Конец света отменяется

Кирилл Кащеев, 2013

Лето на носу! Но Кисоньке Косинской не до отдыха – Матвей Соболев, восходящая звезда шоу-бизнеса, решил, что только она достойна быть его девушкой. Горе-певец устраивает ночные концерты под окнами и караулит бедняжку возле школы. Папа решил помочь дочке – отправить Кисоньку и Мурку вместе с друзьями на море, в Бердянск. Но там девочку поджидает проблема посложнее навязчивого поклонника: сначала на ребят падает холодильник, потом за ними гоняется вооруженный диковинным ножом неизвестный в плавательной маске. И чутье детективов просто вопит: где-то рядом готовится преступление…

Глава 2. А за окошком месяц май и Соболев Матвей

Самый гнусный, мерзкий и пакостный месяц в году — месяц май! Может, кто станет спорить: чего ж пакостный, когда солнышко пригревает, травка зеленеет, птички-цветочки. Так в этом же и есть главная майская подлючесть! И солнышко, и птички, акации белые-белые и легкие лепестки осыпаются, как конфетти. Каштаны выметнули пушистые свечки, молодая травка такая аппетитно-зеленая, что хочется немедленно стать козой. А ты пишешь четвертную контрольную. Потом семестровую. Потом годовую. «При таких тематических в году по химии получается полная катастрофа! Тебе нужно пересдать как минимум две темы!» Пересдать? Пересдать! А-а-а-а! Убейте меня, кто-нибудь добрый и милосердный!

Но даже на фоне общей ежегодной пакостности мая месяца самый пакостный, отвратный, подлый, издевательский и сверх-над-супер-блинский — месяц май в девятом классе! Потому что экзамены! Какие птички-бабочки? Какие робкие намеки родителям насчет съездить куда-нибудь «на майские»? «Хочешь, поезжай на дачу… только учебники с собой возьми, к экзаменам готовиться!» Аа-а-а!

И ведь готовишься! В распахнутое окно врывается головокружительный аромат цветущей липы, а ты зубришь, потому что стыдно завалить эти проклятые экзамены, ну что ты, глупее всех, другие сдают, а ты не можешь? Такая вот добровольно-принудительная майская каторга.

А если ты еще и рвешься на части между учебой и работой в знаменитом детективном агентстве «Белый гусь»… И нежелательный, но очень настойчивый поклонник образовался… Жизнь становится черной и противной, как осенняя слякоть, и мрачной, как… вон, как Федька Потапов, который только что английский завалил! И то, что сама сдала на «отлично» — не помогает! Кисонька Косинская с тяжким вздохом ткнулась лбом в оконное стекло.

Дверь класса распахнулась и в коридор вывалилась встрепанная Мурка.

— Все! Все-е-о-о! Этот кошмар закончился! Хотя бы этот — закончился! — совершенно по-кошачьи жмурясь от счастья, выдохнула она. — Мотаем из этого страшного места и больше никогда-никогда в жизни сюда ни ногой! Ну или хотя бы целое лето! Чего стоишь, пошли! — Мурка легкомысленно забросила сумку на плечо, шагнула к школьной лестнице…

Кисонька молча указала пальцем в стекло. Мурка глянула… и привалилась к подоконнику, будто ее не держали ноги.

— А если оно и тут запоет? — охнула она.

— Оно — может. — Согласилась Кисонька.

На школьной спортплощадке сидел Матвей Соболев.

— Ну по крайней мере он не вооружен. — Имея в виду отсутствие микрофона, оркестра и собольей безрукавки, неуверенно заключила Мурка.

— Если мы выйдем из школы, он опять ко мне привяжется. — Голос Кисоньки дрожал как заячий хвост. Она была чемпионкой Европы по ката с оружием и сыщицей детективного агентства «Белый гусь», ей приходилось бороться на спортивном татами и даже выходить против вооруженных бандитов… но никого она не боялась так, как Мотю. Разве что крыс и червяков!

— Сама виновата! — зло буркнула Мурка. — И не фиг на меня так смотреть, папа на тебя наехал — и правильно, и сказать нечего! С одним парнем ты в кино идешь, с другим в чате треплешься, с третьим в Карпатах на лыжах катаешься, с четвертым на море до буйка плаваешь, и еще двое тебе звонят!

