Трэшмаркет. Стихи и рассказы

Кирилл Жукович, 2016

– Следующий, пожалуйста! Ринат Робертович проголодался. Весеннее солнце за окном падало лучами на подоконник. Из форточки доносились трели птиц. Ассистентка уже отправилась на обеденный перерыв, минут за десять до этого в подробностях рассказав кому-то из своей многочисленной родни рецепт приготовления домашнего курника. И как бы Ринат Робертович ни отгонял от себя эти мысли – выделение желудочного сока он уже прекратить не мог…

© Жукович К. В., 2016

Часть 2 (позитивная)

Посвящается моему усопшему дяде.

Земля тебе пухом

Зелёный

— Следующий, пожалуйста!

Ринат Робертович проголодался. Весеннее солнце за окном падало лучами на подоконник. Из форточки доносились трели птиц. Ассистентка уже отправилась на обеденный перерыв, минут за десять до этого в подробностях рассказав кому-то из своей многочисленной родни рецепт приготовления домашнего курника. И как бы Ринат Робертович ни отгонял от себя эти мысли — выделение желудочного сока он уже прекратить не мог.

Он подошёл к кулеру, налил себе в пластиковый стаканчик воды и сделал несколько жадных глотков.

«До обеда это будет последний», — подумал он.

Тук-тук.

— Можно? — Дверь неуверенно приоткрылась. В неё просунулась тощая фигура лет двадцати пяти.

— Уверенней, уверенней, уважаемый, — подбодрил врач пациента. — Проходите!

— Ага, спасибо. — Тёмные круги под глазами благодарно заулыбались седой бороде лекаря. — Добрый день, Ринат Робертович, давно я у вас не был!

— Ну так располагайтесь, голубчик! Сейчас и посмотрим, хорошо это или плохо.

«Прям губит себя молодёжь», — в очередной раз за эту неделю доктор отмечал для себя, что не встретил ни одного перспективного молодого человека среди своих пациентов. Одни алкоголики или того хуже. «…Тесто только не забудь в холодильник поставить, — вспомнились ему слова ассистентки. — А курочку я лично не режу, нет, так сочней получается…»

У Рината Робертовича началось активное слюноотделение. Он сглотнул и вернулся к своим рабочим обязанностям.

— Давно я у вас не был, Ринат Робертович. Вы меня и не помните, наверное, уже! — как-то смущённо-радостно произнёс пациент, преданными щенячьими глазами посмотрел на врача и вручил ему свою медицинскую карту. — Меня Алексей зовут!

Алексей был прав. Доктор его не помнил. Он вежливо промолчал, машинально взял карту пациента в руки и начал листать. В его голове явственно возникла картина румяного теста и непередаваемый аромат из духовой печи.

«Лук кольцами режь крупными, чтобы сок был. По специям не перебарщивай, лучше всего только соль и перец с лаврушкой использовать».

Ринат Робертович уже не пытался отмахнуться от видения, оно поглотило весь его ум.

— Я у вас в последний раз лет семь назад был, — тактично произнёс Алексей. — Вы мне тогда очень помогли.

Ринат Робертович мурлыкал под нос старую советскую мелодию, думал о курнике и краем глаза наблюдал за нездоровым пациентом с трясущимися руками.

— У меня тогда в армию призыв был, — продолжил Алексей, — а вы меня на томографию отправили из-за головной боли, за что спасибо вам. Вот и нашли там кисту эту.

— Ах да-да-да-да-да-да!

Ринат Робертович как раз дошёл до своих записей семилетней давности и машинально взглянул на пациента.

Он его вспомнил.

Нечастый случай. Парень был на вид в то время абсолютно здоров, но при этом упорно утверждал, что у него бессонница и головные боли. Складывалось ощущение, что он бессовестно косил. А поскольку Ринат Робертович честно в своё время отслужил и сейчас находился в запасе, тех, кто косит, не любил. Однако томография выявила опухоль. Долгие обследования показали, что опухоль не злокачественная, однако в армию Алексею явно было нельзя.

— Вы мне ещё тогда стихи посоветовали писать, — застенчиво улыбнулся Алексей.

Ринат Робертович вспомнил и это тоже. Парень имел специализацию по энергетике, что категорически противоречило его здоровью.

— Помню, помню! — улыбнулся в ответ доктор («Как же хочется от ломить горячий кусок сочного курника!»). — И как… пишете?

Вопрос явно смутил пациента. Он опустил взгляд в старый советский линолеум и начал мямлить:

— Ну когда там по работе не совсем загружен бываю, то так…

Ринату Робертовичу от такого неинтересного ответа пуще прежнего захотелось на обед. Треклятый курник не выходил из головы. Он перелистнул карточку пациента к последним записям и решил ускорить приём:

— А чего так долго не появлялись у меня? Вам же раз в два-три года проверяться необходимо было. Последние снимки есть?

Алексей зашебуршал пакетом.

— Ага, сам сходил сделал. Эти, получается, всего двухнедельной давности… — И протянул снимки своего головного мозга в разных плоскостях и разрезах. — И тут вот ещё… — Опять засмущался и достал бутылку коньяка средней паршивости… — А вот это лишнее, голубчик, — решительно отверг презент Робертович. — Был бы курник у вас, другое бы дело тогда!

Алексей замялся и уставился в пакет. Можно было подумать, что он рассматривает его недра в поисках пирога.

— Ну это я так, шучу! — встряхнул пациента доктор, взял свежие снимки, повернулся с ними к окну, долго и внимательно рассматривал каждый из них.

Алексей нервно наблюдал за доктором и ждал вердикта.

— Ну что я могу сказать! — вполне расслабленно произнёс Ринат Робертович. — Ремиссии не наблюдается, опухоль в размерах не растёт, тьфу-тьфу-тьфу, всё в пределах допустимого в вашей ситуации. Но спать, как я посмотрю, вы лучше не стали?

Алексея такие слова явно озадачили и сбили с толку. Видно было, что он разволновался.

— Да тут другое дело, доктор. Я прям не знал, как объяснить, думал, может, из-за этого… — Он замялся.

Ринат Робертович уже нацелился на обед. Он представил, как спускается лёгкой походкой по широченным ступеням больничной лестницы, на ходу накидывает лёгкий бежевый плащ и устремляется к близлежащей корчме. «М-М-М-М-М-М-М… и со сметанкой всё это дело», — думал он, закрывая карту пациента и ожидая его ухода.

— Тут другое дело, доктор, я просто даже не знаю, к кому теперь обратиться, а вы мне так помогли тогда…

— Да что случилось-то, собственно, голубчик? — Задавая этот вопрос, Ринат Робертович явно не был готов пожертвовать долгожданной трапезой в пользу сеанса психотерапии.

— Понимаете, доктор, я зеленею…

Доктор пристально посмотрел на пациента.

— Ну, голубчик, это вам на свежем воздухе почаще бывать необходимо, нагрузки физические увеличить, да и сигареты противопоказаны с вашими сосудами. Кавинтон хоть пьёте, который вам для расширения сосудов необходим? — Доктор нетерпеливо взглянул на Алексея.

— Да нет, доктор. — Тот заулыбался. — Вы не поняли. Я действительно зеленею.

Алексей насмешливо глядел на врача:

— Зеленею, как вон, — кивнул он в сторону окна, — как трава весной, как крокодил в болоте, доктор… Зеленею, как доллары в кармане миллионеров, как надпись «Аптека» ночью, уважаемый Ринат Робертович… Как советская школьная тетрадь в клетку, вот как я зеленею, доктор!

Он замолчал.

За окном защебетали птенцы. Трамвай тяжело простучал по рельсам и остановился неподалёку от поликлиники.

С минуту оба смотрели друг на друга выжидающе. Первым молчание нарушил врач:

— Послушайте, уважаемый, это вам не ко мне уже, похоже, нужно, я-то невропатолог всего лишь, а вам немножко к другому специалисту сейчас. Вы только не уходите никуда, я схожу направление выпишу.

Доктор принялся надевать плащ. Алексей после этих слов разочарованно отвернулся:

— Не верите… — грустно произнёс он. — Ну что же, смотрите.

Яркая вспышка застала опытного невропатолога врасплох. Пациента начало заливать краской. Не образно, а в самом прямом смысле. Яркий зелёный цвет уже поглотил его кеды и уверенно лез по джинсам наверх. Больше всего это напоминало заполнение сосуда, но перед доктором стоял человек! Поднимаясь, зелень не пропускала ни одежду, ни кожу, ни волосы. Даже заклёпки ветровки и случайные кошачьи волоски на одежде приобрели сочный изумрудный цвет. Окрас поднялся от небритого подбородка, заполнил белки, зрачки, прыгнул вверх по вискам, добрался до темечка и поглотил Алексея полностью. Всё превращение заняло не более пары секунд.

У доктора отвисла челюсть.

Он плюхнулся обратно за свой рабочий стол, достал из напяленного плаща пачку «Парламента» и закурил. Раньше в кабинете он не курил никогда. Глаза не могли оторваться от зелёного существа. Существо сохранило насмешливое выражение лица и смотрело на него с довольной гримасой.

— Теперь вы понимаете, о чём я? — спросил зелёный рот, раскрывая зелёные губы. — Доктор, я к вам за помощью пришёл! — Зелёный язык мелькал между ярко-зелёных зубов.

Ринат Робертович сделал несколько затяжек, обжёг пальцы, затушил сигарету и спросил:

— А обратно можете?

Алексей молча вернулся в привычную для человека расцветку.

— Да, д-е-е-е-е-ела-а-а-а-а-а… — выдохнул док. — А одежда, одежда как же?

— Не знаю, — честно ответил Алексей. — Что на мне бывает надето, то и меняет цвет… — Он помедлил. — Даже если к коже не прилегает — всё равно меняет. Зимой там пальто или пуховик какой…

— Тоже?

— Угу. Тоже. — Алексей снова приуныл и уткнул глаза в пол. — Я, доктор, наверное, больше за советом к вам пришёл. Когда это началось, я подумал ведь, что как Халк из комиксов стану. Ждал несколько недель того момента, когда большим начну становиться, крушить всё подряд, но ничего больше не произошло. Понимаете, я просто цвет меняю… — Он запнулся. — Когда захочу, но на этом всё! Понимаете? А что мне делать с этим? Я не знаю, что делать! Даже рассказать кому, не знаю. Хоть что-нибудь посоветуйте, пожалуйста!

— Да вы же феномен, понимаете? — Доктор спешно вспоминал, на какой планете он находится. — ФЕ-НО-МЕН! Ничего подобного не было, я уверен. Зелёный!!! Это же всё требует тщательного изучения. Мы сейчас же поедем с вами в Центральную республиканскую и созовём комитет! — Ринат Робертович схватил Алексея под руку…

— Нет, доктор! Успокойтесь, сядьте. Никуда мы не поедем. А вот если вы кого-нибудь позовёте, я вынужден буду причинить вам вред…

Врач остановился. Комплекция была неравна, но взгляд посетителя не оставлял сомнений — убьёт. Выйдет и забудет об этом. Прикинется кустом во дворе, его и не заметит никто… Или вообще — убьёт и есть пойдёт… В корчму ближайшую… Курник закажет себе там.

Ринат Робертович представил, как курник в его руках заливается ярко-зелёным цветом. Поджаристая корочка, нежная светлая мякоть, желтоватая картошечка с розовой курочкой — всё зальётся зелёным цветом… Подступила тошнота, ему стало плохо.

— Wow-wow-wow-wow! Док! Не отключайтесь!

Лёша быстро раскупорил недалеко убранную бутылку коньяка и чуть ли не силой влил алкоголь во врача.

— Доктор, миленький, да не пугайтесь вы так! Я же к вам как человек к человеку пришёл.

Рината Робертовича отпустило. Он налил себе ещё одну, снова закурил, отогнал наваждение и посмотрел собеседнику в глаза.

— Чего же вы, голубчик, хотите от меня?!

— Совета, понимаете? Я несколько лет с этим живу. А для чего это понадобилось — так и не понимаю. Всё же для чего-то предназначено. Шутки разные я с этим умением отшутил уже: и в цирке пару раз засветился, и в парках людей пугал, и под хамелеона накуренный косил… А теперь, понимаете, полезное что-нибудь нужно сделать. Это же наверняка для чего-то полезного создано. Вот я к вам и пришёл. Когда вы меня в тот раз исследовали, я просто понял, что вы очень хороший и умный человек. И своим делом занимаетесь. А мне только такой человек и может советом помочь. Понимаете?

Врач смотрел на него и хлопал пустыми глазами.

Потом будто вспомнил что-то, вскочил с места и заходил по кабинету кругами:

— Сове-е-е-ета, совета, совета-совета-совета… — забубнил он себе под нос. — А я знаю! Знаю! Молодой человек! И, быть может, вы абсолютно правы, и судьба вас целенаправленно ко мне отправила!!! Да-а-а — а-а-а-а-а! Де-е-е-е-е-е-ела-а-а-а-а-а-а-а! Пойдёмте-ка, голубчик!

Алексей недоверчиво посмотрел ему в глаза.

— Молодой человек!!! — вознегодовал доктор. — Если уж пришли и доверили мне такой необычный факт вашей жизни, то уж, хех, будьте добры доверять до конца!

Алексей подчинился.

Они сбежали по широкой лестнице, прошли мимо регистратуры с усталыми ленивыми дамами, распахнули тяжеленные советские двери и оказались на улице.

Май! Весна властвовала всем вокруг.

