Останься. В плену у зверя

Кира РАЙТ, 2022

Маленькая, беззащитная, светлая девочка – такой мне казалась моя только-только обретённая пара. Просто нежный цветочек, который нужно оберегать и защищать от всего. Но именно она не просто вонзила мне кинжал в спину, а выстрелила в грудь, глядя прямо в глаза… Только тогда и выяснилось, что мой «цветочек» вовсе не желает сидеть под хрустальным колпаком ненужной ей заботы. И я ей тоже не нужен. Поэтому теперь мне необходимо принять одно очень важное решение: либо смириться и отпустить, либо заставить остаться любым способом… И, кажется, я уже сделал свой выбор.В книге: разница в возрасте; преодоление трудностей; драматичные моменты, много; обязательный ХЭ.Первая часть истории – роман «Дыши со мной», цикл «В плену у зверя».Содержит нецензурную брань.

Глава 10

В итоге после нашего разговора с Элиссой весь день не мог думать о чём-то другом. Если честно, не очень понимал, что именно побудило её наконец высказаться как есть, даже предъявить в некотором смысле претензии, но был этому так рад, что не мог вспомнить, чему ещё так радовался в последнее время. Хоть какой-то дряхлый верёвочный мостик начал появляться между нами.

И пока всё же больше склонялся к мнению, что причина её откровенности в том, что я наконец остыл и перестал рычать на неё в прямом и переносном смысле (более того, вечером получил подтверждение этой идее извне, откуда вообще не ждал).

По всему выходило, что если Элисса ощущает мою злость, то когда её во мне нет, ей не так страшно и проще довериться. А значит, всё то время, пока я пытался общаться с ней нормально, но кипел внутри — она это знала. И вот самое тупое, что я потомственный оборотень, а значит мне и стоило подумать об этом заранее, сразу. Но нет блядь, из-за своих тупых обидок я не учитывал такого важного фактора. Да и на самом деле мне следовало бы учесть ещё ой как много всего.

Про себя решил, что больше правда не позволю себе касаться её грубо и требовать вести себя так, как мне хочется (так она вроде сказала, и отчасти была права). Мужик я или нет в конце концов? Что значит «не сдержался»? А эта истерика из-за какого-то завтрака чего стоит? Но, конечно, дело ещё было в том, что незакреплённая связь расшатывала мои и без того расшатанные прайдом нервы.

Помимо моих личных проблем, ежедневно я решал вопросы прайда, бизнеса нашей стаи, исследовательского центра, дела в котором с исчезновением Эррин шли всё хуже. А ещё Эрдан какого-то хрена отпустил истинную, и я вообще не понимал, что делать с ним и стоит ли искать её. А может тогда она и не истинная ему вовсе? В страшном сне не могу представить, что может меня заставить отпустить Элиссу. Не видеть её каждый день, хотя бы по камерам, не говорить с ней, не быть уверенным, что она в безопасности…

Что-то похожее на пытку.

Вот опять все мысли сходятся на ней только. Она для меня словно центр всего. За что бы не взялся, всё равно разумом (и не только) возвращаюсь к ней. Да, я понимаю, что так будет до тех пор, пока на ней не появится метка и это не успокоит моего зверя. То есть ну очень нескоро. Не под наркозом же мне её кусать… Хотя и в этом случае не поручился бы, что пройдёт.

Вечером совсем некстати появилась Элика, я и забыл, что договорились встретиться. Но когда дошли до моей комнаты, куда я потащил её скорее, чтобы спрятать, чем чтобы продолжить встречу в более приватной обстановке, вдруг с совершенной ясностью понял, что не могу так больше. Просто не могу. Даже физически у меня не встанет. При том что от неудовлетворенности готов на стену лезть. Но не могу я не с Элиссой! Хотя… пока даже представить не получается наш с ней секс. Казалось, это вообще невозможно.

— Я не могу, — признался честно любовнице и сел на постель, опустив голову на руки.

Всё казалось неправильным, грязным. И она передо мной, и я сам. Даже показалось на краткий миг, что стоит ей начать приставания первой, отвечу откровенной грубостью. Хотя уж кто-кто, а эта женщина передо мной ни в чём не была виновата.

— Что такое? Ты устал?

Оборотница неспешно подошла сзади, неслышно взобралась на кровать и начала осторожно массировать мне шею и плечи. Я сцепил зубы, чтобы сдержаться. Внутри всё клокотало.

— Не трогай.

