Золото и тень

Кира Лихт, 2019

Шестнадцатилетняя Ливия живет в семье дипломатов, и каждые три года вместе с родителями отправляется в другую страну. Недавно она переехала Париж. В городе влюбленных девушка знакомится с таинственным парнем по имени Маэль. После этой встречи Ливия начинает замечать странные вещи. Оказывается, она понимает язык растений и может разговаривать с ними, а по ночам видеть удивительные сновидения. Ливия исследует свои необычные способности и догадывается, что ее встреча с Маэлем была не случайна.

Глава 4. Кофе и катакомбы

Картинки стремительно проносились у меня перед глазами. Рассеянный свет уличных фонарей, мигающие неоновые вывески, фары машин… Городские огни казались зеркальным отражением горящих на небе звезд.

Я вышла из дома не просто так. Я кое-что ищу. Кое-что очень важное. Это «кое-что» давно скрыто от людских глаз.

Я замедлилась, а потом и вовсе остановилась. Огляделась по сторонам и увидела между деревьями виллы в стиле модерн — молчаливых свидетелей ушедшей эпохи. Подул легкий ветерок, он зашелестел в аккуратно подстриженных кустах палисадников, нежно взъерошил мне волосы, разделяя их на пряди.

«Она здесь, никаких сомнений», — говорит мне внутренний голос, а в нем я уверена. Обернувшись, я оказалась перед виллой кремового цвета и почувствовала покалывание. Низкая ограда — не помеха, и вот я уже в саду, стою между кустами самшита, лаванды и ромашек. Сад старый. Это место наполнено воспоминаниями, тайнами и загадками. Я мельком взглянула на виллу. Все окна закрыты, жалюзи опущены, но в комнате на первом этаже, кажется, кто-то еще не спит. Желтые огоньки лампочек рисуют на ламелях симметричный узор. У старого дуба я присела на корточки, погладила мягкий мох. Под пальцами рассыпался полый желудь. Я зарылась пальцами во влажную землю.

Внезапно земля потеплела. Я что-то нащупала и вздрогнула — указательный палец словно током прошибло. Осторожно вытащив свою находку, я присмотрелась. Что это? Стоило предмету оказаться у меня на ладони, как комочки земли скатились с него, словно вода с лотоса. Это сережка. Маленькая золотая сережка. Формой она напоминала старинные серьги моей мамы. Простота верхней части подчеркивала замысловатость подвески. Изогнутые узоры складывались в цветок, на его чашечке мерцали крохотные капельки голубой эмали. Сережка выглядела изящно, элегантно и настолько красиво в своем гармоничном совершенстве, что я не могла отвести от нее взгляд. Сколько же она покоилась в земле под надежной охраной корней дуба? Кто ее потерял? И как?

— Ты молодец.

Поднявшись с колен, я повернулась на голос и увидела перед собой открытую шкатулку. Шкатулка следовала за моими движениями: если я поворачивала голову в сторону, она поворачивалась вместе со мной. Кроме шкатулки я не видела ничего — ни окрестностей, ни того, кто ее держит.

— Положи сережку внутрь.

Какой невероятно красивый голос! Чарующий и вместе с тем проникновенный… Ласковый, но безжалостный. Удивительный. Пугающий.

Не решившись сделать так, как он просит, я наклонилась в правую сторону. Края шкатулки растянулись, контуры расплывались, словно окруженные густым туманом. Я наклонилась влево. Края последовали за мной, растягиваясь все больше и больше, до тех пор, пока передо мной не осталось ничего, кроме сплошной черноты. Шкатулка казалась бездонной. Я с любопытством заглянула внутрь и почувствовала, как засосало под ложечкой. Чем дольше я смотрю в темноту, тем сильнее ощущение, что из глубины ползет она — древняя, ужасная, алчущая тьма, которая поглотит меня в один присест. Я отшатнулась, словно обжегшись.

— Положи сережку. Прошу тебя, — прошелестел голос.

Я кивнула, больше не в силах сопротивляться звучащей в нем властности, медленно занесла руку над шкатулкой и бросила украшение внутрь.

— Благодарю тебя.

Я снова кивнула.

Голос больше не давал о себе знать. Молочный туман рассеялся, и шкатулка исчезла. Сережка, кажется, так и не достигла дна.

* * *

Во вторник я освободилась рано — как Джиджи с Джеммой и говорили, от французского меня освободили. Мы с Маэлем условились о встрече, и я так волновалась, что чуть ли не каждые пять секунд смотрелась в зеркальце — проверяла, нет ли на лице крошек. Люди в вагоне метро, наверное, думают, что у меня ОКР^[1]. Я снова посмотрелась в зеркальце, а потом решительно убрала его в сумку. От царапины на щеке не осталось ни следа. Мама еще в пятницу спросила, куда она делась, и я объяснила, что замаскировала ее косметикой. Родители переглянулись, но поверили — они прекрасно знают о том, что я часами смотрю на Ютубе обучающие видео по макияжу.

Но произошедшее не давало мне покоя. Царапинка исчезла на глазах. Так не бывает. В конце концов, я не вампир и не одна из Людей Икс. Я подавила улыбку. Люди Икс. Я отчетливо представила, как профессор Ксавьер спрашивает:

— Какой у тебя дар?

— Я общаюсь с растениями, — ответила бы я.

— И что они говорят? Предсказывают конец света? Рассказывают о будущем? Они могут управлять судьбами людей?

— Нет, обычно они на что-нибудь жалуются. Или просят, чтобы я их полила.

Мне выходить уже на следующей станции, поэтому я поднялась с места и торопливо разгладила платье. Пуловер Маэля я оставила дома — конечно же, совершенно, абсолютно случайно! К полудню столбик термометра почти достиг отметки в тридцать градусов, после обеда температура не упала, и поэтому для свидания я выбрала джинсовое платье цвета морской волны, купленное в интернет-магазине винтажной моды. Оно похоже на комбинезон, и я подозревала, что брючины просто перешили в юбку. Под платье я надела лимонно-желтую хлопковую футболку. Не знаю, пойдем ли мы в катакомбы, но на всякий случай лучше одеться потеплее. На время учебы я скрутила волосы в пучок, а теперь распустила, и они мягкими волнами спадали мне на плечи. Мой образ дополняли сдвинутые на лоб солнцезащитные очки с темно-синими зеркальными стеклами.