Период ливней уже прошёл, и деревья раскинули свои кроны. Птицы шныряли туда-сюда, голуби урчали.

Покинув небольшой сквер, они оказались перед проезжей частью. Старая советская улица состояла из двухэтажных кирпичных послевоенных домов и четырёх полос для движения автотранспорта. Дома разваливались, дорога была разбита.

То, что на данной дороге четыре полосы, водители могли понять только интуитивно. Граница между дорогой и обочиной не то чтобы была размыта — её попросту не существовало. Лишь деревья ограждали редких пешеходов от проезжей части. Выбоины зияли повсеместно, пешеходного перехода не было.

Дождавшись, когда небольшой поток авто уйдёт с горизонта видимости, Ринат Робертович поднял голову, посмотрел на дерево, свистнул заливисто и помахал рукой:

— Красная, привет!

На дереве, прямо над проезжей частью, сидела юная особа. Она заулыбалась и замахала доктору в ответ!

— Это кто? — борясь с внутренним противоречием, спросил Алексей.

— Не тушуйтесь, молодой человек, это Красная! Будьте с ней вежливы, и, думаю, как минимум всем пожилым людям, идущим с утра кто за справками, кто в очереди посидеть, вы сослужите добрую службу. А теперь не перечьте мне и расположитесь-ка во-о-о-о-о-он на той веточке. Только, чур, лицом к пешеходам, чтобы шайтанам за рулём все карты не спутать!

— Да что вы… — Алексей хотел возразить.

— Делайте, делайте, молодой человек! Хотели наставление, так извольте залезть на крону.

Алексей неумеючи протянул руки к нижним веткам, тяжело подтянулся и оттолкнулся к следующим. Преодолев пару-тройку метров, он услышал голос снизу:

— Всё! Достаточно! Развернитесь ко мне лицом, — командовал док тор.

Краем глаза Лёша видел Красную. Она была симпатичная.

Ринат Робертович продолжил установку:

— А теперь, молодой человек, как вы видите, я хочу перейти эту так называемую дорогу! — Вдалеке появился автомобиль. — А пешеходного перехода здесь нет. Подсветите-ка мне! А юная барышня вам поможет.

— Но я… — Алексей хотел возразить, но осёкся. Он заметил на себе пристальный взгляд Красной. Обычная девчушка лет семнадцати, с веснушками забавными. Она ждала.

— Фиг с ним!!! — подумал про себя Лёха и зазеленел. На секунду ему показалось, что весеннее солнце прибавило цвету сочности.

— Ах!.. — послышалось с соседнего дерева.

На него смотрело влюблённое создание красного цвета:) Он это чувствовал.

Ринат Робертович убедился, что автомобиль остановился, быстрым взглядом оценил маскировку людей в кронах деревьев…

Водитель ничего не заподозрил. Обычный ярко-красный.

Доктор перешёл дорогу. Автомобиль продолжил движение.

«Ну вот и чудненько! — подумал про себя старый невропатолог и быстрым шагом направился к долгожданной корчме! — А теперь куплю себе са-а-а-а-амый большой курник! Под заказ пусть делают!.. — Довольно улыбаясь, он ускорил шаг. — А эти со своей цветомузыкой сами как-нибудь разберутся! Интересно, а какого цвета у них будут… дети?» — Доктор зашёл в заведение и твёрдо решил никогда не упускать их из виду.

THE END.

Посвящается моему невропатологу. Спасибо. 28.04.2015. К. В. Жукович. Четвёртый. Зелёный.

…

Выспался!

Выспался…)))

Высыпал на подоконник птицам рис,

Перестал зевать, как раньше всю неделю.

Очи открываю ясно, главный приз —

Солнцу начал улыбаться!

Людям верю.

Пусть они обманщики,

барыги,

босота,

Пусть убийцы,

воры,

шулера,

евреи,

мне сегодня по душе хоть Гитлер,

хоть TV-звезда,

Х*р вы настроение испортите мне,

не имею

против

ничего

колонизаций…

Благосклонно волны негатива пропускаю вскользь,

я, по ходу, мистер Благодушие,

ребята,

Сколько б вам мой мозг

сегодня ни е*лось!

Раздаю монеты в переходах нищим,

С упоением читаю ленту РБК,

Понимаю, сколько позитива в жизни!

Если забывать, что есть статьи УК.

В погребе хранится зае*ись картофель,

Водка инеем покрылась на столе,

Вечер обещает Camel Trophy

По заюзанной

раздрызганной

Москве)

…выспался!)

Беден

Беден, как провинциальный вокзал,

беден, сотня сплетен.

А с удовольствием б заказал

прогулку себе в карете.

Беден, как чёрствый корж,

беден, как грош в ладони,

куда ни поехал бы — не пройдёшь,

тупо стою на перроне.

Мне на Камчатку б, тётя!

Батя меня там зачал,

но на билет миллиона нет,

я бы иначе не клянчил.

Просто пустите, тётя,

полку занять в вагоне.

Правда же, очень надо!

Разбогатею — вспомню!

Я на купе не целюсь,

простыни мне не нужно!

Там, на Камчатке, — горы!

Там красота обнаружена.

Сжалилась надо мною,

хоть я и лоб здоровый,

редко, наверное, видела…

беженцев новой Европы.

Драконы

Всем известно, что драконы спят в глубинах

отложений сланцевых, базальтовых пород,

на раскопках соляных месторождений,

под покровом мантии

оберегают род,

всем известно, что драконы редко

покидают недра

обжитых семейных гнёзд,

только если кто-то беспокоит,

только если есть причина вылезать всерьёз.

Ареал привычных обитаний тварей

простирается на весь земной восток,

характерны краю сотня возгораний,

цепь землетрясений, смог.

Всем известно — если бьют тревогу,

говорят про сдвиги тектонических плит,

значит, кто-то разъярённый вылезает к богу,

перепончат, огнедышащ, ядовит.

Раздвигает горы, как картонный домик,

будоражит море, как траву — сапог,

только пресса говорит другое:

говорит, цунами, киборги,

инопланетный полк…

неужели кто-то верит в эти басни?

Все же знают — виноват дракон,

он один такой, зараза, для людей опасный!

Он единственный, кто может вам разрушить дом!

Правда же, довольно верить сказкам,

что одни других бомбят за просто так,

бред же…

сумасшедших в клиниках содержат,

люди не опасны,

человеку человек не враг!

самолёты просто так не пропадают,

поезда без повода не сходят с рельс.

Если где-то в мире кто-то погибает — помните:

драконы есть!

Вдребезги

Птица попала в сопла,

превратившись в небесный фарш…

ты ведёшь себя в отношениях подло,

прибавляя военный марш.

В диспетчерской будке специалисты

освобождают экстренный коридор,

в отношениях ты не ищешь добра,

ты ведёшь себя будто вор.

Пассажиры пристёгнуты плотно,

полыхает огнивом крыло,

ты, по ходу, для слов моих непробиваема,

твоему вниманию — западло.

Подъезжают пожарные краны,

медицина спасает людей.

Я бросаю тебя, как ни странно,

я устал от бездарностей

без идей.

Бегу — ломлюсь!

Бегу, бегу от них — загнали в угол!

Но я через препятствие ломлюсь,

смеются, меж собой галдят и скалят зубы,

я не боюсь вас, просто бой неравный,

вот я и ломлюсь!

Меня заносит в повороте, ударяюсь рёбрами,

на выступе каком-то оставляю с бока клок,

я знаю, где вам не достать меня, — я путь отрезал от посуды

стёклами,

за батарею спрятался и начал партизанить против ваших ног!

Что шваброй тычешь в морду мне, вражина?

Какой тебе Кузьма я? Чё ты там кис-кис?

Не поведусь я на твои уловки…

О-о!

Ты поесть мне положил!:-)

Вот это зае*ись!

Заводила (западная сторона самая солнечная!)

Джек был заводилой. Его работа заключалась в том, чтобы горланить громче всех. Перебитая бровь придавала ему особый шарм забияки. Костяшки мелких, но жилистых рук держали флаг западников, за его спиной собирались воины. Некоторые вступали в бой в первый раз, и на их лицах читался испуг. Но ребята старались не показывать виду.

Бояться стрёмно. Бояться — у восточных оказаться. Так гласила старая поговорка. А восточные были врагами.

Они стояли напротив, на расстоянии броска булыжника. Непримиримые враги. Вечные соперники.

В последней битве восточные одержали верх. Джек видел их ухмыляющиеся лица. Пыльные, загорелые, перевязанные, они улыбались. Земная пыль успела осесть после их утренней схватки. Где-то во втором ряду восточных ёжился неуклюжий толстяк по имени Пога. Джек знал его, поскольку с утра лично выбил ему глаз и, судя по хрусту и крикам толстяка, сломал два, а то и три ребра. Пога переминался с ноги на ногу и был явно не против избежать участия в грядущей потасовке.

«Мя-я-я-ясо», — подумал Джек и издал горлопанский клич:

— Западная сторона солнечней всех!

— Западная сторона одержит верх, — присоединились рёвом парни за его спиной.

Барабаны забили по нарастающей. Монотонные глубокие удары сливались с ритмом сердец. Солнце припекало затылки и слепило восточных. Но не стоило их недооценивать. Утренний бой показал, что восточные изменили стратегию. Джек помнил первые десять минут прошлого боя — всё шло как по маслу. Мелкие всадники с наскока оказывались на плечах самых крупных верзил восточных, резкие тычки лишали врагов глаз или просто перебивали им горло, в то время как клин тяжеловесных бойцов катком подминал под себя основную низкорослую массу. «Победа!!! — вертелось в голове у Джека. — Одолеем подлюг! Первая утренняя победа!» Но радость продлилась недолго…

Их ударную силу переломило контрнаступление противника. Запасные бойцы восточников, томившиеся в задних рядах, дождались своего часа. Западным богатырям метили в чашечки, их били острыми носами разношенной обуви по сухожилиям, палками целились в пах. Особо юркие умудрялись скидывать наших всадников и мять им рёбра чем попало.

— Солнце на восток — бей вражинам бок! — скандировали они пе ред каждой утренней битвой.

«Твари! — подумал Джек и сплюнул сгусток слипшейся утренней крови. — Ну теперь-то вы поплатитесь».

Джек понял, что сегодня убьёт Погу. Понял, что жирный трусливый одноглазый гадёныш чувствует это на расстоянии и потому так юлит на заднем фоне. Вообще убийства не были распространённым явлением: всё-таки сотни рассветов и закатов, проведённых в рукопашной, даже самым неисправимым слюнтяям давали необходимые навыки выживания. Но сегодня на этой равнине в истоптанную траву и чёрную пыль прольётся кровь. Акме. Обряд жертвоприношения во имя заката. Джек закипал: «Как они могут глядеть на нас своими наглыми мордами, когда даже самому юному бойцу их отряда очевидно, что западная сторона — самая солнечная?»

Вот же он стоит под лучами небесного светила, и солнце падает ему на плечи. Это видно здесь и сейчас. Невооружённым глазом. Любой из его братьев видит это и не просто искренне и слепо верит, а знает, что так и есть, тем более что доказательства этого неопровержимого факта — прямо перед глазами восточных…

Гром барабанов продолжал нарастать…

«Как могут они, безмозглые бараны, утверждать обратное? Какого лешего эти недоноски вообще решили осквернять наше солнце своим блеяньем? Какого чёрта эти никчёмные существа решили, что могут одолеть нас? НАС? Тех, на чьей стороне правда?»

— Ребята!!! Это правда?! — Он уже орал. Лицо стало пунцовым, а костяшки пальцев побелели, сжимая флаг. — Победа запада — сегодня! Завтра!

Его братья по духу, братья по правде, братья по бою встречали вечер с одним настроем. Каждый из них уже выбрал свою мишень. Пощады не будет!

Гул трубы ворвался в их ушные раковины громовым рокотом и смешался с одновременным выбросом адреналина.

«Пи*дец тебе, Пога!»

Джек сорвался с невидимой цепи, в десяток прыжков добрался до защитного кордона бугаёв. С наскока оттолкнулся от никчёмных щитков кого-то из восточных. Взвился снарядом на полметра вверх и резким замахом руки всадил флагшток в оставшийся глаз жирдяя…

«Джекпот, черти!»

Стадо восточных вокруг него кинулось врассыпную. По флангам некоторых уже мутузили подоспевшие братья. «Победа будет за нами!» — Джек улыбнулся, выдернул флаг из обвисшего тела и посмотрел на часы.

16.24.35.

— Вводите двоих новеньких, — сказал старший ассистент МEF Games Corporation. — Процедуру инициализации проведите за ночь, М.1.14 Погу вывести на бонус-уровень.

— Dje 16.24 баним?

— Нет, хорошие рейтинги на онлайн-канале. Присвойте ему золотой кулак. Сколько он уже в сети?

— 424-й день.

— Бабки когда закончатся?

— Через пару недель иссякнут…

— Начислите бонус на месяц, скриншоты отдать рекламщикам, пусть заклеят в офлайне всё завтра же.

— Герои нам нужны! Героев мы любим.

THE END.

Кареглазая

Наведи на меня прицел.

Зацелуй…

это признак свободы!

Я пока ещё всё-таки цел,

я пока не считал свои годы.

Я тебя непременно увижу

через сколько скомканных лет,

твои волосы будут растрёпаны ветром,

ты мне скажешь,

как раньше,

«Привет!».

Ты придумаешь лучшие способы

упростить недоделки веков,

я найду воплощение эха

в формулярах сумбура из слов.

