Волчара выходит на след

Кирилл Казанцев, 2011

Капитан в отставке Андрей Мостовой мстит уголовным авторитетам, сломавшим его жизнь. Первым в его черном списке становится рецидивист Сукоткин. Второй на очереди – наркоторговец Бельдин. Узнав о том, что народный мститель Мостовой приговорил его, Бельдин ставит на уши самых могучих и жестоких криминальных «отморозков». Те заверяют продавца «дури», что все будет хорошо, и выходят на след Мостового. Какое-то время им кажется, что бывший капитан у них под контролем и дни его сочтены. Но это им только кажется. Выслеживать волчару-подранка – значит рыть себе могилу…

АНДРЕЙ

— Подъем, Андрюха! Цигель-цигель! — гаркнул Славкин на ухо Мостовому и нетерпеливо затряс его за плечо. — Ну, давай-давай, старичок, подымайся уже по-скорому. Что ты прям как снулая кетина? Слюдянку ж проскочили. Ты что, забыл?

–… — Мостовой, простонав, спустил ноги с полки, тряхнул головой и, щурясь спросонья, недоуменно воззрился на плотно заставленный пивными бутылками столик: И что?.. Опять?! Да не хочу я! Сколько ж можно…

— Ка-к-кое «не хочу», старина?! — возмущенно прервал его Санек. — Да это же святое дело! Когда еще такого омулька попробуешь? Ты только понюхай, братка! Это же сказка, а не рыбец! — сунул Андрею под нос раскрытый сверток с копченой рыбой.

Запах от нее действительно исходил просто обалденный, но Мостовой, еще не совсем пришедший в себя со сна, раздраженно проворчал: — А, что? Нельзя было с этим до утра подождать?

— Ну, ты даешь, браток, — до утра!.. И это речь не мальчика, но мужа? Да это ж свежачок — в натуре! Понимать же надо… Самый смак! С пылу с жару. Давай-ка, не бузи. Вгрызайся, пока не остыла.

— Ладно, — обреченно выдохнул Андрей. — Подожди… Я сейчас… Пойду умоюсь.

Плеснул в лицо ледяной водой. Вытерся насухо жестким вафельным полотенцем и посмотрел на себя в зеркало: «Да уж!.. Видок еще тот… Краше в гроб кладут…» Глядевшая на него опухшая, отекшая от пьянки, словно разобранная на части физиономия недовольно покривилась: зашевелилась и нудно запульсировала тягучая боль в висках. «А зря я все-таки с ним так разоткровенничался, — опять начало терзать Андрея позднее раскаянье. — Никто ведь, дурака, за язык-то не тянул… И как теперь от него отделаться?.. Конечно, зря…»

— А чего же ты так рано? — возвратившись в купе, не удержавшись, съязвил Мостовой. — Никак облом вышел?

— А можно и так сказать, — охотно, без напряга, согласился Саня, за обе щеки уплетая аппетитную копчушку. — В самый неподходящий момент бригадир приперся. И пошел, паршивец, по ушам стучать — почему, мол, в служебном помещении посторонние… Ну, я, естественно, решил не нарываться. Он же потом как пить дать в покое девку не оставит. Да ничего… Нам же еще с тобою тут трое суток с лишком мотыляться. Глядишь — еще и выгорит…

А хорошо пошел свежайший омулек под свежее пивко! И оглянуться не успели, как осталась на столе только кучка до чистоты обглоданных костей. Мостовой уже собрался было опять завалиться на боковую, но Славкин придержал друга: — Подожди, Андрюш… Разговор есть… — и лицо его стало предельно серьезным и сосредоточенным.

— Да утром поговорим, — отмахнулся Мостовой. — Еще успеется…

— Нет, Андрюш, — уперся Славкин. — Прямо сейчас… Ну, я тебя прошу. Лады?

— Хорошо… И о чем речь пойдет?

— Расскажи-ка мне еще раз, да только теперь уже подробно и без купюр, обо всех своих поганых злоключениях. Чую я, братишка, что далеко не всем ты со мною щедро поделился. Очень многое опустил по какой-то причине… А так негоже. Я ведь для тебя не посторонний…

— Сань…

— Нет, Андрей, и не надейся даже! Теперь уж я тебя одного ни за что не оставлю… И даже не проси… Одному тебе все равно такое дело не поднять. Да эта шобла тертая тебя на раз сожрет. Как ни мудри, а один ведь, парень, в поле не вояка…

— Санек, да что…

— Да подожди ты… Не крути, — настойчиво продолжил Славкин. — Послушай лучше, что скажу… Я же теперь, как и ты, один. Ничто меня больше по рукам не вяжет. А потому имею полное право сам собой распоряжаться… И все. И точка… На этом тему сняли… Теперь давай-ка к делу…

Проговорили до рассвета. Под утро, опустив стекло, прямо в купе дымили — уже недосуг стало поминутно в тамбур бегать. Мостовой, теперь уже почти не таясь, выкладывал перед другом подробности своей таежной эпопеи. Славкин изредка прерывал его, заставлял по нескольку раз описывать один и тот же эпизод. Потом какое-то время молча хмурился, тщательно переваривая полученную информацию. И снова понуждал Андрея рассказывать дальше. И снова терпеливо и внимательно, внешне без всяких эмоций, слушал его откровения.

Дойдя в своем повествовании до последнего акта своей кровавой «вендетты», Мостовой в нерешительности остановился, словно споткнувшись на полуслове, усиленно соображая — следует ли и на этот раз посвящать друга во все детали.

— Ну, давай, давай, Андрюша, давай колись, — поторопил его Саня. — С кого из них начал?

— С мэра, — после затянувшейся паузы с явным напрягом родил Андрей.

— И правильно сделал! — одобрил Славкин. — Без этой сволочи, конечно же, никак не обошлось. Несомненно — он в курсе всей этой алмазной темы. А может, и не просто — в курсе… Кто знает — может, на него там все это и завязано? Так ведь?

— Вполне может быть, — кивнул Андрей. — Хотя на местного куратора он не особо тянет… Вряд ли такому отморозку серьезное дело доверят…

— Так ты его списал? Что-то я не понял?

— Похуже, Саня… — сконфузился Мостовой. — Оскопил…

— Что-о-о?! — глаза у Славкина полезли из орбит. — Это… в смысле — кастрировал, что ли?!

— Вот именно…

— Ну, ты даешь, блин!.. А я-то, дурень, тебя уже грешным делом в толстовцы записал, когда услышал, что ты их не валить, а калечить собираешься… Ну, думаю, после крутого мочилова совсем срубило парня… Не будет больше с него никакого толку… У нас в Афгане такое тоже изредка случалось… А ты, оказывается… — запнулся Славкин, порозовел от напряга, но, так и не сумев выдавить из себя нужное слово, только покачал головой в полнейшем офигении. Потом, уже справившись с собой, наполнил стаканы пивом до краев и, просветив друга долгим и жестким взглядом, твердо произнес: — Ну что ж Андрюха, дернем по последней?.. Теперь не скоро, чую, снова доведется…