Из крови и плоти. Клеймо и Венец

Кира Шарни, 2023

Связь разделённых расцвела на запястьях древними рунами, принцесса Риннахад – потомок Богини, Тэганар Аркарис – кровожадный и жестокий правитель Севера, прозванный Зверем. Они оба не совсем люди, но, кажется, это единственное, что их объединяет. Однако вихрь судьбоносных встреч и горьких расставаний, обжигающей ненависти и исцеляющей любви, предательства, отчаянья и надежд намерен вновь сплавить их души воедино… Но даже если чудовище из крови и плоти, значит ли это, что у него есть душа?

Глава 2.

На север

— Разве не будет лучше, если ты подготовишься к его приходу? — бывшая королева Лонада расположилась в плетенном кресле, она не теряла надежду уговорить дочь, однако Риннахад упрямо не позволяла слугам приготовить ее к торжественной встрече. — Бесспорно, ты красива, но правитель Аркарис владеет половиной мира, — мечтательно произнесла Асамэт, протянув руку к чаше с фруктами, — Наверняка, видел немало…

— Кое-что он точно увидел впервые, — девичий голос растворился в отдаленной мелодии музыкантов, оставшись почти незамеченным.

Под «кое-чем» Рин имела в виду древнее письмо, что столь ярко выделялось на коже. Печать перестала кровить, и теперь, по мнению принцессы прятать ее под повязкой означало показать свой страх, что было унизительно и недопустимо. Риннахад лишь сложила руки на груди, а Асамэт будто случайно не удержала смешок. Как хорошо Рин знала этот жест! Мать больше ничего ей не скажет, не упрекнёт, не попросит, не заставит, но Риннахад все равно сделает то, что он неё требуют. Поддаться на манипуляцию или противиться ей? Принцесса не задавалась этим вопросом, так как ей в любом случае не одержать победы, этот смех звучал, когда она училась ходить, делая первые неуверенные шажочки. Невинный и простой, этот смех она слышала всю свою жизнь — смех умиляющихся взрослых, когда ребёнок сделал что-то забавное. Так было всегда, в груди у принцессы что-то сжалось, ведь, наверное, сейчас был последний раз, и так больше не будет.

Асамэт ответила довольной улыбкой, когда дочь обернулась к ней, и с обреченным видом позволила слугам подойти. Около шести девушек, стоящих подле бывшей королевы, не заставили себя долго ждать, они окружили принцессу кольцом, и сама, не понимая зачем, Риннахад сделала вдох, словно сейчас опустится в воду.

— Это слишком, — констатировала Риннахад, взглянув на своё отражение, она умыла ярко подведённые глаза, отмахнулась от диадемы, и достав тонкий обруч из чёрной кожи, убрала мешающиеся волосы. — Потомку Таисэхад не нужны украшательства, когда сама его жизнь уже высшая ценность, и я… Я не стану наряжаться ради него, — Асамэт не ошибалась, сравнимая дочь с ребёнком, сейчас в Рин говорило детское упрямство, и тут уж ничего нельзя было сделать. Королева со слугами покинула покои, оставив принцессу одну.

Риннахад испытывала напряжение, но строгость лица стерлась, стоило ей вновь подойти к массивным каменным перилам балкона, она была уверена, что Тэганар Аркарис придёт, и уверена, что придёт туда, где вчера впервые увидел Рин. С большого балкона открывался прекрасный вид на личный сад — юркие птички носились с ветки на ветку, ублажая слух трелями, почти заставляя поверить, что бояться было нечего. Но принцесса вглядывалась в густую зелень, с трепетом и даже со страхом ожидая увидеть пару хищных глаз, что посмотрят в ответ. Риннахад неосознанно прикоснулась к запястью, проведя кончиками пальцев по чувствительной коже, она вздрогнула от неожиданности, когда метка отдалась слабым, фантомным прикосновением. Они связаны. Эта мысль несла противоречивые чувства, но даже если такое легкое, похожее на щекотку касание передалось столь четко, то нетрудно было догадаться, что боль они тоже разделят, а это означало, что неприкосновенность Риннахад должна быть в интересах Аркариса.

Это открытие успокаивало, однако принцесса все равно не находила в себе решимость выйти из покоев, когда за дверью пригласили на общий завтрак. Обед принцесса также предпочла провести взаперти, впустив к себе только верную Дэбу и пару музыкантов.

Ожидание скорой встречи мучало, конечно, гораздо лучше было бы как можно скорее пережить вынужденный разговор и обрести, наконец, успокоение. Риннахад совсем не нравилось сидеть здесь, поджав хвост, ведь она уверена — со стороны именно так все и выглядело, но правитель Аркарис тоже все ещё не изволил прийти к ней навстречу. Принцесса прикрыла в раздражении глаза, много молодых мужчин из стражей Лонада избегали ее, подглядывая тайком и густо краснели, когда Рин их обнаруживала, но тут дело обстояло в другом — Тэганар Аркарис был горд и себялюб, он хотел, чтобы Рин сама к нему пришла, но проблема — принцесса Монгетум ничем не отличалась в этом от своего разделённого.