На закате, в пейзажах Дуная,

мы пробудем 4 часа…

Я люблю тебя,

кареглазая!

я тебе! этот стих написал)

16 лет

Несомненно!

Моментально привыкаешь

к преимуществам

пространственных прыжков…

Утро — в Ялте),

полдень — загораешь в Арктике,

альпинистам показал язык…

…и был таков!

Хуже,

если вдруг непроизвольно,

непредвиденно на 100-метровой глубине

или в стратосфере

от ночных кошмаров

просыпаешься…

…а ты лежишь в земле.

Легкомысленно забравшись

в шахту лифта,

легковерно проверяя

плотность туч,

видя всё…

ох*еешь от решений

тех,

кто людям кажется могуч.

Закулисье,

братья по сознанью,

полный доступ к древним письменам,

нам ещё учиться и учиться!

я попозже буду)

…не ругайся, мам.

Слегка не сложившийся вечер

Столовые приборы ожидали гостя,

бросая отблески в прихожую

от четырёх лампад.

В фольгу завёрнутая птица с рисом

на медленном огне в духовке жарилась,

кофейный столик занял мармелад…

Всё аккуратно,

чисто,

в меру статуэток,

«Релакс Эф Эм» из акустической системы «Пионэр»,

Утехи убраны

от любопытных глаз,

располагающий к уюту крэмовый оттенок стен…

Всё говорит о чистоплотности хозяйки,

о задатках вкуса,

развитых в интерьере,

скажем, на все сто!

…Приятно)

…да взять хоть сочетание пространства с люстрой,

прекрасно позволяющих не замечать трюмо.

По фотографиям на столике журнальном

можно догадаться,

что здесь она одна,

родители,

возможно, брат,

к профессии определённой предпосылок нет,

на подоконнике кальян и миска для кота…

а где же этот гад?

Проходим дальше чуть на несколько шагов,

из любопытства взгляд бросаем

за пределы барной стойки,

она лежит не двигаясь

вниз лицом,

водой почти бесшумно продолжает наполняться мойка…

шикарный рыжий перс сидит и тупит рядом,

он вряд ли чем-нибудь уже способен ей помочь,

она красиво сложена,

естественно опрятна,

но намертво распластана по полу…

…наступает ночь.

В двенадцать тридцать, пусть не дозвонившись,

он с толикой отчаянья,

но всё-таки пришёл,

он помнил точно, где она живёт, конечно, он влюбился!

Но в этот вечер ожидал слегка другого…

…шоу захватило бурным всплеском энергетики

с момента, как сама от стука распахнулась дверь,

а дальше, как во сне с адреналином:

он попытается её поднять,

соседи входят в дверь,

кругом затоплено всё…

Кот — как ошалевший,

Соседи, истерично вызывающие мусоров…

Его глаза,

побег,

сирена,

2 по двести…

…и неотъемлемое

чувство

нае*алова…

…итог таков.

Самая счастливая пара

Я дарю тебе море и горы!

Я дарю тебе призраки звёзд,

Я дарю тебе эти просторы,

Не шучу с тобой,

я всерьёз.

Собери контрабандные дни

в парадигму

Зависимости

от любви…

Она смотрит в глаза мне,

обжабанному,

говорит мне:

«Заткнись,

не гони».

Капкан

Еду в метро

Вагон под завязку

В сумке хранятся

Граната и пресса

Пресса полезна

Для подземелья

Граната хранится

Для интереса

Добрые люди

с намокшими спинами

Важно хамят,

чтоб

друг друга

подвинуть им,

Ласковы лица,

Ладони вспотевшие

Едем с карманниками

обнаглевшими

Лазать пытались

2 раза в карман…

В следующий раз

зашкерю капкан.

Зеркало

–…Также учение о литосферных плитах позволяет заглянуть в будущее Земли. Считают, что через миллионы лет Австралия может «уплыть» на север, площадь Средиземного моря сократится, Атлантического и Индийского океанов — увеличится, а Тихого — уменьшится^[1]. Сорокина, записала? — Вера Семёновна перестала расхаживать вдоль зелёной доски и ждала ответа. Взгляд её был направлен на любимый фикус.

— Записала. Индийского — увеличится, а Тихого — уменьшится. Вера Семёновна, а когда это будет?

— А говоришь, записала… — Вера Семёновна снисходительно улыбнулась. — Мы с тобой точно не доживём, Сорокина!

Класс прыснул. Первые парты деликатно хихикали, покрывшись розовым румянцем, на задних же началась вакханалия:

— Завтра начнётся, Сорокина.

— Океан станет глубоким, на!

Буча скрестил пальцы, как в модных клипах, выдвинул подбородок вперёд и начал позировать в фотосессии, организованной соседями по партам.

— Зиновьев, как назывался самый большой материк Земли шестьдесят пять миллионов лет назад? — Вера Семёновна мастерски переключала настроение юной аудитории.

Напыщенный вид Бучи улетучился. Лицо стало задумчивым, выражая активную мозговую деятельность. На средних партах зашептали: «Пангея, Пангея…»

— Не подсказывать, — отрезала Вера Семёновна.

— Пандора! — с довольным видом выдал Буча.

Класс разорвало от смеха.

— Ты чё, парень, Пандора в «Аватаре» же!

Лучший друг и сосед по парте гоготал в голос. Буча смущённо уставился на столешницу парты с электронным учебником.

— Два, — бескомпромиссно изрекла Вера Семёновна. — Ставлю карандашом, Зиновьев, следующий урок начнём с тебя.

Глаза Бучи просили пощады, но он промолчал.

— Итак, записываем домашнее задание. Сорокина, где ты летаешь?

Сорокина не откликнулась.

С самого начала урока ей не давал покоя рассказ Вики из параллели. Вика подбежала на перемене и начала активно зазывать в актовый зал на четвёртый этаж, щебеча скороговоркой:

— Пойдём, пойдём скорее, пока не увезли его, говорят, всё увидишь, а как увидишь, так в обморок упадёшь. Лиза Кепа сегодня ходила со своими этими. Видела бы ты её глаза потом!

— Постой, куда пойдём? — опешила Сорокина. — Куда тянешь-то меня, сейчас перемена уже закончится.

— Да пойдём быстрее, успеем, пять минут ещё есть! Ты чего, не знаешь, что ли? Вся школа знает уже, малолетки даже, наверное, в курсе!

Вика чуть сбавила напор, взяла Сорокину под руку и перешла на быстрый шёпот:

— Зеркала привезли новые!

— Ну?!

— В раздевалках у нас зеркала старые же все, где потрескались, где вообще их нет, хотя явно быть должны, и все толпятся возле охранника с утра, зайти в холл невозможно.

— И?!

— Ну нашей жабе-то надоело каждый день через толпу пробираться, вот и дала распоряжение, чтоб установили новые, где они должны стоять, а старые заменить заодно, вчера и привезли их. Привезли-то вечером, к утру явно поставить не успели бы, а чтоб не разбили мы их с утра, в актовый зал пока занесли, сегодня там не планируется ничего, и расставили по стенам, штук десять по стенам расставили…

— И чего ты?! Зеркал не видела, что ли? Чего кипеж-то подняла?

— А того, что одно зеркало заколдованное! Все говорят…

Вика замолчала и посмотрела Сорокиной прямо в глаза. В глазах у неё бегали огоньки. Сорокина тоже молчала и смотрела на Вику…

— Ты сигарет обкурилась, что ли, с Лизой этой своей?!

На лице у Вики появилась обида.

— Дура ты, говорю, заколдованное. Когда зеркало грузчики несли, один лицом к нему был, сумерки уже наступили, по ступенькам, говорят, несёт, а сам всё туда, в него, смотрит, напарник кричит на него, а тот не реагирует, потом смеяться начал и не прекратит никак. Донесли, поставили, а тот хохочет всё. А в глазах, говорят, ужас. Охранник его угомонить пытался, напарник уговаривал — бесполезно. Так и увезли в итоге на скорой…

— Чё-то байки какие-то ты мне рассказываешь! — Сорокина явно заинтересовалась, но показать это сразу было как-то чересчур.

— Да какие байки, Сорокина? Охранник Лёха был, молодой-то самый, глупый, который, как скорая уехала, всё, говорит, места себе найти не мог потом. Старший их лично ночью приехал. Пошли они вместе выяснять, в чём дело. А начальник их — из бандосов бывших, мне дядя рассказывал. Пошли вдвоём они туда, Лёху трясёт всего, боится он смотреть в зеркало, ночь к тому же, а старший его подтрунивает. Скинул тряпьё с этого зеркала — и за лицо как схватится!!! А Лёха смотрит на него и видит, что седеет тот, на глазах седеет!

Сорокина слушала внимательно, не перебивала и ловила каждое слово. По коже у неё побежали мурашки.

— Лёха-то вроде дурак дураком, а тут сообразил. Как пнёт в бочину старшего своего, тот от зеркала так и отпрянул. Лёха рукой прикрылся, тряпку эту шняжную накинул, только так и смог спасти старшего. Что дальше там, непонятно было, только Лёху заменяют сегодня, а новенький этот Лизе и рассказал всё. — Вика выдохнула, как после стометровки. — Вот.

К Сорокиной вернулся скептицизм:

— Да по ушам он наездил, новенький этот, Лизе твоей! Запал на малолетку, небось, вот и стал с ней лясы точить, а Лиза твоя та шалава ещё, небось, глазки ему строила да жопой вертела перед ним.

— Да что шалава-то, это понятно, не о том щас… — Вика пододвинулась совсем близко и перешла на совсем уж интимный тон. — Только на прошлой перемене ходила она к зеркалу тому. Девчонки, говорят, её отговаривали, а она пошла. Староста же, важная типа. Днём, говорит, нестрашно. Днём только хорошее увидеть можно…

— И чего?

— Светится вся! Неземная как будто! Бабка моя таких блаженными называет. Скромная такая теперь, две перемены уже ходит: всё, говорит, видела, и прошлое… и будущее, и мужа своего… А вокруг неё свет как будто, как ангел прям. Классная их неладное почуяла, родители за ней с работы и приехали… Смотри, смотри! Вот она!

Сорокина развернулась к окну. У крыльца школы припарковался большой внедорожник. Глава семьи спешно открывал дверь в салон, по ступеням спускалась Лизина мама с её портфелем в руках. На верхней ступени крыльца их провожал классный руководитель. Лиза смотрела на небо и улыбалась, Лизу окутывал светящийся ореол.

— Да ла-а-а-а-а-адно! — выдохнула Вика. — Ни ф-ф-фи-и-и-и-и-ига себе!!!

–…СОРОКИНА, ГДЕ ТЫ ЛЕТАЕШЬ?

Вера Семёновна стояла напротив её парты, закрывая своим могучим телом весь обзор.

— ОЙ! Сорвалось с языка, простите, Вера Семённа, что-то я плохо себя чувствую.

— Ну так сходи к медсестре, ты правда сегодня чего-то бледная, как поганка.

— Что, прям сейчас? — Сорокина рассеянно обвела взглядом класс.

— Ну конечно… — снисходительно ответила учитель. — У вас же следующий урок в этом же классе?

— Дэ-э-э-э-э, в этом же, — откликнулись с задних парт.

Сорокина неуверенно встала и под пристальным взором тридцати одноклассников вышла из кабинета.

Коридор был пуст. География проходила на втором этаже старой советской сталинской школы. Четырёхэтажное здание, как и вся архитектура того времени, отличалось высокими потолками, широкими лестничными проёмами и огромными окнами. Солнце заливало своими лучами старый линолеум. Дул сквозняк. Кабинет медсестры находился на третьем этаже соседнего крыла. Если добежать до него с первого, то температура поднимется настолько, что тебя с большой вероятностью отправят домой. Но Сорокина никуда не бежала.

Лёгкие кеды отталкивались от линолеума практически бесшумно.

«Да нет, быть не может, — думала она про себя. — Эта Вика вечно придумает что-нибудь, как вон в тот раз, когда говорила, что у неё тётка с Путиным спала».

Кеды сокращали расстояние до лестницы, шелест одежды отражался от бледных покрашенных стен лёгким эхом…

«Все же знают, что Путин гимнасток молоденьких любит, а тут тётку она свою приплела зачем-то…»

Светлые кеды шагнули на первую ступень лестничного подъёма и устремились к третьему этажу…

«А тут ещё зеркало это придумала какое-то…»

Сердце Сорокиной забилось. Она знала, что глаза её не обманули и она видела какое-то свечение перед тем, как Лиза села в машину.

«Ну так не доказывает это ничего, мало ли, свечение, хм, жар, может, у неё или нам так через окно показалось…»

Лестничные перила были массивными, кеды пересекли площадку третьего этажа и продолжили путь наверх.

Они не успели с Викой обсудить увиденное. Звонок застал их врасплох. Перед тем как побежать в свой класс, Вика отрезала: на следующей перемене идём вместе.

Кеды продолжали устремляться наверх: ширх-ширх-ширх-ширх.

«Да даже если и есть зеркало какое там, мало ли чего этим-то двоим в темноте привидеться могло. Я вон маленькая когда была, по квартире ночью боялась ходить, а в зеркало-то вообще ни-ни».

Четыре ступени осталось, три ступени, две…

«В туалет-то, бывало, боялась ночью сходить, то тут что привидится, то там всколыхнётся, а мама всегда говорила, что это из-за ужастиков американских. Вот года два уже не боюсь ничего, как смотреть их перестала, и кошмары всякие не снятся по ночам…»

Сорокина стояла перед большими дверями с надписью «Актовый зал».