Мы с Маэлем договорились встретиться у Эйфелевой башни. Пройти оставалось совсем немного… И тут я вспомнила сон, приснившийся мне прошлой ночью. Этот сон казался таким реалистичным… Я снова почувствовала под пальцами влажную землю, почувствовала вес сережки в руке — совсем как после пробуждения… Проснувшись, я была уверена, что это не просто сон, и до смерти испугалась, увидев сломанный ноготь. Прекрасно помню: мне снилось, что я сломала ноготь… Происходящее напоминало триллер. Возможно, я сломала его наяву, ворочаясь в кровати, а мозг воспроизвел это во сне? Во всяком случае, пальцы были чистыми, а значит, я не рылась в клумбах. Обломка ногтя я нигде не нашла, но многое говорило против приступа лунатизма — чистые ногти и туфли, одежда, лежавшая в том же месте, где я оставила ее накануне. Даже моя связка ключей казалась нетронутой. Весь день в школе я чувствовала себя на удивление усталой и решила, что мне приснился очень реалистичный сон. И все же… Меня не покидало ощущение уязвимости и настороженности. Казалось, телу известно такое, что разум принять не готов.

Впрочем, стоило мне увидеть Маэля, как усталость, страхи и сомнения отошли на второй план. Маэль приветственно махнул рукой и, улыбаясь, направился ко мне. В животе щекотало, будто там поселилась колония муравьев.

Маэль снова выбрал одежду в темных тонах. Узкие потертые черные джинсы, серая рубашка, браслеты, на шее — кожаный шнурок… На плече болтался черный рюкзак из какого-то блестящего материала, на носу красовались солнцезащитные очки, но Маэль снял их, заметив меня. Стекла очков отливали серебром, а поверхность мерцала, как жидкая ртуть. Какие вычурные! Впрочем, на Маэле они смотрятся классно. Маэль явно предпочитает черный и серый цвета, но я не против. Ему идет.

Я пошла ему навстречу, мы чуть было не врезались друг в друга и смущенно замерли. Маэль улыбнулся, я улыбнулась в ответ, но никто из нас не сдвинулся с места. Наконец Маэль собрался с духом, расцеловал меня в обе щеки, как это принято у французов, и тихо прошептал мне на ухо:

— Бонжур, Ливия.

Его волосы щекотали мне щеку, губы нежно касались кожи. До чего приятно… В животе запорхали бабочки. Как же здорово оказаться с ним рядом после всех этих сообщений по «Вотсапу»! За те три дня, что мы не виделись, я снова и снова представляла себе нашу встречу… Но ни одна фантазия, какой бы прекрасной она ни была, не может сравниться с реальностью.

— Бонжур, — немного смущенно пробормотала я. Близость Маэля заставляла меня нервничать.

— Ты хорошо добралась? — поинтересовался Маэль, торопливо заправив волосы за ухо. Он внимательно наблюдал за мной — видимо, пытался оценить мою реакцию. Я с облегчением поняла, что он тоже волнуется.

— Да. К счастью, поезда останавливаются у каждого столба, так что пешком много ходить не надо.

Маэль тихо рассмеялся.

— Неужто благородная госпожа сегодня без шофера?

— Я и в пятницу ездила на метро! — возразила я, игриво толкнув его.

— Ищешь общества простых смертных? Как же великодушно с твоей стороны! А что об этом думают уважаемая мама и дорогой папа?

— С тобой невозможно разговаривать! — рассмеявшись, ответила я. Маэль усмехнулся. Он выглядел довольным. Лед неловкости растаял, и казалось, что мы расстались не в пятницу, а всего несколько минут назад. Я благодарно улыбнулась Маэлю и поинтересовалась:

— Куда мы идем?

Маэль предложил выпить кофе, и теперь мне не терпелось узнать, куда он меня поведет.

— Куда захочешь. Хорошие заведения здесь на каждом углу. Лично мне больше всего нравится кафе «Гюстав». А еще можно взять напитки навынос и посидеть у Эйфелевой башни. Или пойти прогуляться.

— Знаешь, а идея с прогулкой мне нравится.

— Тогда давай сначала пойдем в «Гюстав» и возьмем там кофе. «Гюстав» специализируется на кофейных напитках для девчонок.

— Что еще за напитки для девчонок?

— Например, кофе с молочной пенкой, ореховым сиропом и шоколадной глазурью. С соевым молоком или нежирными сливками. Холодный кофе со вкусом карамели и с коричной посыпкой… Ну и все в таком роде. Неужели ты не замечала, что девчонки никогда не пьют простой черный кофе?

Я засмеялась.

— Хорошо. Давай пойдем в «Гюстав».

— Отлично, — Маэль одарил меня неотразимой улыбкой. — Тогда вперед?

— Да!

Маэль сделал шаг назад, и мой взгляд упал на его ноги, обутые в сланцы с широким черным кожаным ремешком. Ногти были накрашены темно-серым лаком — матовым, не блестящим, из-за чего казалось, что они покрыты тонким слоем бетона.

Я уставилась на них во все глаза.

— Что это?

— Ноги, — ответил Маэль с абсолютной невозмутимостью. — Или ты про мои новые шлепанцы? Шикарные, правда? И удобные к тому же.

— Остряк.

Постепенно улыбка Маэля становилась все шире и шире.

Я снова опустила взгляд. Какой же Маэль… Какой же он… Кажется, у меня закончились прилагательные.

— Могу одолжить тебе лак, если хочешь, — сказал он.

Я с недоверием покачала головой.

— Ушам своим не верю.

— Они же тебе нравятся.

— Твои новые шлепанцы? Да, выглядят удобными.

— Мои ноги, — сказал Маэль. — Ты же знаешь, что речь о них, Златовласка.

— Ноги? — переспросила я без особого энтузиазма. — Не думаю, что это лучшая часть твоего тела.

Взгляд Маэля потемнел, и я осознала, что подлила масла в огонь.

— Нет, — я подняла руки в воздух. — Нет-нет-нет! Я не собираюсь играть с тобой в эту игру!

Ни за что не стану говорить, какие части его тела считаю лучшими!

Самонадеянно улыбнувшись, Маэль наклонился и прошептал мне на ухо:

— Но я люблю играть в игры.

Я отшатнулась от него. Дистанция! Нужно держаться на безопасной дистанции! В противном случае мозги у меня отключатся и Маэль снова победит.

Нет, я не позволю ему так просто одержать надо мной верх!

— Ты же слышал про игровые комнаты, куда отводят маленьких детей? Возможно, существует что-то подобное и для семнадцатилетних… Надо погуглить. — Я начала демонстративно копаться в сумочке, вытащила телефон и задумчиво взвесила его в руке. — Запишем тебя в комнату для игр. А если приведешь с собой братьев, то, возможно, вам сделают скидку. Что думаешь?

