Вороны любят падаль

Кирилл Казанцев, 2012

В городе Зеленодольске умер коррумпированный чиновник Томилин. После него осталось огромное состояние. Единственный наследник богача – непутевый племянник Володя, но где он скитается в данный момент, никто не знает. Этим обстоятельством и решили воспользоваться местные чинуши. Они надумали переписать наследство на подставного лжеплемянника, а затем поделить состояние между собой. Возможно, афера бы удалась, если бы внезапно не объявился настоящий племянник…

1

На пологом берегу неширокой реки, метрах в тридцати от проселочной дороги, в самый разгар рабочего дня вели беседу двое мужчин явно городского вида. День выдался необыкновенно жарким — даже лес по ту сторону реки казался будто высохшим и присыпанным пылью. Солнце жгло немилосердно. В такую погоду одежда беседующих выглядела странновато — оба были облачены в строгие черные костюмы и рубашки с галстуками. На самом же деле ничего странного в том не было, поскольку явились они сюда прямо с похорон. Чуть поодаль на дороге их ожидала машина — того класса, что безусловно предусматривает кондиционер в салоне. Водитель, солидный, средних лет, с сединой в волосах, похожий на провинциального актера, играющего благородных отцов, не спеша прогуливался вокруг автомобиля, дожидаясь пассажиров. Его хозяин, Дмитрий Николаевич Орешин, занимал в городе завидную должность, обладал немалыми возможностями и сейчас, используя свое служебное положение, вел тайные переговоры.

— Я тебя неспроста, Андрей Васильич, сюда притащил, — объяснял он своему собеседнику, отирая пот с лица обширным носовым платком с голубыми полосками. — Береженого, как говорится… В городе новые люди ожидаются, как метла пометет, никто пока не знает… Сюрпризов, скорее всего, не предвидится, но уж больно дело у нас…

Орешин зачем-то оглянулся по сторонам, однако никого не увидел и снова принялся водить платком по рыхлым румяным щекам.

— Черт знает какая жара! — пожаловался он, искоса посматривая на собеседника и прикидывая, какое впечатление на того произвели вступительные слова. — А тут еще этот дресс-код!.. Но ничего не поделаешь! Смерть приходится уважать — она, хе-хе, за каждым присматривает… Не приведи господь!

Орешин был крупным, пышущим здоровьем мужчиной, широким в кости, с грубым голосом и насмешливым взглядом, который, однако, в нужный момент исчезал в тени густых бровей.

— Да уж, — сдержанно сказал тот, к кому обращался Орешин. — Этого нам не надо. А пиджак, пожалуй, лучше снять…

Он стащил с плеч пиджак и со вздохом облегчения перекинул через локоть.

— А вы не хотите? — почтительно поинтересовался он, поднимая глаза на Орешина.

Андрей Васильевич Жмыхов всего лишь возглавлял отдел в местном УВД и к первому заместителю главы городской администрации относился с подчеркнутым пиететом. Предстоящий разговор слегка напрягал его — не так уж часто доводилось ему накоротке общаться с Орешиным. Что ему Жмыхов! Совсем другой уровень. Он с губернатором за ручку… Что-то тут не то. Действительно, неспроста выдернул его с похорон Орешин. Но что ему надо? Про какое такое дело упоминал он?

— Ты хорошо знал покойного? — вдруг деловито спросил Орешин, словно угадав мысли Жмыхова.

Полицейский пожал плечами.

— Как сказать, — осторожно проговорил он. — Приходилось, конечно, встречаться. На каких-то мероприятиях. В полицию он заходил… Но чтобы близко — нет. Я ведь нездешний. Да и возраст у нас разный. Вячеслав Сергеич намного старше был.

— Да-а, Вячеслав старой закалки зубр! — соглашаясь, кивнул Орешин, и глаза его затуманились от воспоминаний. — Кремень-мужик! Теперь таких нет. Характер, конечно, непростой, но на таких должностях без характера нельзя. Он ведь какой был — коммунист, боец! И депутатом бывал, в те еще старые времена, и прокурором города был. Таким прокурором — любого в трепет вгонял! А уж позже и в бизнес впрягся как ломовая лошадь. Ну и результат был, сам знаешь!