— Ой.

«Снова невольно вырвалось. Я же к медсестре шла».

Коридор четвёртого этажа был очень маленьким. В нём было всего три двери. Одна в кабинет химии, из которого раздавалось равномерное бурчание преподавателя, открытые двери мужского туалета, из которого несло бычками и хлоркой, и двери актового зала, где находилось зеркало.

— Заходи! — раздался радостный голос из чуть приоткрытой двери…

То самое зеркало…

— Заходи, не бойся! — повторил знакомый голос весёлыми нотками.

Сорокина приоткрыла дверь и осмотрелась. Огромной высоты потолок отражал каждое слово. Потёртые ряды алых сидений были пусты. Старые кулисы держали на себе большие разноцветные буквы: «С началом учебного года!»

— Посмотри, как там красиво!..

С ней разговаривала Лиза. Она стояла перед одним из девяти зеркал в бальном платье бирюзового цвета, держа его за края, раскачиваясь по своей оси и что-то негромко напевая:

— Раз-ле-те-лись,

Как цве-ты,

Тво-и луч-ши-е меч-ты…

В зеркале отражалось её счастливое лицо. Она взглянула на Сорокину и подмигнула.

— Лиза, а тебя родители уже обратно привезли?.. — Кеды направились к старой знакомой.

— Ты бы-ла,

И я бы-ла,

Я бы-ла у дья-бо-ла…

— Ли-и-и-иза! — вырвался окрик.

Кеды стремительно приближались к этой танцующей музыкальной шкатулке, и лицо Лизы снова посмотрело на неё в отражении. Огибая пустые сидушки, Сорокина подходила к ней всё ближе…

— Он те-бе По-ка-жет,

Толь-ко дай

Се-бе взгля-нуть…

Сорокина положила руку ей на плечо и остановила гипнотический танец.

— Смотри-и-и-и-и-и-и… — процедила Лиза и положила свою руку поверх.

«Жуть», — подсознательно рифмовалось у Сорокиной в голове. Зеркало начало светиться, а окружающая действительность — затухать. Лизино лицо улыбнулось в отражении, и на нём выступили морщины. Земля уходила из-под ног. Бальное платьице стало казаться обтрёпанным и обветшалым. Кожа начала покрываться старческой сеткой.

Где-то вдалеке прозвенел звонок…

Девичье тело начало сутулиться, а в волосах проступили седые пряди. На зубы лёг налёт желтизны. Кожа одрябла, и тело охватила дрожь.

— Смотри-и-и-и-и… — раздался старческий голос. — Бу-у-у-удь с ни — и-и-им сча-а-а-астлива.

Платье начало осыпаться в мелкие крупицы, ситец перешёл на кожу, и кожа последовала тем же путём. Старческое тело осыпалось оземь. Лизы больше не было. Была лишь горстка пыли, но в зеркале застыла её улыбка.

Сорокина больше не боялась. Она знала, что сейчас ей расскажут всё. Она увидит самые потаённые уголки Вселенной и узнает самые сокровенные тайны. Смерть уже ничего не значила, впрочем, как и всегда. Она могла увидеть всю свою будущую жизнь наперёд и побывать в прошлых. Только теперь ей не надо будет рождаться заново. Он идёт за ней и подарит ей покой. Она чувствовала его приближение и была спокойна. Её уже не было. Он приближался из глубин. Уже близко…

Солнца никогда не существовало.

Уже рядом.

Всегда был только он.

Ещё пару шагов. Зеркало начало трясти от скопившейся в нём энергии. Оболочка готова была треснуть и пойти по швам.

В зеркале появился силуэт.

— Дура!!!

Сорокину сбили с ног и повалили на старый советский паркет. Бейсбольная бита прилетела чуть ли не от дверей и размозжила зеркальную поверхность на сотни осколков.

— Ошалела, что ль, Сорокина, мать твою!!!

Буча влепил ей леща.

— Это ж как чёрная дыра, мать твою! Вся школа в курсе, а она попёрлась, клуша, блин. Хрена нам теперь, а не телевидение!

Рассудок возвращался к ней.

— Алё-малё, армагеддон, вставай давай! — Буча подал ей руку. — Ну ты в натуре клуша, физик наш уже в НИИ отзвонился какое-то там, профессора приехать должны были. А ты всю малину запорола. Жива хоть?

Сорокина молчала. Внутри была пустота.

— Жива, говорю, хоть?!

Сорокина невнятно замотала головой.

— А к нам охранник забегает, вашу, грит, по ходу, там накрывает. Ну думать-то некогда было. Жа-а-а-а-алко, блин. Кто-нить снять-то успел хоть?

Шайка тупо помотала головами.

— Ну ладно… Фиг с ним. Пойдём, Сорокина, чаем тебя отпаивать будем.

Он придержал её за руку и помог встать. Появившиеся на голове пряди седых волос бросались в глаза. Ребята переглянулись, но промолчали. Зал они постарались покинуть с той же скоростью, с которой ворвались сюда пару минут назад.

— Пойдём, нам хоть расскажешь по дороге, чего там видела…

Дверь актового зала захлопнулась, и с дальнего зеркала упала накидка. Бордовый, кровавый закат отражался в нём во всей красе.

Вечерело.

У второй смены не прошло ещё и половины уроков.

Милота

Будьте добрее к животным,

маленьким и не очень,

будьте добрее к бездомным,

жизнь их и так короче!

Будьте добрее к прохожим,

хамство не делает чести,

ханжество,

скупость,

тупая гордыня

вряд ли всего для вас интересней!

будьте добрее

к предпринимателям,

хватит выламывать руки им,

ваш аппарат государственной власти

скоро рассеется,

будто дым…

будьте добрее хотя бы!

может быть, вам и простят

бред, узаконенный

верхней палатой,

и неприступный взгляд.

Будьте добрее к любимым,

старшим и вашим родителям,

бросьте ворчанье и склоки

по мелочи,

жизнь может быть — удивительна!

Разные

точки зрения

могут быть

у людей.

Будьте добрее к своим собеседникам

в этот прекрасный день!

Джонни

Джонни не оставили выбора,

виною всему стали долги,

люди в четырёх

чёрных свитерах

припарковали свои воронки…

гладко побритые,

зашнурованные,

под видом

электриков

проникли в дом,

люди в четырёх

чёрных свитерах

вынесли всё, что было в нём:

импортный телевизор

с диагональю семьдесят пять,

папин компьютер,

сервиз,

холодильник,

вазу китайскую,

ту,

что любила мать!..

Джонни не оставили выбора —

служба коллекторов всё смела.

Джонни

теперь

покупает

свитер)))

и не ждёт от людей добра.

Жуткое…

В очереди ворчали…

Ажиотаж

вызвала

публикация

Местной газеты

об инопланетянине,

предшествующая демонстрации…

Люди

в догадках,

с надеждой,

с плакатами

атаковали

кассу

ДК Ломоносова,

местное

отделение

партии

отнеслось

к процессу

серьёзней…

Вызванный для допроса организатор,

Заслуженный баламут и мот,

Предоставил бумаги

в развёрнутом виде,

мол, посмотрите, так оно вот.

Сам,

говорит,

никогда

не видел

Распоряжение сверху

вчерашним числом

с чёрным по белому

комментарием:

«Империалистам назло!!!»

Радостный,

что

безответственно

можно принять балаган,

старший принял

контрамарки в дар,

гордо

убрав

наган.

…В очереди ворчали,

стали срываться на крик:

«…Матушка, вы куда так прёте?!» —

«…Клюшку убери, старик!!!»

Дети

усердно

тыкали

пальцами

в наспех

сделанные

афиши:

«…Говорят, он поросший щупальцами!» —

«…Говорят, саблезубый,

слышишь?»

И всю шебутную

и разношёрстную массу

С оплёванного

за день тротуара

Ровно в семь часов поглотили

Двери концертного зала…

Менее чем

через четверть часа

Выплеснулась наружу толпа

С воплями

«БЕЗОБРАЗНО!!!»,

С криками

«…САТАНА!!!».

Руководитель

процесса

показа

Позже

застреленным

найден был…

Клетка рас-пах-ну-та…

И… где та зараза?!

х*й его знает,

след простыл.

Копытом землю бьём

Копытом землю бьём

в преддверии момента злобы дня,

залитая вином вина объявлена —

сегодня явно буду пьяным я!

Победоносно произносим тосты,

будто речь для «Оскара», —

пускай мы подросли…

И вражеские ветры могут нас разбить о скалы,

ежечасно вызывая на лице оскал,

зато все наши крейсеры пересеклись в порту,

не потопив свободу!

Я в свои годы этим горд сполна

и вам желаю так же жить

и жить желать,

и жизнь любить, и петь,

и пить сполна,

и большего хотеть!

Меланхолия

У меня меланхолия, х*ли,

Я, как выхухоль, вымочен

градом с дождём.

Забежал под кленовую крону,

а под кроной барсук!!!

…вдвоём переждём)

залюбуемся алым закатом,

папиросы раскурим,

затрём за фигню,

я люблю грозовые

раскатов регаты,

продаю всем желающим…

по рублю!

Мармеладные ночи

начнутся в июне,

кувырками…

на гамаках))

отгадайки по звёздному небу

и воздушные змеи в руках)))

Меланхолия

хочет укутать

одеялом, погруженным в сон…

накурил барсука)

и, довольный, ребята,

почапал…

прям под дождём)))

Велик

1

–…А есть ещё одна примета! — Бабушка очищала мандарины от кожуры. — Если написать желание на клочке бумаги, сжечь его, пока бьют куранты, размешать пепел в шампанском и выпить с наступлением Нового года, то оно обязательно сбудется!

Она делила каждую мандаринку на дольки, а дольки складировала в хрустальную чашу. По телевизору шла праздничная программа. Старые люди неестественно улыбались, говорили что-то в камеру и держали в руках горящие бенгальские огни.

— Мам, а я могу загадать желание с шампанским на Новый год? — Игорь крикнул резко, громко, так, чтобы мама его услышала на кухне.

— Чего ты там говоришь? — Она внесла фарфоровое блюдо бутербродов с красной икрой.

У Игоря потекли слюнки. Он потянулся и схватил один. Но, не успев донести его до рта, был пойман за локоть.

— А с папкой поделиться? — Лицо отца напоминало морду дворового кота.

Игорь нехотя протянул ему бутерброд с икрой. Кот разинул пасть и резким движением поглотил половину деликатеса.

— Так, ребят, хорош животы себе бутербродами набивать. Времени ещё десять только! — Мама конфисковала блюдо.

— Супчику пока поешьте, если голодные! — Бабушка принесла оливье.

— Так чего ты там спрашивал? — Отец зажёг ёлку.

— Можно я шампанского сегодня выпью? Мне желание загадать надо… — Игорь произнёс это как-то неуверенно.

— Чтобы год без троек закончить? — Отец посмотрел на него издевательски.

Игорь покраснел и опустил голову. За прошедшее полугодие он уже не успевал по шести предметам. На уроках ему было неинтересно. В жилах шестиклассника кипела подростковая кровь.

«Была не была! — подумал он про себя. — На Новый год родители всегда добрее».

— Велик хочу, пап! Очень!

Мама навострила уши, бабушка что-то начала ей нашёптывать.

— Так а кто учится плохо — вырастает и устраивается работать двор ником… — Отец снова включил кота. — А дворникам велики не нужны! Им метёлки нужны. — Последнюю фразу он чуть ли не промурлыкал.

— Вась! Вот давай сегодня без шуточек твоих дурацких! — Мама стрельнула взглядом.

Отец забурчал себе что-то под нос, но развивать тему не стал.

— Ну ты же уже взрослый парень, — продолжила она, — так что я разрешаю шампанское. Но только один бокал!

Риск оправдался. Игорь остался доволен. Естественно, он понимал, что все эти бабушкины россказни не работают. Но мысль о нормальном горном велике не давала ему покоя с лета. А при нынешних оценках высказывать её родителям автоматически означало попасть в немилость. А тут такая возможность представилась! Красота. Теперь они оба знают, что ему нужно. Дед Мороз, конечно, велик не принесёт, но если подтянуться во втором полугодии, то, глядишь, и обломится.

Весь вечер Игорь тренировался в уме. Бой курантов длится недолго. Надо не мешкать!

Он подготовил ручку, расписал её. Убрал. Достал новую — запасную. Вырвал несколько листов, вышел в подъезд — проверил, как горят, — и оставил только один. Оценил бокалы, проверил чайные ложечки, вымыл алюминиевую — она точно не разобьёт бокал. Подготовился, сел, стал ждать полуночи.

Без пяти двенадцать появились куранты Кремля. Президент говорил речь. Родители слушали молча, торжественно! Без одной минуты до полуночи начался обратный отсчёт.

Игорь достал клочок бумаги, написал на нём: «Хочу в этом году новый горный велосипед!» — поднёс к горящей на столе свече, сжёг над своим бокалом с шампанским, чокнулся им с родными и выпил залпом.

Шампанское было кислым и било пузырьками в нос. Играл гимн.

Ничего не произошло.

2

Новогодние каникулы закончились, а вместе с ними и беззаботное время. Игорь старался. К третьей четверти у него стали появляться четвёрки по тем предметам, которые не давались вовсе, и пятёрки по какой-то проходной лабуде. Но главного вопроса это, конечно, не снимало: где взять велик? Ждать подарка от родителей можно было до бесконечности, а лето неумолимо приближалось. Пришлось прибегнуть к труду.

