Чужие драконы

Кира Измайлова, 2019

«Ветер, прилетевший с гор, взвихрил застоявшийся аромат цветущих трав. Другие, не столь приятные ароматы, ударили в нос с новой силой. Хорошо хоть, стало немного свежее – похоже, гроза надвигалась. – Повтори, пожалуйста, еще раз, Талли, почему мы записались на практику именно в эту дыру? – спросил Вэл, делая пометку в блокноте. В самом обычном блокноте, не электронном – где тут заряжать технику, скажите на милость?..»

Ветер, прилетевший с гор, взвихрил застоявшийся аромат цветущих трав. Другие, не столь приятные ароматы, ударили в нос с новой силой. Хорошо хоть, стало немного свежее — похоже, гроза надвигалась.

— Повтори, пожалуйста, еще раз, Талли, почему мы записались на практику именно в эту дыру? — спросил Вэл, делая пометку в блокноте. В самом обычном блокноте, не электронном — где тут заряжать технику, скажите на милость?

Генератор старый, как… Вэл затруднился подобрать сравнение. Кажется, этот агрегат был ровесником Вэлу, а может, начальнику экспедиции. Или вообще завалялся в становище со времен последней войны: мало ли, кто и зачем его тут оставил. А местные ведь совсем не дикие и не глупые: он сколько раз замечал, как мелькают среди ярких бус и подвесок на поясах самые обычные навигаторы… в кожаных чехольчиках, расшитых бисером, украшенных клочками меха, подвесками из резной кости и невесть чем еще. И новенькие браслеты слежения на руках у детей видел. И мобильная, и спутниковая связь тут имелись, это точно, иначе как бы сами практиканты и тем более начальство связывались с «большой землей»? Однако Вэлу еще ни разу не удалось застать кого-нибудь из местных с телефоном и тем более ноутбуком.

Если бы не нужно было беречь заряд собственного мобильника, он поискал бы в сети фото и имена, но увы… Ладно, потом, из дома попробует вычислить кое-кого. Многие, он знал, уезжали учиться, значит, их данные должны мелькать в сети. С фото сложнее: вряд ли на паспорт, анкету и студенческий билет здешняя красавица Эйгла снималась в привычном головном уборе, украшениях и с разрисованным лицом: без этого, с позволения сказать, макияжа здесь ни одна взрослая девушка из дома, то есть шатра не выходила. Когда-то красоту наводили угольком и цветной глиной, смешанными с бараньим жиром, теперь — вполне современной косметикой. Недешевой, сказала Талли с некоторой завистью: не могла позволить себе подобное.

Ну да ничего, узнать бы, где именно учились вон те ребята — отличные ассистенты, к слову, — а там дело пойдет проще.

Зачем ему это? Да просто любопытно… И еще интересно узнать, почему, отучившись, они возвращаются сюда, а не остаются работать в городе. Не все, конечно, но большинство. Казалось бы: неужели не хочется вырваться из этого… первобытного строя, жить современно? Но нет… И о учебе своей они говорят мало и неохотно, даже если вдруг обнаружится, что курс паразитологии у вас читал один и тот же профессор. Самое большее — попросят передать нижайший поклон почтенному человеку, который так много сделал для недостойного студента, но и только. Ни общежитскими байками не делятся, ни своими похождениями… Загадочные люди, что ни говори!

— Что ты там бормочешь? — третий раз повторила Талли.

— Я спрашиваю: почему нас занесло именно сюда?

— Ну здравствуй! Это единственное место в стране, а может, и во всем мире, где сохранилась древняя… нет, древнейшая порода овец, — мгновенно выдала Талли, — причем совершенно точно никогда не скрещивавшаяся с другими, что подтверждают новейшие исследования, это раз. А два — без малейших признаков вырождения!

Талли отпихнула меланхоличную овцу и распрямилась.

— Ты можешь объяснить, как это возможно?

— Нет, — Вэл тоже встал, потрепал еще одну овцу по спине и привычным уже шлепком по мохнатому заду направил в сторону стада.