— На лыжах я катаюсь с тем, кто лучше на лыжах, плаваю — с тем, кто лучше плавает, а в кино, конечно, я с Витей хожу, Витя про фильмы столько знает, сколько никакому кинокритику…

— А Мотя — поет! — перебила ее Мурка. — И он не понимает, почему в твоем батальоне лыжников, пловцов и кинокритиков нет места для ма-асковской звезды, певца, актера и продюсера…

— Заткнись! — истерически взвизгнула Кисонька. Парочка измочаленных после экзамена одноклассников едва не сверзились с соседнего подоконника, и Кисонька понизила голос. — Заткнись, пожалуйста, очень тебя прошу! Моте нет места в моем, как ты говоришь, батальоне, потому что он поет как укушенный за хвост поросенок. Выглядит как поросенок и ведет себя… как последняя свинья! Мотечка не хочет в батальон! Мотечка решил, что я для него подходящая девушка, и он будет моим парнем — единственным и неповторимым. Я от стыда сама зажарюсь, как свиная отбивная, если появлюсь на какой-нибудь тусовке с этой свинкой на меховой подкладке!

— И снова папа прав — ты на такого Мотю годами нарывалась! — буркнула Мурка. — Ты правда думала, можно творить с парнями, что хочешь? Этого в ящик положила, как ботинки, того в угол задвинула, будто табуретку, а этого уж ладно, из шкафа достала, пыль с ушей стряхнула — давай, веди меня в кафе и повизгивай от счастья, что сама Кисонька до тебя снизошла? Вот и до тебя теперь — снизошли! Вот точно как ты сама, Мотя до глубины своей жирненькой душонки уверен, что ты должна скакать от восторга, заглядывать ему в глаза и целоваться с ним на каждом перекрестке!

Кисонька невольно брезгливо вытерла губы. К желанию убить Соболева прибавилось не менее острое желание врезать сестре. Как Мурка может сравнивать ее — и Мотю?

— Целоваться — это ты у нас спец! — задыхаясь от злости, процедила Кисонька. — Со своим Вадечкой, в коридорчике черного хода агентства. Прямо под видеокамерой!

Мурка ошеломленно посмотрела на сестру, а потом убито спросила:

— Разве там есть камера?

— Вы сами ее ставили — вдвоем с Вадькой! — изумилась Кисонька.

— Забыли. — Едва слышно шепнула Мурка и начала медленно мучительно краснеть.

Кисонька уставилась в окно. В окне по-прежнему был виден Мотя. Радости это не прибавляло. Мало того, что поющее порося осмелилось набиваться к ней в парни, она из-за него с сестрой ссориться!

— Извини. — Выдавила она. — Мы даже и не подглядывали за вами… Долго. Как только я отпихнула Катьку с Севой от монитора, сразу и выключили.

— То есть, все видели. — Сухо уточнила Мурка.

— Мы просто завидуем! — торопливо заверила ее Кисонька. — Я и Катя! У вас с Вадькой все хорошо, а у нас… Сева на Катьку внимания не обращает, а я… Ты же знаешь, у меня… Я и Большой Босс…

Мурка кивнула — она знала. Кроме Мурки и Кисоньки в детективном агентстве «Белый гусь» состоял еще компьютерный гений Вадька, финансовый аферист Сева, Катька, Вадькина младшая сестра, один солидный белый гусь по имени Евлампий Харлампиевич и один виртуальный призрак. Большой Босс был совладельцем агентства, помогал сыщикам «Белого гуся» добираться до международных преступников, но ребята не знали о нем ничего, кроме ника, аватарки и того, что его родной язык — английский. А еще Большой Босс был большой и безнадежной Кисонькиной любовью.

— Мы с ним как рыцарь и его прекрасная дама. Только рыцарь — я! — прохныкала Кисонька. — Я о нем мечтаю, я его ищу на просторах виртуала, я даже ради него сражаюсь с монстрами и драконами… когда в on-line игре к нему на виртуальные свидания хожу. А он сидит себе в башне и ждет, когда я явлюсь к нему на белом коне!

— А вдруг он и правда — девчонка? — охнула Мурка.

— Вот именно! — Кисонька сморщилась, будто лимон разжевала, и вдруг тихо и очень печально сказала. — Я устала, Мурка! Несчастная любовь хороша только в книжках, а виртуальная любовь… — она безнадежно махнула рукой. — В виртуале хорошо знакомиться, но дальше должно быть что-то реальное! А он… Большой Босс… Он ничего не делает! Если бы я ему была нужна… Есть Face Book, есть скайп, есть… Я не Мотя, чтобы гоняться за тем, кому я не нужна! — Кисонька вытерла глаза и гордо вскинула голову. — Вот и завожу себе всяких-разных! Когда-нибудь обязательно найдется парень, который мне по-настоящему понравится, я буду встречаться только с ним и разгоню всех остальных!