— Я думаю: и как столько нахальства умещается в такой маленькой девушке?

С этими словами Маэль подошел немного ближе. Я опустила руку — телефон будто потяжелел на десять килограммов. Маэль заглянул мне в глаза. У меня появилось ощущение, что передо мной выросла стена. На секунду стало так тихо, будто кто-то выключил окружающий шум. Безумие какое-то! Я слышала, как бьется сердце Маэля. Слышала, как течет кровь по его венам. Ощущала, как действует на него мое присутствие. Казалось, мы связаны, соединены в неком подобии симбиоза… Мы не касались друг друга, и все же… я чувствовала Маэля и чувствовала то, что чувствует он. Он пах тем же парфюмом, что и в нашу прошлую встречу, но я все равно ощущала запах его кожи. От Маэля пахло отвагой, силой и неудержимым желанием чего-то… большего от наших отношений. Я едва заметно вздрогнула. Не этого я ожидала… Мы продолжали смотреть друг на друга, а потом взгляд Маэля изменился. Его глаза — темные, цвета дождевых облаков — прояснились, стали ярче. Маэль издал странный сдавленный звук. У меня создалось впечатление, что он изо всех сил пытается держать себя в руках.

— Маэль?.. — Собственный голос доносился словно издалека.

Маэль моргнул, и его глаза стали такими, как раньше. Неужели показалось?.. Нет, я точно знаю, что на секунду они изменились! Наша связь оборвалась так внезапно, что у меня закружилась голова. Мне уже случалось влюбляться, но я никогда не чувствовала ничего подобного. Неужели это та самая волшебная связь, которой все бредят? Ощущение, что знаешь кого-то целую вечность? Это бы все объяснило, но… даже не знаю.

— Ты в порядке? — спросила я, посмотрев Маэлю в глаза. — У меня появилось ощущение, что… — Я запнулась, а потом продолжила, тщательно подбирая слова: — Твои глаза… Ты носишь контактные линзы?

— Нет, я… — Маэль вздохнул. — Прости. Сегодня у меня был экзамен по философии, поэтому ночью я занимался. — Он криво усмехнулся. — Философия — не мой конек. Если всю ночь пялиться в планшет, пытаясь выучить разные теории, то утром глаза будут красные, как у кролика.

Но у Маэля глаза не как у кролика, да и веки не опухли… Кроме того, бессонная ночь не объясняет странные чувства, охватившие нас. Но с моей стороны будет глупо спрашивать, похожи ли наши ощущения на «настоящую любовь», поэтому я решила оставить расспросы.

— Очень сочувствую. Ты сильно устал? Может, перенесем кофе на завтра?

— Еще чего, — отозвался Маэль и игриво дернул лямку моего платья. — Это что, бывший комбинезон?

Он явно хотел сменить тему, и я решила подыграть.

— Похоже на то. Забавно, да?

Маэль многозначительно промолчал.

— В чем дело? — Я уставилась на него, как ниндзя — на будущую жертву.

Маэль обладал способностью мгновенно придавать лицу ангельски-невинное выражение. Выдержав драматическую паузу, он снова осмотрел мой наряд и поднял взгляд.

— Ты ведь знаешь, кто такие миньоны?

* * *

Да, я поколотила его за наглость. Несильно, но поколотила. Маэль засмеялся, когда я набросилась на него, разрываясь между смехом и праведным возмущением, а потом схватил меня за запястья, скрутил и заставил пообещать, что я угомонюсь. Я, в свою очередь, взяла с Маэля слово, что он больше не будет сравнивать мой сине-желтый наряд с миньонами. Потом он повел меня в кафе «Гюстав».

Что ж, пока все идет отлично.

Кафе пряталось в одном из переулков неподалеку от Эйфелевой башни. Туристов здесь оказалось мало — наверное, несведущему человеку найти это место непросто. Узкая полоска тротуара перед кафе заставлена столиками. Плетеные стулья стояли у столиков с мозаичным рисунком, а небольшие, обитые тканью скамьи и потрепанные кожаные стулья в стиле семидесятых — вокруг больших деревянных столов. Из радио доносились последние французские хиты. На огромной витрине стояли разные пирожные, кексы и большое, размером с блюдце, американское печенье «куки»… Соблазнительно пахло свежесваренным кофе. Я мечтательно вздохнула.

— Чего хочешь? — спросил Маэль, легонько пихая меня в плечо.

— Кофе, пожалуйста.

Маэль оторопело уставился на меня.

— Обычный кофе?

Я кивнула, с трудом сдерживая усмешку.

— Обычный черный кофе? — не унимался Маэль.

— Да.

— Без обезжиренного молока, шоколадного сиропа и натурального сахарозаменителя?

— Да, пожалуйста.

Маэль скользнул взглядом по моей фигуре.

— Ты ни в чем не хочешь мне признаться?

— Я не мальчик, если ты об этом, — фыркнула я.

— Тогда пришелец? — нахмурившись, предположил Маэль. — Или вампир?

— Оборотень, — ответила я низким голосом.

Маэль покорно вздохнул.

— Что ж, это многое объясняет. Я скоро вернусь, — сказал он и направился к стойке. Один из официантов протянул ему руку для рукопожатия, а девушка на кассе приветственно махнула. Она удивилась, когда Маэль заказал две чашки кофе, и с любопытством посмотрела на меня. Видимо, Маэль нечасто приходит сюда в женской компании… От этой мысли стало так радостно на душе…

У меня за спиной раздался гудок клаксона, и я на секунду отвлеклась, а когда повернулась обратно, то увидела, что вместе с кофе девушка протянула Маэлю сверток с выпечкой. Маэль, в свою очередь, вытащил из бумажника купюру.

Я направилась ему навстречу.

— Держи, это тебе, — сказал Маэль и протянул мне сверток. — Вкуснее в городе не сыщешь.

Я с любопытством заглянула в сверток. Внутри лежало печенье «куки». Оно выглядело очень аппетитным, а пахло вообще потрясающе.

— Куки! — просияла я. — Спасибо! Выглядят офигенно.

— Да… — Маэль взъерошил волосы. — Я хотел заказать собачье печенье, но в кафе было только это.

— Рассердишь меня — и я тут же превращусь в волка, так что берегись!

— А ты не думала, почему я дал тебе печенье заранее?

— Что, боишься меня?

