Каникулы на выживание

Кира Каулиц, 2018

Вторая часть трилогии "Дети улиц". С момента встречи главных героев прошло несколько лет. Вчерашние дети повзрослели на целую жизнь, улица воспитала, и хоть в душе они всё те же, игры у них теперь совсем другие. В одну и таких странных игр предлагает сыграть Лёше таинственный незнакомец, и скоро обычные школьные каникулы ребят превращаются в настоящие каникулы на выживание.

Глава 2. Вконтакте

Вечера в столице были длинные, шумные, светлые. И светлыми они были в большей степени от огней Москвы, от ярких рекламных вывесок. Алена Николаевна сидела перед окном и смотрела, как по дорогам текут люди, и как на столицу опускается синий вечер.

На плите давно стыл ужин, и время от времени женщина вздыхала, вспоминая своё прошлое и укоряя себя за ошибки молодости. Из-за них в её семье теперь были большие проблемы. Дочери её, Оля и Юля, росли порознь. Пока она отбывала срок в местах не столь отдалённых, старшую воспитывала бабушка, а младшую — Алёнина подруга. Оле было десять, а Юле шесть, когда девочки наконец встретились, и хотя с того момента прошло уже долгих семь лет, сёстры всё никак не могли сродниться и привыкнуть друг к другу. По этому поводу Алена Николаевна давно проплакала все глаза, но всё же старалась объяснить себе всё философски: «Что посеяла то и жну».

Тюрьма очень сильно поменяла её, сломала старые представления, помогла по-другому посмотреть на жизнь. Но, конечно, ошибки прошлого давали о себе знать — службы опеки и попечительства не оставляли их в покое, а из-за проблем с младшей дочерью у неё появились проблемы со здоровьем, и женщина собиралась подлечиться на море.

В дверь позвонили, и она вздрогнула. На часах было десять, и это, должно быть, вернулась от подруги Оля. У старшей даже подруги были все как на подбор приличные девочки, к которым не страшно было отпускать, а у Юльки… оторви и выбрось! Помимо того, что младшая дочь постоянно скандалила и чего-то требовала, она ещё взяла моду приходить домой ночью, объясняя это тем, что сейчас лето и ей просто необходимо нагуляться.

— Привет, мамуль, — зашла в прихожую Оля и поцеловала мать. — Юлька дома?

— Да ты что? На часах только десять… — тяжело вздохнула Алёна. — Телефон у неё, конечно, отключен. Опять не спать и караулить её до ночи…

— Ничего, ты ложись спать, а я посижу-покараулю, — попыталась успокоить её Оля. — Что у нас на ужин? Картошечка!

— Как дела у твоей подружки? Как вы её там зовете? Марго? — поинтересовалась мама.

— Да, мне привычней звать её Марго, — села за стол Оля. — У неё всё хорошо. Устроилась работать в следственный комитет. Как на ноги встанет, сына сюда перевезёт.

— Оль, а я вот сижу и думаю, может мне никуда не уезжать? — осторожно начала разговор мама. — Я боюсь, что с Юлькой ты одна не справишься! Как она ведёт себя! А разговаривает как! Это же ужас!

— Мам, ну сколько уже можно собирать и разбирать чемодан? — устало спросила Оля. — Съезди, подлечись. Я ведь будущий социальный педагог. Мне же надо на ком-то практиковаться.

На этот факультет Оля пошла не просто так. Тема детей, попавших в трудные жизненные ситуации, волновала её ещё с детства. Столкнувшись со всеми ужасами улицы, она пообещала себе, что обязательно станет помогать всем несчастным и обделённым.

***

Лёша Тишин любил гулять допоздна. Он никогда не приходил домой раньше двенадцати, добираться из Москвы в пригород было трудно. Вернувшись домой и взглянув в телефон, ужаснулся — было уже несколько пропущенных от мамы звонков, которые он не услышал в шуме города.

— Да, мама, — ласково, как только мог, сказал он, позвонив.

При друзьях он с ней так разговаривать стеснялся. Боялся насмешек, боялся, что посчитают маменькиным сынком.