Не то чтобы раздача листовок в среде его одноклассников считалась постыдным делом, но его стремление заработать деньги самостоятельно в школе поддержки не нашло.

— Игорёх! Брось ты фигнёй страдать! Погнали в футбик! — замани вали его кореша.

— Игорь, а родители тебе не могут купить его, что ли, велосипед этот? — вопрошала дама сердца, в которую он тайно был влюблён.

А не могут.

Игорь знал, что с деньгами у родителей не очень. Да и пока он «с трояками ходит», как говорил отец, велик ему явно не светит.

Работа была несложная. Листовки рекламировали магазины косметики, «1000 мелочей» и распродажи таможенного конфиската. Игорь не очень понимал, что это такое и для чего нужно что-то конфисковывать, если не оставляешь это у себя. В день ему платили за всё двести рублей.

«Нужно десять тысяч!» — давал себе установку Игорь.

Каждый вечер он поднимался в магазин спорттоваров и накручивал круги вокруг красного стального коня.

STELS — красовалась гордая надпись на китайском велосипеде.

Спицы светились хромом. Резина издавала божественный запах и просилась на свежий воздух. Катафоты бликовали под неоновыми лампами. Крылья были залихватски приподняты, на рулевой установлен режим переключения скоростей.

— А с пламенем горящим на раме есть такой же? — Игорь всегда обращался к одному и тому же консультанту.

— Нет, — отвечал молодой человек с усталым лицом. На бейджике значилось «Остап».

— А в ярко-зелёной раскраске? — не унимался малой.

— Нет.

— А если сильно-сильно разогнаться метров на десять, можно прыгнуть на нём?

— Нет. Не знаю. Ты покупать будешь его?

— Буду! — обиженно ответил Игорь и стал считать в уме, сколько ему ещё работать.

До экзаменов оставалось три недели. Готовиться нужно больше, а скопить он успел только три тысячи.

«Не успеваю», — разочарованно подумал он про себя и спросил с замиранием сердца:

— А они у вас не закончатся?!

Остап улыбнулся.

— Если будешь приставать с дурацкими вопросами, то продадим их быстрее всего!

Сердце ёкнуло. Мечта ускользала из рук. Домой Игорь устремился с осознанным желанием занять денег у родителей.

— Ну я за лето всё отработаю, пап! — В его голосе появились плаксивые нотки.

— У тебя экзамены на носу, а ты по переходам шляешься! — категорично отвечал тот. — Иди уроки учи давай!.. — И прихлопнул молодую муху на журнальном столике.

Сын пошёл к себе в комнату опечаленный.

— Ну что, мать, труженику невидимого фронта купим велосипед? — Отец произнёс это тихо, так, чтобы обсуждения не было слышно в соседней комнате.

— Экзамены пусть только сдаст сначала. — Мама улыбнулась.

3

Сложней всего далась география.

Старый конфликт с непослушанием Игоря всплыл во всей красе, и на второй части экзаменационного билета он был безнадёжно завален. Результат не заставил себя долго ждать. Вместо ожидаемой пятёрки домой он тащился с твёрдым «удовлетворительно».

— Ну что, боец невидимого фронта… — Отец встречал его с непробиваемым лицом. — Сдал?

Мама замерла.

— Сдал, — ответил Игорь и понурил голову.

— На трояк, небось? — с пристрастием продолжил родитель.

Игорь поднял руку, показал четыре пальца и улыбнулся.

— Недооцениваете вы меня, папенька! — сказал он фразой из классика.

Родители размякли. Тонкий юмор глава семейства ценил.

— Ну коли так, молодой человек, то ешьте, мама там приготовила, и пойдёмте за велосипедом!

Глаза Игоря загорелись.

— А можно потом поем? — Он уже сбрасывал с себя нелюбимую рубашку и переодевался в летнее.

На чёрной футболке с хмурой нарисованной головой было написано Bacdafucup.

— Можно, — ответил отец, — только не сегодня! Так что садись и ешь суп.

Игорь ещё никогда в жизни так быстро не ел. Бутерброды он проигнорировал. В чай забросил лёд и выпил залпом.

— Полетели, пап! — разбив копилку, чуть ли не скомандовал он.

До магазина добрались быстро. Игорь запыхался. На презентационном стенде модель отсутствовала.

— Нет-нет-нет-нет-нет! — забормотал Игорь и взлетел на второй этаж.

— Остап… Здравствуйте… Я… за великом… «Стелс»… красный… стоял… у вас… за десять тысяч.

Дыхание было сбитым, лицо раскраснелось. Он стоял весь взмокший. Следом подоспел отец.

— А-а-а-а-а-а-а, помню-помню вас, — лениво среагировал продавец. — Продали всё! Как и обещал.

Он улыбнулся. Улыбка была недобрая.

— Как продали? — глаза Игоря заполнило разочарование. — Прям все-все? Наверняка же хоть один да остался на складе!

— Молодой человек, будьте добры, посмотрите на складе. Моему сыну очень нужен этот велосипед. Он сильно постарался ради него. Будьте уж столь любезны!

Остап окинул парочку взглядом, буркнул «щазз» и ушёл в недра магазина.

Ожидание нервировало. Игорь стукал баскетбольные мячи по полу, пару раз приложился к боксёрской груше и попробовал встать на скейт.

— Игорь, иди сюда, нашли, кажется!

Остап вывез из недр красный велосипед!

На его железных рёбрах красовалась надпись «Стелс».

— Проходите на кассу, а я вам его сейчас подготовлю. — Остап проверял целостность транспортного средства.

«Получилось! — подумал про себя Игорь. — Работает же! Пускай не сразу, пускай не на следующий день, пускай не Дед Мороз, а я сам и родители, но ведь сбылось! Просто нужно всегда загадывать реалистичные желания! А нереалистичные, как они сбудутся? Теперь всегда этой лазейкой пользоваться буду. Спасибо, бабуль! — И мысленно обнял бабушку. — Так ведь что угодно можно пожелать!»

Игоря внезапно ошарашили открывшиеся перспективы: «Это же можно что угодно загадать!!! И путёвку в лагерь, и приставку новую!!! А если?.. Так это, наверное, можно пожелать, чтобы Ира со мной в следующем году встречаться начала!!!»

Пока отец расплачивался на кассе картой, Игорь обдумывал, как бы так сформулировать желания на листке, чтобы успеть всё написать да ещё и сжечь на следующий Новый год.

— Ну что, готов? — спросил его отец с чеком в руке. Они подошли на пункт выдачи.

— Обмену и возврату не подлежит, как вы поняли, — произнёс мужчина средних лет в фирменной футболке магазина.

— Как не подлежит? — опешил отец.

— Нам велосипеды эти весной привезли. Гэ полное! Наши как пятый возврат за неделю оформили, так и решили всю партию вернуть. То втулка у них летит, то вилка. А этот на складе затерялся будто. И по документам его вроде как нет уже, и домой отволочь никто не решался.

— Позвольте, но тогда и цена у него должна быть другая! — начал было отец.

— Так она и так другая! В чек посмотрите.

На чеке было пропечатано: «6999 рублей».

— Ну так что, получать будем?

Глава семьи обернулся на сына. Тот витал в облаках, расхаживая между рядов с хоккейной экипировкой с довольной улыбкой, и всем своим видом излучал счастье.

— Так а чего продавец не предупредил нас?

— Ну вы же сами настаивали, — раздался голос Остапа. — Если брать не будете — пишите заявление с двумя копиями, приложите копию паспорта, и мы перечислим деньги обратно вам на карту в течение двадцати одного дня.

В главу семейства впились две пары глаз в униформе.

Он на секунду задумался, понял, что в этом случае велосипеда сыну не увидеть ещё как минимум месяц, и обезоруженно выдохнул:

— Давайте сюда его! Игорь, ну ты идёшь свой драндулет обкатывать?

4

По дороге домой отец не разрешал сильно разгоняться и уезжать далеко вперёд. Игорь не спорил.

Он ехал рядом с отцом и наслаждался солнечным днём. А ещё он представил, как поедет завтра в школу сразу на велике. Папа улыбался и размышлял о чём-то своём, взрослом. Они зашли в магазин и купили большую колу. Вечерело.

Наутро Игорь проснулся раньше обычного. Жажда скорости кипела в его груди. Он вычистил зубы за полминуты, нацепил футболку с шортами, взял насос, салфетки, вынес велик из подъезда, оседлал его и помчал!

Ветер летел ему навстречу. Солнце слепило яркими лучами. Безалаберные людишки сновали туда-сюда пешеходами.

Он поднажал, и улица Шумавцова осталась позади. Ещё поднажал! И пролетел светофор на красный. Чистая скатерть светлого асфальта указывала ему, как настоящему воину дороги, только один путь — вперёд!

Перепрыгнул бордюр: р-Р-Р-РАЗ! ОП! Распугал голубей, эге-гей! Вылетел перед необъятной дамой наискось, за что та его обматерила на чём свет стоит.

— ПОБЕРЕГИ-И-ИСЬ! — засмеялся он в ответ.

Лёгкие дышали легко, мышцы ног работали, как шестерёнки в швейцарском часовом механизме, взгляд устремился к цели, а цель была названа — вперёд! «Только вперёд!» — стучало в его висках.

Преграда! Прошёл. Ещё преграда — прошёл и эту! Трамвайные рельсы!

Он рванул рулевую на себя — рама чуть поднялась, переднее колесо вылетело из вилки и покатилось на проезжую часть.

Игорь кубарем покатился по шпалам.

— Коле-е-е-енка-а-а-а! — завопил он. — Моя нога-а-а-а-А-А-А!!!

Слёз не было. Боль была адская. Велосипедное колесо докатилось до другой стороны дороги, ударилось о дерево и рухнуло в пыль восьмёркой.

— Накатались! — как бы сказало оно.

Уже через час разъярённый отец вламывался в магазин спорттоваров, держа в одной руке раму с надписью S_ELS, а в другой — искорёженное колесо.

— Уважаемый, да нельзя туда! — пытался препятствовать молодой охранник.

Отец отодвинул его к стене и распахнул двери кабинета для обучения продавцов.

–…И самое главное, помните: система Х.О.П. — это залог вашего успеха. Сначала характеристика, затем доскональное определение и только потом, Остап, польза товара! — Тренер заканчивал наставление команды.

— ОСТА-А-А-А-АП! — Дикое животное в теле главы семейства Игоря приближалось к выбранной жертве.

Консультант замер, ничего не понимая.

— Я тебе сейчас ноги переломаю, продавец-молодец! У меня сын только что разбился на драндулете твоём!

Остап перестраховался и ретировался за стойку для оратора.

— Мужчина, перестаньте орать! — рявкнул он в ответ. — Вы же сами его купили.

— Деньги мне возвращай за него! — напирал человек с железками в руках. — А на контору вашу шарашкину я ещё в суд подам!!! Сыну ногу лечить будете, а мне сердечко препаратами немецкими!

— Да хрен мы тебе что лечить будем! — Остап перешёл в наступление. — Купил дрянь дешёвую китайскую, а на подороже бабки зажал, небось, нищеброд долбаный! Тебе сказали, хрен старый, ВОЗВРАТУ НЕ ПОДЛЕЖИТ!!! Так что выкуси! — И феерично потряс своими гениталиями.

— Ах ты, щенок! — Колесо полетело в сторону головы продавца.

Остап пригнулся и дал дёру. Краем глаза он заметил, как летающий объект пропахал щёку тренера, оставляя на ней след протектора, и впился в гипсокартонную стену. Молодой охранник очухался, вызвал подкрепление и попытался угомонить буяна. В расход пошли ещё пара стульев, вычурный кубок «Лучшая клиентская торговая точка» и зубы охранника.

Приезжала милиция. Задерживали. Но, поскольку вина магазина в реализации некачественного товара населению была очевидна даже сотрудникам правоохранительных органов, дело замяли. Остапа в магазине больше не видели.

Игорь пережил две недели в больнице и три месяца насмешек товарищей. Наступила осень, а за ней и зима.

5

— Мандаринками пока перекуси! — Бабушка протянула дольку внуку, накрывая праздничный стол.

По телевизору те же самые лица, что и в прошлом году, пытались изобразить счастье.

— Вась, зажигай свечи! Сейчас президент уже говорить начнёт! — Мама входила в зал с тазиком нежного оливье. Отец перехватил громоздкую посудину и водрузил её в центре стола.

— Игорёх, в этом году опять загадывать будешь? — Отец кивнул в сторону листка бумаги возле бокала с шампанским.

— Началось-началось! — защебетала мама и прибавила телик.

— Буду, — спокойным голосом ответил Игорь. — Сбывается же! — Он посмотрел на отца и недобро усмехнулся.

Зазвенели куранты.

Спокойным движением Игорь взял ручку, взглянул на костыли, которыми только недавно перестал пользоваться, написал ровным почерком: «Хочу в этом году смерти Остапа!» — поднёс листок к горящей на столе свече, сжёг над своим бокалом с шампанским, чокнулся им с родными и выпил залпом.

THE END.

Окуклился

— А мне сказали, ты окуклился, родной,

не сочиняешь больше тексты и биты.

— Тебе наврали — это явно не со мной,

ты лучше сплюнь, а то накликаешь беды.

— А мне сказали, ты концерты больше не даёшь,

не пишешь ты хиты, не создаёшь ансамбли…

— Не верь тому, что говорят, — тупая ложь!

Мы в клубе давеча, вчера, размахивали саблей.

— И что? Как результаты мастера пера?

Вручили «Букера» тебе? Вручили «Грэмми»?