— Все мужчины боятся женщин, даже если не признаются. Женщины абсолютно непредсказуемы. — Маэль повернулся ко мне. — Особенно если они еще и оборотни.

— Значит, ты любишь рисковать, — со смехом сказала я.

— Не без этого, — улыбнулся Маэль.

— Да, я уже заметила.

Он мрачно засмеялся, а затем подтолкнул меня, заставляя пройти вперед. Потом тротуар стал шире, и мы снова смогли идти рядом.

— Попробуй кофе, и пойдем гулять.

* * *

Мы с Маэлем исследовали территорию вокруг Эйфелевой башни, пили кофе, ели печенье. У меня снова появилось ощущение, что это не первое наше свидание. С одной стороны, мы общались так, будто знакомы целую вечность, с другой стороны — я с каждой секундой понимала, что хочу большего… Это вызывало у меня эйфорию. Я смеялась столько, сколько не смеялась очень давно. Маэль умел развлекать.

К тому времени, как мы сели на скамейку неподалеку от Эйфелевой башни, часы уже показывали пять вечера. Большинство туристов вернулись в свои отели, чтобы передохнуть перед ужином. Некоторое время мы молчали, но молчание не было таким неловким, как сегодня днем.

К нам подошли воробьи. Маэль вынул из кармана смятый сверток от печенья, высыпал крошки в руку и бросил птичкам. Мы наблюдали за воробьями, пока те не доели крошки и не уставились на нас, требуя добавки.

— А твои родители знают, что ты катафил? — спросила я. Несколько воробьев испугались моего голоса и отпрыгнули подальше.

Маэль покачал головой, не отрывая взгляда от птиц.

— А что ты им говоришь, когда идешь в катакомбы?

Маэль поджал губы, но потом заставил себя расслабиться. На меня он не смотрел.

— Мне не нужно никому ничего говорить. Я живу один.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное.

— Но ты же несовершеннолетний… — сказала я и только потом поняла, что означают слова Маэля. — Ой, прости! Это так бестактно с моей стороны! Твои родители… они не…

Маэль успокаивающе погладил меня по плечу.

— Ничего страшного. Мои родители никогда не были женаты. Я родился в результате мимолетной интрижки. Мать надеялась на большее, но отец отверг ее. Это ее сломило. Она ушла, когда мне было всего девять. Никто не знает, где она сейчас и жива ли вообще. Поначалу мне было сложно, но потом я привык. Я постоянно спрашиваю себя: что я сделал не так? Сейчас мой отец живет с другой женщиной. Заботливым его не назовешь, но он дает мне деньги, считая, что на этом его долг выполнен. У меня есть крестный, он в какой-то мере заботится обо мне. Он моложе отца. Мы хорошо ладим. Крестный снял мне квартиру, он мой официальный опекун. У него свое рекламное агентство, он всегда в разъездах и поэтому не лезет в мою жизнь.

Маэль говорил так спокойно и рассудительно, что я невольно бросила на него обеспокоенный взгляд.

— Мне очень жаль.

— Все в порядке, — улыбнулся Маэль. — Да здравствует пиццерия!

Я хотела его поддержать и засмеялась, несмотря на то что веселья не чувствовала.

— Тебе было всего девять! Кто заботился о тебе, когда у твоего крестного не было времени?

— Няни и домработницы.

Даже представить не могу, каково это — расти без родителей. Возможно, поэтому Маэль зачастую кажется старше, чем он есть на самом деле. Возможно, поэтому большинство его друзей старше него. Сердце у меня болезненно сжалось. В детстве я обожала по воскресеньям залезать в кровать к родителям и обниматься с ними. Я хорошо это помню. А еще помню, как звала их, когда ночью мне становилось страшно. Я знала, что родители всегда рядом. Маэль лишился всего этого, но не сломался, а только стал сильнее.

— Как ты выдержал? Наверное, тебе жутко не хватало родителей! Кто утешал тебя, когда ты грустил? Кто обнимал тебя? Обниматься с няней — не то же самое, что обниматься с родителями!

— Я никогда не любил обниматься.

— Все любят обниматься.

— Не верю, — сказал Маэль, с вызовом глядя на меня.

Я придвинулась к нему. Маэль выглядел немного удивленным, но не отсел. Я боялась, что он меня оттолкнет, но отступать не стала. Нежно погладила его по руке. Маэль не шелохнулся. Прижавшись щекой к его плечу, я принялась чертить кружочки у него на ладони. Мои движения становились все медленнее и медленнее. Я подняла взгляд. Маэль смотрел на меня широко раскрытыми, потемневшими глазами. Он казался… беззащитным.

— Продолжай, — глухо произнес Маэль. Оперся правой рукой о скамейку, чтобы я могла придвинуться еще ближе, а левую положил на колено. Я стала рисовать кружочки и на ней, а потом снова посмотрела на Маэля. Тот сидел с закрытыми глазами, и я позволила себе разглядеть его вблизи. Красивый изгиб рта, губы на вид мягкие и невероятно притягательные. На коже — ни единой неровности. Кончик его носа дернулся, и я торопливо отвела взгляд.

— Все еще не веришь? — едва слышно спросила я.

Маэль покачал головой, а потом открыл глаза и тепло улыбнулся. Бабочки у меня в животе проснулись и закружились в вихре танца. Мы сидели так близко, что Маэль, наклони он голову, мог бы коснуться моих губ своими… По его глазам я поняла — он думает о том же. Его взгляд скользнул по моим губам. «Сейчас он меня поцелует», — подумала я. Возможно, для этого еще рано — в конце концов, никто не целуется на первом свидании, — но мне плевать. С Маэлем все иначе. Мы общаемся так, будто ждали друг друга всю жизнь. Поцелуй станет кульминацией наших чувств.

Но Маэль меня не поцеловал. Внезапно выражение его лица изменилось, и он вскочил на ноги.

— Тебе не пора домой?

Я растерянно уставилась на него. Что случилось? Я сделала что-то не так? Маэль дает понять, что наше свидание подошло к концу?

— Или ты хочешь пойти со мной? Но это затянется часа на два, — сказал он, глядя мне в глаза.

Он стоял передо мной, не зная, куда деть руки, заметно волновался и отчаянно делал вид, что между нами не произошло ничего особенного. Странное зрелище….

— Прямо сейчас? — спросила я.

Маэль кивнул.

— Куда?

— В катакомбы. Мне нужно там кое-что изучить, — ответил он и поднял лежавший возле скамейки рюкзак. Сказать, что он застал меня врасплох, — значит, ничего не сказать. Что случится, если я сейчас не вскочу и не пойду за ним? Он оставит меня здесь, на этой скамейке, и уйдет?

