Хочу тебя в мужья

Кира Фарди, 2022

Мой отец решил, что я непременно должна выйти замуж и родить ему внука. Правда, меня забыл спросить, хочу ли я тихого семейного счастья. Да и как выполнить наказ драгоценного родителя, если у занятой бизнес-леди нет ни минуты свободной для мужчин? Разве что прихватить первого встречного и заключить с ним договор. Хм! Это выход! Вот только первый встречный попался строптивый, не хочет в мужья…

Глава 6

Ошарашенное лицо Арсеньева вызывает в душе волну беспокойства. Не нравится мне своё состояние. Ох, как не нравится! Я готова уже отказаться от задумки и отпустить парня на четыре стороны.

— Тебе мало моего унижения? — тихо спрашивает он и пристально смотрит мне в глаза. — Надо ещё и друга приплести?

Я не выдерживаю прямого взгляда и опускаю веки. Он просто сводит меня с ума!

— Обычный деловой подход, — пожимаю плечами и вдруг судорожно вздыхаю. — Ты подписываешь соглашение, а я даю слово, что не трогаю твоего друга, — замолкаю, раздумывая, что бы ещё предложить такое, чтобы сломать его сопротивление? — И, так и быть, ничего не скажу бабушке.

Он встряхивается и расправляет плечи. Кажется, рад, что немного удалось выторговать послабление.

— Мне слово бизнес-вумен ни о чем не говорит. Хочу документ. Вот когда он будет, тогда и поговорим.

Воодушевляюсь своей предусмотрительностью и я. Ещё утром приказала Ярику приготовить такой документ.

— Минуточку… — вытаскиваю файл и кладу на стол лист бумаги. — Прошу.

Он молча читает договор, секунду крутит в пальцах ручку, но подписывает его. Я Дениса понимаю. Никто не захочет тащить за собой дорогих ему людей. А отговорок больше придумать не может.

— Это все? — спрашивает глухо он.

— Нет, не все.

Боюсь, что голос от радости сорвётся. Толкаю его пальцем в плечо, и он, как подкошенный, валится в кресло. Мой триумф немного меркнет. Я молча кладу перед парнем основной договор, он тянет к себе листы и подписывает их на каждой странице.

— Надеюсь, теперь я свободен?

— Ошибаешься. Нам нужно обсудить нашу помолвку и свадьбу…

Я прячу документы в сейф, а внутри все дрожит от пережитого стресса. Не так-то просто было совладать с прямым парнем. Нарочно медлю, не поворачиваюсь к нему лицом, хочу немного прийти в себя, набраться сил на новую атаку.

Наконец решаюсь взглянуть ему в глаза и опять тону в родниковой воде, покрытой трещинками льда. Чертовщина какая-то! Магия, потому что мне становится его жалко. Встряхиваюсь! Прочь такие мысли и эмоции! Прочь! Своя рубашка ближе к телу. Решу вопрос с замужеством, потом буду думать о жалости. Но в голове крутится мысль: «Вот если бы удалось договориться с полицией, было бы намного проще».

***

Увы, упрямый следователь во время допроса твердил только одно:

— Нет состава преступления. Нарушителя впустил в кабинет ваш секретарь. Парень ничего не украл, никого не ударил.

— А это не считается? — убираю волосы со лба и показываю пластырь. — Или моя рана к насилию не относится? Неужели нельзя выписать ордер на арест. Или что там у вас полагается?

— Хм, простите, — следователь откашливается. — Ваш секретарь сказал…

Полицейский бросает быстрый взгляд в сторону Ярика. Тот вжимает голову в плечи и косится на дверь, собираясь спасаться бегством. Чует кошка, чье сало съела.

— И что он сказал?

— Вы сами ушиблись.

— Ярослав! — вырывается у меня едва сдерживаемый гнев.

— А что я? Я ничего, — лепечет Ярик. — Они спросили, я ответил. Полиции нельзя лгать.

Точно говорят, что святая простота хуже воровства. Испепеляю секретаря взглядом, с ним потом разберусь.

— Как видите, — ничего не замечает невозмутимый следователь, нарушителю можем приписать только рядовое хулиганство.

— Но он же пригрозил мне камерой! — возмущаюсь я.

— А вы ее нашли?

На этот вопрос ответить было нечего и хорошую идею — пригрозить нахалу, пробравшемуся в кабинет, кутузкой, а потом выступить в качестве благодетеля — пришлось спустить в унитаз.