Орешин на секунду замолк, а потом повторил с какой-то загадочной интонацией:

— Да, результат… А вот теперь давай о главном, майор! — он быстро взглянул на Жмыхова. — Как раз о результате. Разговор будет серьезный. Мне про тебя Прокопенко говорил, что ты человек надежный, без закидонов, на жизнь смотришь реально, да и профессионал хороший… Ты оперативной работой давно занимаешься?

— Десять лет, — сказал Жмыхов. — Даже чуть поболе.

— Вот и отлично! Самое то, — одобрил Орешин. — Но главное, что ты — человек ответственный, умеешь держать язык за зубами. Ну и вообще… Входишь в наш пул. Красный пул — так я это называю.

— Красный пул?

— Ну да, — хохотнул Орешин. — Ты ж знаешь, как зэки говорят — «красная зона»… Так и у нас — красный пул. Кто в него входит, тот от работы не отлынивает, сотрудничает с администрацией, ну, активная жизненная позиция, само собой, и тому подобное… Что ни в коем случае не исключает материальные блага, — назидательно закончил он.

— И все-таки я не совсем понимаю, — хмурясь, сказал Жмыхов.

— Да все ты понимаешь! — неожиданно сердито выкрикнул Орешин, сверля собеседника взглядом. — Чего тут понимать? Мне нужна твоя помощь. Мне твоя, тебе — моя. Мы — одна команда.

— Согласен, — кивнул Жмыхов. В его планы никак не входила ссора с Орешиным. — Я всегда готов помочь, Дмитрий Николаевич, но хотелось бы поконкретнее…

— Будет тебе и поконкретнее, — пообещал Орешин. — Исчерпывающая будет тебе информация. Только и ты головой немного работай, если хочешь в сути разобраться. А суть такова, что после смерти нашего дорогого Вячеслава Сергеича Томилина осталось более чем приличное наследство.

— Да уж, наверное, осталось, — сказал Жмыхов.

— Не наверное, а точно! — отрезал Орешин. — Сеть продовольственных магазинов, два дома, три автомобиля, ценные бумаги, счета в банках. Вот так вот! Томилин хватал добычу как бульдог, как акула! Зато и куш оставил завидный!

— Да, повезло наследникам, — неопределенно протянул Жмыхов, который все еще ничего не понимал.

— А вот наследников-то как раз и нема! — вдруг объявил Орешин. — Один Томилин как перст. Никого у него здесь нет. Ни-ко-го! Бабенка у него коммерческим директором на предприятии числилась — вот она ему самый близкий человек в последние годы была. Любовница, правая рука — как хочешь назови… Адвокат его личный, юрист, доверенное лицо — тоже с носом остался. Грех так говорить, но в последние годы Томилин невыносимым стал, возомнил о себе, переругался со всеми, так держался, будто секрет бессмертия знал. А какой там секрет — с собой на тот свет ничего не заберешь. Эх!

Жмыхов с сомнением посмотрел на отвернувшегося Орешина. Как-то не замечалось раньше за матерым чиновником особой сентиментальности. Нынешняя обида за оставшихся с носом любовницу Томилина и его юриста тоже не выглядела искренней. Однако судьба чужого наследства волновала Орешина не на шутку — и вот в этом сомнений не было ни малейших. Жмыхов постепенно начинал прозревать и настраиваться на нужную волну, чувствуя запах больших денег.

— Ну что же, раз наследников нет, значит, велика вероятность, что все отойдет государству, — намеренно отстраненно произнес он.

— Ты, майор, даже не представляешь, насколько она велика! — горячо подхватил Орешин. — Мы, конечно, любим свое государство, но не до такой же степени. Мы тут все работали бок о бок с Вячеславом Сергеевичем, помогали его становлению как бизнесмена, образно говоря, в этих материальных ценностях есть частица и нашего труда…

При этих словах он испытующе глянул на майора, но тот даже глазом не моргнул.

— Однако не очень представляю себе, какой тут может быть выход, — рассудительно заметил он. — Наследников нет, завещания, как я понял, тоже нет. Что же остается?

Жмыхов догадывался что, но предпочитал, чтобы ключевое слово произнес все-таки Орешин. Но Дмитрий Николаевич опять удивил его.

— Не совсем так, не совсем, — досадливо поморщившись, сказал заместитель мэра. — На самом деле есть и наследник и завещание. Юрист Томилина — Маевский все разнюхал. Ну еще бы, такой кусок из-под носа уводят — будешь носом шевелить, и не только носом…

— Вот как? — хмыкнул Жмыхов. — Значит, есть наследник?