— Изучить? — Я тянула с ответом. Мне нужно время, чтобы осмыслить быструю смену его настроения.

— У меня проект по истории. Я пишу об участках катакомб, которые не нанесены на карту.

Я все еще чувствовала себя сбитой с толку, но мои маленькие серые клеточки заработали в полную силу.

— Учитель разрешил тебе блуждать по неизученным туннелям?!

Интересно, о чем пишут его одноклассники? О подводном плаванье без кислородного баллона? О прыжках с тарзанки без каната?

Маэль нацепил на нос солнцезащитные очки, хотя уже начинало темнеть. Из-за стекол с металлическим блеском черты его лица казались еще более острыми.

— В описании проекта я сформулировал свои планы несколько иначе.

— Дай угадаю, — сказала я, поднимаясь со скамейки. — Твой учитель думает, что ты сидишь в архиве и изучаешь старые чертежи, а ты тем временем гуляешь по полуразрушенным туннелям, как самоубийца.

Настроение Маэля снова изменилось — можно подумать, внутри у него переключатель эмоций. От прежнего волнения не осталось и следа. Маэль рассмеялся и поднял на лоб солнцезащитные очки.

— Ты как будто видишь меня насквозь. Аж страх берет.

Я усмехнулась.

— Обращайся.

— Ну так что? Пойдешь со мной?

— Хочешь сказать, что вдвоем ползать под завалами веселее? Будет с кем поболтать, пока кислород не закончится… — Я поджала губы. — Предложение, конечно, заманчивое, но я даже не знаю…

Маэль неодобрительно щелкнул языком.

— Воображение оказывает тебе плохую услугу, Златовласка. Я хорошо знаю эти туннели, но есть там одно местечко, которое нужно изучить повнимательнее. К нему примыкает хранилище Национального банка. Меня интересует история этого места, и, чтобы в ней разобраться, необходимо как можно точнее нанести его на карту. Кстати, туннели не обваливаются, и ползать по ним не обязательно. — Маэль многозначительно взглянул на меня. — Но если ты очень хочешь…

— Остряк, — я несильно ущипнула его за бок.

— Ну что, будем звонить маме с папой и спрашивать у них разрешение? — Маэль поиграл бровями.

Я снова ущипнула его, на этот раз — немного сильнее.

— Ты щиплешься, потому что не взяла мармеладных мишек и тебе нечего в меня бросить? — поинтересовался Маэль, перехватив мою руку.

— Будь чуточку повежливее! Не все школьники живут одни и могут творить, что хотят!

— Быть повежливее? Но это же так скучно!

Маэль вывернул мне руку, и я впечаталась спиной ему в грудь.

— Я обещаю, что позабочусь о тебе, — прошептал Маэль, наклонившись к моему уху. — С тобой ничего не случится, пока я рядом.

Дыхание Маэля обжигало кожу. Мне показалось, что я чувствую мягкое и нежное, как перышко, прикосновение чужих губ. Волоски на руках встали дыбом. Я чуть-чуть повернула голову, чтобы оказаться еще ближе к Маэлю.

— Ты мне доверяешь? — он снова коснулся губами моего уха.

Я кивнула.

Маэль быстро поцеловал меня в волосы над виском и сказал:

— Тогда пойдем. Мы управимся до темноты.

* * *

В подземный мир Парижа мы проникли через очередную «Кроличью нору». Она не была спрятана в саду. Ничего подобного. Мы спокойно шли по улице, пока Маэль не остановился у каких-то кустов.

Оглядевшись по сторонам, словно тайный агент, Маэль выудил из кустов железку, похожую на лом. Убедившись, что вокруг никого нет, он просунул железку между камнями на дорожке. Оказалось, что камни скрывают зацементированную плиту, в которой находится невидимый сверху люк. Маэль поднял крышку и осторожно отодвинул ее в сторону.

— Быстрее, — велел он, указав на открывшееся перед нами отверстие. — У стены находится лестница. Она ржавая, но крепкая. Окажешься внизу — никуда не уходи. Я верну люк на место и сразу же спущусь. — Он нацепил мне на запястье ремешок карманного фонарика. — На первое время хватит. — Он подтолкнул меня вперед. — Быстрее, пока нас никто не видит.

У меня перехватило дыхание. Спуститься вниз? Одной? Но отверстие не больше канализационного люка! Лестницу я увидела не сразу.

— С тобой ничего не случится, — сказал Маэль, приобнимая меня за плечи. — Спускайся медленно. Окажешься внизу — подожди меня, хорошо?

— Хорошо, — ответила я, в моем голосе прозвучало волнение. Маэль крепко держал меня, пока я не ухватилась за лестничную перекладину. Я начала спускаться, осторожно нащупывая одну перекладину за другой…

— У тебя отлично получается!

Меня окутала тьма. В нос ударил запах камня и многовековой пыли.

— Они меня прикончат, — пробормотала я, мельком подумав о родителях. — Ну что за…

Через несколько секунд я коснулась ногами пола. Коридор передо мной был примерно два метра в высоту и чуть меньше метра в ширину. Да уж, ползти нам точно не придется. Я услышала, как зашлепали по ржавой лестнице сланцы. Хорошо, что к джинсовому платью я сегодня надела мягкие кеды! Видимо, подсознательно я ожидала, что снова спущусь в катакомбы.

Маэль с громким скрипом вернул каменную плиту на место. Я посветила на него фонариком. Сверху посыпались пыль и камешки, и я закашлялась.

— С тобой все хорошо?

Маэль спустился вниз с такой скоростью, будто вырос где-нибудь в джунглях, в племени шимпанзе. На шее у него болтался включенный фонарик.

— Да, — ответила я, опуская фонарик. — Но здесь так темно, что становится не по себе.

— Всем поначалу не по себе, но со временем к темноте привыкаешь. — Маэль достал из рюкзака серые кеды и, переобувшись, положил шлепанцы в боковой отдел. Широко улыбнулся и взмахом указал на мою обувь: — Мы как будто сговорились.

Потом Маэль вытащил из рюкзака большой фонарик, включил его и сунул под мышку.

— А ты отлично справляешься. — Он снял с шеи фонарик и убрал его. — Другие на твоем месте давно бы сбежали.

— Я была в шаге от этого, — призналась я.

— Но не сбежала же. — Маэль погладил меня по волосам. — Я горжусь тобой.

