали.

— А, ну если Севочка думает о деньгах… — многозначительно кивая, тут же согласилась Кисонька.

Катька снова захохотала, зато Мурка протянула зловещим тоном:

— Кому-то за длинный язык сейчас будет как на тренировках — сто отжиманий.

— Ты что, у меня косметика размажется! — переполошилась Кисонька.

— Тогда закрой рот и помалкивай, а не то я тебе помаду сама размажу! — пригрозила Мурка. — А ты выкладывай, чего там у тебя! — скомандовала она Севе.

Сева еще минуту помолчал, наслаждаясь редким моментом посрамления ехидной Кисоньки, и наконец соизволил сообщить:

— Я тут прикинул кое-что на будущее, и думаю… — Он обвел взглядом компаньонов — проверяя, нет ли у кого возражений. На этот раз промолчала даже Кисонька, и Сева закончил, помахивая буклетом в воздухе: — Надо бы нашего Саляма на эту презентацию отправить. Эй, а чего вы на меня так пялитесь? — увидев устремленные на него ошалелые взгляды компаньонов, поинтересовался он.

— Еще на Кисоньку наорали, — после недолгого молчания выдала Катька. — А он ведь и правда насчет думать не очень…

— Правда, Севка, чего-то ты не то… — начал Вадька, уже раскаиваясь в оказанной другу поддержке. Ну кто ж знал, что он такую дурь выдумает? — На фига наш Салям на выставке? В качестве экспоната?

— С людьми пообщаться, — невозмутимо сообщил в ответ Сева.

— Ты нас что, решил заложить? Стоит Саляму без нас хоть пять минут с кем-то пообщаться, весь город догадается, что не мог он сам дела расследовать.

— А кто сказал, что без нас? — Сева оставался невозмутим. — Твоя техника и на дальние расстояния действует. Нацепим на Саляма камеру, микрофон и отправим, а сами будем ему из офиса подсказывать, что делать и как говорить.

Вадька не ответил — он невольно прикидывал, как расширить радиус захвата микрокамеры, которую можно пристроить Саляму в пуговицу. Шеф агентства опомнился:

— Сделать-то можно, только зачем? Если тебя так тянет на древнее золото посмотреть — сам сходи, без Саляма!

— Я — человек современный. Золото предпочитаю в оцифрованном виде — на кредитной карточке, — с запредельным высокомерием обронил Сева. — Неужели не врубаетесь? По-настоящему богатые люди, которые могут за нашу работу хорошие деньги заплатить, не станут доверять секреты тем, кого они совсем не знают! Значит, надо сделать так, чтоб они с нашим «Белым гусем» были лично знакомы!

— Они и так с ним знакомы! — мотнул головой Вадька. — Этот тип — наш логотип… — он потыкал пальцем в Евлампия Харлампиевича, — по три раза на дню на всех городских телеканалах мелькает!

Но тут Сева получил поддержку с неожиданной стороны.

— Телевидение, конечно, нужно, но… — задумчиво сказала Кисонька, — если мы хотим, чтоб у нас и дальше были клиенты, местная тусовка должна на Саляма хотя бы посмотреть! Чтобы потом не боялись к нему обращаться. Сева абсолютно прав! — решительно заключила она. — Прятать Саляма больше нельзя. А для первого выхода в свет презентация «Золотой пекторали» — самый подходящий случай.

— Не какие-нибудь там «трусы в филармонии», а сплошная культура и история… Все городские шишки соберутся, — согласно кивнула Мурка.

— А вы пойдете в музей вместе с ним! По пригласительному вашего папы, — добавил Сева. — Мы с Вадькой будем Салямом отсюда рулить, а вы на месте подстрахуете.

— А как же вы? Вам же, наверное, тоже интересно пектораль посмотреть? — засомневалась Кисонька.

— Я ее уже в Интернете видел, — с глубоким равнодушием обронил Вадька, ныряя в свой шкаф с инструментами.

Кисонька вскочила и, пробежав через коридор, ворвалась в парадный офис, огорошив сидящего там Саляма заявлением:

— Салям, доставай пиджак и давай от него верхнюю пуговицу! Ты завтра идешь в музей на презентацию золотой скифской пекторали!

Салям на мгновение перестал жевать, одним глотком отправил уже откушенный кусок бутерброда в желудок и серьезно поинтересовался:

— Туда только без пуговиц пускают?