— Лёша, ну почему я битый час не могу до тебя дозвониться? — сказала мать. — Ты приходишь домой очень поздно. Мальчики целый день одни. Не знаю, чем занимаются…

— Мам, твоим мальчикам по пятнадцать лет! Они лоси здоровые! — в который раз напомнил ей старший сын. — У нас всё хорошо: мы живые и сытые. Лучше мне расскажи, как ты там. Почему не спишь? Поздно уже…

— Я — хорошо. Меня лечат успешно, даже хвалят, — начала рассказывать она, у неё всегда было «всё хорошо», даже когда всё было плохо. — Лёша, а вы можете завтра приехать? Привезите мне воды минеральной в маленьких бутылочках.

— Да конечно, мамуль, приедем! — горячо пообещал сын. — А из еды что привезти?

— Ничего. Только воды, — повторила она. — Кормят тут хорошо, ты ж знаешь… да я много и не ем. Ну ладно сынок, с Богом.

— Спокойной ночи, мам! — ответил Лёша. Он любил разговаривать с мамой именно здесь, в её комнате, ведь в ней ещё сохранились следы её присутствия. Хотя воспоминания о тех днях, конечно, были не самые легкие — они по очереди дежурили около её кровати, пытались как могли облегчить её состояние.

Младшие Тишины сидели в комнате у Димки. Близнецы вообще долго не могли находиться друг без друга. Димка бил боксёрскую грушу, Тимошка играл в планшете и рассказывал брату, как он справляется.

— Мама просила завтра приехать, — сообщил Лёшка, садясь на кровать. — Кто со мной?

— У меня тренька завтра!

— Я с Машкой в кино иду, пообещал уже…

— Не волнует! — помотал головой старший брат. — С утра к матери, а потом по своим делам. Я вас отпущу пораньше.

— Отмажь, пожалуйста, Лёх! — попросил Димка. — Я последнее время вообще не могу с ней говорить. Она меня замучила своим Богом!

— Дим, ну послушать-то можно, — сказал Тимка. — Просто прояви терпение. Она ж и правда болеет тяжело. Читал пост «вконтакте»? «Больница видела больше искренних молитв, чем церковь». Я, например, верю. Вот… даже крестик ношу.

— Ой, верит он! — передразнил его Димка. — Хоть один из нас троих верующий…

***

Сергей Евгеньевич Герасимов просыпался рано. Он не умел долго валяться в кровати, и, встав и придя в себя, всегда шёл в свой кабинет. Москва с высоты двадцать пятого этажа была очень красива, и как только он выглядывал в окно, его взгляду открывалась площадь, похожая на шахматную доску.

Шахматы были его любимой игрой. Он любил просчитывать ходы, выявлять риски, и медленно, вдумчиво вырабатывать стратегии. Вот только проигрывать он не любил…

Очень не любил.

— Сергей Евгеньевич, уже проснулись? — заглянул к нему молодой парень. — Я к вам по поводу Тишина. Смолин всё-таки настаивает, чтобы он играл.

— Я не пойму, мы вроде договорились, чтобы в списках оставались только те, кого не будут искать. А Тишины — кто? Малолетки. С ними потом проблем не оберёшься, — рассеяно произнёс Герасимов. — У них мать жива — подаст в розыск, начнут искать, поднимут все подразделения…

— Но они ведь подростки, — попытался возразить ему собеседник. — Психика незрелая, можно сделать всё чистенько. И вообще, зачем нам все трое? Нам и одного, старшего хватит.

— Хорошо, пусть играет, — отмахнулся Герасимов. Он облокотился на подоконник, ещё сильнее ссутулился. За горбатую спину и большой нос его окрестили Гоблином. — А этот Тишин, говорят, шустрый мальчишка. Может, он нам и поможет выиграть.

***

«Электропоезд Москва-Анапа пребывает на четвертую платформу. Повторяю, электропоезд Москва — Анапа…»

— Пошли! — велела Алёна дочерям. Она всё-таки решила ехать на лечение. «Если не поеду — точно слягу», — уговаривала она саму себя. На море она ехала на целый месяц. Недельку собиралась пожить у подруги в цивилизации, а потом отправиться дикарём на Бугазскую косу. Уж очень хотелось ей единения с природой.

