Обойма с икрой

Кирилл Казанцев, 2014

Волжские браконьеры совсем страх и совесть потеряли: вылавливают осетровых тоннами, и никакой управы на них нет. Местные жители с преступниками не связываются – боязно, и только сельчанин дед Харитон открыто высказывает бандитам все, что о них думает. Во время очередной перепалки дед пригрозил браконьерам, что на днях к нему приедет внук – капитан полиции. Он-то наведет здесь порядок. И кто тянул старика за язык? Помалкивал бы, тогда, возможно, и остался бы внук в живых. Да только слово не воробей. Не доехал капитан до села – убили по дороге… Расследование преступления поручают майору Виталию Дарницкому, и он срочно вылетает из Москвы на Волгу…

Глава вторая

Быстроходный катер почти бесшумно скользил по водной глади, легко лавируя между многочисленными островками. Сидевший за рулем Николай зорко всматривался вдаль. Хоть он и ходил здесь на моторке третий год, все равно так и не сумел научиться стопроцентно ориентироваться в этих запутанных сеточках волжских протоков. Да и как тут их все запомнить, когда протоков этих будто черт понатыкал! А карту этой местности отродясь никто не составлял, только крупные, на которых данных протоков и прорвы островков и в помине не было. Да про них и сами составители наверняка слыхом не слыхивали! Да и не бывали, поди, в этих местах. Только в атласах всяких да путеводителях расписывают здешнюю красоту, заливаются соловьями! Ах, волжская Ривьера! Ах, чудо-благодать! Попробовали бы они поездить по этой «Ривьере», да еще в темноте! Сто раз бы уже заблудились, зареклись бы свои атласы составлять!

Николай Рыжов был зол на людей умственного труда и творческих профессий. Он вообще по натуре довольно злой мужик и при этом весьма категоричный. Признавал лишь собственное мнение, считая его единственно правильным. При этом был уверен, что думает так справедливо.

Себя Рыжов считал человеком земным, трезво мыслящим реалистом. Он терпеть не мог людей восторженных, по его мнению, витающих в облаках и оторванных от настоящей жизни. Под настоящей жизнью Николай подразумевал вполне насущные понятия: жить просто, по-мужски, для себя. Обеспечивать себе достойное существование, не сидеть сложа руки и не строить воздушных замков. Работать и копить деньги, откладывать на будущее. При этом он был довольно прижимист. Семьей не обзавелся осознанно, по совокупности всех вышеназванных причин. Бабы — они вечно разводят всякую лирическую чепуху, им подавай высокие чувства, да при этом еще и содержи как королеву! А Николаю оно надо? Для того, что ли, он горбатится, чтобы какая-то краля на его деньги шиковала? А для удовлетворения физиологических потребностей желающие всегда найдутся. Так лучше и проще: никаких тебе клятв и заверений в любви до гроба, никаких алиментов и раздела имущества. Встретились, отдали долг природе, разбежались. Вот это по-нашему, по-мужски.

Туман над рекой стал сгущаться. Николай нахмурился. Сейчас совсем накроет, черти бы его подрали! А ведь еще нужно найти место и вытащить сети. Оставлять нельзя: до завтра много рыбы погибнет, а это убытки, по карману бьют, жалко… Сжав зубы, Николай подбавил газу, бросил через плечо:

— Далеко еще?

— Нет, метров двести осталось, — отозвался Павел спокойно, и это вызвало новую волну недовольства у Николая.

Вечно этот Пашка ведет себя так, словно лучше всех все знает. Ничем его не проймешь! Даже когда в прошлый раз сети порвались, зацепившись за корягу, и куча рыбы ушла сквозь огромную прореху, Павел лишь плечами пожал. Николай готов был рвать и метать, злился на всех и на все: и на изготовителей сетей, и на коряги, и на свою тяжелую долю, а Павлу хоть бы хны! А ведь сколько денег ушло сквозь пальцы! Николая раздражала невозмутимость Павла. И ладно бы был богат, а то ведь вечно ветер в карманах гуляет! Но понятно, женушка все отбирает! Вот, женился на свою голову, теперь и ходит с голой задницей! Да еще двоих детей завел — зачем? Пока у них сопли высохнут, все жилы вытянешь! Был бы один — давно бы скопил себе и на жилье хорошее, и на житье-бытье. А с таким хомутом на шее вечно будешь спину гнуть! А он словно не думает ни о чем! Вон, сидит, смотрит вперед беспечно, глядит себе будто в никуда. Красотами, поди, любуется!

И Михаил этот тоже сидит, дремлет, покачивается, словно ему и дела нет до того, где место с расставленными сетями. Вот никакого толку от этого Михаила нет! Николай с моторкой управляется, Павел места отмечает, подсказывает, да и моторку на свои деньги купил. А этот только сети помогает ставить да с Ашотом договаривается. А получают одинаково! Николай давно собирался поговорить на эту тему с Ашотом, да все что-то медлил. Знал, что тот к Михаилу относится с симпатией. А что у него хорошего-то? Ну, язык подвешен. И за это его держать?