Риннахад больше не чувствовала приятного ветерка, какой дарил перьевой веер в руках Дэбу, она открыла глаза уже после того, как раскрылись двери и в комнату вошёл мужчина. Струна инструмента сфальшивила, и музыканты смолкли, становясь такими же безмолвными статуями, как и их госпожа. Аркарис уверенно прошёл внутрь и по-хозяйски устроился на низкой софе, напротив той, где сидела Рин и Дэбу. Обе девушки подметили, что он одет достаточно просто для человека своего статуса: чёрная шелковая рубаха открывала опасно острые ключицы, широкий пояс, какой обычно бывает отделан бисером и жемчужинами, украшал лишь ремешок для меча, чёрные шаровары, дорогие туфли на южный манер из тисахильской кожи были безжалостно стоптаны на пятках, но по самоуверенной ухмылке девушки могли догадаться, что Зверя это заботило столь же мало, как и все окружающее. Аркарис бросил взгляд в сторону музыкантов, без слов веля им продолжать, под их умелыми быстрыми пальцами тут же родилась мелодия, но теперь она ощущалась вынужденной, делая атмосферу натянутой.

Аркарис сощурился, взгляд его чёрных глаз бесстыдно, даже нахально проскользнул по фигуре принцессы, будто лезвием распарывая ткань одежд. Рин кожей ощущала, как с каждой секундой становилась все меньше защищена, и, к ее ужасу, обнажалось не только ее тело, но и душа. Принцесса нервно сглотнула, не в силах увести собственные глаза, которые намертво пригвоздили к красивому лицу, Тэганар Аркарис и правда оказался красив — но слишком идеальная красота делала его так мало похожим на живого человека из крови и плоти. Он был похож на одну из полуразрушенных статуй прародителя Монгетум в подземельях жрецов. После нападения Круадхада старая вера была уже давно забыта и заброшена, теперь предпочитали слагать молитвы Богине, но в детстве, когда Рин с Иноратемом и другими детьми любили сбегать от слуг и разведывать подземные сети ходов, они наткнулись на служение жрецов, их мрачная месса оставила глубокое впечатление в душе Рин. А строгое, красивое лицо статуи, смотревшее пустым взглядом прямо вглубь неокрепшей души принцессы, надолго поселило в ней страх.

— Мы, — Рин не сразу, но все же пришла в себя, чуть наклоняя голову в приветственном поклоне, — искренне рады видеть Вас, — Риннахад принадлежала из самому знатному роду, и не смогла бы вспомнить, сколько раз за всю жизнь ей пришлось произносить подобную ложь, но впервые сделать это оказалось так трудно.

— Было интересно взглянуть кого мне послала судьба, должно быть, эта достойнейшая дева, — Аркарис поставил ударение на двух последних словах, хитро улыбнувшись, он наклонил голову набок. — Но передо мной лишь перепуганный крольчонок, я разочарован…

— Если быть честной, я тоже не в восторге, — фыркнула оскорбленно принцесса, сложив руки на груди, она смотрела на «Зверя», что секунду назад вселял ужас, самым надменным взглядом. — Но так сложились обстоятельства, нам придется их принять.

Тэганара, кажется, забавляла эта вспышка негодования, а музыканты и Дэбу не могли не узнать свою госпожу, опустив глаза в пол, они боялись даже посмотреть в сторону гостя.

— Нет необходимости составлять письменный договор — имена на наших запястьях уже являются гарантом, — Риннахад хотела высказать свои сомнения насчет грамотности гостя, но в последний момент нашла в себе силы остановиться, что все равно не ушло от внимания Аркариса. — Лонад и Таргурис заключат мир, последний должен обещать Лонаду независимость и неприкосновенность, и, так как только наши души связаны, то мне нет никакого дела до вашего тела, покинув границы острова, вы вольны выбирать судьбу так же, как и я.

Рин поставила точку в своём манифесте, взглянув на молчавшего Аркариса, она нашла его реакцию удовлетворительной и радостно хлопнула в ладоши, торжествуя свою победу.

— Надеюсь, моя позиция ясна, для обсуждения деталей можете обратиться к королю Лонада, — принцесса выжидательно посмотрела на северного правителя, а на ее лице явно читалось желание, чтобы последний поскорее удалился. Но вместо этого Аркарис удобнее устроился на своём месте, закинув ногу на ногу и разместив локти на низкой спинке.

— Все, кроме принцессы — вон, — приказ был отдан спокойным голосом, но сила в этих словах заставила повиноваться даже поданных другого королевства. Риннахад постаралась не подавать виду, но теперь, оставшись один на один со «Зверем», ей стало действительно страшно.

— К чему ты устроила это представление? — с ухмылкой на лице прервал тишину Аркарис.

Риннахад молчала, чувствуя, будто ее отсчитывали как провинившегося ребёнка.

— Что же, признаю, ты меня позабавила…

Принцесса не подняла взгляда с колен, на которых лежали руки, при следующих словах Зверя сжавшиеся в кулаки.

— Но ты пожалеешь, если устроишь подобное во время отплытия.

— Отплытия? — Риннахад не понимала, о чем говорил этот нахальный чужак, разве она только что не высказала свои условия, почему он не стал с ними считаться?