Она тут же убрала руки, потому что в просьбу неосознанно добавил приказ главы прайда, что не позволило ослушаться. Только видимо она и не собиралась. Потому что дальше её заигрывающий, кокетливый тон вдруг изменился.

А я неожиданно понял, что никогда с ней не говорил даже толком, поэтому и представить себе, что она может общаться нормально, без флирта и прочих штучек, просто не получалось. Да и не пытался, если быть честным. Уже давно поняв, что ребёнка она мне не подарит, больше её не рассматривал не только как спутницу, но и как женщину нормальную, с которой можно просто говорить о чём-то. Оправданием мне служило лишь то, что её кажется всё устраивало, поэтому встречались мы вовсе не для разговоров.

— Оу… В этом смысле? А я всё думала, когда же. Это из-за неё, да?

Ты глянь, какая проницательность.

— Не лезь не в свои дела.

— Эрнард, расскажи мне. Тебе же не с кем даже поговорить больше.

— Ещё я только душу перед тобой не изливал.

Она весело рассмеялась, будто я пошутил, а не обидел, но продолжила выглядывать из-за спины. Надо же, впервые слышу её смех. Он, оказывается, у неё довольно приятный.

— А ты думал, я гожусь только для одного?

Грациозно перебравшись вперёд, женщина уселась рядом со мной, по-турецки сложив ноги. И я в кои-то веки посмотрел в её лицо. Красивое и совершенно не глупое. То, что она не уродина, я знал. Но вот прямо сейчас будто увидел впервые. Так странно.

Оказывается то, как выглядит человек (хоть и от человека в ней ровно половина), зависит от нашего к нему (ней) отношения. Прежде я видел лишь упругие, горячие губы, которые издавали весьма недвусмысленные звуки. Теперь оказалось, что к ним прилагается миловидная внешность и глубокие глаза с пытливым взглядом.

А тем временем она продолжила, ничуть не смутившись моих разглядываний и тона. Хотя о чём я? Какое смущение между нами?

— Нет, мне безусловно жаль терять такого любовника, как ты. Но и стать твоей личной жилеткой, я тоже не против. Всё равно понимала, что рано или поздно ты дашь мне отставку из-за той девочки.

Я нахмурился, силясь понять, откуда такая осведомлённость. Ну ничего себе мысли у моей «всего лишь временной женщины».

— Ай-яй-яй, глава прайда. Решил, что я слепая и глухая? Да, я видела её. И прекрасно понимаю, кто она тебе. И судя по тому, что время ты проводишь со мной, отношения у вас, мягко скажу, не очень. Ведь так?

— Не лезь, куда не просят, Элика.

Она как-то так странно усмехнулась, будто и правда понимает гораздо больше, чем я думал. Наклонила голову вбок так, что прядь тёмных волос упала в довольно глубокое декольте. И стоило мне проследить взглядом эту траекторию (честно, без всякого умысла), как она взяла своими длинными наманикюренными ноготками мой подбородок и приподняла, чтобы вновь смотрел ей в глаза.

— Сейчас я скажу кое-что, даже если после этого ты меня прогонишь. Хотя терять мне, судя по твоему безразличному взгляду, всё равно уже нечего.

— Если это касается моей пары, то… — собирался предупредить её, что не стоит, но один пальчик переместился мне на губы, требуя замолчать.

— Её, Эрнард. И я всё равно скажу…

Я усмехнулся. Судя по всему, ни одна женщина в этом доме не собирается ко мне прислушиваться. Разве что домоправительница иногда интересуется моим мнением. Ключевое слово — иногда.

— Ты дурак, Эрнард, если думаешь, что всё исправится само собой. Не исправится.

Надо же как категорично.

— Что ты вообще можешь знать о нашей ситуации? Давай будем честными, не с твоей репутацией давать мне советы.

Она безразлично повела плечами.

— И без советов обойдёшься. Просто расскажу кое-что. Я не говорила тебе раньше, но… когда мне было шестнадцать, один из прихвостней твоего отца, решил, что может просто взять понравившуюся ему девушку в прайде без спроса.

Моя челюсть едва не упала на пол с громким стуком. Никогда бы не подумал, что в её жизни могла произойти подобная история.

