Волчара выходит на след

Кирилл Казанцев, 2011

Капитан в отставке Андрей Мостовой мстит уголовным авторитетам, сломавшим его жизнь. Первым в его черном списке становится рецидивист Сукоткин. Второй на очереди – наркоторговец Бельдин. Узнав о том, что народный мститель Мостовой приговорил его, Бельдин ставит на уши самых могучих и жестоких криминальных «отморозков». Те заверяют продавца «дури», что все будет хорошо, и выходят на след Мостового. Какое-то время им кажется, что бывший капитан у них под контролем и дни его сочтены. Но это им только кажется. Выслеживать волчару-подранка – значит рыть себе могилу…

БЕЛЬДИН

Выйдя из прокурорского кабинета, Алексей Константинович моментально растерял весь свой лоск. Он пошатнулся. Привалился плечом к стене. Мертвенная нездоровая бледность залила его лицо. С большим трудом, цепляясь за перила, на непослушных ватных ногах спустился по лестнице. Вышел на крыльцо. Доковылял до машины.

Весь взмок, пока удалось с десятой попытки попасть ключом в замок автомобильной дверцы: руки, в полном смысле слова, крутило и ломало, как у эпилептика. Обессиленно бухнулся, рухнул на сиденье. Прикурил и тут же, выпучив глаза, зашелся в кашле, как чахоточный. От едкого дыма горящего фильтра болезненно резануло в горле, в легких. Выругался. Обжигая пальцы, сплющил, затер сигарету в пепельнице и, жалко, постыдно всхлипнув, как ребенок после горькой незаслуженной обиды, уронил лицо в ладони: «Господи, ну неужели?.. Неужели все сначала?!»

Поначалу, просматривая злополучную запись с камеры наблюдения, Бельдин скользил по экрану монитора совершенно равнодушным взглядом. И только на самых последних кадрах будто что-то кольнуло его в груди. Он попросил перемотать запись к началу и запустить ее вторично. Просмотрел еще раз, теперь уже внимательнее приглядываясь к мельтешащей перед глазами фигуре мужика с натянутой до подбородка черной маской… Вот тут-то его и обожгло! Будто крутым кипятком обварило! Он узнал этого страшного человека! Не видя лица, узнал! Опознал со спины, по походке. Вот именно так, очень характерно, тот припадал на правую ногу при ходьбе. Бельдину эта подробность намертво врезалась в память еще тогда, когда он, избитый и униженный бесконечными страшными километрами, тащился за ним по тайге.

И стало худо до тошноты. И все поплыло перед глазами. И только огромным волевым усилием ему все-таки удалось сдержаться, не выдать бушевавших внутри чувств. Удалось дождаться окончания еще недавно такого важного для него, необходимого, а теперь вдруг ставшего абсолютно ненужным разговора с прокурором…

«И что же теперь будет? — немного успокоившись, спрашивал себя Бельдин. — Ведь этот же скот неуемный опять бродит где-то совсем рядом?.. Ведь он же явно мстить затеял?! Да это ж яснее ясного!.. И этот тихий ужас с Тошей — только пробный шар с его стороны… Он же теперь никого из нас в покое не оставит… И до меня доберется рано или поздно… Ну обязательно доберется!.. Да он же маньяк законченный!.. И что же теперь делать? Что?!.. Сдать его ментам? Прокурорским?.. Невозможно! Да это же значит самому себе приговор подписать… И не судейский, а похуже!.. Да он же поплывет на следствии… Непременно поплывет… Такого, сволочь, порасскажет… И про алмазы, и про лабораторию…Тогда уж точно не отмоешься… Никаких концов в воду не спрячешь… Надо как-то опередить… И его, и ментов… А лучше, так вообще — найти его и кончить. Естественно, не самому… Поручить кому-то… Но кому?.. Нет. Надо что-то делать, пока еще не поздно!.. Но что?!. Что?!. Еще и эти китаезы со своей проверкой — так некстати…»

Целый год после тех ужасных, произошедших на прииске событий, он дрожал как осиновый лист, ожидая, что с минуты на минуту участь его решится самым кошмарным образом. Выплывет наружу и дойдет до ушей местного и краевого кураторов, а через них и до высоких московских покровителей вся правда о том, в каких целях использует он приисковую лабораторию, какой «попутный» личный бизнес наладили они с Ван Дэн-лао за спиной своих хозяев. Тогда он был абсолютно уверен в том, что после всего случившегося в тайге Мостового непременно возьмут в оборот спецслужбы. А уж они, как известно, потрошить умеют. Они-то непременно вывернут этого недоделанного Рэмбо наизнанку. Выложит им как миленький все, что знает и не знает…