Здесь даже животные были какими-то… дрессированными. Ты поди поймай обычную овцу и возьми у нее пару кубиков крови! Нет, кое-какие впадают в ступор от ужаса, но другие удирают что есть сил, а будучи пойманными, отчаянно отбиваются, приходится связывать. А здешние мало того, что слушаются собак — это-то нормально, — так еще идут на зов хозяина и преспокойно подставляют шею под иглу и так же спокойно возвращаются к сородичам. Ну, могут рукав пожевать или неловко дернуть головой, если нечаянно причинишь боль, но и только. Даже круторогие бараны — и те невозмутимы донельзя.

То ли их чем-то опаивают, думал иногда Вэл, то ли трава в долине… гм… особенная, то ли эти твари намного умнее, чем принято полагать, и берегут силы для осенних боев. Если повезет… вернее, не повезет, экспедиция задержится здесь до снега, и тогда можно будет своими глазами увидеть, как дерутся эти самые бараны. Где-то стравливают псов, где-то петухов, а тут принято развлекаться вот так. Вернее, это не вполне развлечение: так выбирают лучших производителей. Но ведь все эти овцы — жертвы близкородственного скрещивания! И хоть бы что — ягнята здоровые, крепкие, молока у маток довольно, шерсть густая, мяса нагуливают достаточно… Чудеса какие-то.

Наверно, последние слова Вэл произнес вслух, потому что Талли довольно ухмыльнулась и ткнула его в плечо карандашом.

— А, ну да, конечно… — кисло произнес он и покосился через плечо. Туда, где возвышались горы. — Не надоели тебе эти сказки?

— Это не сказки. Во всяком случае, здесь, — Талли топнула ногой. — Прабабка Эйглы сама видела. И не просто видела, иначе в кого бы внучка уродилась такой красивой?

— Мало ли, кто тут бывал, — проворчал Вэл.

Что говорить, Эйгла была бы очень хороша без этой своей раскраски. Светлая кожа не редкость у местных уроженцев, а вот изумрудно-зеленые глаза откуда? И волосы: не прямые черные, а волнистые каштановые с медным отблеском — на солнце так и горят! В сочетании со своеобразными чертами лица, высоким ростом (чуть не на полголовы выше отца) и статной фигурой — действительно, красавица.

— А ты слышал, чтобы кого-нибудь из наших парней к себе в шатер пускали? — не осталась в долгу Талли. — Плясать и обниматься — это одно, а…

— В войну всякое бывало, — обрезал он. — И потом, зачем в шатер-то? Там родни толпа… Мало будто кустов вокруг?

— Да ну тебя, вечно все опошлишь!

Они собрали вещи, особенно тщательно упаковали термосы с образцами, отправились обратно в лагерь. Генератор пашет еле-еле, да, поэтому холодильные камеры — в приоритете, а всякие мобильники — по остаточному принципу. Хорошо, горючего хватает…

Воздух в долине прозрачный до такой степени, что расстояние определить очень сложно. Дымок генератора — ерунда, его тут же сносит ветром с вершин.

Вэл прищурился: до лагеря идти вроде бы всего ничего, а на самом деле… На самом деле — часа два. Тяжелые сумки с термосами он взвалил на себя, не на Талли же — она тащит журналы записей и уйму прочего необходимого барахла. Можно было одолжить у местных лошадь, но ни он, ни она не умели обращаться с вьючными животными, а потому отказались. Проще самим донести.

— Вэл, гляди! — Талли дернула его за рукав, развернула в сторону гор.

Над самыми вершинами парил словно бы осенний лист, золотой и багряный в лучах заходящего солнца.

— И что? — не понял он.

— Это же со стороны Алой долины!

— И что? — повторил Вэл. — Дельтапланерист, наверно. Их туда пускают, забыла?

— Так высоко? Смотри, он ведь над пиками! И, кажется, летит прямо сюда…

— Ну, взлетел, дурак, и не рассчитал, ветер-то в нашу сторону, да еще как крутит… Может, сюда и шлепнется, — мрачно ответил он. — Если не разобьется, конечно.

— Да чтоб тебе язык прикусить!

Ну и, конечно же, Вэл споткнулся и прикусил язык. Случайность, ясное дело…

Вэлу не нравилась одержимость подруги этой Алой долиной. Можно было и не спрашивать, зачем их сюда занесло: Талли хотелось оказаться поближе к таинственному заповеднику, а он — куда же без названой сестры? Разве можно ее оставить? Выросли бок о бок, сидели за одной партой, вместе дрались с обидчиками, вместе окончили школу и поступили в университет. Вэлу было все равно, на какую специальность, и когда Талли решила — на биологию! — он только плечами пожал. Вымирающие виды так вымирающие виды, генетика так генетика. Мозгами Создатель не обделил, справится.