Видно, есть еще что-то, связывающее Михаила с Ашотом. Рыжов давно это подозревал. Он мрачно покосился в сторону обоих напарников и нарочно, повинуясь какому-то злорадному чувству, повернул руль. Моторка накренилась, вода плеснула за борт.

— Ох, ё! — удивленно воскликнул Михаил, дернувшись, будто очнувшись.

Павел бросил на Николая взгляд. Интересно, поверил он, что Николай случайно наклонил лодку, или нет? По нему не догадаешься!

Вроде бы поверил — вон, молчит, только усмехается как-то криво. А Михаил, поняв, что никакой опасности нет, тут же снова нахохлился, втянул коротко стриженную голову в воротник куртки и с отсутствующим видом замер. Николай насупился и продолжил путь. Теперь приходилось быть еще осмотрительнее: протоки стали особенно короткими и извилистыми, повороты один за другим.

Павел Воронов следил за Николаем и удивлялся. Что за человек! Вечно всем недоволен. А ведь все у него складывается так, как он и декларирует: живет для себя, не бедствует, ни дети, ни жена не напрягают… Павел всегда думал, что Рыжов лукавит в глубине души, подчеркнуто высмеивая людей семейных или просто влюбленных. Он считал, что это продиктовано элементарной завистью. Скорее всего, Николай и сам был бы рад иметь дом и семью, да только тяжелый характер и скаредность мешают ему в этом. И все копит непонятно на что. Ничего себе не позволяет, живет безо всяких радостей. Даже телевизор новый не хочет себе купить, а уж вполне мог бы приобрести. Для кого ему копить-то? Он, Павел, понятно, что львиную долю заработка отдает жене: двое сыновей-погодков, растить нужно. А Николаю на что, если себе во всем отказывает? Надеется на старость накопить и потом пожить? Только человек, не привыкший себя баловать, и потом не научится этому. Так и будет жить в пустом доме, со спрятанными где-нибудь в подполе заначками! А старости ведь может и не быть. Тем более что ремесло у них опасное. Сейчас, правда, удалось устроиться так, что никто не трогает, только все это зыбко. Зачем это Николаю?

Про себя Павел отлично знал: он занимается браконьерством временно, чтобы накопить определенный капитал, обеспечить семье нормальное существование и потом завязать навсегда. Устроиться на какую-нибудь непыльную работенку, стаж себе к пенсии накапливать. А Николаю для чего?

С Михаилом ясно: он парень молодой, семьей и детьми не обремененный, у него все впереди. Образования нет, а жить хочется хорошо. Вот кто на себя денег не жалеет! Постоянно новые модные шмотки, современная техника, ноутбук, телефоны сотовые часто меняет, хотя они в этой глуши и ловят-то не всегда хорошо. А главное — по натуре он такой. Авантюрная жилка гонит его с места на место, не дает осесть и устроиться на работу, заставляет менять занятия, выбирая преимущественно опасные и, мягко говоря, не совсем законные. Он и здесь долго не задержится, еще годик, максимум другой — и сорвется. А им придется искать нового напарника…

Павел очень сильно надеялся на то, что через год-два ему уже не нужно будет заниматься нелегальным отловом рыбы. Не нужно будет не спать по ночам, расставляя сети, вставать ни свет ни заря, чтобы их вытянуть, постоянно отстегивать всяким проверяющим организациям, местному участковому, рыбнадзору и прочим, не нужно ловить косые взгляды местных жителей, презирающих их, чужаков, обирающих их родные края… Зависеть от Ашота, мнившего себя чуть ли не богом, вздрагивать, бояться, быть готовым сорваться с места… Павел ощущал, что он очень здорово устал от такой жизни. Он мечтал о покое. Но пока еще думать об этом было рановато. Пока еще недостаточно средств, чтобы отделаться и от этих людей, и этих мест, и этой работы…

Воронов прихлопнул прилепившегося к щеке комара и посмотрел налево.

— Здесь! — бросил он Николаю.

Тот сразу заглушил мотор и стал готовиться к работе. Завозился и Михаил, до этого сонно клевавший носом на корме. Лодка замерла, тихо покачиваясь на речной поверхности. Мужчины зашевелились… Пришла пора доставать сети.

Сети были полны рыбы. В темноте она казалась какого-то янтарного цвета. Подтянули, затащили в моторку, Рыжов завел мотор, и лодка тихо, неторопливо пошла к берегу. Все трое выпрыгнули, Николай и Павел взялись спереди, Михаил подталкивал сзади. Втроем вытащили лодку на песчаный берег. Теперь следовало погрузить рыбу и отправляться к Ашоту. Там сдать улов, получить деньги — и по домам. Обычная схема, отработанная годами.

Привычными движениями принялись рассортировывать рыбу, отделяли крупную от мелкой, дорогую от дешевой. Раскладывали в специально предназначенные для этого мешки. Руки хорошо знали эту работу, дело шло ловко и споро. Оставалось совсем чуть-чуть, и можно ехать. Михаил с Павлом к Ашоту, а Николай отгонит лодку.