Но время шло, и ничего существенного на прииске больше не происходило. Ну, пришлось, правда, после того как вышел из больницы, пережить от своего непосредственного начальства легкую головомойку. Но на этом все, к счастью, и закончилось. Больше его уже никто никуда не дергал, не пытал с пристрастием.

А еще через полгода так и вообще вздохнул с облегчением. К тому времени убедил себя окончательно в том, что никаких экзекуций по отношению к нему больше не последует. На этот раз его действительно пронесло. Сошло с рук. Теперь уже можно было и расслабиться. Да и всерьез подумать о том, как наверстать упущенную выгоду, теперь отнюдь уже не возбранялось.

На первой же личной встрече с Ван Дэн-лао обговорили все до тонкостей. Теперь уже постарались учесть каждый нюанс, ведь риск после произошедших событий возрос многократно. И дело сдвинулось с мертвой точки. И постепенно опять наладился между ними взаимовыгодный стабильный бартер: в Китай — психотропные вещества, а оттуда — эфедрин и прочую банальную «кислоту». Благо к тому времени удалось заинтересовать и прочно привязать к делу нового начальника приисковой охраны Виталия Гирейчука, сменившего на этом посту «почившего в бозе» Фому. С этим, правда, уже пришлось изрядно повозиться. Да это и понятно — не какой-то там дремучий урка, а все-таки офицер запаса. Да еще и целый подполковник. Хватает в голове различных идейных пунктиков. Но ничего — немного помахал руками, поратовал за отчизну и, естественно, на контакт пошел. А куда он денется? Деньги, как известно, не для кого лишними не бывают, будь ты хоть насквозь полнейший патриот. Речь ведь не о том, как «продать Родину», а только о том, за сколько.

И вот теперь, по прошествии трех безоблачных, спокойных лет, когда, казалось, уже все давно забылось, когда все пережитые ужасы уже окончательно и бесповоротно остались в прошлом, опять как гром грянул. И снова все внутри дрожит, сжимается от страха. И хочется завыть, заскулить от тоски в предчувствии новой грядущей беды…

«Кому поручить? Кому?.. Кого же нанять? — продолжал усиленно ворочать раскаленными мозгами Алексей Константинович. — Гирейчука нельзя… Это не Фома. Он ни за что на свете на убийство за пределами прииска, а тем более в городе не решится… Но тогда кого? Кого? — И тут в его голове неожиданно просветлело: — Ну, как же — некого?! Есть же вариант!» И больше не тратя времени зря, уже почти оправившись от жуткого мандража, заметно повеселевший Бельдин с легкой душой завел машину и тронул ее с места.

— Вай-вай, какой шикарный гость! Ай, молодец, что заглянул, да! — до приторности сладко закудахтал Самвел Арутюнян, с заметным усилием выдирая себя из кресла. Переваливаясь, как закормленная утка, из стороны в сторону, заспешил навстречу. Но, не дойдя до гостя пару метров, остановился, словно боясь переступить через какую-то невидимую черту. Все-таки заключать такого «большого», как Бельдин, человека в дружеские объятия было бы с его стороны непозволительной дерзостью. Как-никак, а тот принадлежит уже к другому кругу. Под московской крышей крутится. И черт его знает, какие там у него наверху подвязки? Может, вообще ногой в самые высокие кабинеты дверь открывает?

— Проходи, проходи, дорогой. Садись, пожалуйста… — бормотал Арутюнян, проводя гостя к мягкому овальному дивану. — Сейчас я все организую…

— Ты сильно не суетись, Самвел Ашотович, — довольным тоном произнес Бельдин. — Я ненадолго. Посидим, кофейку попьем, и поеду дальше. Дел еще сегодня много…

— Каких дел, слушай, дорогой? Обижаешь, да? Никуда тебя не пущу! И так редко заходишь. Сейчас отдохнешь немного, расслабишься. В бассейне поплещемся. Массаж-пассаж сделаем. Перекусим, — протараторил хозяин и нажал едва различимую кнопку на стене. Не успел отнять от нее руку, как на пороге вырос молодой высокий темнолицый парень, чем-то неуловимо похожий на Арутюняна, хоть и многократно уступающий ему по габаритам. «Наверно, какой-то дальний родственник?» — вяло подумал Бельдин. По слухам, Самвел давно перетащил в Зареченск всю свою многочисленную родню до последнего колена и всех без исключения пристроил к делу. Никого постороннего он к себе близко не подпускал. Доверял мало-мальски только своим кровным.