— Да, через пару часов ты отправляешься в Таргурис…

— Да с какой стати! Мы связаны, а ты хочешь так просто разрушить мне жизнь? — вспыхнула Риннахад, говоря на эмоциях, она не слишком старалась подбирать выражения. — Я не одна из твоих рабынь, чтобы ты посмел не считаться с моим мнением, я твоя «разделённая», — рука с печатью вскинулась вверх, но даже этот резкий жест не привлек внимание Аркариса, чёрные глаза наблюдали за происходящим скучающим взглядом, что окончательно выводило принцессу из себя.

— Я кровь и плоть Таисэхад, я дева рода Монгетум, я принцесса Лонада, — на последнем восклицании Риннахад не стерпела, и уже встав со своего места, очаровательно топнула ножкой в своём неудержимом недовольстве, — и, — Рин на мгновение остановилась перед окончательным заявлением, — Я не покину этот остров, — она проговорила это, выделяя каждое слово, и теперь смотрела на пока бездействующего Аркариса, чувствуя, как тело начала пробирать мелкая дрожь, — Корабли Таргуриса должны покинуть Лонад… — в заключении тихо произнесла принцесса, сжимая запястье, где чернело чужое имя.

— Хорошо, — низкий, глубокий голос отзывался искрами по коже, Аркарис прикрыл глаза.

Хищно ухмыльнувшись, он провёл языком по ряду ровных зубов. Риннахад проследила за рукой, что достала из-за спины украшенные самоцветами ножны. Принцесса неосознанно попятилась назад, когда мужская кисть легла на эфес, но она споткнулась о мебель и упала, вскрикнув от испуга. Зверь словно почуял страх, поддавшись вперёд, он настиг принцессу посредине огромных покоев, наступив на длинные полы чужих одежд.

— Нет, стой, — Рин билась и вырывалась под возвышающейся угрозой, но все было тщетно, — Если ты ранишь меня, то тоже почувствуешь боль… — она попыталась уцепится за последнее открытие, совсем недавно подарившее немного уверенности.

— Мне хочется знать, кто позволил тебе так говорить со мной? — Тэганар не обратил внимания ни на немощные потуги принцессы освободиться, ни на животный страх в синих глазах, слишком сильно сжав чужую челюсть, он не ослабил хватку, даже услышав приглушенный стон боли, — Успокойся, — ледяным тоном «попросил» северный варвар, а принцессе ничего не осталось, кроме как подчиниться, — Если так сильно хочешь остаться здесь, то я не против.

Влажные от подступающих слез глаза вспыхнули неверием и слабой надеждой, но их тут же вытеснил ужас.

— Но то, на чем имеется мое имя — принадлежит мне, и я заберу это с собой.

Крупная ладонь накрыла рот, украв возможность молить о пощаде, вжав чужой затылок в холодный каменный пол, Тэганар поставил колено на солнечное сплетение, чтобы обездвижить жертву, а идеально заточенное лезвие кинжала, поддев рукав, легко прорезало ткань до самого плеча.

— Отрезать руку? — Аркарис рассуждал вслух, прикидывая место разреза, казалось, он искренне наслаждался мучениями принцессы, — Нет, одна рука слишком дёшево, — скалясь своей хищной улыбкой, Зверь приблизился к лицу и прошептал, — Пожалуй, твою глупую головку я тоже заберу, — перехватив рукой плечо, он позволил Риннахад почувствовать холодную сталь, прислонив кинжал к девичьей шее, сразу после чего в покоях раздался громкий крик.

— Что произошло? — глаза Иноратема наполнились обжигающей ненавистью, а взгляд этих глаз, ровно как и меч, был готов пронзить Аркариса насквозь.

— Ваша сестра не обучена манерам, — кинжал с громким лязгом возвратился в ножны, Тэганар неохотно остановился, и легким движением поднял, прикрывающую растерзанный рукав, принцессу за локоть. — Полагаю это ваша оплошность, — по виду нового короля Лонада было ясно, что тот бежал, но все равно пришёл слишком поздно, Аркарис ядовито улыбнулся, добавив пропитанное притворством, — Ваше Величество.

Иноратем проигнорировал выпад, устремив взгляд на сестру — она выглядела напугано, а на её шее алела тонкая нить ранки, на которой вскоре, словно бусины, выступили капельки крови. Тэганар знал, что Иноратем увидел, но, или скорее потому — лукаво усмехнулся — для короля Лонада он сейчас представлялся змеёй, что заползла в дом, Иноратем мог попробовать избавиться от напасти, и эта попытка закончилась бы смертью, но, к сожалению, нельзя было заранее знать чьей. Иноратем сжал кулаки до побеления костяшек.

— Риннахад, подойди ко мне, — голос Иноратема смягчился, в нем сквозила вина, но Рин осталась неподвижной, она смотрела в пол, и не видя выражения её глаз, Иноратем надеялся, что дело было только в том, что Аркарис все еще цепко держал принцессу за локоть.

— Что и требовалось доказать, — Тэганар равнодушно оглядел принцессу, а после тут же толкнул её в сторону старшего Монгетума. — Эта девчонка испорчена самовольством. — он заметил, как Рин в страхе прижалась к брату, — Но меня это не пугает, — Аркарис с напускным безразличием посмотрел в синие глаза Иноратема, — Надеюсь, все готово? — его взгляд источал мороз, но губы растянулись в милой улыбке, тон голоса был совсем не вопросительным.