— Да не, всё так же в андеграунде, денег ни х*ра))),

зато не затоптал в пыли минуты озарений.

— А пишешь-то про что? Прочти мне что-нибудь!

Душа чтоб развернулась да краса по-русски!

— Да нет, дружище, лучше не проси)

Тебе не вкатит мой дурной французский,

хотя, погодь… в запаснике нашлась строка…

я матом, можно? нет?!) Ну ладно, вот, лови другое.

Про суицидников поднакидал памфлет…

не надо депрессухи?.. Что ж такое?!

Давай тогда по рэпу, зафигачим панч

про почки, как на дереве, и офигенный терем?

Спасибо, что смеёшься) Хватит. Ну не плачь!

Уговорил, давай прокатимся по русской теме:

«Берёза во поле стояла, а вокруг леса,

бескрайние российские просторы,

и если прокурор не спалит, отвернёт глаза,

то можно лес китайцам продавать

и покупать (технологичные) приборы.

Мне с детства был китаец друг и брат!

А чтобы выглядел мой стих патриотично,

берёзу ту не тронул казнокрад…»

Ну как тебе?

— Вот так, братан, отлично!!!

Финал карих глаз

Разбирая спонтанные мысли,

Я сижу

возле океана,

удивляюсь…

почему мы с ней

Любим друг друга

только лишь пьяные.

Мы давно уже с ней

не ребятки,

Мы давно уже с ней

подстраховались.

Я смотрю,

как ты глушишь текилу)

И зову тебя снова на танец.

Улетаешь в Германию,

говоришь?

Забираешь остатки надежды?

Я тебя через год

приглашаю в Париж,

чтоб мы вспомнили,

как было прежде.

Разведи же сегодня огонь,

как ты любишь,

Замолчи на секунду,

влюбись в этот миг.

Я тебя отпускаю,

но прежде

Закажи в баре two little drinks)

Протуберанцы

Солнце плюётся…

протуберанцами.

Мы с тобою встречаем рассвет

Оголтелыми!

Пьяными танцами,

Как шальные хвосты от комет.

Церемониться

в этом случае

Не найду ни одной из причин,

Мы с тобой

А-а-а-афигенно везучие!

Без монет и купюр богачи)

В параллельных мирах

эпидемия!

Валит вирусом города.

Мы с тобой ухватили

последний билет,

Не хотим возвращаться туда… (не-е-е-е-е-ет!).

Лучше ссылка в десятое царство,

Лучше каторга

каждый день)

Мы с тобой офигенно счастливые!

Нам с тобою неведома лень,

И пусть так же плюются

протуберанцы там,

Мы с тобой провалились в закат.

Проводили бездарных

и глянцевых,

Декламируя! Невпопад)

параллельные люки

других миров заварили,

как крепкий чай…

МЫ ОСТАНЕМСЯ

Здесь,

Как придёт восход,

Громче Му-у-у-у-узыку!

Башней качай;-)

Очаровательным бестиям!)

Я не люблю красивых,

обаятельных мамаш,

мне больше по душе

чертовки и мегеры,

они способны…

вдохновлять на эпатаж,

они способны

гения будить

и грезить стратосферой)))

Не зная меры,

пьют,

кутят,

из благородных адмиралов

превращают сильный пол

в пиратов!

из бюрократов выставляют дураков

и иногда

системы рушат

просто потому, что так им надо!

Их ненавидят те,

кто слепо продолжает род.

Их часто рвёт

от кокаина и нагрузок,

но именно

для их потехи

строят города

и создаются шедевральные искусства!

…

Inveterato (рояль и невозможное)

Слегка накренившийся пожилой рояль

смотрел на проходивших домочадцев исподлобья,

никто давным-давно на нём этюды не играл,

никто не матерился в песнях,

выгибая брови…

…Он никого давно не подготавливал

в концертный зал…

Расстроенный, как пожилой боец,

оставшийся в разгар войны

один в запасе,

он безысходно, тупо место занимал,

как тумба под цветы…

или под фрукты в вазе.

Скрипел широкой крышкой

от плохо смазанных петель,

желтели клавиши,

об ноги драли когти,

настроить струны в инструмент

лет сто никто не залезал,

и дека столько же нуждалась в мастере…

он грезил о ремонте!

Случалось, иногда он видел сны:

вокруг полно людей,

в вечерних платьях

дамы,

фраки,

зеркала,

фужеры,

он им

аккомпанировал 4етвертый час уже,

отличному сопрано

для (одной) мегеры.

В ней было всё:

истома,

женский лёд и ласка,

прекрасный образ к дополненью нот,

но каждый раз, проснувшись,

исчезала сказка,

он снова наблюдал дебош хозяев…

…хватит,

…стоп!

…не для того меня вручную собирали немцы,

чтоб в старой сталинке

под слоем пыли,

задыхаясь, гнить!

поднял одну из ног,

пусть корпус треснул,

поднял вторую…

на десять!

двадцать! сантиметров оторваться смог.

В углу, зашкерившись, с открытым ртом

сидел котяра,

смотря на левитирующий

убитый

дорогой рояль,

соседи снизу лопали посередине зала,

когда упало грозно что-то,

в ванной треснула эмаль,

звук повторился, стены сотряслись,

жильцы поддались панике,

на улицу ломились в спешке,

рояль осилил первую плиту бетона

гневной массой.

Осилил! Значит, дальше — как орешки.

По самому счастливому

стеченью обстоятельств

никто из проживающих людей не пострадал,

муниципальный округ проявил участие,

дом расселили,

мэр компенсировал переживанья,

денег дал!)

в обломках бытовых вещей,

зеркал,

стальной посуды

рабочих, разбирающих завал,

привлёк предмет,

он возвышался над курганом,

и таджик Володя

без разрешения протёр его и заиграл в момент!

прорабы замерли…

никто не ждал от инструмента,

полуживого

в груде мусорных камней,

таких прекрасных звуков и таких мелодий,

играли Брамса,

что-то из последних дней.

Акустика добавила своё,

душа летела!

Володя овладел толпой

суровых ранее,

теперь блаженных лиц.

Рояль был счастлив, бригадиры мялись,

он дал единственный концерт

и прожил жизнь.

Младший сын неба

Три дня без интернета!

Ну раз пообещал себе, значит, надо держаться! Блин, а ведь идёт ещё только третий день, а всё, чем можно было заниматься, уже переделал.

«Отец же как-то без него обходился! — подумал младший сын неба и подытожил: — Надо прогуляться!»

Никого из близких брать не хотелось. Они всё равно не отрывались бы от своих гаджетов и лишь грузили бы его дурацкими фразочками из «ВКонтакте». И то это если братьев взять с собой. Если с сёстрами идти, было бы и того хуже. Фоточки, фоточки, фоточки, селфи возле достопримечательностей, а давай к тому зайдём, а давай к этому, ну как не хочешь — он же вообще няшка!

— Тьфу!

Нет. Гулять надо идти одному, а чтобы не искушать себя, телефон можно и не брать.

Так и сделал.

Идти куда глаза глядят. Без навигатора. Без гида, без наушников. Слушать музыку улицы и природы.

В путь!

Русые локоны развевали ветра, белые одеяния в летнюю жару никого не смущали. Младший сын неба ступил ногами на брусчатку. Летнее солнце мучило жителей муравейника зноем. На сиесту здесь уходить было не принято. Очень захотелось минералки. Лотков с мороженым и водой видно не было. Он приметил вывеску «Бар Камчатка» и устремился к ней.

Резкий, громкий, пронзительный сигнал клаксона напугал настолько, что пришлось подпрыгнуть на месте.

— Ты придурок, что ли, на красный свет переть! — Водитель огромной чёрной машины искренне негодовал.

— Простите! — Младший сын неба быстро ретировался на нужную сторону дороги, понимая, что на следующем перекрёстке у этого человека остановится сердце. — Прощаю, — пробубнил он сам себе под нос и увидел светлое будущее водителя катафалка в окружении нескольких сорванцов. Всё как обычно.

За барной стойкой небольшого верхнего этажа его встретила миловидная барменша.

— Добрый день, молодой человек, мы обслуживаем только посетителей старше восемнадцати!

— Да мне бы только минералки или водички какой-нибудь.

Она окинула его взглядом. По правилам бара продавать ему ничего было нельзя. Администратор был тот ещё гнида, но сейчас он их вроде не видел. Она подошла к холодильнику и достала ледяную пол-литровую колу.

— Не простудись только! — Подмигнула и пробила чек.

Младший сын неба знал, что теперь её уволят, причём со скандалом. Она окажется в тяжёлой ситуации и за короткое время сменит ещё несколько никчёмных работ. Зато потом наконец-то пойдёт работать по специальности и сделает умопомрачительную карьеру. И это хорошо.

Он вышел из заведения, открыл пластиковую бутылку и сделал несколько глотков. Вкусно. Пузырьки щекотали полость рта, солнце слепило глаза, люди общались в летних кафе.

— Всё разваливают! Всё разваливают коммерсанты нынешние-то!

Две пожилые дамы чинной походкой курсировали мимо центрального входа в ЦУМ.

— Вот, как и говорила я вам, Марья Иванна! Выскребли здание «Детского мира» изнутри полностью, стенку только внешнюю оставили. Разве реставрация это, я вас спрашиваю?

Собеседница качала головой в такт этим словам.

— Никакого уважения к старине. Позо-о-о-ор прям!

Младший сын неба увидел её позавчера, во время семейной ссоры, когда дочери в очередной раз умоляли мать продать свою квартиру-трёшку и всем наконец разъехаться в комфортные спальные районы из загазованного центра; увидел чертежи нового «Детского мира», в которых всё было продумано до мелочей и в деталях создана неописуемая красота… и огорчился.

— Я вот что надумала на днях-то, Марья Иванна, — продолжала бабуля, — раз они так центр не любят и относятся неуважительно ко всему, перепишу-ка я на тебя завещание, мне-то квартиру партия заслуженно дала, а молодые эти сами пусть уж как-нибудь…

Он посмотрел в её прошлое и увидел, как в далёкой юности она писала одно заявление на имя председателя партии за другим, один донос на изменников родины и предателей за другим. И как, счастливая, потом въезжала в обжитую квартиру с расставленной мебелью расстрелянных хозяев.

«И всем воздастся за грехи их», — подумал младший сын неба, а со всех сторон уже подбегали люди, набирая скорую и причитая, мол, человеку плохо.

Младший сын неба прошёл чуть дальше к Лубянке и наткнулся на уличных музыкантов. Акустическая гитара, живая бочка и губная гармонь придавали летней песне группы «Пятница» особый шарм. Он присел за столик кафетерия по соседству с деловыми людьми средних лет и закрыл глаза.

Ямайка-а-а-а-а!

Я, наверно, родился в майке

На твоих руках…

Солнце засветило сильнее. Мелкий пляжный песок чуть ли не обжигал ноги, пальмовые ветви колыхались от морского бриза. Воздух был свеж и прозрачен. Чёрные, как угольки, детишки в оборванных китайских вещах с американскими лейблами беззаботно гоняли мяч. Небо любило этот край.

Песо-о-о-о-о-о-ок,

Я хожу без носок,

Мои волосы ниже стандарта,

Мне нужна моя карта…

— Ну и мы их отжимать начинаем, значит, по полной, а они брыкаются, к мэру побежали, в курултай свой там.

Младший сын неба открыл глаза. Галстук импульсивно жестикулировал, рассказывая произошедшее собеседнику.

— Побежали-то побежали, да ни хера не набегали. Мэр наш давно уже сидит. Бая их сняли сто лет уж как. Ну и фейсеров для такого дела мы, конечно, подключили. Вертикаль власти в действии, мать её.

Оба заржали и чокнулись прохладительными коктейлями.

— Стали, значит, местные торговаться за свой комбинатик вшивый, места в управлении, контроль качества через их конторки, ну вся вот эта лабуда провинциальная про гордость за своё родное и так далее.

Младший сын неба постарался переключиться и вернулся на пляж. Дети перестали играть в футбол и колотили кокосы, чтобы утолить жажду. У совсем крохотной девчонки в кепке Rich это совсем не выходило. Она сидела в стороне и обиженно смотрела на старших ребят.

— Проездили мы, значит, по ушам всем Мухаметшиным этим, — продолжал Галстук, — бумаги в порядок привели, чоповцев своих не из местных поставили и как миленьких сливать их начали! Вот и смотри, Семёныч, за год какой результат вышел: по зарплатному фонду экономия на бармалеях этих — РАЗ! Раза в два всем сократили плюс таджиков по аутсорсу нагнали.

По реализуемой продукции их хладокомбинат на все наши точки по Поволжью вышел — ДВА! Их продукцию как новый бренд представили с молоком качественным — на ура пошло!

И линейку новую с пальмовым маслом открыли — ТРИ! Местные-то сезон-другой поведутся на старое название мороженки, слопают дрянь эту как миленькие!

Яма-яма-яма-яма,

Яма-яма-яма-яма,

Яма-ма-майка-а-а-а-а-а-а-а, о-о-о-о-о-о!

Голос вокалиста был прост и красив, на песчаном пляже один из чернокожих мальчишек отошёл от группы с двумя вскрытыми кокосами в руках. Он окликнул одинокую обиженную девочку и протянул ей кокос с трубочкой. Она заулыбалась беззубой улыбкой. «И это хорошо», — подумал младший сын неба, благословил их стать врачами и всю жизнь помогать близким.

— Ну и плюс налоги сюда теперь их заводим, — заканчивал историю Галстук. — Всё-таки вопросы-то любые отсюда решаются, а федералам надо знать, в чей бюджет лавешка капает.

