РомФак. Факультет Романтики

Кира Тигрис, 2023

У богатого красавчика Константина была просто идеальная жизнь – развлечения, вечеринки, девушки, ночные гонки, клубы до тех пор, пока плохой парень не влюбился! Именно в девчонку, с которой они – смертельные враги, которая его ненавидит, потому что он сломал ей жизнь и отнял у нее все. Теперь Косте предстоит пройти сквозь огонь и воду, демонов, призраков и даже джинна на факультете магии, чтобы заново наладить ее жизнь. Ему придется практически все потерять – свой высокий статус, друзей, деньги, расположение отца, который уже нашел ему богатую невесту, забыть про сон и покой, чтобы добиться ее… Добьется?

Глава 2. Закат

Ярко-красное солнце уже совсем низко висело над горизонтом, не желая больше смотреть на каменные джунгли нашего приморского городка. Уверенно и быстро я иду по территории самой большой и престижной академии в нашей стране, а то, может, и в мире. Попасть сюда учиться немногим легче, чем в Хогвартс. Даже все платные места всегда заранее распределены между самыми богатыми представителями самых жирных «сливок» общества. Но чудеса случаются! академия проводит сложные многоступенчатые конкурсы, всячески испытывая победителей, и тем самым отбирает для себя самых талантливых и способных ребят, которых обучает бесплатно. Одним из таких «счастливых студентов» еще вчера была я — посещала лекции, иногда отсыпалась на последней парте, писала шпаргалки на зачеты, делала для особо обеспеченных, но не особо одаренных студентов курсовые и проектные работы.

Можно смело сказать, что я была счастлива, жила в общаге с пусть простоватой и помешанной на здоровом образе жизни соседкой-дизайнершей, одевалась почти по погоде и чаще накормлена, чем голодна. А что мне еще было нужно? Любовь? Отношения? Ну уж нет! Пожалуй, на что у меня не было сил, времени и нервов, так вот уж на эту бесполезную трату времени — переписки, свиданки, разборки… Говорят, что для настоящей гармонии все нужно научиться делать параллельно — и учиться, и встречаться. Но мне совершенно не хотелось терять голову, когда на кону мое будущее, одна неловкая влюбленность не в того парня может разрушить все. Однако, не только любовь может испортить карты, но и ненависть тоже. Любить «не того» парня — это беда, а вот ненавидеть «не того» парня может оказаться гораздо большей проблемой.

Практически во всех сказках присутствует ужасный и злой дракон, который держит в страхе всю местность, терроризирует и грабит несчастных беспомощных жителей. Так вот и в нашей академии, да и в общем-то во всем небольшом приморском городке таким «драконом» был Константин Блэкстоун, единственный сын и наследник самого богатого и влиятельного бизнесмена. С детства парню все покупалось и все позволялось. Так вот теперь, повзрослев, он стал выбирать своими игрушками не только дорогие тачки и мотоциклы, но и живых людей, а особенно — девушек, которые слетались к нему, как мотыльки на пламя. Странное дело, но чем больше они обжигались, плакали, ревновали и страдали, тем отчаянней стремились оказаться рядом с ним, хоть ненадолго, хоть даже если всего на одну ночь. Пожалуй, я была единственная здравомыслящая девчонка в нашей академии, которая была больше заинтересована в продаже курсовых для этого плохого парня, чем в его внимании. У меня был словно «иммунитет» к его чарам.

Все было просто отлично, пока однажды этот мерзавец не стал нагло приставать к моей подруге, за что тут же получил кулаком в нос. Угадайте-ка, кто посмел разозлить дракона? Конечно же я! А что еще я могла сделать? Просто стоять и смотреть, позволить этому хаму нагло издеваться над моей подругой? Ну уж нет! Я ни о чем не жалею! И если бы у меня был шанс что-то изменить, я бы посильнее заехала ему с правой. Может быть, успела бы и пару раз. Ему очень полезно!

Этот удар стоил мне многого, точнее, из-за неумения держать себя в руках я лишилась всего. Молодой «дракон» был в страшнейшей ярости! Он даже позвонил и нажаловался своему всесильному папаше. В итоге меня обвинили во всем, с позором отчислили из академии, выгнали из общежития и наложили трехэтажный штраф. Так мы с Константином Блэкстоуном стали злейшими врагами, буквально сходящими с ума от ненависти друг к другу. Даже сейчас я проклинаю его имя, используя его вместо ругательства, и мне хочется просто прибить этого гада. Однако, я совершенно не подозревала, что часто в сказках тот, кто убьет дракона, становится новым драконом.

Но на этот раз у меня есть для него небольшой сюрприз. Точнее, я уже не просто беззащитная и униженная девчонка, которой больше некуда пойти, потому что он отнял все — обучение в престижной академии, проживание в общежитии, последние сбережения, которые ушли на оплату несправедливых штрафов. Сейчас моем правом кармане лежит смятый чек на довольно крупную сумму денег. Вот это и есть настоящая магия в нашем продажном мире смертных! Не спрашивайте откуда! Я и сама с трудом верю, что всего пару часов назад в моем распоряжении был ледяной кристалл, который мог замораживать само время и белый плащ, который мог не только сделать меня невидимой, но и перенести в любую точку пространства. С замиранием сердца я представляла, как буду носиться в этой мантии-невидимке на кухне какого-нибудь суперэлитного ресторана или же просто в дорогом супермаркете премиум класса… а с помощью кристалла остановки времени я могла бы стать самым высокооплачиваемым шоуменом Земли. Но увы, кристалл быстро растаял, я сама даже не заметила как. К счастью, подаренных им минут хватило для того, чтобы спасти жизнь моему если не близкому другу, то очень хорошему знакомому.

