Шерловая искра

Кира Страйк, 2023

Разрешите представиться, Александра Шерл, "в миру", Светлана Косицкая, писательница-бытовичка. То есть, тот самый человек, который на деле ничерта не умеет, но в теории знает всё. Ну или почти всё. В недалёком прошлом – успешная переводчица со знанием пяти языков. Однако, последние пять лет я занимаюсь тем, что пишу истории про попаданцев. Понимаете, про по-па-дан-цев. А теперь представьте, какие незабываемые эмоции я испытала, когда обнаружила себя в теле юной незнакомой барышни со всеми вытекающими (по закону жанра) последствиями! Злая мачеха, навязанный муж самого чахлого образца и прочие прелести, которые мы, авторы, жуть, как любим нафантазировать. Уф-ф! Ладно, пошла причинять этому миру добро. До встречи на страницах моей новой жизни.

Глава 13

С утра ещё, как говорится, ничто не предвещало глобальных перемен.

За завтраком в очередной раз мило попрепирались с мачехой. Я, знаете ли, с памятного обеда добросовестно выходила к трапезе, чтобы маман, не дай бог, не придумала себе, что падчерица дала слабину и прячется от неё в своей норке. А то, чую, только дай повод, и без того нехилая корона от ложного чувства победы вовсе раздуется до неимоверных размеров.

Однако, справедливости ради, следует отметить, что и соперник мне достался не из слабаков. Матушка хоть по шажку уступала, сдавала позиции, но принимать поражение и окончательно капитулировать категорически не собиралась.

В этот раз, например, её озарило, что у меня неоправданно мало заняты руки, от чего слишком перегружена голова. А значит, моё свободное время срочно необходимо заполнить активным полезным трудом. Ну, до того чтобы заставлять махать тряпкой или перебирать крупу Нини, хвала небесам и ещё не вполне, видимо, утраченному здравому рассудку, не додумалась. Зато решительно вознамерилась определить нерадивую падчерицу в белошвейки.

И не какие-нибудь шторки-простынки чинить, нет. В полный рост присоединиться к команде вышивальщиц и включиться в процесс изготовления приданного для её крошки. Вроде как в отработку упущенного своего.

Хорошая попытка снова загнать строптивую меня в стойло, но не зачёт.

С самой любезной и благожелательной улыбкой на лице я сообщила «матушке», что сама лично никому ничего не отдавала, а посему не испытываю ни малейших угрызений совести в утрате части полезного имущества, переданного родителями на сохранение в чужие руки, оказавшиеся столь ненадёжными.

Так что, ходите лесом — дышите кислородом, дорогая Нини, и пейте зелёнку — лечите нервы.

Всё это, конечно, весело. Но лишь до поры. В целом же посвятить жизнь вечным перепалкам с мачехой (это при условии, что удастся отбиться от ссылки в монастырь), в любой момент ожидая подвоха, не имея шанса расслабиться хоть на какое-то короткое время — перспектива унылая.

Вскрыть спальню Ниниэль, отыскать завещание, разузнать, что мне там причитается и стребовать с мачехи? Та-ак, ну допустим. И что дальше? Придумать какое-нибудь производство? Идей, конечно, наскрести вагон и тележку можно. Но это означает, что придётся свалить с безопасного"острова"и положиться на удачу. А ну как война или какие мародёры? А я тут с условным мешком денег и без защиты.

Сперва бы разведать, что там «за периметром», каковы общественные настроения и обстановка. Завести и заручиться поддержкой надёжных союзников. Где б их только взять, родимых? Учитывая, что жизнь протекает в условиях полной изоляции. Мамочки, что ж всё так сложно-то, а? В книжках как-то всё попроще казалось, пооптимистичнее.

— Или вообще рискнуть уйти «в зарю», прикинувшись простушкой? Угу-м. Точно. Самый быстрый и надёжный способ нарваться на крутые неприятности. — угрюмо рассуждала я, топая к обеду. — Это уж на самый крайний случай. Прям за пять минут до отправки в монастырь, если к тому моменту так совсем ничего и не получится решить или изменить.

Перед дверью в столовую тяжко вздохнула, натянула на физиономию уверенную улыбку и шагнула «на татами».

Ниниэль уже сидела за столом, но что-то было не так. Вместо того, чтобы встретить меня очередной бодрящей колкостью, мачеха изучала какую-то бумагу, причём ровно с тем же безрадостным выражением лица, какое я только что стёрла со своего перед входом на вражескую территорию.

Гадая о том, что же могло ввергнуть маман в столь унылое расположение духа, прошествовала на закреплённое за мной место. Та же, дочитав послание до конца, бросила на меня совершенно странный взгляд, заявила, что нынче страдает отсутствием аппетита, велела подать ей в комнату чай и удалилась, оставив листок в девственно-чистой тарелке.