Смутившись, я отвела взгляд. Маэль убрал руку и повернулся в сторону коридора.

— Надо поторопиться, — сказал он. — Вдруг нас кто-то видел и вызвал полицию? — Он направился вперед. — Держись за мной и смотри, куда идешь.

— Ага. — Я посветила фонариком ему вслед. Отражатели на рюкзаке вспыхнули, как блуждающие огоньки. Маэль обернулся и протянул мне руку в приглашающем жесте, который выглядел таким театральным, словно из старомодной шекспировской постановки.

— С возвращением в царство мертвых, благородная леди.

Я покачала головой. Ну вот, Маэль снова меня дразнит! Я решила отплатить ему той же монетой.

— Нам еще далеко?

В ответ Маэль громко застонал.

Я захихикала.

— Клянусь, в следующий раз я прихвачу с собой пакетики с соком, сэндвичи и туалетную кабинку. И — нет, нам недалеко. Если запасешься терпением, то скоро мы увидим кое-что по-настоящему интересное.

Кое-что интереснее, чем спрятанный посреди улицы проход в подземный мир и спуск по лестнице времен Наполеона?

— Хорошо.

— Закрой глаза, — приказал Маэль, замедлив шаг.

Я ослышалась. Конечно же, ослышалась. Должно быть, он несерьезно. Слабый лучик света от моего фонарика освещает путь всего на шаг вперед. Повезло, что я до сих пор не навернулась!

Маэль обернулся и пошел мне навстречу. Его глаза переливались, как дымчатый кварц.

— Закрой глаза, Ливия.

Нет, я не смогу. Даже если очень постараюсь. По позвоночнику пополз липкий страх, подсознание твердило: что-то не так. С Маэлем что-то не так! Кажется, будто не он прокладывает себе путь во тьме, а сама тьма расступается перед ним, освобождая дорогу! На секунду показалось, что в темноте он видит так же хорошо, как при свете дня, и что фонарь ему совсем не нужен. Его глаза впитывали робкий свет моего фонарика, словно губка, отчего радужка светилась изнутри…

— Закрой глаза… — В голосе Маэля прозвучали веселые нотки.

Я покачала головой, практически чувствуя, как с бешеной скоростью закрутились шестеренки в мозгу. Когда-то я читала, что приматы — к ним относятся и люди — боятся пауков из-за того, что наш мозг не понимает, как такое количество лап может двигаться одновременно. У Маэля нет лишней пары конечностей… но ощущение он вызывал похожее. Меня охватили растерянность и беспокойство, в голове будто включилась красная кнопка тревоги.

— Подожди! — крикнула я. Рот словно набили ватой, язык одеревенел и ворочался с трудом.

Маэль приостановился.

— Ты в порядке?

Я снова покачала головой. У меня взмокли ладони.

Маэль хотел было подойти ко мне, но я выставила перед собой руку и сказала:

— Стой.

Маэль замер, словно от удара.

— Ливия?

Я тяжело сглотнула. Господи, да что же со мной происходит?! Я совсем спятила? Что это, очередная галлюцинация? Или всего лишь паническая атака?

Раздался шорох, и Маэль протянул мне бутылочку воды. Дрожащими пальцами я открутила крышку и торопливо сделала несколько глотков.

— Хочешь, я выведу тебя на поверхность?

Я задумалась. Проблема не в том, что я под землей. Я испугалась не катакомб, а Маэля. Я скользнула по нему взглядом. Эта мысль кажется такой абсурдной, что даже произнести стыдно. Он ничего не сделал, просто смотрел на меня и сказал несколько слов. Я схожу с ума. Да, я определенно схожу с ума.

— Дай мне минуту.

— Если тебе страшно, то давай уйдем отсюда.

— Мне не страшно! — сдавленно сказала я и принялась лихорадочно искать отговорку: — У меня просто голова закружилась. Здесь душно, воздух спертый.

— Ты уверена? — поинтересовался Маэль. Он по-прежнему держался на расстоянии. — Это не так срочно. Я могу вернуться сюда завтра…

— Я в порядке. — Сделав еще один глоток воды, я отдала Маэлю бутылку. — Спасибо.

Я незаметно вытерла вспотевшие руки о джинсовую ткань платья. Пульс уже успокаивался, и я чувствовала, что снова могу контролировать собственное тело. Взглянув на Маэля, я не заметила ничего настораживающего. Он выглядел совершенно обыкновенно, разве что чуточку взволнованно, и двигался тоже обыкновенно. Я мысленно прокляла тот день, когда мне исполнилось шестнадцать. Что случилось? Может, это игра гормонов? В конце концов, в период полового созревания бывает все что угодно. По крайней мере, так написано на сайте, на который я недавно наткнулась. Это не объясняет моей способности общаться с растениями, но… я уже морально готова к диалогу с ними. Однажды мне встретится какой-нибудь одуванчик, кактус или, может, падуб, который сможет ответить на мои вопросы. Я мысленно вздохнула.

На мгновение меня охватило искушение рассказать обо всем Маэлю, но… что он подумает? Наверняка решит, что я спятила, и перестанет со мной общаться. Нет, ни за что! С Маэлем мне хорошо — если закрыть глаза на периодические приступы паники. Дело во мне, а не в нем. Я украдкой взглянула на Маэля. Он смотрел на меня — серьезно и в то же время озабоченно. Даже в темноте я видела, как блестят его черные волосы. Он стоял, скрестив руки на груди, эта поза подчеркивала его широкие плечи и привлекала внимание к серебристым браслетам. Сейчас Маэль напоминал древнего воина, который нарядился в джинсы и рубашку, чтобы вписаться в современный мир. Какая заманчивая картинка… Маэль шевельнулся, и я тут же вернулась из мира грез в реальность.

— Что ты хотел мне показать?

Маэль все еще выглядел так, будто сомневался, стоит ли нам идти дальше.

— Мне уже лучше, — заявила я, твердо посмотрев на него. — Правда.

Маэль с виноватым видом покачал головой. Наверное, он ругал себя за то, что привел меня сюда.

— Мне и правда лучше, — повторила я.

— Хотелось бы мне сказать, что я тебе верю и что я не поступил как последний эгоист, затащив тебя сюда, — он серьезно посмотрел на меня, — но это было бы ложью.

— Прекрати. Я пошла с тобой добровольно, и ты не виноват в том, что мои сосуды решили все испортить. — Я шагнула к Маэлю. — Покажи уже, что тут такого интересного.

Помедлив секунду или две, Маэль взял меня за руку.