Волшебную мантию у меня тут же отобрали. Стыдно признаться, но я ее сама по глупости отдала прямо в руки, а точнее — в лапы врага-предателя, после чего мне пришлось спешно уносить ноги. Но ничего! У меня еще остался последний козырь! Сейчас я обналичу весьма солидный чек с приличным количеством нулей, восстановлю свое место в академии и наваляю промеж ушей этому Косте. Все будет, но не сразу!

Студенческий городок — волшебное место, где время словно остановилось в юности. Все молоды, прекрасны, полны энергии, верят в мечты и в счастливое будущее. У нашей академии было несколько факультетов, куча специальностей, а потому и так много корпусов, разбросанных по необычайно огромной территории. Такой большой, что из одного конца в другой по рельсам бегали новенькие трамвайчики, словно блестящие разноцветные змейки. Для студентов они, естественно, были совершенно бесплатны. Но только для тех, кто действительно являлся полноправным студентом и обладал пластиковым студенческим билетом-карточкой. Меня же, благодаря треклятому Косте, чтобы его понос пробрал с утреца, с позором отчислили из академии, даже после того, как я с таким трудом, буквально с потом и кровью, сюда поступала на бюджетное место. Из-за недействительного студенческого и не имения совершенно никаких средств в дырявых карманах своих потрепанных джинсов, я просто молча шла по трамвайным путям среди аллеи высоких сосен, ничего и никого не замечая вокруг. Самое главное в нашей жизни — уметь наслаждаться мелочами, короткими мгновениями. Так и я на несколько минут забыла о всех своих проблемах, допивая из бумажного стаканчика хоть и остывший, но вкусный кофе и заедая его большим шоколадным кексом, который я без спроса взяла не спрашивайте где. А я по шпалам, опять по шпалам…

— Антона Эванс, ты виновна в краже магических предметов и незаконном использовании их в земном мире на полном виду у множества смертных, — на одном дыхании произнес приятный юношеский голос за моей спиной. Эту фразу он знал наизусть, этой фразы боялись все в Зазеркальном мире, ведь расплатой за такое, одно из самых тяжких преступлений, являлась смерть. — Ты должна отправиться с нами на Суд Старейшин!

От знакомого голоса по моей спине побежали мурашки, я резко обернулась. Передо мной стоял высокий статный юноша с самой эпатажной прической на свете — его темные густые слегка вьющиеся волосы с левой стороны головы были очень коротко подстрижены, практически сбриты под ноль, а с другой остались нетронутыми и такими длинными, что доходили почти до талии. Самсон, самый неуязвимый и сильный солдат из Светлого Легиона. Своей правой рукой, что была с той стороны, где он не стриг волосы, он мог в прямом смысле выжать из камня воду. Такой силищей обладали бы его обе руки. Парень просто не мог ее контролировать, он все вокруг крушил и ломал, не умея рассчитывать свои усилия. Секрет такой мощи крылся в его волосах — чем длиннее пряди, тем сильнее руки. Вот потому парень и сбрил свой левый висок — дабы хотя бы левой рукой здороваться с товарищами в Зазеркалье, пожимая им руки, и при этом никому не ломать пальцы. Сейчас же я совсем была не рада видеть Самсона в мире смертных, а особенно — повстречаться с крепким кулаком его правой руки.

Рядом с загорелым коренастым юношей стояла стройная девушка с ярко-рыжими волосами, ее короткую стрижку игриво взъерошил налетевший порыв ветра. Это была Диана, самая ловкая, гибкая, быстрая и просто лучшая из амазонок. Если ее тоже отправили за мной в мир смертных, значит, мои дела совсем плохи. Светлые Легионеры очень часто использовались в качестве полиции, как в мире Зазеркалья, так и в обычном мире смертных. Естественно, ведь преступники могли свободно перемещаться между мирами, проходя сквозь порталы-зеркала, как сквозь двери.

Сзади меня на остановке только что с резким скрипом тормозов остановился трамвай. Он то и вернул меня обратно в мою печальную реальность.

— Привет, ребята, — пробормотала я, с ужасом глядя на серьезные лица «полицейских» из Зазеркалья. Мы втроем прекрасно понимали, что все вышесказанные обвинения в мой адрес были чистой правдой. — Классные у вас… шмотки!