Можно было, конечно, привлечь отца, но…

В этом «но» все дело. Совершенно не хочу, чтобы он раньше времени узнал о том, что я готова женить на себе случайного парня, лишь бы угодить родителю. Пока с Арсеньевым контактируют несколько человек, которые просто выполняют мои приказы. И только Ярик, который готовил мне бумаги, знает истинную причину. Секретарь будет молчать, побоится потерять работу.

Но сегодня утром судьба подбрасывает мне новый и совершенно неожиданный шанс.

— Ева Сергеевна! — врывается в кабинет Ярик с выпученными глазами, не успела я сесть за стол. — Смотрите!

Он раскрывает ноутбук, и я от неожиданности откидываюсь на спинку кресла: во весь экран светится мое перекошенное лицо. Глаза бешеные, зубы оскалены, как у волчицы, того и гляди брошусь.

— Как это понимать? — спрашиваю внезапно осипшим голосом.

В голове тучами носятся панические мысли. А если это видел отец или другие акционеры? О боже! Мне же тогда конец!

— Это снято в вашем кабинете, — шепчет Ярик и на всякий случай делает шаг к двери.

— Но ты же не нашел камеру. Уволю к чертовой матери!

— Погодите! — Ярик осторожно приближается. — Посмотрите на ракурс. — Он перематывает видео и ставит на паузу. — Камеру вы разбили своим… э-э-э… лбом…

Я невольно трогаю место ушиба, от которого остался небольшой след. Мне даже в голову не приходила такая хитрость. Ну, Арсеньев! Ах ты, срань ушастая!

От ярости темнеет в глазах.

— Ну, все! — шиплю под нос. — Ты у меня попляшешь теперь!

— Я? — секретарь испуганно трясёт кудряшками. — За что?

— Да, не ты! Этот Арсеньев, сурикат недоделанный! Вызови ко мне начальника охраны!

— Может, не надо? Ева Сергеевна, чем вам не угодил этот несчастный мужик, а?

Ярик говорит и отступает к двери, чтобы был шанс скрыться.

— И ещё, — не слушаю его, достаю из ящика листок, где набросала проект дополнительного соглашения, — Подготовь мне этот документ.

Ярослав внимательно читает прописные строчки и смотрит на меня.

— Но… так нельзя!

— Что? — пронзаю секретаря взглядом. — Хочешь оспорить распоряжение начальника? Уволю!

— Не уволите. У вас тогда одни лизоблюды в окружении останутся, — дерзит упрямо он.

Я знаю, что он прав, потому что ценю этого парня не только за юридическую и документальную грамотность, но и за умение лавировать между боссом и работниками банка, сглаживать конфликты и иногда наставлять на путь истинный меня.

Мы вместе уже три года. Ярик пришел на практику зелёным студентом и сразу привлёк мое внимание. Я немного пригляделась к нему и предложила должность секретаря. Он согласился и ни разу не заставил пожалеть о принятом решении.

— Поговори мне ещё! Договор мне нужен прямо сейчас.

— А премия будет?

— За что?

— За молчание, — Ярик видит, что я хватаю со стола ручку и замахиваюсь, и мчится к двери.

— Это шантаж!

— Деловой подход. А ещё лучше — прибавку к жалованью. Процентов тридцать.

— Мелкий стяжатель!

Ручка летит прямо ему в лоб, но он ловко уворачивается.

— Управляете вы банком лучше, чем метаете, — Ярик поднимает ручку и бросает ее на диван — Хорошо, согласен на двадцать, — он смотрит глазами обиженного щеночка. — Босс, мне жить негде. Хочу на съемную квартиру переехать. Мать всю плешь проела, жизни нет.

Я знаю его историю. Саломея Исаевна — суровая еврейская женщина. Она требует от сына соблюдения всех семейных традиций, а ещё ее не устраивает, что единственное чадо работает простым секретарем. Самая давняя мечта Ярика — съехать от матери и начать самостоятельную жизнь.

— Хорошо, переведу тебя на должность помощника с более высоким окладом. Устраивает!

— Ева Сергеевна, — Ярик подпрыгивает, как козлик, от радости, а вместе с ним пляшут и кудряшки. — Вмиг сделаю бумажку.