Хрустнула ветка, и все трое невольно вздрогнули, обратив взгляды в сторону реденького лесочка. Оттуда, из густой пелены тумана, показалась высокая фигура. Она медленно двигалась в их сторону. Павел, наслышавшийся местных легенд, замер, чувствуя сухость во рту. Застыл и Николай, но по другой причине: в призраков он не верил, а проверяющие органы чуял за версту. Павел увидел, как рука Николая потянулась к карману…

— Здорово, рыбаки! — послышался глуховатый голос.

Михаил всмотрелся, выдохнул облегченно:

— Фу-у-ух, Андреич, это ты! Чего шастаешь по ночам, пугаешь только!

На берег вышел местный участковый, Василий Андреевич Круглов — высокий, жилистый человек с редеющими каштановыми волосами и рыжеватыми усиками. Участковым Круглов, кажется, служил здесь вечно — даже старожилы Бережного никогда не упоминали никого другого, кто раньше работал бы на этом посту. А ведь лет Круглову было не так и много — примерно между сорока и пятьюдесятью.

— Чего это тебе не спится, Андреич? — продолжал Михаил радостно, успокоенный, что это не призрак и не кто-то из рыбоохраны.

С Кругловым у них давно сложилось взаимовыгодное сотрудничество: солидную долю прибыли они ежемесячно отстегивали участковому. Он отлично знал, чем они промышляют, но предпочитал делать вид, что не в курсе. Простоватый человек с незатейливым умом, он всегда вел себя как типичный житель глубинки. Но при этом наблюдательный человек бы распознал, что Круглов очень даже себе на уме: он всегда тщательно присматривался, все замечал, только не говорил напрямую, а умел приберегать свои знания и наблюдения на потом, дожидаясь удобного случая, чтобы ими воспользоваться. Сейчас он смотрел на троих мужчин, чуть прищурившись, долгим взглядом, и под этим взглядом все трое вдруг почувствовали себя неуютно.

— Чего не спишь-то? — глуповато повторил Михаил.

— Служба такая, — коротко ответил Круглов.

Он шагнул к лодке, достал фонарик, посветил. Потом нагнулся. Луч высветил огромное количество рыбы, большая часть которой была уложена в мешки из грубой, прочной серой ткани.

— Богатый улов, — заметил участковый, выпрямляясь.

— Ну да, — заискивающе улыбнувшись, подмигнул Михаил. — Поделимся, Андреич!

— Ты, Миша, видно, перепутал что-то, — усмехнулся Круглов. — Я вообще-то при исполнении.

— Да ты чего, Андреич? — заморгал Михаил. — Выпил, что ли, для сугрева?

Николай нахмурился. Сложившаяся ситуация ему совсем не нравилась, и он сделал шаг навстречу Круглову, выходя вперед.

— Какие проблемы, Андреич? — спросил он.

Круглов не торопясь достал новую пачку, выбил из нее сигарету, закурил и, выпуская дым в сторону, сказал скучным голосом:

— Протокол будем оформлять.

— Какой протокол? — оторопело спросил Михаил.

У Павла учащенно забилось сердце, ослабели колени, но он не подал вида, что явственно ощутил реальную угрозу.

— Протокол изъятия будем оформлять, — уже строго сказал участковый. — Изъятия контрафактной продукции. Незаконный вылов рыбы, вот так-то. А за это статья полагается. Так что дальше дело будем открывать. Уголовное.

Мрачный Николай вышел вперед, широкой спиной загородил подельников и, глядя в прищуренные глаза Круглова, спросил с плохо скрываемой злобой в голосе:

— Дело, говоришь? Уголовное? А на себя самого как? Тоже открывать будешь?

— Что-то ты не то говоришь, Коля, — произнес Круглов. — Наверное, на почве стресса заговариваться начал от расстройства, не иначе.

— Кто из нас заговаривается, это мы сейчас разберемся! — продолжал Николай, глядя на участкового без испуга, лишь прожигая его злобным взглядом. — Тебе что, мало стало? Жадность обуяла? Больше захотел? Так ты так и скажи! Чего понты наворачиваешь? «Слу-ужба, де-ело!» — передразнил он участкового.

— Андреич, ты если больше бабок хочешь, то все вопросы к Ашоту, — ощутив поддержку Николая, вернулся к своему обычному состоянию Михаил. — Он этими делами рулит, с ним и договаривайся.

— Я никакого Ашота не знаю и знать не хочу! — отрезал Круглов. — Я Ашота на месте не ловил. А вас взял с поличным, так что и отвечать вам. И ответите по полной! А если будете еще и клеветать на правоохранительные органы, я добьюсь, чтобы вам дополнительный срок впаяли!

Павел невольно отступил назад, поняв вдруг, что участковый не шутит. Николай же, напротив, напрягся и шагнул вперед, наливаясь яростью. Резким движением выхватив из-за спины ружье — отличный новенький карабин, коим был снабжен Ашотом, — он вскинул его и направил прямо на Круглова. Павел, побледнев, ухватил Николая за плечо, но тот резко, с силой скинул его руку.

— Места здесь уж больно запутанные, — негромко, но отчетливо проговорил он. — Сам теряюсь, хоть не первый год рыбачу. Тут лошадь с упряжкой пропадет — вовек не найдешь. А человек — вообще мелкая сошка…

— Коля, Коля, хорош, успокойся! — торопливо заговорил из-за спины Николая Павел, пытаясь образумить приятеля и не усугублять ситуацию.