Эта странная, но отнюдь несладкая парочка переглянулась между собой. На обоих была дорогая фирменная одежда обычных смертных студентов, правда размеры были слегка перепутаны и многие вещи одеты совсем не так, как надо. Например, на Диане были явно мужские зауженные джинсы, а Самсон, наоборот, натянул на свои мышцы женский безмерный кардиган. Было заметно, что эти ребята с Факультета Преданных из волшебной академии Зазеркального мира совсем не привыкли носить земные шмотки и очень скучали по своим серебристым латам и ярко-алым мантиям легионеров. Наступила неловкая пауза, в тишине которой, словно в недрах длинного туннеля угрюмо прозвучало предупреждение:

«Осторожно, двери закрываются, следующая остановка Главный Корпус академии» Бип-бип-бип… раздался громкий звуковой сигнал, вместо которого я вполне могла вставить все самые нецензурные бранные слова. Словно это закрывались двери в мое несуществующее будущее… Хотя, подождите-ка!

— Вот, держите крепче! — с нервной улыбкой я торжественно вручила Самсону свой недопитый холодный кофе, а Диане — покусанный кекс. И пока те с недоумением пялились на них, я резко развернулась и со всей дури кинулась в закрывающиеся двери трамвая. Они захлопнулись прямо перед сморщенным от негодования хорошеньким носиком Дианы. Самсон был находчивее — он схватился своей правой, самой сильной рукой за заднюю фару трамвая, которая с треском оторвалась, едва машина тронулась с места. На мое счастье водитель не заметил потери и, весело насвистывая, продолжил увеличивать скорость.

— Ты должна с нами отправиться на Суд Старейшин, — пробормотала, прижавшись носом к заднему стеклу и с наслаждением глядя, как от нас быстро удаляется пара высоких фигур, застывших в ступоре на остановке. — Сами идите-ка в такую даль! Болваны!

Наконец, мои ошарашенные преследователи скрылись за первым поворотом, и я, глубоко облегченно вздохнув, развернулась, дабы посмотреть, кто же сейчас ехал со мной в этом спасительном трамвае. Самое главное — не нарваться в такой неудобный момент на контролеров. Но я совершенно не успела разглядеть своих попутчиков, даже не смогла толком обернуться вокруг. Мой взгляд застыл на ближайшем пустом сидении, точнее — на его мягкой спинке, обитой темным дерматином. Там с любопытством пялясь на меня своими темно-зелеными бусинами чинно восседала моя недавняя знакомая — та самая бесхвостая белка, которая в нужный момент открыла дверь в кофейню и спасла зубы Даниэля от моего кулака.

— Ты-то что тут делаешь? До дупла с нами решила прокатиться? — шепотом спросила я, наклоняясь над храбрым зверьком. Тот навострил свои острые уши с кисточками, словно понимая каждое слово, которое я ему сейчас говорила. — Может, ты дрессированная и ручная? Сбежала из цирка? Сможешь дать лапу?

Зверек возмущенно пискнул и быстро повернулся к огромному заднему окну трамвая и забарабанил по нему своей маленькой когтистой лапкой, словно пытался мне что-то сказать. Я посмотрела туда, куда он указывал, и обомлела, мои руки затряслись, а колени подкосились. На фоне ярко-красного неба, раскрашенного пожаром заходящего солнца, отчетливо были видны два темных силуэта. За нашим трамваем, словно бы он гнал не под семьдесят километров в час, а раз в десять медленнее, спокойно бежала знакомая мне парочка. Рыжая девчонка и парень с длинными волосами на один бок, пряди которых сейчас развивались по ветру. Легко, непринужденно, словно на утренней пробежке, они быстро догоняли наш общественный транспорт. Через пару ударов моего почти остановившегося от ужаса сердца тромвай и вообще стал предательски тормозить, подъезжая к следующей остановке.

— Мы в дерьме, пушистый! — только и смогла произнести я, опускаясь на четвереньки и заползая в узкое пространство между сиденьями.

— Гражданочка, вы что совсем рехнулись? — с брезгливым визгом накинулась на меня пожилая дама, которая в самый последний момент взяла из проема на руки своего пушистого пуделя, трусливо поджавшего хвост. — Фу, Баркли, фу! В следующий раз поедем на такси!

— Я эм… не трону вашего пса, — быстро промямлила я, оправдываясь, — я тут… уронила колечко… дорогое. Вот ищу!

Как только двери трамвая тихим шуршанием распахнулись, в салон влетели Диана с Самсоном, а за ними чинно на борт поднялась пара строгих коренастых контролеров, одетых в фуражки и темно-синюю форму. Все перечисленные, разумеется, вошли через переднюю дверь, так как остальные пары дверей работали только «на выход» и открывались строго по требованию. Пока легионеры «прочесывали» опытными взглядами салон, я успела подползти на четвереньках, дабы меня не было видно, к задней двери и нажала красную кнопку выхода. Водитель тут же получил сигнал и послушно открыл дверь. Первой из салона вылетела белка и ускакала в неизвестном направлении, затем по ступенькам кубарем выкатилась я и рухнула прямо на мокрые шпалы.