Родители, правда, вздыхали: шел бы лучше в юриспруденцию или там финансы, от этой биологии никакого дохода! — но Вэл отмахивался. Доходов хватало, спасибо дедушке — достаточно завещал любимому внуку, а тот был бережлив, если не сказать, прижимист. Откуда столько добра? Да как-то успел скопить за долгую жизнь. Изначально кое-что осталось от родителей, потом, в последнюю войну дед был летчиком и дослужился до немалого чина, получал немалые премиальные за сбитые вражеские самолеты и разбомбленные транспорты, несколько раз ходил на таран, за что тоже был награжден, затем преподавал до глубокой старости…

Вэл очень походил на деда в юности, если судить по выцветшим карточкам, только не умел так бесшабашно улыбаться. А еще — боялся высоты.

Ну ладно, не вовсе уж панически боялся, но не любил. Многоэтажные здания — еще туда-сюда, они все-таки достаточно надежные, а в окна выглядывать не обязательно. Горы тоже — если не влезть сдуру на осыпь и не лазать по карнизам, на которые и коза не заберется, тоже не очень страшно. Даже если упадешь — все равно есть шанс выжить. Ну сломаешь ногу-другую, впредь будешь осторожнее… В любом случае, покорять вершины Вэл и не собирался, а здешние отроги были не такими уж высокими. Но вот в аэроплан он каждый раз садился с таким чувством, словно голову под топор палача подставлял.

Осознание того, что под ним бездонная пропасть, и что он ничего не контролирует — нет ни лестницы, ни страховки, ни даже шаткого камня или жалкого кустика, за который можно зацепиться, — заставляло покрываться ледяной испариной и дрожать мелкой дрожью. Талли — та не боялась, всегда садилась возле иллюминатора и то и дело дергала Вэла за рукав, чтобы посмотрел на необычное облако, закат или город внизу, но он не открывал глаз…

— Завтра выходной, — сказала вдруг она. — Давай сходим на перевал?

— В выходной я хочу только спать.

— Сколько можно спать? Ну давай, а? Местные говорят, будет тепло и ясно, может, разглядим что-нибудь? Я и бинокль с собой взяла…

— Может, лучше купим экскурсию в эту твою долину? — безнадежно спросил он. — Ведь не дороже денег… Нет, я помню, что ты не хочешь выделяться, я тоже не хочу, чтобы кто-то знал, какое мне наследство досталось, но… Ведь никто не узнает, если мы на каникулах туда рванем! Хотя ты же не удержишься, снимками захочешь похвастаться…

— Не в этом дело, Вэл! Ну как ты не понимаешь? — Талли подпрыгнула на ходу. — Экскурсия — это для всех! Ничего интересного там не покажут. Всё есть на фото и даже на видео, в сети полно роликов! Красиво, конечно, когда кругом цветы, замок еще этот старинный. И на гидроплане могут покатать, говорят, только это очень дорого… Но… но…

— Ты хочешь заглянуть в чердачное окошко. Вдруг хозяева занимаются чем-то непотребным, пока никто не видит, так? Ну… По-моему, это неприлично.

— Ну и пускай неприлично! И пускай мы ничего не увидим… Но я хоть буду знать, что попыталась, а ты… а ты как не верил, так и не верь! И вообще, не ходи со мной, сама справлюсь. Тут идти-то всего ничего…

— С ума сошла? Чтобы я тебя одну хоть куда отпустил?!

— Даже на свидание не отпустишь? — ядовито спросила Талли и припустила вперед так, что Вэл едва за ней угнался.

Когда они добрались до лагеря, сдали образцы и записи, а потом отправились обедать в становище, там уже всё бурлило.

— Да ничего со мной не случилось! — уверял невысокий рыжеватый паренек с отменным фингалом под глазом. — Не первый раз падаю… До чего у вас тут ветра коварные!

— Скажи спасибо, заметили тебя и подобрали, — проворчала пожилая женщина и сунула ему полную миску мясной похлебки. — Ешь! Не то тебя любым сквозняком унесет до самого океана!