— Не возражаешь? — спросил он, кивком указав на наши сцепленные руки. — Мне спокойнее, когда я знаю, что ты рядом.

— Да, — пролепетала я. Маэль взял меня за руку. Господи. Он взял меня за руку. Потому что так ему будет спокойнее. Ущипните меня! От восторга мое сердце пустилось в пляс, и я растеряла остатки страха. Мы держимся за руки. Как настоящая парочка. И я чувствую себя совершенно нормально. Никаких странных ощущений, никаких галлюцинаций — только тепло его кожи. Я бы сфотографировала наши руки, но это будет выглядеть очень глупо.

— Мы скоро придем, — прошептал Маэль.

Сердце снова подскочило к горлу, но не от испуга. Мои панические атаки проходят так же внезапно, как и появляются. Это их единственный плюс. В голове прояснилось, эндорфины в крови танцевали самбу. Но я решила при первой же возможности сходить к врачу и рассказать ему о своих странных припадках. Дальше так продолжаться не может!

— Мы на месте, — объявил Маэль, и я на время отложила эту мысль.

Перед нами открылось большое помещение. Маэль увлек меня в середину, потом перевел лучик фонарика с пола на стены и стал поворачиваться вместе со мной, медленно освещая все вокруг.

У меня перехватило дыхание. Кости. Куда ни кинь взгляд — всюду кости, черепа, снова кости. Стены от пола до потолка украшены узором из перемежающихся черепов и костей. Должно быть, их здесь сотни — нет, даже тысячи!

Я чувствовала их запах. Да, от них исходил тот специфический запах, который я почуяла во время своего первого спуска в катакомбы. Как ни странно, он не вызывал у меня страха. При виде костей я думала не о чем-то страшном, а о людях, которые обрели здесь покой.

— Сколько же тут людей, — прошептала я. — Почему их не похоронили на кладбище?

— Кладбища были переполнены, поэтому умерших эксгумировали и поместили в оссуарий. Вопреки тому, что часто пишут в Интернете, могил здесь нет. Кости перенесли сюда, чтобы сохранить. Температура в катакомбах хорошо для этого подходит, — пояснил Маэль.

— Потрясающее зрелище.

— Если тебе здесь понравилось, то потом я покажу тебе еще один особенный зал, — пообещал Маэль, нежно поглаживая мою ладонь.

— Было бы здорово…

— Только давай отложим на другой раз? Думаю, на сегодня с тебя хватит.

Маэль все еще поглаживал мою руку.

Я ненадолго задумалась. Полагаю, родители бы хотели, чтобы я вернулась со своего первого свидания не слишком поздно. Пусть даже это свидание с «воспитанным учеником из лицея Людовика Великого», как называет Маэля мама. Губы невольно растянулись в улыбку.

— Я б не пожалел серебряного денария, чтобы узнать, о чем ты думаешь, — сказал Маэль, перехватив мой взгляд.

И где он только откопал такие древние выражения?

— Просто подумала, что мои родители будут от тебя в еще большем восторге, если сегодня мы закончим пораньше.

— «В еще большем восторге»? — переспросил Маэль, раскачивая наши сцепленные руки взад и вперед. В его голосе прозвучало веселье и любопытство. — Что ты обо мне рассказывала?

— Что ты ходишь в хорошую школу. Пока этого достаточно.

— Это мой единственный плюс. — Маэль наклонился ко мне и добавил: — Умная девочка.

Я рассмеялась.

— Все получилось случайно. Мама узнала эмблему на пуловере.

— А, точно. Она же француженка. Что объясняет, откуда дочь американского дипломата так прекрасно знает французский.

— Что есть, то есть, — подмигнула я. Я уже рассказала Маэлю немного о своей семье, когда мы переписывались по «Вотсапу» и он спросил, почему я езжу с водителем.

— Я провожу тебя до станции, — заявил Маэль. — По крайней мере, так я буду уверен, что ты не заблудилась по дороге к метро. Куда тебе?

— На Марсово поле.

— Хорошо, — улыбнулся Маэль. — Это совсем близко.

— Скажи, нам обязательно возвращаться тем же путем? Вдруг мы вылезем тогда, когда на улице будет толпа туристов?

Маэль покачал головой.

— Пойдем по другой дороге. Люк, в который мы спустились — это только вход. Именно потому, что можно попасться на глаза прохожим или кого-то покалечить. Выход, которым мы воспользуемся, находится немного в стороне. Но ты же не против проехать лишнюю остановку на метро?

— Нет, совсем не против, — ответила я и, поколебавшись, добавила: — А где находится другой выход? Хочу знать, чего ожидать.

Лицо Маэля посерьезнело.

— Я тебя напугал, да? Прости, мне очень жаль. Столько впечатлений за раз… Видимо, для тебя это оказалось слишком, но я понял это только тогда, когда ты побледнела и остановилась… Нужно было заранее объяснить, где расположен вход и как мы будем спускаться. Когда постоянно общаешься с теми, кто ходит по катакомбам столько же, сколько ты, то перестаешь обращать внимание на такие вещи. — Маэль сжал мою руку. — Пообещай, что в следующий раз скажешь, что тебе нехорошо.

— Обещаю, — кивнула я. Слова Маэля меня немного тронули.

— Пойдем, по дороге я во всех подробностях объясню, как и где мы выберемся на поверхность.

— Прекрасно, — я улыбнулась.

— Да, я такой, — беспечно отозвался Маэль, и я снова ущипнула его за бок.

* * *

Люк, через который мы поднялись на поверхность, выходил на задний двор супермаркета. Кто-то ловко спрятал его за мусорными баками, чтобы скрыть от чужих глаз. Очевидно, у катафилов куда больше сторонников, чем я думала.

Маэль помог мне выбраться и отпустил мою руку. Я почувствовала укол разочарования. Маэль вернул крышку люка на место, и тот слился с асфальтом.

Выпрямившись, Маэль спрятал наши фонарики в рюкзак, переобулся в сланцы. Быстро проверил свой смартфон, ответил на какое-то сообщение и сунул смартфон в задний карман джинсов.

У меня сложилось впечатление, что у него какие-то планы… Но я не осмелилась спросить, какие именно.

До ближайшей станции метро идти оказалось недалеко. На прощание Маэль чмокнул меня в щеку, но не спросил, когда мы встретимся снова. И не сказал ни слова о том, какие у него планы на вечер. Мои планы его тоже не интересовали. А ведь мы могли бы найти тысячу тем для разговора! Почему Маэль не рассказал о том, каково ему живется одному? Почему не рассказал ни о своих названых братьях, ни о школе, ни об увлечениях?