Мурка поглядела на сестру критически. Пафосное заявление, только «всяких-разных» Кисонька заводила и до появления Большого Босса. Кажется, даже когда они были совсем маленькими, к Кисонькиной коляске скатывались коляски всех окрестных младенцев мужского пола. Мурка сестре не завидовала, каждому — свое. Если бы вокруг нее вертелось столько парней, она бы сошла с ума и начала их убивать — чтоб не толпились и вид не загораживали.

— Пока что нашелся Мотя. — Напомнила она. — Как бы нам теперь его потерять? Если через главный вход выйдем, увидит.

— Можно вылезти на карниз с другой стороны здания и спуститься по трубе! — глаза у Кисоньки затравленно блестели.

— Вопремся сейчас в какой-нибудь класс… — Мурка махнула рукой в сторону дверей, за каждой из которых слышался гул экзаменов. — Протопаем, значит, мимо преподши, откроем окно, вылезем на карниз — и по трубе вниз с третьего этажа! — и сама невольно хихикнула, представив обалдевшие физиономии учителей. — Вот если бы Мотю отвлечь…

Сквозь оконное стекло на сидящего внизу Соболева смотрели две пары одинаково зеленых и кровожадных глаз. В некоторых вопросах мнения прямодушной Мурки и кокетливой Кисоньки совпадали. Сейчас обе думали, что лучший способ отвлечь Соболева — дать ногой в голову с разворота и добавить прямой в корпус. На случай если первый удар не подействует в связи с отсутствием в голове мозгов.

Ничего не подозревающий Соболев продолжал восседать на скамейке у спортплощадки. Вид у него был гордый, как у звезды на автографсессии, но сквозь слой самоуверенности, лежащий поверх рыхлого жирка, пробивалась растерянность — Кисонька не появлялась, за автографами тоже никто не спешил.

— В прошлое воскресенье эта свинина на ножках явилась в «Репортер». Уселся за столик и отправил охранника меня искать! — горестно пожаловалась Кисонька.

— В «Репортере» фейс-контроль и несовершеннолетних не пускают. — Напомнила Мурка.

— Вот именно! Можешь представить, чего мне стоило туда просочиться! — снова разозлилась Кисонька. Неделя прошла, а все равно хотелось выцарапать Моте его поросячьи глазки. — Охранник меня нашел… и немедленно выставил! А у них, между прочим, был закрытый концерт Ынхёку из Super Junior! Ну которые К-рор исполняют — корейская волна!

— «Gangnam Style»? — неуверенно уточнила Мурка и словно в подтверждения скрестила запястья и сделала пару прыгающих движений в стиле толстого корейца из заводного клипа.

— Нет! Дался вам этот «Gangnam Style»! — огрызнулась Кисонька. — Корейская поп-музыка набирает популярности в Европе еще с 2009, и если мы о ней ничего, кроме «Gangnam Style» не знаем, это только наша вина! Ынхёку гораздо интереснее этого толстого с его «Gangnam Style»! Такой стильный, как в дораме…

— Может, тебе все-таки встречаться с Мотей? — перебила ее Мурка. — Поговорите о корейской музыке…

— Мотя хочет говорить только о своей музыке! — снова рыкнула Кисонька. — А до этого ее сначала надо слушать!

— Аргумент. — Согласилась Мурка.

Мотя тем временем вытащил мобильник и принялся перебирать кнопки, не забывая коситься на школьную дверь.

— В Интернете сидит. — Предположила Мурка. — «Вконтакте» мнения поклонников читает.

— Говорят, у него больше двух сотен «фрэндов». И все с ним «зафрэндились», чтобы написать как они его ненавидят! Он же каждый день на городском канале во время рекламы выступает.

— Севка жаловался, наша реклама слетела, когда его мамаша все рекламное время выкупила. — Кивнула Мурка. — Но в Интернете он сидеть должен. Такие даже ругань читают, а потом обстоятельно каждому отвечают, почему те неправы, а он самый лучший, просто непонятый. А если он в Интернете, тогда… — сестры переглянулись.