«Осторожно, двери закрываются, следующая остановка «Стадион и Бассейн» — звонко предупредил приятный женский голос. Солнце уже почти село, в трамвае давно горел свет, так что снаружи было отчетливо видно, как среди пассажиров мелькнули рыжие волосы Дианы, а затем и широкие плечи Самсона. Проклятье! Эта парочка все-таки успела меня заметить и теперь летела ко все еще предательски открытым дверям, грубо расталкивая ворчащих пассажиров и наступая всем на ноги, а пуделю — на хвост. Затем раздалось спасительное «Бип-бип-бип», самое долгое и громкое в моей жизни. Под жалобное скуление, громкие ругательства пассажиров и строгое контролерское «Молодые люди! Куда это вы собрались?! Предъявите свои проездные документы!» двери трамвая громко захлопнулись. Еще никогда в своей жизни я не была так рада видеть контролеров, которые только что поймали пару самых необычных «зайцев» нашей академии.

Солнце уже почти совсем село, еще две-три минуты, и его ярко-красная макушка совсем скроется за горизонтом. Несмотря на сумерки, вокруг было довольно светло — вдоль трамвайных путей над провисшими звенящими проводами горели желтые старинные фонари с современными электрическими лампочками. Они отлично освещали улицу и заставляли блестеть пару бесконечных рельсов, убегающих в даль. Отполированные колесами до блеска, они, словно бесконечные змейки, никогда не пересекались, оставляя между собой очень ровное и довольно широкое пространство. Но здесь точно было запрещено ходить пешеходам и ездить на велосипеде или мотоцикле. Нельзя всем, кроме меня, разумеется! Ничего удобнее, чем сократить свой путь, шагая по рельсам, я не могла себе представить.

Мой трамвай быстро уносился вдаль, сквозь запотевшее заднее окно я увидела недовольные рожи легионеров, их красивые юные лица, перекошенные гневом. Самсон пытался выломать дверь правой рукой, но, боясь привлечь к себе нежелательное внимание смертных, действовал очень осторожно, а потому — неэффективно и медленно. Рядом мелькали ярко-красные от возмущения рожи контролеров. Видимо, внутри разгорался настоящий скандал. Диана, не сводя с меня блестящих от ярости глаз, медленно провела указательным пальцем вдоль своей загорелой шеи — мол, тебе хана, смертная!

Мой ответ последовал незамедлительно. Высоко и гордо я подняла вверх обе руки, зажатых в кулаки с отогнутыми средними пальцами. Получайте, бессмертные! И никогда не думайте, что я вас боюсь! Вы никогда не станете моими богами!

В тот момент в порыве гнева, я совершенно не заметила, как Самсон прекратил барабанить по двери и вытаращил свои темные глаза от шока, как Диана в ужасе прижала свою ладонь к раскрытому рту. А позади меня едва не свалилась с самой высокой сосны зазевавшаяся бесхвостая белка…

Резкий рев мотора раздался за моей спиной, я опустила руки и, как могла, резко обернулась. Увы, как это часто бывает в такие моменты — слишком поздно. Меня мгновенно ослепил яркий дальний свет передней фары мотоцикла, я никогда бы не успела разглядеть его наездника в черной кожаной куртке. Раздался сильнейший удар, все вокруг опрокинулось, мое тело резко подбросило вверх и отнесло на несколько метров в сторону. Падая, я сильно ударилась виском о трамвайные рельсы и тут же, слегка дернувшись, навсегда затихла…

Почти добежавший до поворота трамвай резко затормозил — рыжая Диана все-таки смогла дотянуться до стоп-крана. Заклинившую заднюю дверь одним ударом выбил Самсон. У легионеров был четкий приказ — доставить эту смертную бунтарку на Суд Старейшин живой и целой. Они выскочили из трамвая под взгляды и «охание» остальных пассажиров: «Кошмар! Какое испорченное молодое поколение, Баркли!», «Вандалы бескультурные! Оплатите проезд! С вас штраф за порчу имущества!».

В нужный момент Диана резко захлопнула двери прямо перед самым носом рвущихся в бой контроллеров, а Самсон, пользуясь моментом, подошел сзади к трамваю и со всей силы толкнул его своей правой рукой. Пожалуй, это был первый в мире общественный транспорт, разогнавшийся за десятую долю секунды до ста километров в час. Как сыр по маслу, трамвай унесся в даль, высекая фейерверки ярких искр большими металлическими колесами, а самое главное — он забрал с собой всех ненужных свидетелей. Вагон резко остановился примерно через пару километров, оборвав своими рогатулинами паутину толстых и крепких проводов. Оставшись без питания, погасло сразу несколько уличных фонарей. Трамвай проехал бы дальше, если бы не одуревший от шока водитель, который все это время усиленно давил всем своим весом на тормоза. Законы физики никто не отменял — пассажиры кубарем катались туда-обратно по просторному салону. Шоу только начиналось. Совсем скоро оборванные тонкие металлические провода превратятся в невидимые прочные нити — самое страшное, что только могут встретить на пути лихие ночные байкеры.

— Дилан! Хочешь прикол?! Я только что сбил ту самую девку… ну страшную эту, что вечно путается под ногами у Косты, — ухмыляясь, закричал светловолосый парень, снимая свой фирменный красно-черный шлем. Под ним оказалось загорелое и очень симпатичное лицо юноши. Судьба всегда дает таким козлам красивую внешность, словно компенсируя ей гнилую душу. — Иди сюда, сделаем селфи, бро! Косте покажем!