— Не трожь! — сквозь зубы процедил Рыжов так, что Павел отшатнулся.

Заглянул в глаза Николаю — они налились кровью и сверкали очень нехорошим блеском. Видимо, участковый тоже почувствовал настроение Рыжова, потому что отклонился влево и крикнул:

— Сюда!

Из-за кустов быстро появились двое мужчин. Никто из троицы рыболовов их никогда не видел раньше. Мужчины были в форме, но из-за темноты было не разобрать, какого именно ведомства. У каждого в руках было ружье. Они быстро подошли к лодке. Николай, постояв немного, медленно опустил ствол.

— Браконьеров поймали, Василий Андреевич? — спросил один из них.

— Да вот, с поличным взял, — проговорил Круглов, с усмешкой глядя на Николая.

Тот, тяжело дыша, сжимал кулаки. На правой, той, что сжимала ружье, побелели костяшки.

— Ну что, забираем? — небрежно спросил один из мужчин.

— Подождите, — вмешался Михаил. — А вы, собственно, кто будете?

— Мы-то, собственно, из областного комитета рыбоохраны, — улыбнулся один из мужчин, доставая хрустящее удостоверение. — Так что давайте, ребята, без глупостей. Не стоит делать ситуацию еще серьезнее, чем она сложилась.

— Постойте, — Михаил улыбнулся, блеснул зелеными глазами, явно пытаясь решить вопрос миром. — Мужики, мы все понимаем и не спорим. Виноваты — да, признаем. И честно клянемся, что больше никогда незаконно ловить рыбу не будем. Ну зачем нам ехать куда-то? Давайте договоримся на месте, штраф оплатим как положено и квитанции не потребуем. И рыбу можете себе забирать, не пропадать же добру! А тут, между прочим, тысяч на двадцать будет только в сыром виде, без переработки. Про икру я вообще помалкиваю… Ну, дело же предлагаем! Обещаем: здесь вы нас больше не увидите! К чему вам лишние хлопоты-то?

Мужчины переглянулись и засмеялись.

— Ничего, — сказал один из них. — Мы уж похлопочем.

— В машину давайте! — холодно произнес второй, кивая в сторону.

За кустами послышалось фырчание автомобильного двигателя. Стало ясно, что их там дожидается служебная машина инспекторов. Деваться было некуда, спорить бесполезно. Их всерьез решили повязать. Видимо, у рыбнадзора и участкового был какой-то свой интерес, не касающийся денег, раз они наотрез отказались от вознаграждения.

Все трое — и Николай, и Михаил, и Павел — были в замешательстве. Подобная ситуация сложилась впервые и была совершенно нехарактерной для них. Они отлично знали, что и участковый, и вся местная полиция, и рыбоохрана прекрасно осведомлены о том, что браконьерская добыча рыбы в этих краях ведется, и весьма активно. Только бороться с этим всерьез никто не собирался, поскольку всем было выгодно. И участковый, и его начальство, и комитет — все кормились за счет рыбы, добываемой местной троицей, находившейся под патронажем Ашота. Во всей этой круговой поруке действовал негласный уговор: браконьеров не трогать. Они честно платили свою долю. Точнее, платил Ашот, а уж как он там договаривался с властями, ни Михаила, ни Николая, ни Павла не касалось. Они выполняли свою работу, добывали рыбу и переправляли ее Ашоту. Дальнейшее — документы, сбыт, договоры с чиновниками — не имело к ним отношения. В этой цепочке каждый занимался своим делом. Дело участкового Круглова заключалось в том, чтобы закрывать глаза на грехи браконьеров. И дело свое Круглов знал и выполнял на отлично. Ровно до сегодняшнего момента, который никому из троих попавшихся браконьеров был непонятен. То ли участковый решил таким образом выслужиться перед каким-то высоким начальством, то ли поменять штат на своих людей — неизвестно. Ясно одно: ехать с комитетчиками придется.

Михаил, видимо, первым понял и принял это. Глубоко вздохнув, он шагнул в направлении машины. Следом за ним пошел и Павел. Один Николай продолжал стоять, прожигая участкового Круглова насквозь ненавидящим взглядом. Потом медленно произнес:

— Ну и сука же ты, Андреич!

После чего сплюнул под ноги, попав на носок ботинка Круглова, и не спеша двинулся к автомобилю…

В машине они ехали долго. Всю дорогу молчали: во-первых, настроение у всех троих было ни к черту, так что говорить не хотелось. Во-вторых, были они не одни: впереди, в кабине, сидели оба инспектора плюс шофер. Машина — белая «Газель», салон которой был лишен окон. Николая, Павла и Михаила поместили в этот самый салон, отделенный от кабины лишь перегородками сидений. Так что любое слово отлично было слышно спереди.

Дорога была отвратительной, машину постоянно трясло, и казалось, что это путешествие никогда не закончится. В конце концов их все-таки привезли на место. Машина остановилась, один их инспекторов вышел из нее и, открыв дверцу, коротко приказал:

— На выход!