— И это самая главная сейчас головная боль, майор! — скривился, точно от настоящей боли, Орешин. — Томилин и тут поступил по-своему, всем назло сделал, показал характер! Вредный все-таки был мужик, хоть и не следует так о покойнике, да чего уж там, правду не утаишь…

— Серьезный наследник? — деловито поинтересовался Жмыхов.

— Как бы не так! Бездельник, пьянь, подонок без чести и совести! — в крайнем раздражении проговорил Орешин. Его полное лицо налилось кровью. — Ты не здешний, не знал его. Владимир Анатольевич Томилин, племянник Томилина. Единственный и неповторимый. Больше родственников нет. Да и этот, похоже, отдал уже богу душу. Ни слуху ни духу. На зонах подолгу не живут. А тот у нас в Зеленодольске по молодости накуролесил дай бог. Золотая молодежь, как говорится! Рестораны, пьянки, драки, а дальше и кое-что посерьезнее. Связался с компанией, а дружки организовали нападение на обменный пункт валюты, убили охранника… Ну, Томилин тогда сумел его отмазать, прошел парень как свидетель. А чтобы страсти улеглись, спровадил племянничка в армию. Тот было на дыбы, но Томилин жестко повернул — или армия, или тюрьма. Ну, отбарабанил этот два года — в серьезных войсках, то ли десантником, то ли морпехом, лось-то здоровый. Потом приезжал в город, но как-то быстро уехал и уж больше не появлялся лет тринадцать-пятнадцать. Его уж все забыли, кому такой разгильдяй нужен. Подельники его практически все уже на том свете — я наводил справки. Ему, если жив, тридцать семь лет сейчас. А вот это его старые фотографии… Больше ничего найти не удалось, сам понимаешь…

Орешин достал из бумажника три фотографии с надорванными краями и передал Жмыхову. Тот мельком на них взглянул. Улыбающееся лицо вихрастого парня на любительском снимке ничего ему не говорило.

— Оставь, оставь себе! — предупредительно сказал Орешин, когда Жмыхов попытался вернуть фотографии. — Они тебе пригодятся.

Взгляды их встретились. В глазах Жмыхова стоял немой вопрос.

— Да. Найди нам Томилина! Хоть из-под земли, — жестко сказал Орешин. — Даже если схоронили уже. Но нам он живой нужен. Факт смерти не должен всплыть ни в коем случае! Или он, или кто-то за него, все ясно, надеюсь? А по большому счету, только второй вариант и нужен. Томилин — дерьмо. Непредсказуемый и неуправляемый человек. Заставить его делиться будет проблематично. Нам тут нужен человек покладистый! — с нажимом уточнил он. — Покладистый и внешне на Томилина похожий. Сумеешь найти такого?

— Подумать нужно, — уклончиво сказал Жмыхов.

— Думай — только быстрее, — отрезал Орешин. — Про тебя говорят, что ты человек способный. И еще у тебя одно преимущество — ты из другого города родом. И было бы очень кстати, если бы наш Томилин прибыл из другого города. Чтобы никто в нем случайно вдруг не признал Петю Иванова с нашей улицы Советской, понимаешь меня?

— А документы?

— Тебя учить, что ли? Документы сделаем по высшему разряду! На подлинных бланках. Ты человека найди. А вот настоящего Владимира Томилина, если он жив, из игры выводить надо. Чтобы он, не дай бог, не пронюхал, какая его тут малина ждет.

— Но… — с сомнением качнул головой Жмыхов.

— Никаких но! — повысил голос Орешин и нервно оглянулся на загорающего возле раскаленной машины шофера. — Я тебя не за так прошу. Все получат свое. Тебе обещаю пятнадцать процентов от общей суммы вкладов Томилина и повышение по службе. Главой УВД не обещаю, а вот должность первого зама — пробью. Будешь состоятельным человеком и с перспективой служебного роста. Только сделай все так, чтобы комар носа не подточил. У тебя получится.

— Может, и получится, — протянул Жмыхов, пристально наблюдая за Орешиным. — Но уж больно дело наклевывается неаппетитное, а пятнадцать процентов — это мне ни о чем не говорит. Я бухгалтерских книг у Томилина не вел.