Он достал из глубокого кармана своей кожаной куртки навороченный телефон, нетерпеливо ожидая, пока его рыжий приятель тоже слезет со своего дорогущего спортивного байка и встанет рядом. Дилан медлил, подозрительно осматривая край черного кожаного сидения позади себя. На ощупь оно было холоднее самого льда, а сверху сплошь покрыто белесым узором пушистого инея. Все дорогу рыжий байкер ощущал чье-то леденящее дыхание позади себя, будто кто-то невидимый и очень холодный сидел на его пассажирском сидении. Едва мотоцикл затормозил, как с него в сторону мелькнула черная тень — это спрыгнул его невидимый «ледяной» пассажир.

— Доминик, да ты просто псих! — пробормотал рыжий Дилан с опаской осматривая бездыханное неподвижное тело несчастной девушки. — А она что, того? Блин! А, вдруг, нас обвинят в чем-нибудь? Бр-р-р, холодно-то как!

— Да не сыкуй! У Косты везде связи, он нас, своих верных корешей нигде не бросит! — пожал плечами белобрысый, поправляя челку. Он передернул плечами от холода, с недоумением глядя, как его дыхание превращается в пар. — К тому же, у этой стремной девки нет ни друзей, ни родни! Ее и искать-то никто не будет! Давай скорее селфи, я замерз тебя ждать!

Он уже улыбнулся на камеру своей неподражаемой улыбкой, выровненной и отбеленной лучшими стоматологами города. Вдруг, в его модную белобрысую макушку откуда-то сверху прилетела крепкая сосновая шишка — небольшая, но довольно остроносая и твердая.

— Да что за фигня? Я не понял! — парень резко обернулся, его серо-голубые глаза взметнулись вверх и забегали вдоль высоченных вековых сосен. Вторая шишка прилетела прямо в его высокий лоб. — Ай! Блин! Вот дерьмо!

— Это… белка! Маленькая бешеная белка! — изумленно закричал Дилан, который только что тоже получил шишкой в свой рыжий висок. — Бесхвостая крыса! Чтоб тебя… Ай!

— Фоткай меня быстро! — прошипел сквозь стиснутые зубы белобрысый, — давай, типо, я наступаю ей ботинком на лицо!

— Микки! Черт, как же холодно! Коста будет беситься, что мы готовимся к Гонке без него! — воспротивился Дилан, от внезапно набросившегося на него панического страха он перешел на шепот. — Втихаря катаемся ночью по трамвайным путям… Блин, прекрати! Там вон кто-то сюда прется. Кажется, две девки. Валим!

— Не валим, а познакомимся! — остановил его Доминик, поправляя свою кожаную куртку. — Ты возьмешь рыжую, а я ее длинноволосую подругу. Люблю высоких. Ой, стой, блин… у нее пол башки лысая! Валим на фиг, это парень!

Подгоняемые холодом и внезапным паническим страхом, оба лихо вскочили на свои байки и с ревом укатили в обратном направлении — туда, откуда они тут появились. Туда, где только что потухли несколько фонарей и обвисли смертоносной паутиной острые, как бритва, оголенные металлические провода.

…

— Ауч! Моя голова… сейчас расколется! — простонала я, поднимаясь на ноги и делая несколько неуверенных шагов в сторону. Странно, я совсем не измазалась, хоть и провалялась на мокром асфальте добрых минут десять. Мне было совсем не холодно, ветер стих.

Я огляделась вокруг в поисках Самсона и Дианы и с облегчением вздохнула, увидев, как в даль с искрами из-под колес на бешеной скорости уносится мой трамвай. Легионеры тоже смотрели ему вслед, а потому стояли ко мне спиной. Нужно срочно уносить ноги, пока те не обернулись. Я уже приготовилась нырнуть в ближайшие кусты, но тут…

— Приветствую, смертная! — раздался за моей спиной звонкий мальчишечий голос, я обернулась так резко, что едва снова не свалилась с ног. Это был какой-то худой бледнолицый пацан сплошь закутанный в плотный черный… не знаю, что это — мантия или плащ какой. Он скинул со своей головы глубокий капюшон, раскидав по худым плечам угольно-черные нечесаные пряди довольно длинных волос. Довольно милый симпатичный подросток, пухлые губы, курносый нос, острые скулы и… я в ужасе отпрыгнула назад, увидев его глаза — огромные, иссиня-черные и абсолютно не имеющие белков. — Ты чего дрожишь, смертная? Самое страшное уже случилось…

— Ты… твои крылья за спиной… настоящие что ли? — пробормотала я, делая еще один шаг назад, в моей груди что-то панически сжалось при виде этих огромных черных и перепончатых, как у летучей мыши. — Ой… хвост… ты тоже тут из Зазеркалья, да? Да че вам от меня надо всем?

С этими словами я обернулась и кинулась бежать без оглядки прямо по шпалам. Закрыв глаза, ничего не видя перед собой и даже не слыша ветра в ушах, я летела вдоль шпал трамвайных путей, куда глаза глядят… и не глядят. Одна минута… две… три… Ну все, пора обернуться и посмотреть, гонится ли за мной этой крашеный Демоненок.