Он убегает, а я вздыхаю: вот тебе и мужская солидарность. Личная выгода намного важнее.

Вот потому к появлению потенциального жениха все документы были готовы и лежали у меня на столе. Но сломать Арсеньева оказалось намного сложнее, чем секретаря. В какой-то момент я даже хотела плюнуть на эту затею и найти кандидата попроще, готового ради денег на все.

А вот теперь ещё и жалко парня стало. Дура набитая, а не бизнес-леди! Зря отец считает, что я превратилась в робота. Ничего подобного! Сердце с ума сходить начинает, стоит только посмотреть в родниковые глаза.

— Какую помолвку? Какую свадьбу? — вырывает меня из самобичевания Денис. — Я думал, распишемся в загсе и все.

— Не выйдет. Придётся устраивать представление по полной программе, чтобы никто не заподозрил нас в обмане. Говоришь, твоя бабушка лежит в больнице?

— Не смей ее трогать!

— И не собираюсь! Но представиться ей первой будет проще. Поехали.

Я подхожу к Арсеньеву, секунду медлю, но беру его за руку и тяну на себя. Он нехотя поднимается с дивана и с брезгливым выражением на лице вырывает пальцы.

— Не прикасайся ко мне!

Его вид бьет по самому больному: неужели я для него так же омерзительна, как змея? Стискиваю зубы.

— Ты подписал контракт.

Больше спорить с ним не собираюсь, отпираю ключом дверь и выхожу в приемную. Вот неудача: она полна посетителей, ожидающихся встречи с директором банка. Наверняка дело рук секретаря! Ну, я ему устрою банный день! С березовыми вениками. Допляшется!

— Ярослав, отмените на сегодня все встречи! Я занята.

— Как же так, Ева Сергеева! — вскакивает со стула менеджер по персоналу. — У меня документы на подпись.

— Положите мне на стол.

Иду, не оборачиваясь, через приемную к лифту, нажимаю кнопку вызова. Если Арсеньев не тащится за мной, даже не знаю, что дальше делать. Не вести же его, как бычка на веревочке. Но Денис послушно становится рядом, большой, сильный и злой. Его окружает аура ненависти, которая волнами накрывает меня, отчего в груди растёт комок.

В кабине мы стоим словно незнакомцы, смотрим в разные углы. Из лифта выходим друг за другом. Нет, так дело не пойдёт! Никто не поверит в наши отношения, если не переломить ситуацию.

Я резко разворачиваюсь. Денис натыкается на меня и шарахается в сторону.

— Что надо?

— Не груби мне, пожалуйста! — ловлю удивление в глазах, и его лицо немного смягчается. — Первое испытание. Мы должны показать себя парой перед сотрудниками банка.

— Как?

— М-можно я возьму тебя под руку?

— Обойдёшься и без этого!

— Ты подписал контракт, — повторяю, уже ни на что не надеясь.

Арсеньев смотрит на меня, нахмурив брови и упрямо сжав губы, думает. Я ему не мешаю. Мы и так стоим близко. Наверняка со стороны кажется, что о чем-то разговариваем. Наконец он решается и подставляет локоть.

— Валяй…

— Спасибо, дорогой, — шепчу, а у самой губы дрожат от волнения.

Тут Денис широко улыбается, наклоняется ко мне.

— Говоришь, надо сделать парочку поцелуев на публику? — усмехается наглец.

Он внезапно берет пальцами мой подбородок, вздергивает его вверх и впивается жесткими губами в рот. Я задыхаюсь от неожиданности, от неловкости ситуации и (черт возьми!) от потрясающего поцелуя. Чувствую слабость в ногах и тянусь, тянусь…

— Ах!

Дружный вскрик сзади вырывает меня из нирваны. Дергаюсь, пытаюсь освободиться, но Денис крепко держит меня в объятиях и шепчет на ухо:

— Стой на месте… дорогая. Будь милой девочкой. На целый год ты только моя.

И столько сарказма в его словах, что мороз бежит по спине.

— Мерзавец! — шиплю сквозь зубы куда-то ему в шею, а она упоительно пахнет мужиком. — Козел! Ты ещё ответишь за это!

— Ай-ай-ай! Какие некрасивые слова знает моя леди!

Его рука едет по талии вниз. «Спятил что ли?» — огнём вспыхивает голова. Пальцы больно сжимают полушарие. От стыда я готова провалиться сквозь землю, а этому нахалу все равно. Я вдруг чувствую бедром, что его тело тоже отозвалось желанием на поцелуй.