— Риннахад, — выдохнул Иноратем, стоило Аркарису покинуть покои, — Что здесь произошло? — беспокойно продолжил он, обращая все внимание на сестру.

— Не трогай, — Рин отбила руку, что хотела увести выбившуюся прядь за ухо, — Я хочу побыть одна, — она старалась говорить сдержанно, но ее дыхание стало прерывистым, а лицо осталось слишком бледным.

Некоторое время они просто стояли в тишине. Через растворенные двери балкона в помещение проникали звуки и запахи угасающего дня, знакомая песнь ветра и моря, легкий аромат цветов, те же самые, что были вчера, и великое множество дней до… И великое множество дней, которые будут после, теперь это казалось невероятной глупостью — думать, что с последним Монгетумом исчезнет и мир. Маленькая царапина на шее — пустяк, Рин рушилась внутри, а мир оставался прежним. Даже страшно: спокойствие и благоденствие острова, которые всегда видела Рин, от которых ей временами хотелось сбежать, остались столь неизменными, что среди спутанных мыслей зрела странная надежда, будто все произошедшее было кошмарным сном. Тёплые руки брата укрыли плечи объятием, Иноратем прижал сестру крепче, почти унимая ее мелкую дрожь. Конечно, эта надежда лишь самообман, но сейчас Рин так сильно хотелось обмануться. Почему-то ей вспомнился день, когда она проснулась из-за страшного сна, кошмар казался настолько реальным, что принцесса долго не могла успокоиться. В ту ночь Иноратем так же тепло обнимал её, а когда она подняла заплаканное лицо, то увидела столь редкую — искреннюю улыбку. В мыслях принцесса полностью погрузилась в память о прошедшем дне, и сбегая от ужасающей действительности, на мгновение приняла воспоминание за реальность, поднимая лицо вверх, Рин ждала увидеть улыбающееся лицо брата. Ей едва удалось сдержать себя от вскрика, словно она обожглась, потому что в синих глазах, смотрящих на неё в ответ, подобно штормовому морю, бурлило невыразимое страдание.

Иноратем хотел что-то сказать, но Рин оттолкнула его, быстро убегая. Она не обращала внимание на людей, встречающихся на пути, Риннахад знала куда идёт, а когда оказалась в давно пустующей комнате, то заперла за собой дверь и… застыла. Она просто стояла, пытаясь осознать все произошедшее. Рин не нужно было слышать, что скажет брат, она все поняла по его взгляду. Они бессильны. Как бы Иноратем не желал защитить её, он не сможет. Никто из трёх живых рода Монгетум не владел могуществом Богини, а ее месть — когда пространство, где насильно забрали жизнь её потомка, стирала с лица земли огромная волна, как это произошло с Круадхадом, на Лонаде не действовала.

Принцесса стояла перед выбором, на одной чаше весов находились: мама, Иноратем, Лонад, а на другой не было ничего. На самом деле у Риннахад не было и шанса спастись, лишь попытка могла стоить ей всего, что дорого. Она понимала, что погибнет, если отправится в Таргурис, а если останется… Риннахад даже не видела смысла бежать куда-то, потому что без Лонада, как бы раньше она и не сопротивлялась подобной мысли, принцесса не смогла бы представить себя, а оставшись здесь и Лонад, и она сама были обречены…

***

— Я счастлива, что ты всё-таки одумалась, только представь — будешь жить в самом сердце Таргуриса, — мать заботливо поправила ворот утеплённой накидки, выглядывая из-за плеча дочери. — Ты уже богаче всех дев Дэхулосса благодаря своей левой руке и имени, что на ней начертано, так почему же ты не рада?

Рин казалось этот вопрос не требует ответа. Она бы рассказала почему она не рада, но сейчас у неё не имелось на это сил, Рин уже все решила. Асамэт смогла заполучить у Аркариса несколько часов. Несколько часов! Это много или мало, когда знаешь, что речь идёт о собственной жизни? За кристальной призмой окон занялся рассвет, ее время вышло.

— Я иду путём наименьших жертв, а не богатства, мама, — серьезно и немного грустно ответила Риннахад, глядя на безвольную куклу в своём отражении. — Не хочу, чтобы из-за меня умирали родные, — голос сорвался, и принцесса закончила почти шёпотом, — опять…

— Не говори глупости! — жестко прервала бывшая королева, будто чужие слова имели власть разрушить её собственное представление реальности. У них все было хорошо. Рин поняла это по красноречивому взгляду в отражении, и слабо кивнула в ответ, смягчая реакцию матери, — Если тебе так ненавистен север, то воспользуйся своей красотой. Ты юна и прекрасна, Ринни, все это не должно доставаться Аркарису просто так, — старшая Монгетум встала вперёд, теплотой рук согревая холодные руки принцессы, — Теперь — став супругой «Зверя», ты будешь иметь намного больше власти, нежели принцесса Лонада.