— Набегалась, смертная? — ехидно спросил он, находясь прямо в метре за моей спиной. Оказывается, все это время я бегала на месте, как в кошмарном сне, когда никак не можешь убежать от своего преследователя. — Я — Люциморт, младший и самый любимый сын Аида, пришел сюда за твоей душой. Ты имеешь права поистерить, поругаться и наложить страшное посмертное проклятие на своих врагов, которые остаются живыми в мире смертных. Однако, когда придет их час, все проклятия могут быть использованы против тебя. Ты имеешь право бродить призраком среди живых не дольше сорока дней. У тебя есть одно посмертное желание…

— Ты че, малой, с сосны рухнул?! — перебила я, не желая слушать такую околесицу. Вроде бы пацан был еще слишком молод, чтобы быть настолько пьяным. Проклятые тиктокеры со своими глупыми пранками! Я отвернулась и… тут мой нахмуренный взор упал на знакомую фигуру, которая сейчас неподвижно валялась на рельсах. Над ней склонилась пара неприятно знакомых парней. Дружки Косты! О, как же я сейчас была не рада их видеть! Оба в черных кожаных куртках и клевых шлемах, их дорогие спортивные мотоциклы стояли неподалеку. Белобрысый Доминик вытащил телефон и… уже позировал рядом с моим телом.

— Ах ты говнюк! — закричала я, кидаясь с кулаками на нахала. Потом разберусь, что происходит, а пока… с правой руки я заехала ему по носу, а левой — в челюсть, затем опять правой и левой… Но что это? Парень как ухмылялся, так и ухмыляется. Мои кулаки прошли сквозь его лицо, словно густой туман. И что самое обидное — он совершенно не заметил моего присутствия!

Я медленно обернулась на хмыкнувшего Демоненка. Как он сказал, его зовут? Люциморт, кажется…

— Добро пожаловать в мир духов! Теперь ты — призрак! Душа, которая покинула твое тело, сделав его легче на двадцать один грамм. С закатом твое сердце перестало биться, теперь ты не чувствуешь боли, холода и голода. Теперь тебя никто не видит и не слышит, как сильно бы ты не кричала, — ухмыляясь, произнес мальчишка, блестя своими черными глазами. Для него все происходящее было лишь игрой, забавой, которую он повторял из века в век, являясь в мир смертных за понравившимися ему душами. Ловкими руками с длинными музыкальными пальцами и черными острыми ногтями, Люциморт достал из бездонных складок своего плаща и показал мне старый пожелтевший свиток с нацарапанными на нем именами. Самое верхнее было криво перечеркнуто. Я его тут же узнала, еще толком не прочитав, «Антонина Эванс». Это словосочетание я слышала уже семнадцать лет подряд. Следом за ним шло знакомое «Леон Норгенштерн», еще пока не перечеркнутое, но кроваво красная линия уже начала постепенно проявляться, вот-вот грозясь оставить без тела еще одну молодую душу.

Я невольно отпрянула на пару шагов назад, собираясь снова по старой привычке кинуться наутек.

— Настоятельно рекомендую тебе смириться и подчиниться, — нетерпеливо процедил сквозь острые клыки Демон, сверля меня своими черными, как ночь, глазами. В руках он сжимал тонкую, еле заметную серебристую нить, которая тянулась по воздуху, словно крепкая блестящая леска с крючком… прямо к моему сердцу. Он слегка дернул за нить и я, будто невесомый воздушный шарик, послушно приблизилась к нему на пару метров. — Мы навсегда уходим из мира смертных. Прощайся, иди за мной и не оборачивайся.

— Стой! Не смей ее так быстро отсюда забирать! — разорвал тишину гневный мальчишечий голос. Он показался мне тоже очень знакомым. Где-то уже я слышала этот юный дискант.

В этот раз обернулась не только одна я, но и Демон тоже. Сверкая слезами в голубых, чистых, как небо, глазах, на нас гневно смотрел мой давно позабытый златовласый Купидон со вскинутым заряженным луком.

— Да у нее и жизни не было нормальной на Земле! Ни родни, ни друзей! — продолжал Джонас, его пухлые детские губы дрожали, а по щекам катились крокодильи слезы. — Она не знала материнского тепла, никогда не видела отца! У нее нет родного дома, даже уголка, который можно было бы назвать своим! Если остальные смертные могут сосчитать, сколько у них было в жизни счастливых дней или даже лет, то ей даже сложно вспомнить хотя бы свои счастливые минуты!

Люциморт покачал своей черной нечесаной головой и хмыкнул:

— Так стреляй же в меня, голубок! Чего же ты медлишь? Заставь меня влюбиться! В прошлый раз, когда твоя стрела застряла в темном сердце Аида, то появился я! Да-да, по твоей вине мой батя влюбился, и они с матерью сделали меня! Интересно, какие развлечения будут в Тартаре в этот раз?

Скаля свои вампирские клыки, Люциморт подошел так близко к Купидону, что острие тонкой золотой стрелы уперлось прямо в его. В том самом месте, где золотой наконечник едва коснулся иссиня-черного плаща, от толстой ткани, как от раскаленных углей, вверх с шипением потянулась легкая струйка серого дыма. Они столкнулись, две вечных противоположности — свет и тьма, добро и зло, любовь и смерть…

— Не подходи ближе! — прошептал Купидон, закрывая глаза, если он сейчас выстрелит, то, согласно законам вселенной, Люциморт влюбится в первую девушку, которую увидит, то есть — в Антонину. И еще не ясно, что окажется хуже для девчонки — любовь Демона или же смерть?