Младший сын неба открыл глаза. Две минуты назад дочерние предприятия компании Галстука арестовали решением Европейского суда под предлогом санкций. Но Галстук об этом ещё не знал. Дальше предприятия изменят названия, удешевят линейку производства, и столичные продуктовые сети за откаты будут ввозить их продукцию через третьи страны. Его супруга будет кормить вкусными экспериментальными йогуртами всю семью. Последствия узнают только внуки.

«Всё возвращается на круги своя! — подумал младший сын неба. — И это хорошо».

Музыканты закончили песню. Он захотел их как-то отблагодарить, но, заглянув к ним в души, понял, что им ничего не надо и они счастливы. Он просиял.

«Не забыть познакомить их с дядей Люцифером, — подумал младший сын неба про себя, — ему они понравятся. Но пора возвращаться — прогулялся отлично. Кстати, можно и на ужин к нему заглянуть, послушать байки старого прохиндея, как он вечно папе палки в колёса вставить пытается. Забавно будет».

Солнечные лучи покинули новые пешеходные улочки старого города, а вместе с ними их покинул и невысокий парень лет двенадцати на вид, в белых одеждах и с русыми кудрявыми волосами.

Родная стихия облаков заботливо окутала его и умыла после прогулки.

«Завтра в Барселону сгоняю, давно там не был, а сейчас надо к дяде всё-таки заглянуть… — Он кинул взгляд на планшет, парящий неподалёку, вспомнил, что трое земных суток без интернета всё-таки продержался, дотянулся до него и подумал: — Ну по дороге хоть на секунду гляну, ЧЁ ТАМ У ХОХЛОВ-ТО?!»

THE END. 11.07.2015. Жукович

Опознание

— Скажите, это он?

— Конечно.

Смотрите, вон какие у него усы!

Смотрите, вон какие отожрал большие щёки,

в тюрьме ему

смотрите не давайте колбасы!

— А это точно он?

— Конечно!

Я же помню,

он был лысый.

Как постарался!

Шевелюру отрастил!

Оконопатился,

покрылся матовым загаром,

а в тот неважный день

как будто вовсе был не емши,

как будто был сурком, что выбился из сил…

— Давайте уточним по описанию

грабителя,

что вас замордовал…

— Давайте, вот стоит он,

ох*евший.

Я сразу, как его увидел,

в нём грабителя признал.

Стоит с такой нахальной,

наглой мордой,

видать, ни совести ни грамма,

ни стыда,

вы в Воркуту его подальше

этапируйте,

а лучше в Когалым его зашлите,

господа!

Какой же из меня поэт?

Да из меня поэт,

как из поэта пихта,

иголки, шишки, ветки,

выруб в холода,

колючий образ на суровый климат,

Камчатский край,

Бомбей,

Владивосток,

Уфа.

Каркас поэта создаётся стилем,

прошу прощения, но стиля — нет!

Пишу в метро,

пишу, когда, как наважденье,

строка стучит в виски,

рискуя клином сдвинуть свет.

Поэтов видел я!

Кучкуются в каморках,

вещают в спёртый воздух,

в перегар,

а я гуляю в подмосковных парках гордо морозным утром, жахнув травяной отвар.

Стихи мои

распугивают леших,

отпугивают одиноких и хромых,

я не стесняюсь,

что неуравновешен,

депешами по почте отправляю их.

Какой же из меня поэт?

Поэты в образ закладывают космоса пучок,

а я прогнать стараюсь из себя балбеса,

но тот упорно спрашивает:

«Надо чё?»

…

Ракеты

— Папа,

куда улетают ракеты,

если не виден им

горизонт?

— В космос, сынок,

помни об этом…

Всё. Тебя мама зовёт!

— Папа,

но где же тогда космонавты?

Может, забыли их посадить?

Мне во дворе рассказали ребята:

Эти ракеты

способны убить…

— Помнишь, сынок,

как я рассказывал

Про человека и первый полёт?

Мы тогда с нашими братьями

Были огромной семьёй!

Ну а теперь

мы поссорились…

Каждый ракеты себе создаёт…

— Папа, а кто победит?

— Тот, кто НЕ ПРИСТАЁТ!)

…

Довольный

Кипеть от злости,

заливаясь счастьем,

несподручно)))

Не по душе на шею вешать неподъёмный груз,

совсем не в кайф —

над телом возвышаться тучно,

когда от солнцепёка лучезарит life!)

В брикетах лакомство

приятно остужает

жёлоб горла,

щетина

нараспашку мотылькам)))

И чё?

Мне надоело за день отдыхать как будто,

я в трудоголика, по ходу,

превратился, ман)))

Бродячий пёс

Бродячий пёс. Потёрта шкура, обожжённый нос.

Бока в отметинах от тех, кто хочет дать пинка,

4етыре лапы, хвост.

Бывал не раз в собачьих стычках на клыках,

Внушает страх, засады чует кожей…

Хоть реже с каждым днём, но

всё же давит прожитым дурное прошлое:

Помойки, рынки, гаражи… Зашуганные кошки,

даже те

Успели расхватать на нашей голубой планете

Все комфортные места:

Кто мисс,

кто миста,

кто кота кадрит на вечер просто)

Зато у пса в глазах тоска!..

Ни хулигана слава, ни инстинкты стада

Не прижились, как ни странно… Ладно (хм!).

Он так и так ни в жизнь не стал бы слабым.

Попробуй сам родись породистым щенком,

При поводке, в ошейнике,

знакомым каждой местной шавке…

но переезды,

мебель,

давка,

грузчики…

Кто-то небрежно теребит за щёки:

— Хорош, эй! Мужики!

Не выдержал,

оскалился, рычал…

Кого-то хватанул, кому-то тявкнул и сбежал…

…

Сначала был в отчаянье: ночами выл, скучал,

Стучал клыками в такт тому, кто рядом чавкал!

…потом начхал — нахальней стал и вёл себя, как хам,

команды:

— «Рядом!»

— «Лечь!»

— «Апорт!»

— «К ноге!» —

Всё прахом…

на х*р всех хозяев, на х*р!

Пёс лишился страха…

Приобрёл вокзальный запах шкуры,

вид засаленный,

Как своего теперь встречали местные овчарки на базаре)

Приютили шулера!

Когда игра по пять — собакам спать,

Когда по шесть и есть с кого побольше шерсть содрать —

собакам рядом сесть…

Когда продул, но нечем отдавать — схватить за яйца,

Пока дурила не покается, что виноват во всех земных грехах

и жизнь… готов отдать,

Чтоб проходить у парня в бурлаках!)

И ВСЁ БЫ ВРОДЕ ЗАШИБЕСТ:

Большое пузо, блохи, много ест)

Но!

Как предчувствовал, что быстро надоест такая жизнь…

…

Потом, кажись, был порт.

Пристал к дедуле с трубкой, типа с ним.

Пролез на борт,

Повыгонял из трюма нечисти — не перечесть,

За что в момент от деда получил

Respect, почёт и честь!

…По городам прибрежным колесил

С командой года три,

Но выбился из сил… и задолбался рыбу есть!

Хоть ты повесь её перед ноздрями — ни за что!

Остался где-то под Кукуевском,

Не зная, что влюбится в хозяйку скотного двора…

…

Деревня!

В 5ять утра подъём, корма — свиньям,

Потом бегом к коровам, муж — на трактор,

Вымыть дом…

короче, полный бред.

Сосед — дебил, сама, как конь, водяру жрёт.

Съе*ался в ужасе!

Как вспомнит — будто током бьёт…

…

Идёт по улице, грустит…

За те 12 лет, что пролетели вмиг.

И вроде не старик ещё…

И надо дать бы жару!

Стать собачьим гуру!

Раскрутить кого-нибудь на конуру!

Но тихо. Тихо… Тс-с-с-с-с-с-с-с-с…

Что-то не так вокруг!

Всё те же переулки,

арки,

лица,

куртки,

капли сточных труб,

окурки,

вдалеке милиция,

из подворотни — мат…

Ребят каких-то пи*дят в 10 рук…

для октября стандарт!)

Но только что-то у собаки ныло в глубине души,

Паршиво сдавливала город мгла…

Из темноты

Под треск разбитого стекла рекламной вывески

В свет вылезли 4етыре пьяных малолетних лба.

Пёс замер.

Примеров поведения таких людей

За свой собачий срок он мог представить уйму,

Твою мать! Да чё тут думать?

Развернувшись, затрусил в обратный путь…

Тревога сдавливала дохлую собачью грудь —

ни продохнуть,

ни гордо рявкнуть на кого-нибудь из них,

Сейчас не тот момент!

Район затих…

Вдруг сзади свисты, топот ног…

и гору банок из-под пива рядом

Разорвал снаряд пустой бутылки!

— ГАДЫ!

ПЁС БЕЖАЛ, летели камни, свисты, дикий смех:

— Беги сюда, собака!

Ты, блин, чебурек!!! (Э-э-э-эй!)

…

Ну слава богу! Вот он — поворот на свет, проспект,

Горят витрины, блин…

Он продолжал свой бег бы просто так.

Но визги тормозов,

решётка радиатора,

разбилась фара.

От удара возвратился до бордюра снова…

…ну готово.

Водила скован:

и неудобно вроде бы, но никого же нет, и пох…

Пёс полежал секунд 15,

сделал выдох,

захрипел… и сдох.

Цветы

1

Влюбился!

Влюбился так, что вчера не мог заснуть до четырёх утра. Елозил с боку на бок, прокручивая первую встречу в памяти, повторяя про себя тот диалог. Бросало в жар. Скидывал одеяло и лежал напротив окна, пялясь на звёзды.

Влюбился!

Несколько раз проверял, не восстановили ли мобильную связь, чтобы хоть доброй ночи ей пожелать, хоть малюсенькое сообщение по «ВКонтакте» отправить, хоть лайкнуть разок. Бесполезно. Связи не было. Оптоволокно тоже перебили снарядом ещё на той неделе. А делать-то что? Если ты…

Влюбился!

Завтра непременно надо идти к ней! Что бы там ни было, какие бы опасности на пути ни подстерегали, идти надо непременно! Увидеть её! В последний раз же виделись два дня назад, после первых бомбардировок. Говорила, что родители хотят уехать. Сейчас договариваются с кем-то из администрации о запасе топлива с собой, а как договорятся — погрузят вещи, заберут её и обязательно уедут через КПП в Инорсе.

А вдруг уехала уже? Вдруг увезли?

С одной стороны, он был бы только рад. Теперь она в безопасности и наконец-то вырвалась из этого кошмара. Но, с другой стороны, он же тогда её никогда не увидит…

— Не будь эгоистом! Не будь эгоистом! Не будь эгоистом! Если они уехали — это хорошо! — повторял Олег. — А если нет, значит, тебе нужно будет как можно быстрее подбить её родителей уехать. Завтра, прям с утра, надо идти к ней! Прям с самого-самого-самого! Не так уж это и далеко. Можно по Первомайской, через Восьмиэтажку, мимо аллейки, через общаги Нефтяного, и ты уже в тридцать пятом квартале. Так дольше, но зато безопасней.

Можно по Интернациональной, конечно, но там простреливается всё как на ладони. С первым налётом её в катакомбы превратили. Говорят, из-за железной дороги. Бомбили, мол, составы, а она просто в зоне поражения была, но проверить это никак нельзя. Гражданских-то у них нету цели истребить, но безопасность твою гарантировать уж точно никто не может. Ничего не поделаешь.

Война.

Олег заснул. Ночью было относительно тихо. В этот раз бомбили затон.

2

Утром он прямо вскочил с кровати!

Вчерашнее желание добраться до неё только усилилось. Связь не восстановилась. Олег убедился, что родители ещё спят, написал им записку и оставил её на кухне. Светало. Птицы начали щебетать, первые лучи падали на пыльные окна соседних домов, вода из крана шла вместе со ржавчиной.

Душ он всё-таки принял. А то как же? Придёт, а от него воняет за километр — не-е-е-е-е-е, это не дело. Зубы он чистил тщательно, потом сделал себе два бутерброда из остатков варёной колбасы и сунул их в рюкзак. Денег в кармане было не больше тыщи.

«Надо купить цветы!» — подумал он про себя. Что бы там, на пути, ни произошло, появиться у неё на пороге нужно обязательно с цветами.

А какие она любит? Олег прокрутил в голове их беседу и понял, что не знает.

Ну уж явно не розы. Он усмехнулся.

Допустить мысль, что его избранница симпатизирует этим пошлым колючкам, означало потерпеть фиаско.

Да нет… Быть такого не может! Она воздушна, как весна, добра, как медсестра, чиста, как первый снег… Какие на фиг розы?! Точно нет.

Ближайшая к ней палатка с цветами находилась на Комарова, но её наверняка разбомбили с первым налётом. Слишком близко она к мосту и ж/д путям…

А где ещё продавали цветы? Олег судорожно вспоминал, натягивая адики.

На Свободе был ещё магазин, но это в другую сторону, а делать крюк чревато. Оставалась Восьмиэтажка. Значит, фигачим три трамвайные остановки по путям. Потом по Нежинской мимо старых двухэтажек и выпрыгнем из дворов как раз на перекрёстке.

Даже если они не работают — да какой даже, наверняка не работают! — в палатке хоть что-то да осталось. Знать он не мог, но интуиция ему подсказывала, что маршрут построен верно.

В путь! Олег накинул серую мастерку, несмотря на ясную погоду, и вышел.