Риннахад не помнила сколько спала ночью, и спала ли вообще, собравшаяся семья и приближённые, ждущие на пристани, огромные корабли, и ее наряд невесты — все представлялось невероятным сном. Но вряд ли сон был хороший, вокруг толпились воины Таргуриса, Риннахад смогла облегченно выдохнуть только, когда мать сообщила об отбытии Аркариса вчерашним вечером.

— Какая прелесть, — Асамэт указала в сторону дворца, у Риннахад кольнуло в груди, стоило ей заметить слуг, нерешительно стоявших вдали, они тоже пришли проститься. Все присутствующие будто сговорившись поддались пасмурной тоске, даже вечно каменно-спокойные жрецы разделяли общее настроение, в приподнятом состоянии находилась только бывшая королева. Принцесса не могла представить себя на ее месте, она ещё не стала матерью, потому не могла и судить. Каждый справляется с утратой, Рин показалось, что это слово подходит, по-своему, скрывать боль за маской спокойствия, наверное, не так уж плохо.

— Я пойду, — Рин думала, что собрала всю решимость в кулак, но последние слова прозвучали жалко, — До… до свидания, — в этот момент ее взгляд обратился на брата, возможно, в первый раз с момента расставания в покоях.

На лице молодого короля царствовала тень разъедающей вины, он ни разу не взглянул на Рин, словно это причинило бы ему физическую боль.

— Я знаю, что ты чувствуешь, ибо испытываю то же самое, но наша Ринни отправляется в дальний путь, ты должен проститься, — Асамэт стояла подле сына, они вдвоём наблюдали, как Риннахад поднималась на борт, королева говорила тихо, так, чтобы только Иноратем услышал, — Поэтому, мой дорогой сын, улыбайся, — от последнего слова его пробила дрожь, этот приказ звучал для него уже не единожды, и ему приходилось каждый раз предавать самого себя при исполнении, — Потому что, это единственное, что ты можешь для неё сделать…

Так открыто указать на его слабость — являлось коварством, как нож в спину, но это именно то, что сын мог ожидать от матери. Иноратем ушёл, так и не посмотрев на сестру, но мимолетно взглянув на бывшую королеву, увидел нечеловеческую синеву глаз, обращённых на него. Горькая усмешка коснулась тонких губ, всё-таки Монгетум и правда не были людьми…

***

Лучший корабль был до краев набит дарами, а самым ценным сокровищем на борту являлась, несомненно, разделённая Зверя. Даже просторные каюты теснили принцессу, заставляя задыхаться, поэтому она часто поднималась, чтобы подышать свежим морским воздухом. Глядя в небесную высь, Риннахад ещё ощущала себя свободной, но опустив взгляд, к ней тут же приходило понимание, что это всего лишь иллюзия. С обеих сторон море заграждали два корабля северного королевства, выделенные Аркарисом для сопровождения и охраны от разбойников с «Убогих островов».

Рядом с Рин постоянно находились двое солдат из личной стражи и верная Дэбу, знакомые лица помогали не чувствовать себя оторванной от прежней действительности, но чернеющие на горизонте берега Дэхулосса, показавшиеся на третьем дне пути, перемололи эти ощущения в пыль. Мысли о будущем носились также не организованно и суетливо, как члены экипажа. Риннахад стояла на палубе, не спуская глаз с чужой земли, даже если ноги держали её с трудом, даже если сердце заходилось в страхе — она решила, что не убежит и не спрячется в каюте, нет, она встретит свою судьбу, как достойная дочь рода Монгетум.

— Ваше Высочество, — Риннахад перевела молчаливый взгляд на служанку, что по-детски сжала край господской накидки, — Мне страшно… — принцесса хотела бы согласиться, но вместо этого её лицо приняло то выражение, что внушило в Дэбу уверенность.

Принцесса первая сошла с судна, ее маленькую свиту окружили солдаты и, сильно выделяющийся на их фоне, мужчина. На вид было бы сложно сказать сколько ему лет: темная кожа таила множество морщин, впрочем, не слишком глубоких, карие, почти чёрные глаза горели юношеским озорством, а упругая легкость движений могла быть присуща скорее горной двурогой лани, а не человеку. В отличии от менее воспитанной Дэбу, которая не спускала глаз с крупной зеленовато-серой бородавки у незнакомца над бровью, Рин отвернулась сразу же, как только заметила изъян.

— Позвольте вашу ручку, госпожа, — неприятно улыбаясь, мужчина схватил Рин за руку, оттягивая рукав. Не бородавка на лице была виновата в явной антипатии принцессы, этот грубый чурбан даже не собирался получить ее согласия, — Это она, — не обращая внимания на недовольство хозяйки, мужчина продемонстрировал метку двум сопровождающим, а после обернулся с указаниями, — Готовьте живей карету, всё-таки наша птичка из тёплых краев.

Вырвав руку, Риннахад возвратила внимание к своей персоне, незнакомец, улыбаясь чужому негодованию, сложил руки в молитвенном жесте:

— Прошу простить, госпожа, я не представился — Агди, ваш верный слуга, — Риннахад он совсем не понравился, ничего не отвечая, принцесса посмотрела в сторону, на то, как старательно рабы разгружали корабль и какими огромными выглядели мечи стражников, — Карета подана, пожалуйста, госпожа, садитесь.