Но мне было не до этого, я не могла спокойно стоять и рассуждать о своей судьбе своей бессмертной души, видя, как двое дружков Косты глумятся над моим смертным телом.

— Пошли в жопу отсюда, козлы! Фу! Сгиньте в туман! — орала я, прыгая возле своего переломанного безжизненного тела и пытаясь отогнать от него проклятых байкеров, что кружились возле, как огромные черные стервятники. Но увы, все мои усилия были абсолютно напрасны! Ни Дилан, ни Доминик совершенно не замечали моих кулаков, барабанящих по их тупым ехидным рожам. Вдруг, откуда-то сверху сквозь меня пролетела сосновая шишка и угодила прямо в лоб одному из парней, затем еще одна — в висок его рыжему дружку. Я задрала голову: на старой высокий сосне сидела… та самая бесхвостая белка и метко «стреляла» по байкерам шишками. Самое время! Эти уроды уже принялись всерьез глумиться над моим беспомощным телом. В отчаянии, я обернулась к паре своих крылатых мальчишек — единственным в этом мире, кто мог меня видеть. — Да помогите мне с ними справиться! Он сейчас наступит мне на лицо!

— Просто забудь про свое тело, смертная! Ты потеряла эту оболочку навсегда! — ответил Люциморт без эмоций, словно говорил не о моем потерянном теле, а о выброшенном фантике от мороженного. — Его нужно было кормить и лелеять, пока ты была жива. Побольше есть, подольше спать, получше одевать. Теперь уже поздно. Жить нужно было здесь и сейчас, не жалея о вчерашнем и не откладывая все на будущее. Прощайся с этим миром, сегодня ты видела свой последний закат! Вы, смертные, не дорожите ни одной минутой своей короткой жизни, пока та не станет завершающей!

Что-о-о?! Вот и все? Вот так все для меня закончится? Резко и неожиданно? У меня не будет ни диплома, ни престижной работы, ни капучино с кексом, ни закатов, ни рассветов, ни… да я даже Косте не успею съездить последний раз по его нахальной роже!

Я глотала сырой ночной воздух, открывая и закрывая рот, как рыба на суше, переводя ошарашенный взгляд с Демона на Купидона и обратно. Какие же они все-таки разные! Джонас — полный солнца и жизненной энергии, с искренними голубыми глазами, улыбчивый, загорелый и златовласый, в белоснежной греческой тоге с ослепительно-белыми крыльями за спиной. Мальчишка-купидон словно сам излучал тепло и свет, как то великое чувство, вестником которого он являлся! Второй же парнишка выглядел года на три-четыре постарше, он был уже настоящим подростком обладал аристократически бледным лицом с острыми скулами и пугающими черными глазами. Длинные нестриженные пряди темных волос, казалось, были чернее мыслей своего хозяина. Парень постоянно кутался в толстый плащ с глубоким капюшоном, который берег его не от холода, а, наоборот, от человеческого тепла и лучей солнца. За спиной Люциморта темнели большие перепончатые клылья, такие же черные и страшные, как и сам он.

Голубоглазый Купидон опустил свой золотой лук, беспомощно переводя взгляд с меня на мое же тело, что лежало на рельсах. Демон, наоборот, победоносно самодовольно усмехался, в его больших черных глазах вспыхнул недобрый красноватый огонек.

— Хватит мямлить, смертная! — недовольно хмыкнул он, небрежно дернув за тонкую серебристую нить, что тянулась к моему сердцу. И послушно, словно рыбка на крючке, я снова оказалась рядом с ним. — Не дергайся! Я открываю портал в Тартар.

— Это куда? — пробормотала я.

— Это прямо в ад, глупая!

— Но… а в рай никак нельзя уже, да?

— Рая нет, вы его придумали себе сами! — устало ответил Люциморт, разворачиваясь ко мне спиной и собираясь уходить в направлении, известном лишь ему. Привязанная тонкой серебристой цепочкой-поводком, я тут же бы последовала за ним, оказывая не больше сопротивление, чем воздушный шарик на веревочке.

Сейчас я очутилась прямо между Демоном и беспомощным Купидоном. На опустившего плечи и лук подавленного мальчугана было жалко смотреть. А еще говорят, что любовь сильнее всего в мире! Даже сильнее самой смерти! Тьфу! Ложь и провокация!

Знаете, когда больше всего хочется плакать или смеяться? Когда нельзя, конечно! А когда больше всего хочется жить? Верно, когда уже все кончено! Люди оглядываются назад и понимают, что самой большой проблемой в их жизни стало то, что она уже закончилась.