Всё это она снова и снова объясняла дочерям, опять просила её понять и не обижаться на её отъезд… и только когда поезд загудел и тронулся, девочки наконец-то вздохнули с облегчением.

Юлька, конечно, просто не помнила себя от радости. Ей всё ещё не верилось, что в свои тринадцать она наконец-то осталась без присмотра матери на целый месяц. А вот Оля заметно занервничала, ведь она только теперь поняла, какой груз ответственности опустился на её плечи. Теперь она должна сама содержать в порядке дом, готовить себе и сестре еду и, конечно, самое трудное — присматривать за Юлькой.

— Лёлечка, смотри, чтобы Юля не потерялась, не скурилась и… не забеременела, — на полном серьёзе шепотом говорила мама, и теперь Оле очень захотелось засунуть Юльку на хранение в какой-нибудь сейф и выпустить её оттуда только в день прибытия матери.

— Наш автобус! — сказала она сестре и на всякий случай взяла девочку за руку.

Юлька была в состоянии полной эйфории. Она надувала из жвачки пузыри, слушала музыку, раскачиваясь ей в такт, наблюдая, как меняются пейзажи за окном.

«Типичный подросток, — думала Оля, исподтишка наблюдая за сестрой, — неужели и я когда-то была такой? Нет! Я была другой. Я была умная, рассудительная. А эта… раздолбайка!»

— Ногами не шаркай, сиденья пачкаешь, — сделала ей замечание Оля.

— Что? — вынула из уха наушник девочка.

— Я говорю: ногами сиденья не пинай, — терпеливо повторила ей Оля. — Может, наушники вынешь — поговорим?

— С тобой-то? О чём? — удивилась девочка, но всё-таки вынула оба наушника и вопросительно уставилась на сестру.

У Юльки был курносый усыпанный веснушками нос, большие губы, тонкие брови. Вот только глаза у неё были совсем некрасивые, восточные, чёрные, дикие.

«Глаза у неё отцовы — цыганские», — часто говорила мать, и потому Оли они совершенно не нравились. Странно… они с Юлькой вроде были родными сёстрами, и всё же Оля, как ни старалась, не могла выдавить из своего сердца ни капли любви к этой девочке-подростку.

— Ну вот, остались мы с тобой одни, — Оля даже не знала с чего начать этот разговор. — Давай, может, попробуем как-то выстроить отношения, стать друг другу родными. Мы же вроде как сёстры…

— Вроде как, — вяло согласилась Юлька, лопнув пузырь жвачки. — Слушай, мы тут с Полинкой поспорили, есть ли у тебя парень. Я говорю что нет, она говорит, что есть…

— Нет. Парня у меня нет, — не моргнув глазом, ответила ей Оля, — мне пока и одной неплохо.

— Класс! Я выиграла! — очень обрадовалась её ответу Юля. — У меня тоже пока парня нет, но этим летом я собираюсь это исправить… Ладно, хочешь, я тебе один секрет расскажу? — оживилась девочка. — Мы с Полькой и Наташкой скачали планы на лето! Хочешь почитать?

— Давай, — улыбнулась Оля, взяв у неё из рук немного помятый листок бумаги. Начало было положено. Юлька, вроде как, решила ей доверять… «Сейчас главное — ничего не испортить», — думала девушка, читая пункты плана.

На бумажке были описаны типичные подростковые мечты. «Влюбиться, проколоть пупок, сделать татуировку, покрасить волосы в другой цвет». Некоторые пункты Оле, конечно, не понравились сразу, но она решила не устраивать пока разбор полётов. Ведь впервые она узнала, чем планирует заняться её младшая сестра.

— А что, Полинка тоже собралась делать себе тату? — осторожно начала прощупывать почву Оля.

— Нет, что ты! Ей мать не разрешит! — махнула рукой Юлька. — А пупки мы себе сами решили проколоть иголкой от шприца. А вообще, как тебе наши планы на лето?