3

Тополиный пух застилал старый двор ковровым покрытием. Качели, сломанные ещё в прошлом веке, так никто и не восстановил, а теперь уже и заняться этим некому. После первых бомбардировок, уже на следующий день, большая часть жителей города ушла в ополчение. Ровесники говорили, что запись добровольцев продолжается и нечего им, пятнадцатилетним здоровым балбесам, по домам сидеть, но, когда разбомбили оба моста, соединяющие родной промышленный район с другими частями города, записываться стало некуда. Можно было попробовать прорваться через Инорс, но там устроили КПП. Несовершеннолетних не выпускали.

Олег поприветствовал соседей из четвёртого подъезда взмахом руки и направился в сторону трамвайных путей.

Никогда бы не подумал, что по родному городу придётся перебираться, как лазутчику… Он натянул бейсболку поглубже на глаза. Ноги разгоняли пыльный тополиный пух, создавая между шпалами микроторнадо. Вспомнил, как в младших классах частенько соревновался с трамваями в скорости на обратном пути из школы. Как правило, вагоновожатые хмурили брови и прибавляли ходу. Естественно, он никогда их не обгонял, но это было и неважно. Важно было выплеснуть скопившуюся за день энергию в одном спринтерском забеге! А потом с сердцем, вырывающимся из груди, добежать до пятого этажа, налить из графина прохладной воды с лимоном и долго, жадно пить, обещая в следующий раз непременно обогнать железного монстра, ну и, конечно, влюбиться!

«Хотя бы часть данных себе обещаний сдержал», — подумал Олег. Ноги сами собой встали на железную нить, как на натянутый канат. Сцепление отличалось от прежнего: рельс лишился своего блеска и начал постепенно ржаветь. Он вытянул руки для равновесия и на секунду, забыв все ужасы последнего времени, сосредоточился на том, чтобы пройти отрезок, не оступившись.

— Гражданин города! — раздался металлический голос откуда-то сверху. — Стойте на месте, снимите головной убор, предъявите личностный идентификатор.

«Х*ичностный!» — подумал Олег про себя. Нога соскользнула, равновесие нарушилось, и он плюхнулся в пыль.

Беспилотник метнулся к нему, обнажил мелкокалиберное оружие и выдал дежурную фразу:

— Мы работаем для вашей безопасности. Мы работаем для вашей защиты. Пожалуйста, предъявите личностный идентификатор.

Сканер проверил его с головы до пят. Оружия не было. Олег вытянул правую руку со штрихкодом, позволил считать его и с удовольствием показал камере средний палец.

— Гражданин, будьте настроены позитивно! В случае если вы обнаружите незаконные вооружённые формирования, немедленно сообщите об этом представителям власти. — Дроид не требовал ответа. Функционал его был довольно скуден, но провоцировать аппарат всё равно не стоило.

— Хорошего вам дня! — выдал весь запрограммированный скрипт беспилотник, развернулся на триста шестьдесят градусов и бесшумно улетел, завидев новую цель.

4

Олег вспомнил первое знакомство с дроидами. Они появились на третий день бомбёжек, в утреннее затишье. Взрослые старались не высовываться сами и не отпускать от себя детей, но детвора всё равно вырывалась. Связь ещё была, ополчение уже создавалось.

Дроиды облетали центральные улицы и близлежащие дворы, транслируя одну и ту же фразу на репите: «…Граждане города, сохраняйте спокойствие! Мы не причиним вам вреда. Мы принесли вам мир и демократию!» Ретрансляторы были настроены синхронно, так, чтобы тысячи динамиков произносили это, как мантру, одновременно.

Кто-то пальнул из карабина в металл, в ответ раздалась короткая очередь. Угроза была устранена.

— Вали их! — раздалось откуда-то из-за спины.

Гнев горожан выплеснулся на непрошеных гостей подручными средствами. В тупые машины полетели пустые бутылки, кирпичи, булыжники и всё, что подворачивалось под руку. Беспилотники перешли в атаку. Короткими очередями они убирали каждого, кто представлял для них потенциальную угрозу. Мелюзга подражала взрослым и старалась закидать их камнями. На глазах Олега группу мальцов пронзили стальные осы. Второклашки на вид, теперь они лежали на сером асфальте с бледными лицами и сквозными рваными ранами. Никто ничего не успел предпринять. Дроиды за десять минут отняли больше жизней, чем за все предыдущие дни бомбёжек.

Олег смахнул воспоминание, отряхнул джинсы и зашагал дальше. К смерти люди привыкли быстро.

Война.

5

Через несколько дней всех выживших обязали прийти в паспортный стол для нанесения штрихкодов. Там они впервые и встретились.

Лена.

Олег оставил трамвайные пути позади. Можно было только надеяться, что когда-нибудь по ним снова проедет трамвай. Он проходил мимо старого речного училища с чугунными якорями на главном входе. Училище открывали ещё в прошлом веке, и сейчас даже без всех кошмаров последнего времени оно стояло заброшенным и никому не нужным.

По старой привычке он перешёл с проезжей части на тротуар. Через квартал виднелась Первомайская. Он двигался параллельно, до перекрёстка с цветочным ларьком оставалось рукой подать.

Олег вспомнил тот день.

За очередью в паспортный стол следили гусеничные боты. Процедура нанесения штрихкода длилась не больше минуты. Они стояли в разных очередях, но сразу друг друга заметили. Глаза их смотрели жадно, грубо и откровенно вызывающе. К тупиковой апатии по отношению к происходящему прилепился страх за себя и близких. К страху на подкорке, незаметно для сканеров настроения, — злость, к злости — безумная молодость, к молодости — страсть.

Её слегка накрашенные ресницы хлопнули, в его сердце взорвалась водородная бомба. Улыбка потянулась к ушам. Уши покраснели. Она хихикнула и повернулась к своим.

«Соблюдайте очередь, будьте вежливы, мы работаем для вашей безопасности!» — монотонный механический голос выдавали динамики ботов. Они шуршали резиновыми гусеницами по бетонным плитам.

— Для чего нам это нужно, робот? — Олег посмотрел в камеру гусеничного устройства.

— Это необходимо для вашей безопасности! — Робот вступил в диалог, очередь повернулась в его сторону. Некоторые только сейчас поняли, что с ними можно разговаривать.

— Вы не нужны нам! — продолжил Олег. — Вы убили ни в чём не повинных людей, для чего вы это сделали? — в его словах появилась уверенность.

Она снова повернулась и стала наблюдать.

— Мы работаем для вашей безопасности. Мы работаем для безопасности демократии, — раздался запрограммированный ответ.

Олег вышел из очереди, держа руки на виду:

— Да ты просто тупая жестянка! Кем ты запрограммирован?

В очереди зашептались, на горизонте появились летающие дроиды.

— Сохраняйте спокойствие, мы работаем для вашей безопасности, — не найдя лучшего ответа, выдал гусеничный аппарат.

— Ответь нам, кем ты запрограммирован? — Она сделала шаг ему навстречу и пнула гусеницу. В её глазах сверкали искры ярости.

— Соблюдайте очередь, уважаемые горожане! — раздалось сверху. Дроиды налетели, как мухи на мёд. Два беспилотника расчехлили оружие и направили его на ребят.

— По ходу, доигрались… — Он обречённо взглянул на железяку. — Меня Олег зовут! — Посмотрел на неё и протянул символично руку.

— По ходу… — протянула она. — Лена! — И мило улыбнулась.

— Проходите вне очереди! — скомандовал дроид, и мелкие гусеничные освободили им проход.

Ничего страшного не произошло. Просто запеленговали их несколько раньше других, нанесли штрихкоды, а потом они долго ещё стояли на краю залитой солнцем площади и разговаривали. Провожать её было бессмысленно — она ждала родителей, а он чуть было не потерял её, когда они подошли.

Пошёл дождь. Сильнейший летний ливень. Она увидела родителей, возвращавшихся из паспортного стола, и побежала в их сторону, нацепив на голову капюшон, а он понял, что, кроме имени, ничего о ней не знает, и ломанулся следом. Джинсы намокли, кеды набрали воды, из-за дождя она не слышала его криков, и настичь её удалось лишь на середине площади. Он записал её мобильный, нажимая на клавиши мокрыми пальцами, а перед тем как убежать окончательно, она быстро поцеловала его в щёку и сама покраснела.

Олег вздохнул тяжёлым вздохом влюблённого, мысленно вернулся в настоящее, понял, что уже подбирается к перекрёстку на Восьмиэтажке, и немного приободрился.

Цветы! Нужны цветы.

6

Старые сталинские дворы остались позади.

Светофоры мигали жёлтым. Широкий перекрёсток пересекали перекати-поле из полиэтиленовых пакетов. Редкие прохожие интуитивно жались к стенам домов. Над старыми зданиями зависли два дроида:

–…Граждане города, сохраняйте спокойствие! Мы не причиним вам вреда. Мы принесли вам мир и демократию!

Олег прошёл мимо бывшего фотосалона «Кодак», обогнул здание и увидел искомый ларёк.

Почти все стёкла остались целыми. Олег дёрнул ручку двери, и она распахнулась со звуком колокольчика. Продавца не было. С потолка свисали липкие ленты с мухами. Душно.

Вялые лилии соседствовали с засохшими розами. Аляпистые букеты, собранные для особо ленивых покупателей, ассоциировались с венками. В холодильной камере стояли пионы. Электричества не было. Судя по всему, предусмотрительные поставщики привозили цветы ещё в бутонах, поэтому сейчас Олег удивлённо смотрел на целую корзину пионов.

«Великолепно!» — подумал он про себя. Взял побольше целлофана, ножницы, ленту и принялся паковать цветы.

Неподалёку загромыхало.

Дроиды встрепенулись, редкие прохожие замерли. Двумя кварталами ниже из переулка на Первомайскую вылетел внедорожник. Его занесло. Корпус уазика дал крен, но всё-таки устоял. Орала музыка. Из кабины вёлся огонь по преследующим автомобиль дроидам. Крыши не было. Пулемёт был установлен на месте бывшего багажника. Следом за внедорожником из подворотни, стирая шины, вырулило ещё три автомобиля. Огонь вели из всех окон.

«Ополченцы?!» — мелькнула мысль.

Наперерез автомобилям с тротуаров ломанулись гусеничные боты. Гулкий бас отражался от штукатурки домов. Ведущий внедорожник снёс кенгурятником первого бота и упрямо проехал по второму. Группа приближалась.

— Никто не остановит таракана! — орал водитель в солнцезащитных очках, высунувшись из окна.

Из окна «девятки» со спиленными рессорами, едущей следом, появился гранатомёт. Стрелок прицелился, как мог, в одного из дроидов, нажал на курок, и новый гулкий грохот точного попадания заставил задребезжать окна.

— Выкуси, железяка! — орал кто-то в колонне.

Дежурившие над перекрёстком дроиды расчехлили оружие и устремились навстречу. Освободившееся место занял грузный бомбардировщик яркого окраса.

«Этому-то что здесь надо?» — подумал Олег.

Автоматная очередь задела корпус одного из дроидов, тот сбился с курса, закрутился в штопоре и врезался в дом с противоположной от Олега стороны улицы. Пламя перекинулось в окна. Колонна приближалась.

Бомбардировщик стабилизировался, уменьшил выхлопы двигателей и раскрыл люк.

Водители ударили по тормозам. Салатовая «девятка» припарковалась бочиной к киоску с цветами. Стрелок заряжал в гранатомёт следующий снаряд. Коллеги по цеху отстреливались от беспилотников.

— Малой, вали отсюда, зашибут щас! — гаркнул водитель «девятки».

Олег впал в ступор. Автоматные очереди со всех сторон не прекращались.

Одна из них начала лупить по киоску, как по картонной коробке. Стёкла лопнули, исхлестав Олега осколками по лицу и рукам.

— Сюда давай! — крикнул водитель. Стрелок раскрыл дверь. Олег нырнул в салон, как щука в прорубь, рука сжимала заветный букет.

— Кока! — гаркнул водитель, представляясь. — Ты живой?

Олег размазал кровь от царапин по щеке и истерично замотал головой.

— Щас мы им покажем кузькину мать! — прорычал Кока. — Стреляй уже! — скомандовал он гранатомётчику. Тот снова высунулся из окна.

7

Бомбардировщик снизился, беспилотники прекратили огонь и удалились на труднодосягаемое для снарядов расстояние.

— Чё за дела? — удивился Кока. — Гриш! — Он достал рацию. — Слышишь меня? Гриш!

Из внедорожника ответили.

— Подъедь под него прям и в брюхо ему очередь е*ани. Под снаряд только не попади. Как понял?

Из рации зашуршал положительный ответ. Внедорожник тронулся с пробуксовкой и взял курс на левитирующую махину.

Земля содрогнулась.

Из бомболюка в центр перекрёстка, ломая асфальт, расходящийся трещинами, десантировалось двадцать тонн человекообразного металла. Ракетные установки на плечах робота были направлены в сторону летящего навстречу автомобиля. На груди красовалась надпись кириллицей: «КАРА4».

Кока присвистнул. Робот сделал резкий рывок вперёд, занёс кулак и обрушил мощь своего веса на капот внедорожника. Музыка оборвалась скрежетом металла. Повинуясь законам физики, кузов автомобиля подпрыгнул вверх, а из него навстречу небу вылетел пассажир. Удар стального кулака второй руки прервал его полёт, превратив человека в мягкий мешок с костями. Человек рухнул на тротуар.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

«География» Душина. 7-й класс.