Все трое потянулись на улицу, спрыгивая из машины и потирая затекшие мышцы. Впереди маячила темно-красная стена какого-то здания, к которому их и повели. Когда подошли ближе, стала видна вывеска: «ОБЛАСТНАЯ ИНСПЕКЦИЯ РЫБООХРАНЫ».

Всех троих без разговоров провели в какую-то темную комнату, похожую на камеру, но все же отличавшуюся от нее. Здесь не было нар, только длинные сиденья вдоль стен. Решетки на окнах. Что это было за помещение и на какое время их сюда поместили, никто задержанным не сказал. Те двое, что их задержали, сразу куда-то ущли, передав их дежурному, который и препроводил их в эту комнату, после чего сразу исчез. Участкового Круглова тоже не было: он вообще не поехал в город. Видимо, его миссия в данном деле ограничилась тем, что он задержал браконьеров с поличным и опознал их личности.

Михаил первым сел на лавку и откинулся к стене. Павел примостился у самого края.

— Ничего себе инспекция рыбоохраны! — пробормотал он. — Да тут настоящая тюрьма!

Николай все еще топтался на месте, словно выражая таким образом протест. Потом, видимо, поняв, что никому своим стоянием ничего не докажет, подошел к лавке.

— Подвинься! — буркнул он, грубовато толкая Михаила в бок.

— Чего крысишься, Колян? — неодобрительно покосился на него Павел. — Нам всем тут несладко. Если мы еще между собой грызться станем, то все трое потонем. Вместе попали — вместе и держаться надо. Может, еще получится выбраться!

Павел ни на миг не терял надежду, что им все-таки удастся как-то отмазаться, как-то выбраться из истории, в которую они попали.

— Я сроду ни с кем вместе не был! — отрезал Николай. — Я всегда сам по себе!

— Зря, — пожал плечами Павел. — Вместе легче.

— Все из-за вас! — неожиданно зло проговорил Рыжов, поочередно обводя своих подельников мрачным взглядом.

— О как! — удивленно вскинул брови Павел. — Мы-то тут при чем?

— При том! — огрызнулся Николай. — Не связался бы с вами — сейчас не сидел бы тут!

— Ловко ты все повернул! — усмехнулся Павел. — А что бы без нас делал-то? Лодка моя, с Ашотом все терки Мишка разруливает. Один бы ловил, на удочку? Или сетки бы внаглую поставил, без крыши? Так тебя бы в тот же миг заластали под белы рученьки! Давно я за тобой наблюдаю, и настроение мне твое совсем не нравится! Вечно на нас волком смотришь, словно мы тебе дорогу в чем-то перешли!

Николай что-то пробурчал себе под нос. Павла же словно прорвало. Нервное напряжение последних часов выплескивалось из него обвинениями в адрес Николая.

— А может, это все ты, а? — выкрикивал он, сжимая кулаки. — Может, ты нарочно с Кругловым сговорился? А перед нами спектакль разыграл, а? Может, вы вместе все к рукам прибрать хотите?

— Думай, что говоришь! — рявкнул Николай, но Павла уже было не унять.

Он вскочил с лавки и, встав перед Рыжовым, запальчиво продолжал:

— Я-то как раз думаю! И думки мне всякие разные в голову приходят! И все они, как ни крути, тебя касаются! Ты все время воду мутишь! Тебе вечно все не так! И денег мало, и рыбы, и Ашот жадный, и мы не за дело получаем! Думаешь, я ничего не замечаю? Ясен пень — твоих это рук дело! Крыса! Иуда!

— Че-го? — взбеленился Николай, тоже поднимаясь со скамейки.

Драка казалась неизбежной. В этих стенах она была особенно неуместна, и Михаил, молчавший до этого, вмешался:

— Так, мужики, вы что, лишнюю статью хотите на себя повесить? Нам выбираться отсюда надо, а не собачиться! Выход искать!

— Какой выход? — заморгал ресницами из-под круглых совиных глаз Николай.

— Мозги включите, — спокойно произнес Михаил. — Круглов знал про нас? Знал. Рыбнадзор знал? Знал. И всех все устраивало! А теперь перестало. Значит, что-то поменялось, и у них появился другой интерес. Вот нам этот интерес и нужно выяснить и попытаться его удовлетворить.

— Че-го? — нахмурившись, снова спросил Рыжов. — Что значит — у-до-влет-во-рить? — с издевкой повторил он по слогам. — Я никого удовлетворять не собираюсь!

— Да включи ты мозги, Коля, в самом деле! — с досадой сказал Павел. — Михаил верно говорит. Им что-то надо. Что, если не деньги? Это нужно узнать обязательно!

Недалекий Николай переглянулся с Михаилом.

— Как узнавать-то? — спросил он.

— Как, как! Поговорить надо по душам! — пожал плечами тот. — Не зря же нас сюда привезли! Значит, разговор имеется. Кто-то же должен прийти по нашу душу!

Все невольно обратили взгляды на дверь. Она была плотно закрыта, за ней не слышалось ни звука. Складывалось впечатление, что в здании вообще никого не было.

— Когда за нами придут-то? — неуверенно спросил Павел.