— О-о-очень классные, — постаралась не потерять самообладания Оля, — особенно про пупок, и про татушки….

— Тебе понравилось? — удивилась её реакции Юлька. — А ты ведь тоже, оказывается, человек! Я думала, ты только выпендриваться умеешь и сказки глупые писать!

— Какие ещё сказки? — насторожилась Оля.

— Твои, — улыбнулась Юлька. — Про Ослика говорящего, троллей, Средиземье.

— Ты что, мою тетрадку нашла? — схватила её за руку Оля. — Где она была?

— Она за стол завалилась, — пытаясь освободить руку, ответила Юля. — Да нормальная у тебя сказка, неглупая. Натахе нашей понравилась…

— Если бы ты знала, о чём я там писала, тебе бы она тоже понравилась, — тихо сказала Оля. — Я её писала, когда из детдома сбежала и всё лето с беспризорниками на улице жила.

— Да ладно! — удивилась Юлька. — Ты из детдома сбегала? Да не поверю!

Эту Лёлькину тайну знала только Марго. Никто из Олиных одноклассников, никто из подруг и тем более Юлька не знали, что когда-то Оля почти целое лето прожила на улице. Пока они дошли до дома, Оля вкратце рассказала сестре историю своего детского приключения.

Вообще, девочки редко разговаривали по душам. Да что там скрывать… Оля с Юлькой вообще практически не разговаривали, всё больше ссорились да ругались, но сегодняшний день стал для них исключением. Лёлькину историю Юлька слушала, открыв рот. Особенно ей понравились слушать про каждого из друзей по несчастью. Она всё расспрашивала про их характеры, внешность, интересы. Лёльке даже показалось, что мнение сестры о ней в корне изменилось.

— Да… Ну, ты крутая! — как бы в подтверждении Олиных слов сказала, наконец, Юля. — Я в десять лет из дома не сбегала… и женихов у меня не было. — Слушай, а ты их «Вконтакте» искала?

— Искала, — быстро отмахнулась Оля, — нет их там. Или все под другими именами.

— По-всякому искала? — уточнила Юля, тут же прыгнув за компьютер. — А ну-ка, давай попробуем их найти. Ты Лёшу под какими именами искала?

— Под разными…

— А английскими буквами пробовала? — быстро стучала пальцами по клавиатуре Юлька. В этих вопросах она разбиралась куда лучше, чем старшая сестра. — Вот смотри: Alex Tishin, 17 лет, Москва! — повернула она к Оле экран компьютера.

— А его фотографии есть? — тут же поинтересовалась Оля.

— Фоток нет. Добавим в друзья? Узнаем? — не унималась Юлька. — Лёль, ну пожалуйста. Так хочу на твоего жениха посмотреть!

— Ты что?! — испугалась Оля. — Я не знаю, что он за человек, и вообще, он ли это. И никой он мне не жених! А ты не вздумай добавлять к себе незнакомых взрослых парней!

— Конечно-конечно, — ласково пропела сестра, спрятав за спиной крестик из двух пальцев

***

— Здравствуйте, доброе утро! Здравствуйте! — улыбались Тишины со всеми врачами и медсёстрам идущими по коридору. Они умели себя правильно вести, когда надо.

«Образцовые сыновья!» — сказали бы про них все, кто их не знал…

По понятным причинам приезжать в больницу братья не любили. Как и всем подросткам, им не нравилось смотреть на страдания, на людей в белых халатах, не нравились больничные запахи. Но всё это можно было потерпеть ради мамы.

Оравой они ввалились к матери в палату, и в ней как будто сразу стало тесно от их громких голосов…

Мать обняла каждого из них, поругала авансом, выслушала их новости. Тимке рассказывать матери было нечего, а вот Дима рассказал ей про свои тренировки и тут же добавил, что им с Тимой надо уйти сейчас, и с ней останется только Лёша.

— Мам, не обижайся на нас, нам правда с Машкой в кино, — начал оправдываться Тимка.

Она и не обижалась. Понимала, что маленькая больничная палата не место для здоровых, полных энергии пацанов.