Я не знаю, как, но так само получилось, что мои руки беспомощно потянулись к Купидону, я отчаянно пыталась за что-то ухватиться, чтобы остаться хоть чуть-чуть в этом мире живых… хоть на минуту подольше…

Машинально я схватилась за его тонкую золотую стрелу, сделанную из солнечного луча. Мои ладони тут же обожгло, словно раскаленным до бела, железом. Корчась от боли, я выбросила из рук проклятую стрелу в сторону Демона. Тот уже успел отвернуться и, весело насвистывая, сделал пару шагов вперед. И потому тонкая золотая стрела нечаянно угодила ему… прямо в спину… нет, немного ниже, четко в правую ягодицу. Короче, прямо в задницу! Блин! Да он же теперь прибьет меня!

Я испугалась так, что совершенно забыла о своих опаленных ладонях и о том, что уже как пятнадцать минут не бьется мое человеческое сердце! Словно в замедленной съемке очень реалистичного фильма ужасов, Люциморт с диким ревом обернулся, держась обеими руками за стрелу… а нет, он не мог к ней прикасаться… он, так же, как и я, обжег свои ладони и схватился за задницу.

— Что же ты натворила, никчемная смертная?! — рычал мальчишка, словно раненый зверь, его бледное лицо было перекошено от боли и ужаса, паники и жуткого страха перед неизвестностью. Он не мог вытащить стрелу, и теперь она уничтожала его, сжигая изнутри, разрушая всю его сущность. Теперь он покинет оба мира навсегда, просто пропадет, исчезнет, растворится в воздухе, в человеческих страхах и ночных кошмарах, как тени исчезают в полдень. Теперь у Аида стало на одного сына меньше, он больше никогда не увидит своего любимого младшего.

— Мой отец… сожжет вас всех… уничтожит весь твой мир… всех смертных! — выкрикивал проклятия Люциморт, превращаясь в черный дым и рассеиваясь в ночном воздухе с новыми порывами ветра. — Будьте прокляты…

— Блин! Неудобно-то как вышло! — в истерике пробормотала я себе под нос, оборачиваясь к ошарашенному Купидону. — У него же была совсем не смертельная рана! Он бы просто вытащил стрелу из задницы и…

— Что же ты натворила, глупая! — перебил меня Купидон, захлебываясь от эмоций. Ну хотя бы реветь перестал — уже хорошо! Он смотрел на растворяющегося в ночи Демона, словно на отсчитывающий последние секунды таймер атомной бомбы. — Его отец Аид сотрет в порошок всю Землю!

— Да что я сделала то? — возмущенно оправдывалась я. Самыми последними в ночном сумраке растворились черные глаза Люциморта с красными огоньками ярости внутри. — Этот чертенок должен был влюбиться! По правилам, если стрела попадает…

— Одно дело — выстрелить в сердце, другое — в задницу! — перебил меня Джонас, пытаясь объяснить, что сейчас действовали совершенно другие законы и правила. Физика и химия явно отдыхали!

— Это начало конца! Аид не успокоится, пока последняя душа не будет гореть в Тартаре!

— Заткнись и не каркай! — перебила я, с ужасом понимая, что сама тоже начинаю растворяться в воздухе, как утренний туман. Я уже могла видеть сквозь свои ладони блестящие рельсы и мокрый асфальт. Дилан и Доминик с воплями подбежали к своим мотоциклам, вскочили на них и с ревом унеслись в ночь. И очень вовремя. Со стороны убежавшего в даль трамвая к нам быстро приближались знакомые фигуры. Самсон и Диана широко шагали прямо к моему бездыханному телу.

— Почему я тоже растворяюсь? — быстро спросила я Купидона. — Что происходит?

— Твой проводник в мир душ уничтожен, и теперь ты возвращается обратно в свое тело, — объяснил крылатый мальчик, судорожно прижимая свой золотой лук к груди. — Мои стрелы убивают даже самых высших среди темных Демонов. Любовь сильнее самой смерти. Ты даже не понимаешь, что ты сейчас натворила. Эта стрела могла бы спасти тебя, а в результате разрушила целый смертный мир!

— Спасти меня? Как это? — недоумевала я, уже практически не видя своего призрачного образа. Я становилась все прозрачнее и прозрачнее, словно превращаясь в воздух.

— Если бы я только выстрелил в твое глупое гордое сердце, и ты бы полюбила того самого парня, которого так ненавидишь, — на одном дыхании протараторил Купидон, словно он прокручивал эту строчку в своей голове уже сотни раз, — то…

— Ой ну все! У нас же был уговор — ты не стреляешь в мое сердце и отгоняешь от меня себе подобных! Забыл? — перебила я, хоть грубо и на повышенных тонах, но вышло совсем не громко. Видимо, мой голос тоже куда-то пропадал вместе с телом, становясь все тише и тише. — Я никогда не влюблюсь и не потеряю голову вместе со своим будущим из-за всяких идиотов вроде Константина Блэкстоуна! Да я лучше отправлюсь в Тартар, чем буду с таким козлом, как он! Ясно?! А ты уходи прочь с моих глаз! И не показывайся никогда! Иначе я и тебе стрелу всажу в одно место!

Растерянный и напуганный мальчишка, хлопая своими длинными ресницами, хотел было что-то возразить, то было уже поздно — я растворилась в воздухе, а, значит, вернулась в свое тело.

— Слепая Горгулья! А она тяжелая, — прокряхтел Самсон, взваливая меня на свое богатырское правое плечо задницей к верху, — совсем не похоже на мертвую!