Через час, разомлев после хорошо прогретой сауны, слегка поплескавшись в теплом нарзане, они удобно развалились в шезлонгах у шипящего пузырьками бассейна. В полном умиротворении лениво потягивали из пузатых «наполеонок» крепкий и ароматный «Ахтамар». Алексей Константинович не торопил события. Терпеливо ждал, когда Самвел сам затронет нужную ему тему.

— Может быть, Лэйлочку позвать, а? — спросил Арутюнян и подмигнул Бельдину своим круглым заплывшим поросячьим глазком. — Спинку тебе помнет?

— Нет, сегодня не хочу… Устал…

— Понимаю, дорогой. Очень понимаю. У меня же тоже так иногда бывает… Возраст, наверно… — почмокал с сожалением Самвел. — Хорошо, когда можешь, но не хочешь. Это — ничего, да?.. А когда как у Тоши? — И они, понимающе переглянувшись, рассмеялись в голос.

— Слушай, ужас, да?! — продолжая потешаться над похабно отманьяченным Сукоткиным, скорчил страшную рожу Арутюнян. — Это хуже смерти, да?! И врагу не пожелаешь!

— Кстати, я тут у прокурора был недавно, — словно походя, мимолетом, ввернул Бельдин: «Ждал, и ведь дождался!» — Говорили мы о нем… — ввернул и замолчал. Потянулся за сигаретами. Неторопливо прикурил. Выпустил изо рта дым тонкой струйкой.

— И как там у него дела? — не утерпел Арутюнян.

— У кого? У Петровича или у Тоши? — И они снова обменялись понимающими улыбками. — Да вроде что-то там поднакопали, — продолжил Алексей Константинович и внутренне подобрался. Наступил самый скользкий момент в разговоре: «Один неверный шаг, и эта сволочь толстомясая заломит цену».

— И что, нашли уже?! — удивленно крякнул Арутюнян. — Так быстро?

— Найти-то не нашли пока, но по отпечаткам вроде как определили кто…

— Так он же, говорят, в перчатках был?

— Ну, уж этого я не знаю, Самвел… — развел руками Бельдин. — Снял, наверно, в какой-то момент. Я у Петровича не уточнял.

— И кто такой?

— Да офицер какой-то. Отставник… Островной, Мостовой… Точно я не помню… Короче — наш, местный. В дивизии служил. Ушел по сокращению.

— И как же они его вычислили?

— Да я же говорю — по отпечаткам. Он там у них по каким-то учетам проходит… Была лет пять назад, ты же, наверно, помнишь, какая-то скверная история с шишкарями?

— Это когда Саву посадили?

— Ну, да, — коротко бросил Бельдин и обомлел. Только теперь до него дошло, что все им задуманное — полная дурь. Что он совершает непоправимую ошибку. Ну, «закажет» он сейчас Самвелу этого мужика, и что с того? Где гарантия, что заказ этот будет в точности выполнен? «Да какой, к бесу, выполнен?! — сцепив зубы, едва удержал стон Алексей Константинович. — Идиот!.. Я же ему сам свои карты под нос сую… Да уже сунул!!!»

И, выронив бокал, Бельдин схватился рукой за впалую чахлую грудь, хватая воздух широко раскрытым ртом.

— Что с тобою, дорогой? — в миг озаботился Арутюнян, заворочался в шезлонге всей своей неохватной слоноподобной тушей. — Что такое?! Сердце, да?! Ай-яй-яй! Не надо было тебе в нарзан лезть, — «участливо» причитал он, а его заплывшая жиром физиономия лучилась от счастья.

— Ничего страшного… — чуть слышно промямлил Алексей Константинович. — Сейчас пройдет. — Сказал, а про себя подумал: «Черта с два!.. Дурака могила лечит…»