— Идите, идите, Тимоша, — успокоила их она. — Ты только мне скажи честно: Маша, пока я в больнице, где живёт? У себя дома или у нас?

— Нет, ты что, мам?! Мы никого домой не водим! — сделал очень честные глаза сын. Она конечно, не поверила. Пообещала, что позвонит соседке, узнает, где ночует её внучка.

Когда близнецы ушли, в палате сразу стало тихо. И хотя мать была рада этим посещениям, они очень её волновали. Вот и теперь от шума, которые создавали сыновья, у неё заболела голова. Сегодня она вообще выглядела какой-то особенно измученной. Следы тяжёлой болезни наложили отпечаток на её внешность: у неё была нездоровая худоба, сероватый цвет лица, но в её больших глазах, подумал Лёша, почему-то не было ни жалоб на жизнь, ни тревоги…

— Лёш, какие же вы большие… Что-то ты у меня какой-то лохматый сегодня, — она быстро навела порядок у него на голове, и он вскочил как ошпаренный.

— Мама! Я эту прическу полчаса делал!

— Ах, это была причёска… — растерялась Вера, наблюдая за тем, как сын пытается опять привезти себя в порядок. — У меня такая причёска, когда я две недели голову не мою…

Она ещё раз с любовью посмотрела на сына. Он был такой странный, дикий, но в то же время всё ещё позволял себя обнимать и целовать в отличие от близнецов. Она всё ещё не могла привыкнуть к мысли, что её мальчики уже совсем большие…

— Кроме сломанного дивана и разборок с соседями есть какие-нибудь новости? — спросила она, прижимая его к себе.

— Я… собаку завёл, — несмело начал он, — на рынке предложили бесплатно. Алабайчик. Глаза такие умные. Просто не смог не взять.

— Ну и хорошо, — развеяла его тревоги мама, — собака нам не помешает. Как назвали?

— Гашиш…

— Лёша, ну что за имя такое?! — всплеснула руками Вера. — Все наркоманы сбегутся…

— Будешь Гашка звать, — успокоил сын. — Ты давай выздоравливай! Сколько ещё тут валяться собираешься?

— Не знаю, Лёш, — тяжело вздохнула она. — Сердце, говорят, бьётся через раз. Да и боли сильные.

Лёша перебрал продукты в холодильнике, что-то оставил, что-то пришлось выкинуть. Она и правда почти ничего не ела, и сын отчитал её, как будто она была маленькой девочкой… Младшие близнецы были очень похожи на неё, в вот в старшем с возрастом всё больше стали видны черты отца.

— Сынок, а у тебя сейчас есть кто? — осторожно спросила она. — А то Машку-то я знаю, а твою девушку даже ни разу не видела…

— Ой, мам, давай не будем про это, — попросил сын. — Нет у меня постоянной девушки.

— Лёш, ну сколько раз тебе объяснять: беспорядочная жизнь разрушает тебя, — опять попыталась поговорить с ним мама, — она губит твою психику, молодой организм…

— Мам, все так живут, — спокойно ответил сын, — не переживай, я аккуратный.

— А все в окно прыгнут, и ты тоже? — произнесла мама избитую фразу. — Лёша, пойми, это в первую очередь грех против Бога…

В религию она ударилась, когда чуть не умерла после первого инфаркта. Для Лёши и братьев это поначалу было непонятно, но со временем мальчишки привыкли.

«Пусть верит, если ей от этого легче», — думали они. Димка бунтовал немного, а вот Лёше с Тимой даже иногда нравилось её слушать.

— Лёш, пойми, за все свои поступки, совершенные даже в далёком прошлом, мы обязательно понесём расплату… Мы обязательно пожнём, что посеяли…

До болезни мама преподавала, у неё был очень красивый голос, и Лёша получал удовольствие, слушая её. Правда, пока она рассуждала на серьёзные темы, мысли его витали — он поймал себя на том, что думает про глупости. Например, что хорошо было бы набить себе ещё одну татуху. И если он собирается в армию, то нужно оставить место для рисунка войсковой части, например.