— Э-э-э… всё страньше и страньше, всё чудесатее и чудесатее… — мысленно цитируя классику, я проводила Нини глазами.

— Плохие новости? — обратилась к оставшейся за столом и продолжавшей активно работать челюстями сестрице.

Ну этой, понятное дело, испортить аппетит невозможно ничем.

— Женишок твой объявился. — в паузе между куриной ногой и куском жареной рыбы невозмутимо сообщила она.

— Так. Ещё раз. Кто объявился? — не сразу освоив новость, настолько она казалась невероятной, переспросила я.

— Ну этот твой… Ронан письмо прислал. Точнее, папаша его. Да на, сама глянь. — она бросила обгрызенную кость, подцепила листок и перекинула мне.

Белая бумага, исписанная ровными строчками, отмеченная свеженькими жирными отпечатками сестриных пальцев, сделала красивый пируэт в воздухе и с лёгким шорохом замерла передо мной. Как лист перед травой. Простите, нервное.

Сделала глубокий вдох, приводя себя в чувство, и принялась за чтение.

И знаете что, вот впору было бы порадоваться, что хоть угроза монастыря снимается с повестки насущных горячих проблем. Ну так, если холодно и расчётливо. Но лично я в тот самый момент чувствовала одно — как кровавой краской гнева заполняются мои глаза.

— Ох, ты ж, блин! Погляньте-ка! — даже не пытаясь справиться со рвущимися на волю эмоциями, скрипела зубом я, — Да неужели?! Эти милые люди, таки, в ожесточённой борьбе победили свой застарелый склероз и вспомнили о незакрытых обязательствах! Снизошли, понимаешь, до милости к бедненькой девочке и, так и быть, прутся жениться. А девочка, между прочим, пока они там год рядились, руки на себя наложила! Это вам как вообще?!

Честное пионерское, если бы душка-Ронан прямо сию секунду нарисовался на пороге замка, собственноручно бы навешала падлюке люлей, нахлобучила бы на причёску помойное ведро (Исключительно в целях надёжной защиты от ветра. А то вдруг у бедняги именно от него такой сифон в башке.) и выставила обратно, в добрый, так сказать, путь домой. А, нет, сперва бы чёртову бумажку стрясла, а потом уж и пинка для разгону.

— Ты чо, не рада? — из раздумий по теме кровожадных планов на встречу с «прекрасным принцем» неожиданно вывела удивлённая реплика Агнелис.

Честно сказать, в пылу горячего внутреннего монолога, напрочь успела забыть о её присутствии.

— Что ты, дорогая, — я ласково-ласково, кротко-кротко посмотрела на сестрёнку, — конечно рада. Ой, как я рада-а-а… Только вот не пойму никак, чего бы это маменька так огорчилась?

— Хех! — хохотнула та, — А ты догадайся. Ты ж у нас умная.

На этом месте Агнелис, видимо, наконец насытилась. Ибо, ещё раз на всякий случай окинув притязательным взором стол и плямкнув губами, всё же встала и оставила меня в гордом одиночестве.

Аппетит, не хуже мачехиного, улетучился бесследно. Осушив половину графина морса, я прихватила письмо и пошла на воздух. В комнату идти не хотелось — там могли оказаться Кора или Флита, а я пока не все новые вводные освоила и не готова с кем-либо обсуждать эту внезапную, простигос-спади, радость.

— Так, ладно. Оставим лирику. Что мы имеем? — забравшись в самую глушь сада, я уселась на заброшенную, местами капитально поросшую сизым мхом каменную скамейку, — Номер раз — жених, который гад и не нужен мне ни под каким соусом. Даже опуская сам факт того, что ходить замуж вслепую, корректно выражаясь, опрометчиво, а простым языком… — ну сами понимаете, мужик, способный так отвратительно поступать с девушкой, ещё даже не ставшей ему женой — вообще не мужик. Надёжи на такого — как на ёжа.

— Имею право отказать свину за нанесённый моральный ущерб? Имею!.. Ох, ты-ж, ё-маё! — обрывая всё внутри острым приступом паники, в голову свалилось резонное и очень неприятное сомнение, — А действительно, имею ли? Как его… Хирг разберёт эти «душевные» местные традиции! Вдруг в данном вопросе моё мнение вообще никого не интересует, и принимать решение за отсутствием живых родителей будет исключительно действующий опекун, то есть зловредная мачеха? Уж она-то не упустит случая сплавить меня куда угодно, лишь бы с глаз долой, тут даже мечтать об ином нечего… И всё же, чего она тогда так скисла? — стремительно покинув не успевшую даже нагреться скамью, я со всех ног неслась в спальню, искать ответы в стыренном ночью своде законов.