С наигранной учтивостью Агди приобнял принцессу за плечи, подводя к открытой дверке.

— Ты садись, — Агди указал смуглым пальцем на Дэбу, пропуская её в кабину к Рин, и жестом остановил личных телохранителей, — А вам, ребята, не положено, — он покачал головой, но после «они мои» от Риннахад, посадил их в другой экипаж вместе с одним из своих помощников.

В карете было тепло, а благодаря обилию подушек несовершенство каменистой дороги оставалось почти незамеченным. Дэбу и Риннахад расположились рядом, напротив них — расправив полы искусно расшитого шерстяного жилета, удобно устроился Агди, он сложил руки на груди и хитро улыбнулся, жмуря один глаз. Дэбу проявила интерес, разглядывая узоры жилета, Агди понравилось такое внимание, чтобы не мешать смотреть, он будто невзначай убрал руки за голову. Кажущийся миниатюрным на вид сапожок оказался на мужском колене, видимо его хозяин совсем не боялся замарать своих шаровар. Рин недовольно фыркнула, заметив стоптанные задники новой на вид обуви, ей сразу стало понятно, кому пытался подражать их хозяин. Не зная истинной причины, Дэбу старалась больше не замечать сопровождающего, боясь расстроить госпожу.

— Никогда не видела снега? — Дэбу перевела восхищенный взгляд на вопрощающего, наконец закрыв раскрытый от удивления рот, и смущенно кивнула. Резко рассмеявшись, Агди хлопнул себя по бедру и завалился на мягкую спинку. — Так только в первые дни, уж поверь, скоро тебя тошнить станет.

Некоторое время они ехали в тишине, прерываемой только несвязными репликами двух безродных пассажиров, Риннахад пропускала их мимо ушей. Сдвинув кристальную створку окна и запустив холодный воздух, принцесса тоскливо вздохнула, пахло лесом. Совсем незнакомо.

— О! Мы уже приехали? — Дэбу указала пальцем на мелькающие в отдалении острые крыши домов, но сопровождающий покачал головой.

— Нет, мы едем не в Курсум…

— Разве дворец находится не в столице? — Рин, что сидела всю дорогу молча, впервые обратилась к Агди с вопросом. Улыбаясь ее не самому дружелюбному выражению лица, сопровождающий снова покачал головой.

— Тот, который нам нужен — нет.

У принцессы имелись вопросы, и много, но этот Агди был слишком раздражающим, и Риннахад предпочла вновь погрузиться в мысли. Дым, выходящий из печных труб домов, так сильно напоминал, что она больше не дома.

Через некоторое время пути по лесной дороге карета достигла крепости, когда за ними опустилась огромная решетка, у Риннахад заныло в груди — она оказалась в клетке. Наконец выбравшись из экипажа, Риннахад ждала, когда окажется в покоях, занемевшие от долгой дороги конечности ныли, и ей натерпелось отдохнуть, принцесса усталым взглядом осматривала окружающее пространство — высокая каменная стена ограждала крепость с трёх сторон, с четвёртой были река и лес за ней, в центре широкого двора находился замок, его окружали ещё несколько небольших строений. Риннахад удивленно наблюдала за причудливым паром, покидающим ее тело, и внезапно вздрогнула от страшного рева, который раздался со стороны леса.

— Что это?

Агди, расталкивающий уснувшую Дэбу, вновь рассмеялся.

— Брачный сезон у оленей, моя госпожа, — мужчина пожал плечами, — Весна всё-таки.

Риннахад успела совершенно об этом забыть, зябко кутаясь в накидку. Она еле удержала себя, чтобы не поторопить Агди, и, смогла расслабиться только, когда оказалась в тепле. Но спокойствие длилось недолго, принцессу в мгновение окружили служанки, стягивая с неё одежду, попытки сопротивления оказались жалки и тщетны, толпа унесла принцессу в купальню, где ее опустили в резервуар, наполненный горячей водой, и множество рук принялись натирать девичье тело холщовыми мешочками с цветущей травой.

— Прошу простить, моя госпожа, но это обязательная процедура для всех дев, прибывающих сюда, — Агди опять был наигранно учтив, он склонился в поклоне, когда юная принцесса пронзила его ледяным взглядом.

Закончив, слуги заботливо промокнули нежную кожу, ничуть не стесняясь даже самых личных мест.

— Нет, нет, ей больше подойдет светло-бежевый, — Агди указал на левую материю из предложенных, и, прежде сняв с Риннахад мерки, ловкий рой служанок быстро подшил наряд под неё.

— Где Дэбу? — Риннахад безразлично отвернулась от предоставленного зеркала, надоело, что все так носились с ней, наивно полагая, будто ее это тоже могло заботить.

— Вы встретитесь позже, это купальня только для наложниц правителя, — ответил Агди, принимая шкатулку из рук подбежавшего слуги, это был совсем маленький мальчик, единственный мужчина в купальне, не считая Агди. Пряча глаза от Риннахад, он убежал так же быстро, как и появился.