— А шут его знает! — пробурчал Николай, снова опускаясь на лавку и ощущая на себе испытующий взгляд Павла. — Ну чего пялишься? — спросил он. — Ни с кем я ни в какой сговор не вступал! Я знаю, мужик я тяжелый, но хоть ты и обозвал меня Иудой, такими делами сроду не занимался!

— Ладно, Коля, — проговорил Павел. — Не злись. Это все от нервов.

— Пашка прав: нам вместе надо прикинуть, что там за расклад они нам готовят, — отозвался Михаил.

— А может, это Ашот? — высказал предположение Павел. — Решил от нас избавиться таким способом.

— На фига? — воззрился на него Михаил. — Ему какой прок новых людей набирать? Расценки устраивали обе стороны. Товар мы ему поставляли исправно, места знаем, свое дело тоже. Все налажено. А других в курс дела заново вводить надо. К тому же у нас уже доверие за это время установилось. А новых — кто их знает, что у них на уме? Кто угодно может подсадной уткой прикинуться!

— Дове-ерие! — презрительно процедил Николай. — Наивные вы! У меня к Ашоту сроду никакого доверия не было. Я никому не верю! Я…

— Ты сам за себя, слыхали, — спокойно прокомментировал Михаил. — Но я стараюсь оценивать объективно.

— Че-го? — снова спросил Николай, но Михаил лишь отмахнулся от него, явно думая о своем.

— А может, это участковый все замутил? — высказался Павел.

— Очень может быть! — с готовностью кивнул Николай: такая версия явно пришлась ему по вкусу.

— Участковый в этом деле — мелкая сошка, — задумчиво проговорил Михаил. — Он ничего не решает. Его держат здесь как марионетку, потому что он для этой роли очень удобно подходит. Не-ет, тут другие люди стоят. Повыше нашего старого доброго дяди Толика.

— И что же это за люди? — с интересом посмотрел на него Павел. — Рыбнадзор, что ли?

— Возможно, — неопределенно сказал Михаил, глядя в потолок.

— Но рыбнадзор и раньше знал про наши дела! Где мы им дорогу перешли? Мы не борзели, вели себя скромно, долю Ашот честно отстегивал!

— А может, он скурвился, Ашот-то? — прищурил глаз Рыжов. — Жадничать стал, вот ему и решили хвост прищучить! Через нас!

— Тогда бы его первого отсюда пинком под зад погнали.

— А ты откуда знаешь, что не погнали? Может, он за соседней стенкой сидит? — и Николай для наглядности даже постучал тяжелым кулаком по стене.

Павел с Михаилом невольно посмотрели туда же.

— Если бы какие-то терки у Ашота с полицией или чиновничьей братией начались, это бы уже давно известно было. И нас бы с бухты-барахты не дергали.

— А может быть… — начал было Павел, но Михаил устало перебил его:

— Что толку гадать — может быть, не может… Говорить надо прямо, тогда все ясно станет. Только что-то никто не торопится…

— Да что ж они там, измором, что ли, нас взять решили? — не выдержал Николай.

Рывком поднявшись с лавки, он, громыхая ботинками, прошел к металлической двери и принялся дубасить в нее кулаком. Никакой реакции не последовало. Рыжов приложился к замочной скважине и заорал:

— Эй! Долго нас тут мариновать будут?

Ответа не было.

— Пожрать-то хоть дайте, эй! — Николай слишком сильно ударил по двери, отбил руку и стал стучать ногами. Грохот разносился по всему коридору.

— Уймись ты! — недовольно сказал Михаил. — Все равно это ничего не даст. Держать будут столько, сколько решили. Так что наберемся терпения и ждем!

И он, прикрыв глаза, погрузился в дрему. Из всех троих Николай был наделен терпением в наименьшей степени. Поэтому он еще некоторое время колошматил ботинком в дверь, пока ему не надоело. Тогда он, ворча, вернулся к лавке и уселся на нее, с мрачным видом глядя перед собой.

Продержали их в этой комнате долго, несколько часов. За все это время никто к ним не пришел, никто никуда не вызвал, и даже поесть никто не принес — даже куска хлеба. Окна в комнате не было, так что определить, наступил ли рассвет и вообще какое сейчас время суток, представлялось невозможным. Однако дал знать о себе холод, откуда-то проникавший в помещение. Николай, задремавший было в полусидячем положении на лавке, зашевелился, просыпаясь. Сел, поеживаясь и протирая глаза. Сильно расстроенный Павел, кажется, так и не сомкнул глаз, а Михаила отличала одна особенность: он всегда с необычайной легкостью как впадал в сон, так и выходил из него. Вот и сейчас, потревоженный движениями Николая, он раскрыл глаза и обвел комнату взглядом, в котором не было и намека на сон.

— Пытку голодом, что ли, придумали? — пробурчал спросонья Рыжов.

— Ага, — бесстрастно добавил Михаил. — А также жаждой и лишением социальных контактов. Только не говори «Че-го?» — с усмешкой сказал он.