«Неужели я напортачила?» — этот вопрос мучил меня всю дорогу домой. Что-то пошло не так. Я расстроенно шагала по авеню Боске. К счастью, скоро буду дома. Я достала телефон. Ни одного нового сообщения. После нашей первой встречи Маэль написал, когда я еще сидела в машине. Я просмотрела историю переписки. Последний раз Маэль был в сети три минуты назад. Я тихо вздохнула.

— Небеса падут!

Какой знакомый голос… Повернув голову, я заметила старика, просящего милостыню, он сидел на тротуаре в нескольких метрах от меня. Это тот самый человек, которого я видела на площади Денфер-Рошро!

Прохожие двигались по улицам, сливаясь в беспорядочный поток — час пик, все возвращались с работы. Как и в прошлый раз, старик сидел на замызганной дырявой подстилке.

Он посмотрел прямо на меня, и я застыла на месте. Кто-то позади сердито выругался, но я не могла пошевелиться. Кровь резко прилила к лицу. «Нет, пожалуйста, только не это», — мысленно взмолилась я. Только не снова! Хватит на сегодня панических атак! Я очень расстроилась и устала и к тому же чувствую себя совершенно сбитой с толку! Мне хочется упасть в кровать, накрыться с головой одеялом и забыть о том, что с каждым днем моя жизнь все больше трещит по швам…

— Эй, ты! — закричал старик, махнув в мою сторону грязной рукой. Пальцы у него оказались тонкими и сильными. Даже грязь не могла этого скрыть. Я вздрогнула.

Вытянув палец, старик указал на меня.

— Ты хранишь в себе воду, — произнес он, устремив на меня свои слепые, покрытые шрамами глаза.

Я до боли закусила губу и медленно покачала головой:

— Нет, пожалуйста…

Я даже не поняла, что сказала это вслух, пока не поймала на себе любопытные взгляды прохожих. Двое человек даже остановились.

— Чего надо? — рявкнула я. Прохожие посмотрели на меня как на сумасшедшую и пошли дальше.

Я снова оглянулась на старика.

— Подойди сюда, — сказал тот, поманив меня указательным пальцем.

Я покачала головой. Хочу домой. Хочу домой! Я почувствовала, что ладони снова взмокли, и сжала их в кулаки, пытаясь успокоиться.

— Я знаю, ты слышишь их голоса, — сказал старик и задумчиво погладил свою косматую бороду. — Ты пробудилась, дочь Истока, и хранишь внутри себя воду!

У меня перехватило дыхание. Этот старик что-то знает! Да, его слова звучат безумно, но… сейчас он говорит полными предложениями, а не произносит запутанные обрывки фраз, как в прошлый раз!

Старик наклонился в сторону — такое ощущение, будто он раскачивается в такт какой-то песенке. Его губы растянулись в улыбку, которую нельзя было назвать дружелюбной. Так улыбается безумный маньяк с топором, глядя на свою будущую жертву.

Кто-то пихнул меня в плечо, и я сделала несколько шагов вперед.

— Будь осторожна со своими желаниями, — хрипло проговорил старик, его голос звучал чуть громче шепота.

С ума сойти! Откуда он знает, что было написано в предсказании, которое я нашла в печенье в день шестнадцатилетия?! Я оказалась к старику так близко, что отчетливо видела шрамы у него на глазах. Некоторые были тонкими и белыми, другие — выпирали толстыми кривыми полосами и выглядели просто ужасно. Наверное, они сильно болят… Кто же ненавидел его настолько, что нанес такие увечья?!

Я задрожала. «Надо уходить отсюда, — мысленно сказала себе я. — Уходи! Беги от него!» Но ноги меня не слушались.

Старик издал смешок.

— Будь осторожна… с желаниями… — Он зашелся в кашле. — Если загадаешь желание, оно может тебе навредить… Прислушайся к своему… — он снова закашлялся, а потом закончил: — внутреннему голосу.

— Оставьте меня в покое, — попросила я, дрожа всем телом, и заставила себя пойти вперед. Шаг правой ногой, шаг левой ногой, теперь снова шаг правой…

Проходя мимо старика, я зажмурилась.

— Остерегайся его.

Я застыла и, не отдавая себе отчета в том, что делаю, повернула голову.

— Что вы сказали?

Выпрямившись, старик сел ровнее и теперь почти не уступал мне в росте. Видимо, он куда выше, чем мне казалось.

— Остерегайся его, — прошептал старик. — Он найдет тебя, ты ему нужна, но он — сама тьма и чернота… — Я с трудом могла разобрать, что он говорит. — Он — сама смерть.

— Хватит! — Я будто со стороны услышала свой пронзительный возглас, услышала прозвучавший в нем страх. Неужели старик хочет сказать, что кто-то собирается меня убить?

— Этот человек к вам пристает, мадемуазель? — поинтересовался проходящий мимо мужчина. Он остановился рядом со мной и достал телефон. — Хотите, я вызову полицию?

— Нет, спасибо, — выдавила я. — Все хорошо. Мне нужно идти.

Я сделала несколько шагов вперед, желая поскорее оказаться дома. Только там я буду чувствовать себя в безопасности.

— Остерегайся его! — Голос старика следовал за мной, как грохот приближающейся грозы. — Он носит огненную корону!

Я всхлипнула.

— Остерегайся того, кто носит огненную корону!

Ничего не хочу слышать! На глаза навернулись слезы.

— Остерегайся того, кто носит огненную корону!

— Хватит! — закричала я, хотя отошла уже на приличное расстояние. Хочу домой, к родителям! Они мне помогут! Родители способны разрешить любые сложности! Я как никогда нуждалась в их поддержке, нуждалась в чувстве безопасности, которое испытываю в их присутствии, нуждалась в их заботливых объятиях.

— Остерегайся того, кто носит огненную корону!

Я перешла на бег и не останавливалась, пока не добежала до дома. Портье открыл мне дверь, кивнул и поздоровался. Оказавшись в коридоре, я выдохнула и бросилась к лифту. Слова безумного старика эхом звучали в голове.

«Остерегайся того, кто носит огненную корону!»

Двери лифта закрылись с тихим шелестом. Я прислонилась к стене и прикрыла глаза.

«Остерегайся того, кто носит огненную корону!»

Я вздрогнула, понимая, что перед мысленным взором все это время стоял Маэль.

Примечания

1

Обсессивно-компульсивное расстройство (невроз навязчивых состояний) — психическое расстройство.