Кисонька с большим трудом подавила желание с такой же серьезной миной пояснить Саляму, что приличные люди в наше время в музеи ходят не только без пуговиц, но еще обязательно без штанов. Но сдержалась. Единственный служащий «Белого гуся» был человеком крайне ответственным и исполнительным. Кисонька сразу представила, как у входа в музей Салям стаскивает с себя брюки и в таком виде торжественно вступает в презентационный зал.

— Вадька вмонтирует в пуговицу камеру, чтоб мы видели, что с тобой происходит, — уже спокойно пояснила она. — Там мэр города и губернатор будут, с женами…

Салям продолжал равнодушно жевать.

— И фуршет, — искушающе добавила Кисонька. — С бутербродами.

Салям задумался, оглядывая надкушенный бутерброд со всех сторон. Наконец он поднял глаза на Кисоньку и настороженно уточнил:

— С салями?

— И с салями, и с бужениной, и с красной рыбой… Наверное, — добавила Кисонька.

Салям еще немного подумал, вздохнул и, окончательно решившись, промаршировал к встроенному шкафу, где прятался его парадный костюм, купленный за деньги агентства (после долгого скандала с Севой, утверждавшим, что для создания образа настоящего сыщика костюм совершенно не нужен. Хватит и собственных Салямовых джинсов, пятна кетчупа на которых вполне можно выдать за пятна крови. Сдался Севка, только когда озверевшая Кисонька пригрозила стребовать денег еще на трубку и скрипку, как у Шерлока Холмса).

Вытащив костюм, Салям с видом воина, идущего на смертный бой, оторвал от пиджака верхнюю пуговицу.

–…Я тут подумал, — начал Вадька.

— Похоже, думание — это заразно… — пробормотала вернувшаяся в рабочую комнату Кисонька, оглядывая Вадькин стол. Только что практически пустая столешница за время ее недолгого отсутствия оказалась сплошь завалена детальками, микросхемами, компьютерными чипами, чертежами… Посредине гордо красовался дымящийся паяльник.

— Я подумал, — принимая пуговицу, упрямо продолжал Вадька, — давайте я Саляму еще чего-нибудь куда-нибудь присобачу!

Кисонька поглядела на него изумленно:

— Третью ногу? Или ухо посреди лба?

— Нет, ну там что-нибудь стреляющее в галстук вмонтирую или нож в рукав! — азартно предложил Вадька.

— И огнемет в пупок! Будет у нас не Салям, а Терминатор! — подключилась Мурка. — Пойдет с губернатором знакомиться, а из рукава нож торчит!

— Конфуз может выйти чрезвычайный, — серьезно согласилась Кисонька.

— Тогда хоть очки возьмите! — предложил Вадька, загоревшийся идеей «апгрейдить» Саляма по полной программе. Он протянул Кисоньке здоровенные, как консервные банки, темные очки. — Тут куча всего — и вторая камера, и даже ночное видение!

— Эффектные, — вертя очки в руках, одобрила Кисонька.

— Так берете? — возрадовался Вадька.

— Обязательно, — согласилась Кисонька, — только кучу всего ты отключи, пожалуйста, — скомандовала рыжая. — А очки возьмем. Они с Салямовым костюмом смотреться будут — исключительно!

— Так что?! — возмутился Вадька. — Мы на него, кроме камеры и микрофона, ничего и не нацепим?

— Вадька, не увлекайся! — отрезала Мурка. — Салям на презентацию, а не на спецоперацию идет!

Вадька поглядел на жестоких девчонок с трагизмом непонятого гения, но ничего не сказал. Лишь упрямо сжал губы и, гневно сопя, принялся монтировать в пуговицу мини-камеру.

— Сами там не увлекайтесь древностями своими, — проворчал он, пинцетом поправляя последний проводок. — А то я вас знаю — будете на эту скифскую медяху пялиться и ахать: произведение искусства, бесценная находка… Ваше дело не экспонатом любоваться, а Саляма пасти! И внимательно следить, с кем он… то есть мы через него… разговариваем.

— Мальчишки, значит, — на Саляме, вы с Кисонькой — на контроле, — вдруг возмутилась Катька, — а Евлампий Харлампиевич? А я?

— А ты-ы… — многозначительно протянул Вадька. — Ты… — он оглядел Катьку с сомнением, словно колеблясь, можно ли доверить младшей сестре такое рискованное и опасное дело. И, наконец решившись, торжественно провозгласил: — А ты — пришей Саляму пуговицу обратно!

Примечания

1

О первом расследовании детективного агентства «Белый гусь» читайте в книге И. Волынской и К. Кащеева «Полночь в музее».