— После этого мне хотелось только одного… Сам понимаешь. Но сначала наказать его. Я сделала это своим смыслом. Пообещала, что отомщу. Даже пошла искать справедливости к твоему отцу, а он, знаешь, рассмеялся мне в лицо и сказал, что с меня не убудет. Своему папе я не сказала, потому что он был слабее и вызвал бы обидчика на бой по нашим правилам, но точно бы проиграл. А я тогда помогала в клинике, поэтому тайком там раздобыла препараты, чтобы не забеременеть, а ещё средство, чтобы стереть с себя чужой запах. Первое время не выходила больше из дома. Мерещилось, что он где-то рядом. Его мерзкое лицо снилось мне по ночам. Я была одна с этим кошмаром. Было мерзко и стыдно признаться кому-то. И всё же я не выдержала и рассказала… Одной медсестре. Она была очень старая и казалась мне мудрой и доброй. Я думала, что она может мне помочь. А она… Не думал, откуда в нашем прайде слух, что я шлюха? А у меня не было никого больше. Правда, — улыбнулась она на мой не сдержанный скептический взгляд.

— И с тех пор я решила никому не говорить, не доверять. Только стащила там бутыль с концентрированной кислотой и сама пошла к той мрази. Он обрадовался… А когда уснул… — глаза у кажется уже бывшей любовницы полыхнули злым огнём, так похожим на ту ненависть, что испытывала ко мне и всем оборотням Элисса.

— Я влила ему её в рот. И просто смотрела, как он захлёбывается собственной кровью. Долго, мучительно…

У меня сейчас просто долбанное дежавю, словно вижу перед собой свою крошечную пару, с любопытством рассматривающую трупы тех уродов в моём гараже. У этой на лице было совершенно то же самое. Какое-то мстительное удовлетворение. В тот момент реакция Элиссы меня испугала, а сейчас я начинал видеть всё в другом свете.

— Тогда я чувствовала, как мне становится чуточку легче. И ещё решила, что не должна терять свою жизнь из-за какой-то мрази. Поэтому скрыла все свои следы, вывезла его подальше и спрятала тело. Потом нашла способ познакомиться и сблизиться с тобой, чтобы все знали, что сплю с сыном главы прайда. Тогда на меня даже смотреть начали бояться. Из-за тебя. И я смогла просто жить, без мысли, что кто-то поступит со мной так же снова. Ну и секс с тобой оказался очень приятной штукой. Как наркотик. К счастью, я вовремя поняла, что не одна на самом деле, у меня были любящие родители, свой зверь, тогда ещё только родилась сестрёнка. В то время обращалась и подолгу ходила по лесу, иногда охотилась, срывая свои негативные эмоции, выплёскивая страх. Мне это было просто необходимо, потому что пока копишь в себе, начинаешь сходить с ума.

Она чуть прикрыла глаза, будто вспоминая ощущения.

— Потом я тренировалась убивать быстро даже более сильного противника вроде медведя… Это помогло мне чувствовать себя защищённой, уверенной. Поэтому ты, как и все остальные, считаешь меня беспринципной стервой, не видя ничего кроме той брони, в которую я себя заковала. И нет, внутри я уже давно больше не напуганная девочка, которую обидели, я и правда стала сильнее, приняла и отпустила всё. Это было непросто, но у меня вышло. Так вот. Все знают, откуда ты привёз пару. И думаю, ты сам понимаешь, что не такой хотели бы видеть твою избранницу. Может тебе не скажут в лицо, но что думают, ты и без меня догадаешься. И у неё ведь кроме тебя нет никого рядом. Ни защиты в виде второй сущности, ни близких. Ты прав, что не мне читать тебе нотации, но ты ведёшь себя как мудак.

Это какой-то злой рок, что все мои женщины, что бывшие, что будущие, считают меня уродом?

— Серьёзно. Девочке помощь нужна, а ты таскаешь меня к вам в дом. Я молчала, чтобы не прогнал, но раз уж теперь всё равно, то решила высказать.

У меня сегодня день откровений, похоже.

— Хочешь, я сделаю ей успокоительный отвар? Он и на общее физическое состояние влияет. Мы в лаборатории с Эррин пытались травами тоже помогать. На людей лучше действует. Моя бабушка и мама травницы, и я занимаюсь тем же.

Эээ, Элика травница?! Никогда не интересовался, чем она занимается. И наверное от этой лавины информации и продолжал молча слушать.