Быстро сбросил длинные ноги со скамьи и встал, потягиваясь и принимаясь делать наклоны и приседания, чтобы скорее согреться. В это самое время за дверью послышался скрежет, напоминавший звук вставляемого в замочную скважину ключа. Михаил моментально выпрямился, Павел тоже весь подтянулся на лавке, а Николай стал еще угрюмее.

Открылась дверь, и в ней показался… участковый Круглов. Он спокойно прошел и присел на лавку между Павлом и Николаем. Выражение лица у него было благодушным, словно он пришел в гости проведать своих хороших знакомых.

— Как ночка? — спросил словно бы между делом.

Все молчали. Круглов усмехнулся в усы.

— Да, в казенных стенах спать плохо, — будто отвечая сам себе, заметил он, качая головой.

— Слушай, Андреич! — обратился к нему Михаил. — Давай начистоту. Тебе что надо? Ты говори прямо, мы ж понимаем, что ты не нашим самочувствием пришел поинтересоваться.

Круглов обвел всех троих неторопливым взглядом.

— Понимаете, — со вздохом проговорил он. — Ни хрена вы, ребята, не понимаете!

Во взгляде его было что-то странное, похожее одновременно на досаду и тоску.

— Так ты объясни, поймем, — чуть удивленно предложил Михаил.

Круглов поудобнее устроился на лавке и снова вздохнул.

— Что ты охаешь, как старая бабка! — попенял ему Рыжов. — Есть дело — говори!

— Вам, ребята, сложно понять мое положение, — начал участковый. — Вы народ свободный, начальства над вами нет. Ни с какой бюрократией не сталкиваетесь, сами себе хозяева… На моторке прикаспийские просторы рассекаете, природой любуетесь…

— Так, у нас не жизнь, а малина, мы поняли! — перебил собеседника Михаил. — Дальше!

— Ты старших не перебивай, Миша, — придал голосу строгие нотки Круглов, однако все трое уловили в нем унылые интонации. Участковый явно пытался сейчас показаться перед ними своим парнем, оказавшимся в еще более тяжелом положении, чем они сами. — Вот что, ребята, я вам хочу пояснить, чтобы вы уразумели. Я человек маленький, подневольный. Мне что начальство прикажет, то я и делаю. Тем более времена сейчас настали такие, что не приведи Господи! Сплошная коррупция и показуха!

— Ты еще перекрестись! — посоветовал Николай. — Чего прибедняешься-то? Песни какие-то жалистные поешь! Ты к чему клонишь?

Круглов пожевал губами и сказал:

— К тому, что в последнее время вопрос о спасении рыб осетровых пород прямо костью в горле стоит. Лично президент этим вопросом озаботился, вот так-то! Лично организовал, лично первого осетра в воду опустил и даже поцеловал, если вы не в курсе. Благословил, так сказать.

— Ну а мы здесь при чем? — насмешливо спросил Михаил. — Сам говоришь, мы люди маленькие. Куда нам до президента!

— Мы все здесь при том, — со значением подчеркнул Круглов. — И действия президента — это часть про-грам-мы! — по слогам продиктовал он, словно объяснял первоклассникам основы правописания. — И программа эта внедряется повсеместно. О коррупции в рыбоохране и полиции только и талдычат! Собираются гайки закручивать и меры ужесточать — и по коррупции, и по браконьерству. И это не шутки, я вам серьезно говорю! — Круглов покачал головой. — И то, что случилось сегодня, — первый звоночек. Короче, я вокруг да около ходить не буду, расклад такой: пришел приказ оттуда, — он показал пальцем в потолок, — заловить троих-четверых браконьеров и посадить. И не просто посадить, а устроить показательный процесс. Раструбить об этом на всю область, в газетах, журналах, по телику все подробно расписать. Дескать, вот вам наглядные результаты борьбы!

Круглов посмотрел на всех троих мужчин, которые внимательно его слушали.

— Все ясно! — кивнул Михаил. — Что-то подобное я и предполагал. Козлов отпущения ищут! Вот мы ими и оказались.

— Но почему именно мы? — робко подал голос Павел.

— Ну кто-то же должен быть первым! — с веселым цинизмом произнес Михаил.

— Ну уж нет! — вмешался Николай. — Так дело не пойдет! — замотал он головой, крепко сидевшей на бычьей шее. — Дураков в другом месте ищите! Денежки, значит, все хапали, а отвечать мы должны? Дудки! Не на того напали! И ты, Андреич, запомни: если до суда дойдет, я молчать не стану! Всех за милую душу вложу, всех — и Ашота, и тебя, и начальство твое! Никто от тюрьмы не уйдет! Если уж мне сесть суждено, так я вас всех, уродов, за собой потяну!

— Угомонись, Коля! — прикрикнул на него Круглов, у которого на лбу выступили бисеринки пота. — Никто так вопрос не ставит!

— А как ставит? — зарычал Николай. — Ты тут соловьем разливаешься, про долю тяжкую рассказываешь, а сам только и думаешь, как бы в кусты сбежать!

— Погоди, Коля, давай послушаем, что Андреич предлагает, — сказал Михаил, потянув разбушевавшегося Николая за рукав.