— Мам, побыстрей бы меня в армию забрали, да?! — перебил он её рассказ. — Лёша, ну ты чего? — растерялась она. — Я думала, ты меня слушаешь…

— Конечно, слушаю! — успокоил он. — Что там дальше? Бог вездесущий, и поэтому всё видит… Мне кажется, я после твоих лекций могу уже в сан какой-нибудь вступать!

С мамой он просидел до обеда и дождался встречи с лечащим врачом, который сообщил ему, что если они хотят продлить пребывание их матери в более-менее комфортной палате, им нужно будет заплатить ещё.

«Надо дяде Паше позвонить» — подумал Лёшка выходя из больницы. Деньги на лечения мамы давал он. С продуктами тоже помогал, а вот «карманными» не баловал, и братьям приходилось каждый раз ломать голову где доставать деньги на свои удовольствия.

Приехав домой, Лёша взял планшет, напечатал: «Привет. Я по поводу денег»… и долго водил курсором, всё никак не решался нажать на Enter…

Какой-то незнакомец написал ему вчера. С пустой странички спросил, не хочет ли он заработать денег, играя в одну в очень интересную игру. Всё это, конечно, сначала показалось бредом и «заманухой» для дурачков, и Лёшка быстро отшил его. Но теперь любопытство взяло верх, да и ситуация к этому располагала.

«Я знал, что ты парень неглупый», — тоже без приветствия ответил Лёше собеседник.

«Что за игра? Сколько платят? — сразу перешёл к делу Лёшка. — Только сразу предупреждаю, если ерунда какая-нибудь типа «спрыгни с крыши» или «убей себя», то можешь больше не писать».

«Нет, что ты! Убивать себя как раз не надо, — сразу ответил собеседник. — Наоборот, ты должен себя беречь. Продержишься месяц — хозяин вознаградит».

«Почему я должен тебе верить?» — поинтересовался Лёша.

«Тебя зовут Тишин Алексей Михайлович, твой адрес… двух твоих братьев зовут…» — быстро начал печатать собеседник.

«Это всё можно узнать и на вокзале!» — не удивился Лешка.

«А то, что мать твоя во второй городской больнице на лечении, тоже можно узнать на вокзале? — спросил собеседник. — Соглашайся! Вам ведь нужны деньги…»

На это сообщение ему Лёшка ничего не ответил. Дождался братьев, показал им переписку, и они, посовещавшись, решили расспросить подробней, в чём заключается игра. Ответа как такового они не получили, но собеседник опять повторил, что задание будет всего одно.

«Сначала аванс», — затребовали Тишины, и собеседник как будто согласился.

«Аванс при встрече. Завтра. Кафе «Beerkа», — ответил он, назначив время, и вышел из сети.

— Ну что, сходим? — поинтересовался у братьев Тишин, и близнецы кивнули. Всё это было очень интересно и интригующе.

— О, Лёх, у тебя заявка! — сообщил ему Тимка, увидев уведомление. — «Оля Звонкова хочет добавить вас в друзья!» Что? Лёлька? Наша Лёлька?

С Лёлькой Звонковой Тишины познакомились лет семь назад. Тогда они все были ещё детьми, и со многими ребятами с вокзала они до сих пор общались, а вот с ней, с этой Олей, связь, к сожалению, прервалась, и теперь ребята были очень рады, что их подруга детства опять объявилась.

— Ну, Лёха, давай, добавляй её! — воодушевились близнецы. В то лето их старший брат влюбился. И они знали, что Лёша долго не мог выбросить из головы эту девчонку.

— Перестаньте, — пытаясь казаться равнодушным, сказал Лёша. — А ну-ка, фотографии мне открой. Посмотрю, какая она стала.

Образ той маленькой Лёльки в его памяти уже давно стёрся. Он смутно помнил, что у неё были русые волосы, серые глаза, а сама она была такая худая, что до неё было страшно дотронуться.

Какой стала Оля сейчас, посмотреть ребята не смогли. Сначала нужно было добавить Олю в друзья, но этого сделать Лёша не захотел. С Олей у него были свои счёты… Детские, но счёты.

«Привет! Помнишь меня?» — неожиданно написала девушка, и близнецы тут же кинулись ей отвечать.