— Я звоню Вадьке. — Берясь за мобильник, объявила Кисонька.

— Не смей! — взвилась вдруг Мурка. — Он сегодня тоже экзамен сдает! У них в лицее если не сдал — отчисляют! Звони своему Большому Боссу — это ж он у нас международно известный хакер!

— Мурка, ты не слушала, что я говорила? — проникновенно сказала Кисонька. — Я Большого Босса знать не хочу!

— Ты бросаешь своих хахалей, как бросают курить — сразу и одновременно? Всех? А сама уходишь в монахини? Давай решать вопросы по очереди — сегодня ты бросаешь Мотю. Большого Босса ты начнешь бросать сразу, как только Мотя того… долетит и упадет.

Кисонька бросила — мрачный взгляд на сестру. Хотела запустить еще и портфелем, но сдержалась. И без того ведет себя последнее время как базарная торговка — орет, визжит и хнычет. А все из-за Моти. Мурка права — с ним надо кончать любой ценой.

— Бросать сразу двух парней, с которыми я даже никогда не встречалась — совершенно новые ощущения! — пробурчала она, тоже выходя в Интернет. Сердце как всегда дрогнуло, только в углу экрана появилась знакомая аватарка принца в черном и серебре.

«А ну — не дрожать!» — мысленно прикрикнула на глупое сердце Кисонька. Сердце не послушалось. Что с него взять — орган.

Большой Босс откликнулся сразу, будто никогда и не отходил от компьютера. Катька даже считала, что он — компьютерный разум, зародившийся в недрах Интернета. Кисонька иногда была не против, чтоб это оказалось правдой — лучше бесплотный компьютерный разум, чем настоящий парень, которому на тебя плевать.

«Hello, Pussy Cat! You haven’t written so long time. I miss you»²* — побежали по экрану строчки. Кисонька подавила истерическое желание швырнуть мобильник в стенку. Если бы и впрямь скучал, сам бы и написал. Но теперь она будет думать об этих словах весь вечер и всю ночь, перебирать по одному, и сочинять тысячу оправданий, почему он не пишет, не звонит, не пытается ничего узнать о ней… Нет! Не будет! У нее сотня поклонников, ей не нужен еще один, ей бы, наоборот, избавиться!

«У меня личная просьба». — Торопливо застрочила она на английском. — «За мной ухаживает один знаменитый в нашем городе музыкант…» — ну не писать же правду, что Мотя знаменитый в городе придурок? Поющий. — «К сожалению, я не считаю для себя возможным принять его ухаживания, но он…»

Как сказать по-английски «Но ему плевать и он меня уже задолбал!» Не знает она — как. Придется продолжать классическим литературным языком.

«Он не обращает внимания на мой отказ и продолжает меня преследовать».

На экране тут же возникла надпись:

«Обожаю ваш стиль, Pussy Cat. Будто получаешь сообщения от леди 19-го века».

Кисонька аж застонала от неловкости. Босс думает, что она старомодна! Она не знала, что ответить, потому просто продолжила:

«Сейчас он сидит на скамейке перед школой, и я не могу выйти!»

«А что вы делаете в школе?» — после короткой паузы поинтересовался Большой Босс.

О-о-оу-у-у! Он же не должен знать, что она всего лишь школьница!

«Провожу расследование». — Отписалась она.

И снова пауза.

«Так этот ваш поклонник мешает расследованию!» — появился ответ. Темные буквы на белом фоне. Равнодушные. Лишенные эмоций. Только Кисоньке вдруг показалось… если бы эти слова были не написаны, а сказаны, от них бы веяло арктическим холодом.

«Давайте номер мобильного и e-mail вашего друга. Встретится с ним вы сможете и после завершения расследования». — Появилось в окошке мобильного. Кисоньки просто чувствовала, что экран сейчас подернется морозными узорами, будто зимой при — 20!

«Он не мой друг! И я не собираюсь с ним встречаться!» — торопливо отстучала она.

Ответа не было. И даже аватарка принца в черном и серебре словно бы повернулась к ней спиной.

Кисонька подняла на сестру отчаянные глаза:

— Большой Босс решил, что я встречаюсь с Мотей, и теперь не хочет со мной разговаривать!

— Ну ты же планировала развязаться с обоими — считай, повезло! — заявила безжалостная Мурка. — Гляди-гляди! Он уходит!

Примечания

2

^* Привет, Кисонька! Ты не писала так долго, я скучал! (англ.)