— Ты можешь всё проверить, я не наврежу. Мне жаль её. Но только потому, что я примерно знаю то, что она может чувствовать. Остальным, как и твоему отцу, может казаться, что не произошло ничего ужасного. Что всё легко забыть. Так считает каждый, кто не пережил хоть нечто подобное. Хотя у тех, кто пережил есть другой минус — они считают, что если они справились отлично, то и другие на слабость не имеют права. Но это не так. Все же разные, кто-то будет биться в истерике, кто-то мстить, кто-то захочет забыть и не вспоминать больше. Универсального рецепта нет. Принято считать, что жертва насилия должна забиться в угол, замотаться в одежду с головы до ног и резко стать кроткой, тихой, забитой. Стоит проявить характер, а ещё хуже — хоть каплю возмущения — ты уже не жертва, ты уже абсолютно здоровая, нормальная. Значит, всё уже хорошо и спрашивать с тебя надо как с других.

И снова я понял, что камень достиг моего огорода и попал прямо в цель. Будто она мои мысли читала и знала, о чём мы говорили с Элиссой недавно.

«Вы делаете вид, что ничего не было. Но это Было! И я не могу забыть…»

— Но если же ты слишком долго помнишь — то уже слабачка, не способная переступить и жить дальше. Даже ты поначалу не приводил меня сюда, скрывал от неё, берёг. А потом устал и забил, я понимаю. Но представь, как она устала. И если я могла, ты можешь отвлечься, забыться, заняться чем-то другим в привычной для себя и комфортной среде, то она-то нет… Понимаю, что после этого разговора ты меня видеть больше не захочешь, но… имей ввиду, если я не найду другого способа, то продолжу всем врать, что по-прежнему твоя любовница. И мне поверят.

— Что мне сделать, чтобы хоть что-то исправить?

Вопрос вырвался сам, я не собирался спрашивать. Но её история так меня потрясла, что не мог рассуждать здраво прямо сейчас.

— Кто я такая, чтобы давать советы? Могу предположить, что нужно доказать, что ты другой. Что нечего бояться. Создать комфорт, ощущение безопасности.

С этим как раз и проблема.

— Эрнард, она ведь твоя пара, не моя. Ты должен чувствовать, что ей нужно. И только ты можешь помочь. Говорю же, нет универсального способа. Но сброшу тебе номер хорошего специалиста, который помог мне разобраться в себе.

— Он мужчина?

— Думаю, ты ошибаешься, что с женщиной будет легче. Дело в том, располагает собеседник к себе или нет. Иногда взгляды женщины, которая должна, казалось бы, быть солидарна, колют сильнее мужских.

— А про какой отвар ты говорила? Впервые слышу, что Эррин использовала травы.

Элика как-то странно усмехнулась, от чего мне показалось, что все вокруг знают тайну Эррин, кроме меня. Но ведь не скажет. А заставлять её силой главы прайда — просто нечестно.

— Я готовила ей много отваров, один из них — для подопытных. Им помогало. Сама при тебе выпью, можешь посмотреть, что ничего ужасного не будет.

— Ты знаешь, где она?

Оборотница промолчала, приподняв бровь. Знает.

— Я ищу её с фонарями по всему городу! Скажи ей, пусть вернётся и просит, что хочет. Я ошибся на её счёт.

— Окей. Но вряд ли она просто так поверит тебе.

— Ты знаешь, что произошло между нами?

— В общих чертах. Но гарантий, что завтра тебя овод в одно место не укусит, и ты не распсихуешься снова, у неё нет. У меня-то были свои способы тебя успокаивать, — она хмыкнула, — не у всех на тебе они сработают.

— Передай, что я извинюсь, если ей это важно. Не для себя же прошу. Там бывшие пленники дохнут, как мухи снова. И ещё. Если всё, что ты сказала, в том числе про отвары, правда, то я сделаю тебя правой рукой Эррин в центре и не позволю на тебя даже смотреть неуважительно, не только подойти к тебе ближе, чем следует. Но если ты солгала…

— Я сказала правду, Эрнард, — её глаза загорелись.

Сделав себе мысленную пометку всё проверить, я отправился провожать женщину к выходу. У самого крыльца она коснулась моих губ целомудренным поцелуем, вроде как в последний раз. Не ответить ей я причин не нашёл. Но в этот момент услышал за спиной грохот.

У лестницы стояла Элисса, а перед ней лежал разбитый стакан с молоком. Белое пятно растекалось по полу и ковру. Явно для Эмина предназначался ужин. Долбанное дежавю, только в прошлый раз застала меня тут с Эррин.

Девочка неотрывно смотрела на мои губы огромными глазами, потом оценивающе прошлась взглядом по фигуре моей спутницы, её губы скривились, будто собралась плакать, и бросилась наверх к себе в комнату.

— Неловко вышло, — стушевалась Элика, но уже не глядя на неё, я кинулся вслед за парой.