— Будешь доволен! — резко сказал Орешин. — Ты что, мне не веришь, что ли? Ради пустяков я мараться не стал бы и в неаппетитное, как ты выражаешься, дело не влез бы! И заруби себе на носу — я тебе доверился, и у тебя теперь пути назад нет! Или вперед к богатству, или… А впрочем, что мы собачимся? — Заместитель мэра широким жестом приобнял Жмыхова и похлопал его потной ладонью по плечу. — Это все жара, мозги плавятся, черт! А у нас, я верю, все получится. Ты в нашем пуле, Андрей Васильевич! Мы одна команда. И приз нас ждет почище мирового кубка. Футбол любишь? Я раньше заядлым болельщиком был, ни одного матча не пропускал. А сейчас хоть разорвись — времени ни на что не хватает. Время сейчас бежит, как эти новые поезда — «Сапсан», что ли? Не успеешь оглянуться, а тебя уже к лицу Всевышнего представили, а? Вон тебе пример — Томилин. Тоже умирать не собирался небось. Да там не спрашивают, какие у кого планы. Человек предполагает, а Господь располагает, как говорится…

«Эка тебя на лирику потянуло! — с раздражением подумал Жмыхов, душа которого разрывалась между радужными надеждами и неприятными предчувствиями. — Ясно, можно комедию ломать, когда все самое грязное чужими руками делается, а тебе только сливки снять и остается. Тут хоть стихи пиши, романы!»

Между тем практический ум Жмыхова уже включился в поиски решения той необычной задачи, которую подбросил ему энергичный заместитель мэра. Расплывчатый образ молодого человека с фотографии проходил в мозгу Жмыхова сверку с сотнями, с тысячами виденных им лиц. Он механически, как вычислительная машина, перебирал их, надеясь вычленить схожие черты. Закавыка была в том, что нужно было подобрать не только подходящую внешность. Требовалась внутренняя сущность человека, сложное сочетание алчности и умеренности, нахальства и сдержанности. Одним словом, кандидат должен был сыграть роль наследника за умеренное вознаграждение, быть покладистым и при этом молчать как рыба. Из опыта Жмыхов знал, что подобный набор добродетелей и пороков крайне редок. Но все-таки заняться этим делом стоило — слишком уж аппетитный куш маячил впереди.

— Ну, в общих чертах я тебя просветил, — деловито, забывая про лирику, объявил Орешин. — И поскольку время, как было сказано, не ждет, сроку тебе на размышление минимум. Завтра жду тебя с конкретными предложениями. Только рисоваться у меня в кабинете не стоит. Встретимся в сквере около театра. Труппа на гастролях, место не людное, там все и обсудим.

Они медленно, расслабленной походкой двинулись к автомобилю. Водитель, заметив их движение, нырнул в кабину, запустил мотор. Он привык на своей работе к чему угодно, но пребывание под горячим солнцем энтузиазма не вызывало.

В пяти шагах от автомобиля Орешин вдруг остановился и придержал Жмыхова за локоть.

— Ты только не думай, что у нас все уже в кармане, — проникновенно сказал он, глядя прямо в глаза майору. — Нотариус, которая завещанием занимается, упертая баба, с амбициями. Она ведь тоже сейчас розыски наследника ведет. С ней договориться вряд ли получится. Да ты, наверное, ее знаешь — Самойлова Марина Константиновна. Она одно время под руководством Маевского работала. Опыта набиралась, так сказать. Потом на вольные хлеба ушла. У нее еще муж следователем в прокуратуре какое-то время служил. Потом тоже все бросил. Где сейчас, не знаю. Может, это и неважно. Но ты все должен выяснить. Мы всех должны опередить.

— Должны — опередим, — буркнул Жмыхов.

Садясь в машину, он машинально окинул взглядом пейзаж. Горячий воздух струился над линией горизонта, вычерчивая в синеве какие-то странные зыбкие фигуры, золотистые ускользающие тени, скудные миражи российского лета.

«Но мы-то ведь не за миражами пустились, — подумал он со смутной тревогой. — Дело верное. Орешин за другое и не возьмется. Только сперва нужно прикинуть, как и что с наследством. Что это за пятнадцать процентов. За идею я ишачить не буду. При всем уважении. Стрелка компаса должна быть позолоченной. Такой у меня принцип, Дмитрий Николаевич!»

Орешин не мог прочитать мыслей полицейского, но почему-то именно в этот момент усмехнулся так, словно видел Жмыхова насквозь.