— Наложниц? Вы не видели мою печать? Я не наложница…

— Конечно видел, — перебил принцессу Агди, Риннахад поджала губы, сейчас ее слова вряд ли могли что-то изменить. — Вы же не думаете, что Его Высочество назначил бы слепого управляющим крепости? — Агди поправил расшитый жилет, дорогой вещью указывая на высоту своего полёта. — На ваш счёт не было никаких особых указаний, госпожа.

Почему-то принцесса даже не удивилась, оставалось надеяться, что хотя бы по возвращении Аркарис соизволит принести извинения, но за их короткое знакомство Рин должна была понять, что ни Аркарис, ни север ничего не знали о манерах.

Принцесса без интереса наблюдала за Агди, который трепетно вынимал изделие из открытой шкатулки, оно было в форме полумесяца, но желтое золото казалось ослепительным, как солнце юга. Через мгновение Риннахад ужалила под рёбрами обида — это был ошейник.

— Не нужно бояться и делать такое лицо, госпожа, — Агди подходил ближе, его взгляд отдал немую команду слугам, чтобы они держали принцессу. — Здесь нет ничего страшного, с внутренней стороны золото отделано лучшей тисахильской кожей, будет совсем не больно… — Рин этому не верила.

Снова. Не нашлось сил защититься и дать отпор, Риннахад снова позволила сделать с собой то, что не должна была. И неприятнее всего было осознавать столь горькую правду — теперь так будет всегда. Снова, снова, снова!

— Какая избалованная, — покачал головой Агди, недовольно смотря на принцессу, что повисла на руках слуг. — Для молодой девушки, вроде вас — этот ошейник символ счастливой жизни, многие в Таргурисе мечтают о таком… — укоризненно протянул Агди, он был уверен, что говорит правду, и что всхлипы этой девчонки безосновательны. Но Риннахад точно знала другое и потому, даже прикусив губу до боли, не смогла сдержать слез.

Успокоиться принцессе удалось только в личных покоях. Завернувшись с головой в покрывало, Рин отрешенно смотрела в окно, где медленно падал снег — весна в Таргурисе была такой… Неправильной. Как и все в жизни Риннахад, после того как на руке появилось это проклятое имя.

— Тёплый, — Риннахад произнесла вслух, проводя пальцем по рунам на запястье.

Древнее письмо, придуманное ее предком было способно описать истинную суть, у Риннахад немного получалось на нем читать. Принцесса нахмурила лоб, пытаясь разобрать вторую часть метки, хотя что-то подсказывало ей, что и в первой она допустила ошибку, «тёплый» — совсем не то слово, что описывало бы Аркариса.

— Какая чушь, — со вздохом разочарования принцесса повалилась на спину.

Комната, в которую ее отвели сразу после купальни, оказалась не слишком большой, и Риннахад даже счастлива, что будет здесь одна, следуя по коридору второго этажа, она успела заметить вместительный зал, откуда лилась приятная музыка и мелькали женские силуэты. Если бы Рин полюбила своего разделённого, то… Принцесса встряхнула головой, вспоминая, что это невозможно при нынешнем раскладе. Если бы у неё был бы другой разделённый — да, так звучало гораздо лучше, — то, наверное, ей бы не понравилось такое количество любовниц, но в данной ситуации — Рин, казалось, даже рада. По шелесту платьев можно было бы только предположить, сколько именно носительниц золотого ошейника находилось в общем зале, но если выйти в коридор и посчитать двери комнат? Рин не знала, зачем ей все это необходимо, но тут же поднялась с постели с твёрдым намерением воплотить задуманное.

Принцесса вздрогнула от неожиданности, потому что за дверью чуть не столкнулась с красивой госпожой. На вид незнакомка была совсем немного старше самой Рин, однако выражение светло-голубых глаз имело странный сплав многовековой покорности и будто неживого безразличия, что делало ее взгляд похожим на глаза жрецов Лонада. Девушка, как и Рин, была на мгновение сбита с толку, но уже в следующую секунду принцессу озарил тёплый свет чужой улыбки.

— Здравствуй, — приятный, высокий голос звучал дружелюбно, а рука нежно обхватила руку принцессы. — Ты новенькая, верно?

Незнакомка бросила мимолетный взгляд на печать разделённых и прощебетала что-то ещё, проталкивая Риннахад обратно в комнату, а после жестом позвала слуг.

— Я подумала, что ты, наверное, проголодалась, но постесняешься выйти в общий зал или попросить еды, — улыбка излучала тепло, и Рин не могла оторвать от неё взгляда, даже когда перед ней оказалось несколько нагруженных подносов.

Рин отказалась, когда ей предложили отобедать после купальни, должно быть, Агди послал эту девушку, чтобы найти к принцессе подход, но ошейник, почти не ощутимый на горле, все же слишком сильно давил на гордость.

— Для Монгетум предпочтительнее голодная смерть, нежели жизнь на цеп… — Риннахад не успела договорить, так как незнакомка, взяв с подноса кусочек обжаренного в масле теста, обмакнула его в мед, и сунула лакомство принцессе в рот.

— Вкусно, не правда ли?

Девушка улыбнулась, облизывая испачканные мёдом пальцы, будто бы не услышала слов принцессы. Было и вправду вкусно, Рин сдалась, кивнув, и принялась за еду.