— Нас уже увидели. Отпусти! — чуть не взвизгиваю от бессилия.

Но Арсеньеву мои приказы, как слону дробина. Он ещё жёстче обнимает меня, прижимает к себе и тянет к выходу. Чуть не спотыкаюсь от шока, но, осмотревшись, поднимаю голову и иду рядом. Под расстрелом удивленных взглядов мы пересекаем операционный зал. На крыльце Денис хочет отстраниться, но теперь я удерживаю его.

— Камеры… За нами сейчас все наблюдают.

— Кажется, моей рыбке понравился наш телесный контакт, — усмехается он.

— Прекрати! — уже кричу я. — Пошляк!

У машины я наконец-то выдыхаю и достаю ключи. Бросаю их жениху, он неловко ловит и удивленно поднимает брови.

— Уже начинаю подрабатывать водителем?

Да что б тебе было пусто! Открывает рот лишь для того, чтобы сказать гадость!

— У тебя нет прав?

Об этом я как-то не подумала.

— Есть. Не бойся, в дерево не въеду, — Денис отпирает дверь. — А хочется. Особенно со стороны пассажира.

— Но-но! Так шутить не надо! — отдергиваю его. — Нам нужно придумать легенду, чтобы потом не запутаться.

— Давай, — лениво цедит сквозь зубы Денис и заводит мотор. — Были одноклассниками, встретились случайно, вспомнили старые чувства.

— Ты учился в Англии?

— Нет. В обычной Московской школе.

— Тогда не прокатит. А если так…, — замолкаю, раздумывая, как лучше подать мелькнувшую в голове идею. — В университете я встречалась с Денисом…

— Ого! Везёт тебе на это имя. И как он? Лучше меня? Хотя… какое мне дело.

— Вот именно. Никакого. Но имя это на слуху у семьи. Я была влюблена, даже собиралась замуж.

— Не срослось? Кто кому изменил? Не удивлюсь, если мой тезка.

Сарказм в его голосе смягчился, или я уже привыкла, но легче от этого не стало. Это все равно, что резать по живому: все ещё больно и обидно.

— Слушай, — раздражение опять зашевелилось в груди. — Какое твоё дело? Главное, мы расстались. А недавно случайно встретились, ну и, завертелось… Мои родичи не станут вдаваться в подробности, а твоя бабушка и подавно.

— Ты не знаешь мою бабулю. Штирлиц ещё тот, все выпытает.

— Но год же продержишься?

— Попробую, — Арсеньев бросает косой взгляд на меня и сворачивает к больничной стоянке. — Приехали.

Он выходит на улицу, огибает машину и подаёт мне руку. Сердце екает: джентльмен, ее макарек! Лучше бы грубил, как прежде.

— Как зовут твою бабушку?

— София Григорьевна.

— Красивое имя.

— Она и сама красавица. Погоди, а твои родственники с бывшим не знакомы?

— Только сестра.

— Т-а-а-а-к! У нас ещё и сестра имеется. И как ты объяснишь ей метаморфозу во внешности?

— Никак. Марианна и не заметит. Видела его пару раз, да и то издалека. Высокий, темноволосый, как ты. Вряд ли разглядела в деталях, да и это было пять лет назад.

По дороге мы заезжаем в ресторан, где нам выносят целую сумку судочков, потом в цветочный магазин. Денис долго разглядывает горшки и никак не может выбрать нужный букет.

— Возьми этот, — не выдерживаю я. — Желтые розы и орхидеи в сочетании с белыми каллами — признак утонченного вкуса.

— Бабуля не любит желтый цвет. И каллы — похоронные цветы. Ещё решит, что это намёк.

— Какие предрассудки! — вздыхаю. «Так тебе и надо! — выползает ехидная мыслишка. Надо было выбирать будущего мужа из своего круга». — Тогда бонсай из цветущей азалии. Счастье для любой пенсионерки.

— Издеваешься? — жених косится на меня.

— Нет, вполне серьёзна. Азалия в горшке, будет ещё долго цвести и радовать глаз. Надеюсь, бабушка оценит.

В стационар мы входим с сумками, цветами и под руку, как настоящая пара. Я внутренне собираюсь встретить новую проблему с честью.

И она не заставила себя долго ждать.