— Да чего его слушать? — рявкнул Рыжов. — И так ясно, к чему он ведет: мы на себя все возьмем, он от начальства благодарность получит и премию пять тысяч за то, что такой крутой, браконьеров с поличным поймал! А дальше — по цепочке! Его начальство за помощь в борьбе с коррупцией новые иномарки себе купит, а чиновники — еще одну виллу на Канарах! И все нашей кровью! Вы что, мужики, не понимаете, что ли? Они же нас специально подставили, под монастырь подвели! А рулил всем вот этот гад! — Он ткнул толстый палец в сторону Круглова.

— Так, ты тюрьмы избежать хочешь или нет? — заорал на него участковый.

Николай осекся на полуслове, ворча что-то себе под нос, но отвечать не спешил.

— Хочешь или нет? — повторил Круглов, не снижая тона.

— Хочу! — огрызнулся Рыжов.

— Тогда разоряться прекрати и дальше слушай! Мне никакого резона сажать вас нет! Но повторяю: я лицо подневольное. Мне приказали найти браконьеров — я нашел. А вот если вы сумеете кого другого найти вместо себя, то все будет путем! Городской полиции и рыбоохране все равно, кого сажать, лишь бы дело было закрыто! Так что послушайте моего совета… — Круглов придвинулся ближе и понизил голос: — Ищите лопухов, которых можно вместо себя подставить! Только не просто так, а чтобы их с поличным взять! И чтоб все заранее продумать, чтобы комар носа не подточил! Чтобы с доказняком порядок полнейший был! Доказательства чтобы как на блюдечке лежали! Тогда их и посадят.

Повисла тишина. Круглов, выговорив наконец все то, что собирался, открытым текстом, умолк и перевел дух.

— А дальше? — первым нарушил молчание Михаил.

— А дальше все по списку, — ухмыльнулся Круглов. — Их сажают, я благодарность получаю, начальство довольно и спокойно.

— И едет на Канары? — язвительно спросил Михаил.

— Ну и пускай себе едет! — громыхнул кулаком по лавке Круглов. — Не завидуйте! У начальства свои деньги, у нас свои! У них другой уровень, и бог с ними!

— Набожный ты какой! — ввернул Николай. — Небось в рай надеешься попасть? На чужом горбу въехать? А я…

— Тихо! — резко прервал его Михаил, явно раздумывая. — Значит, четверых лопухов, говоришь, надо найти? Тогда все в ажуре будет?

— Можно троих! — разрешил Круглов.

— А нам гарантии какие?

— Мое честное слово! — важно сказал участковый.

— Ха-ха-ха! — раздельно выговорил ему прямо в лицо Михаил. — Ты уж так больше не говори, Андреич, а то я разрыдаюсь!

— Вам сейчас не о гарантиях думать надо, а как шкуру свою спасти, — нервно заметил Круглов. — Но со своей стороны могу обещать: как только трое браконьеров будут взяты с поличным, ваше дело автоматически закрывается. Все материалы окажутся у меня, я их при вас уничтожу. И все! Не было никакого дела, не было никакой рыбы! Ну? Как расклад?

Он посмотрел на мужчин. Все трое переглянулись.

— Где бы еще найти таких дураков… — проговорил Михаил, что-то прикидывая в уме.

— Найдете! — оптимистично заявил Круглов. — Думайте. Если согласны — сейчас домой поедете. Я даже по доброте душевной могу на своем драндулете подбросить. Нет — сидите.

— Домой? — встрепенулся Павел.

— Домой, домой. В Бережное, — подтвердил Круглов.

Михаил посмотрел на своих подельников, потом кивнул и твердо произнес:

— Мы согласны!

— Вот и ладненько! — Участковый сразу повеселел, глаза его заблестели.

Он посмотрел на мужчин и спросил дружелюбно:

— Вы, поди, проголодались? Сейчас я распоряжусь насчет обеда…

— Нет уж, благодарим покорно! — прижав руки к груди, саркастически проговорил Михаил. — Мы уж как-нибудь до дома потерпим. Только ты доставь нас поскорее.

Круглов прокряхтел что-то и пошел к выходу.

— Андреич! — окликнул его Павел.

Участковый обернулся.

— Ты мне вот что объясни. На фига надо было нас сюда тащить? Неужели не мог там, на реке, все это объяснить?

Круглов усмехнулся.

— А чтобы вы прониклись всей серьезностью ситуации, — сказал он. — И на своей шкуре ощутили, какова она, тюремная жизнь!

— Эх, и гнида же ты, Андреич! — с чувством произнес Николай.

— Так, а лодка наша где? — сузил глаза Михаил.

— На месте ваша лодка! Стоит, родимая, хозяев дожидается! — ответил Круглов. — Так что, едете?

Все трое, хоть и были злы на участкового, не стали заставлять себя уговаривать. Поднявшись со скамьи, все потянулись вслед за Андреичем. Дежурный, выпускавший их, не сказал им ни единого слова. На проходной тоже не задали никаких вопросов — пропустили без всяких задержек. Круглов на прощание козырнул дежурному и двинулся к своей машине. Павел, Михаил и Николай молча влезли туда же. Весь оставшийся путь они не разговаривали с участковым, каждый думая о том, как выпутываться из того положения, в которое они влипли.