— Меня зовут Фоллум, я очень рада, — она села напротив, довольная чужим аппетитом.

— Дева рода Монгетум и принцесса Лонада, Риннахад от крови и плоти Таисэхад… — или Рин недооценила свой голод или, возможно, во всем было виновно искусство здешних поваров, но представилась она с полным ртом, позабыв о манерах, которыми ей так часто докучали учителя, забавный вид принцессы ещё больше развеселил новую знакомую.

Улыбка продолжала тлеть на девичьих губах, даже когда Фоллум задумалась, перебирая в пальцах жемчужины с длинных рукавов.

Сегодня Риннахад впервые увидела посуду из чёрной каменной соли, этот кристалл был слишком хрупким, обычно его использовали как пластину, чтобы готовить пищу, на ее родном острове, разумеется, имелись такие, они распространились с незапамятных времён по всему Дэхулоссу. Но если в бедной семье случалось несчастье и пластина разбивалась, то, сложенные под пресс, осколки вновь срослись бы не раньше, чем через семьдесят лет. Рин придвинула к себе чёрную чашу с угощением, наверное, эту посуду изготовили похожим образом.

— Принцесса Лонада…

Синие глаза вопросительно взглянули на говорившую, но Фоллум говорила не с Рин, она все ещё пребывала в задумчивости, и, как будто случайно произнесла обрывок мысли вслух. Воспользовавшись случаем, Риннахад основательно оглядела новую знакомую, и заключила, что ей здесь не место, как и самой Рин. Фоллум была похожа на представителя знати, на принцессу. Бледная кожа спрятали от чужих глаз под скромным, но изящным нарядом, прикрывающим все кроме лица и тонких пальцев. Волосы, даже светлее чем у Дэбу, были собраны на затылке, и струящимся водопадом спускались до лопаток. Как у всех Монгетум глаза Риннахад — насыщенные, темно-синие, цвета морской пучины, у Фоллум же светлые, как утреннее небо перед рассветом, но если небо могло позволить себе смотреть на море свысока, то…

— Что-то не так?

— Нет, — Фоллум покачала головой, не понимая какие именно мысли сейчас преследовали Рин. — Просто я никогда о нем не слышала, — Фоллум опять засмеялась, даже не заметив, как помрачнела принцесса.

— Как такое возможно? Думаешь, что я в это поверю? — Рин возмутилась этой очевидной лжи настолько, что даже встала со своего места.

— Прошу, не сердись, — Фоллум быстро оказалась рядом, аккуратно поймав принцессу за руки, она виновато заглянула в глаза. — Правда в том, что я никогда не покидала Таргурис, и читать могу с трудом, чтобы узнать о Лонаде из книг.

Фоллум чувствовала изучающий взгляд и, кажется, она прошла проверку, потому что принцесса со вздохом прикрыла глаза.

— И мне тоже чуть-чуть обидно, что ты меня не узнаешь, — она, наконец, отпустила руки Рин, когда после последней фразы принцесса не сдержала смешок. — Не знаю, как дела обстоят там, откуда ты родом, но тут жесткие правила, тебе лучше им следовать, но пока не привыкнешь, держись меня. — Фоллум опять улыбнулась, — Например, — продолжила она, когда Рин недоверчиво изогнула бровь, — посмотри на свой стол, большинство из этого здесь не растёт и стоит очень дорого, но возлюбленные правителя могут получить почти все, что угодно, — Фоллум прервалась на мгновение и заправила прядь Рин за ушко, привлекая на себя все внимание. — И все что угодно, если правильно попросят. — она прикусила нижнюю губу с намеком, заставив принцессу покраснеть.

Риннахад осознала насколько велико было ее волнение, потому что после трапезы подносы оказались почти пусты, слуги, оставлявшие девушек наедине, быстро убрали все ненужное, и Фоллум уже готовилась уйти следом за ними. Риннахад не знала, может ли доверять хоть кому-нибудь, ведь все что связано и порождено севером вызывало у неё неприятие, но пока что из всех встретившихся ей чужеземцев — Фоллум не внушала ни страха, ни раздражения, к тому же она пообещала Рин завтра отвести ее к Дэбу.

— Желаю приятных снов принцессе Лонада, отдыхай, — Фоллум слегка кивнула на прощание, обернувшись в дверях, Риннахад неосознанно засмотрелась на то, как красиво сочеталась нежная синева наряда с светлыми волосами и поняла, что что-то не так.

— Стой! — Фоллум выглядела удивленной, не понимая причины резкой перемены в настроении Риннахад. — Ты разве не наложница? — Риннахад подозрительно следила за эмоциями на девичьем лице, сделав шаг навстречу, она показала на свою шею. — У тебя нет ошейника…

Фоллум облегченно вздохнула, будто Рин сказала глупость.

— Думаю, можно сказать и так, — она расслабленно пожала плечами, улыбаясь непониманию принцессы. — Я не просто наложница из гарема, — она подняла вверх левую руку, оттянув объемный, длинный рукав. На золотом браслете, выполненном в том же стиле, что и ошейник Рин, была выгравирована печать Аркариса и именные инициалы. — Я фаворитка.