— Спасибо, бабушка Ынсай, — весело ответил тот и схватился за ложку. — Проголодался — сил нет…

Та мимоходом погладила его по голове жесткой, как стиральная доска, ладонью и снова принялась мешать в котле, оделяя на сей раз практикантов.

— Опять весь день не евши, — ворчала она, — скоро станете невесомыми, как этот вот…

— Брось ругаться, бабушка, — отозвался незнакомец. — Лучше плесни добавки, уж больно вкусная похлебка вышла!

Вэл был уверен, что в такого мальчишку и первая плошка не поместится, но нет — он умял еще три.

— Вот теперь я очень даже весом, — довольно сказал тот и покосился на Вэла с Талли. — А крыла моего никто не видел?

— Унесло, поди… Ветер крепчает, — ответила Эйгла, подсев поближе. — Поищем — может, на пастбище где лежит…

— Буду благодарен, а то мне ведь голову оторвут — недешевая вещь. Да, а почему не знакомите с гостями?

— Штуденты, — нарочито прошамкала Ынсай и подала юнцу дымящуюся пиалу с чем-то душистым.

— Практиканты, — поправила Эйгла. — Из столичного университета. Овец наших изучают.

— О, и я оттуда же! — обрадовался юнец. — Альтор, пятый курс юридического. А вы, значит, биологи?

— Они самые, — первой ответила Талли. — Это Вэл, а я Талли, мы вместе учимся… А ты откуда летел? Из Алой долины?

— Смеешься? — фыркнул Альтор в пиалу. — Во-первых, откуда у меня такие деньги? Во-вторых, ветер вообще не с той стороны… хотя вы не разбираетесь, наверно. Вон оттуда меня занесло, с дальнего склона, с той стороны хребта база… Ох, оторвут мне голову за снаряжение… Даже если найдется, все равно ведь на выброс, это ж не древний парашют — на коленке не залатаешь!

— Понятно… — Талли сникла было, но тут же оживилась и подалась поближе: — А ты не видел сверху, что там, в той долине?

— Видел. Ничего особенного. Долина как долина, почти как эта, только озеро посредине и стад нет. Там тоже летают, я видел крылья. Но больше в ту сторону, — он махнул рукой, — в другой долине лаванда цветет, говорят, очень красиво. А тебе зачем?

— Да так, любопытно… — она уставилась в небо и обхватила колени.

Альтор шумно выхлебал травяной отвар — сразу видно, знает местные обычаи, тут так принято, — поблагодарил Ынсай и поднялся. Тут же повскакивали девушки — Вэл с удивлением смотрел, как они льнут к невысокому и неказистому, в общем-то, пареньку. К нему никогда так не липли. Если честно, редко когда взгляда удостаивали.

— Устал, сил нет, — сообщил Альтор и нарочито потянулся. А то не видно было, какая довольная ухмылка играет у него на губах! — Покажете, где тут можно прикорнуть? Хоть на старой шкуре, хоть вовсе на земле, я неприхотливый, и уж тем более не хочу кого-то стеснять…

Девицы немедленно затеяли перебранку. Вэл достаточно разбирал местное наречие, чтобы понять: они выясняют, к кому в шатер пойдет ночевать нежданный гость. Странно, но красавица Эйгла в этом споре не участвовала, хихикала и переглядывалась с Ынсай, вот и все.

— Ну ладно, ладно, пойду, осеню кого-нибудь… крылом, — улыбнулся наконец Альтор. — Только не подеритесь! Нет, вот ты, ты и ты — брысь отсюда, не доросли еще! А с остальными… Ну, девушки, я все-таки не великий предок, но…

— Уж постарайся, — фыркнула Эйгла, а Ынсай погрозила девушкам мешалкой.

— Вот я вас! Совсем стыд потеряли… В мое время вас бы родители за такое непотребство сыромятным ремнем выдрали!

— Это за какое именно? — себе под нос поинтересовалась Талли, и старуха, будто услышав ее, продолжила:

— Не дадут отдохнуть гостю, бесстыжие… Одно на уме…

— Ты прямо как бабушка Кетца! — захохотал Альтор, вырвался из цепких девичьих рук и обнял Ынсай.

— Все бабушки одинаковые, — проворчала та, но довольно улыбнулась. Похоже, сравнение ей польстило. — Иди уже, безобразник, светает рано, а у тебя вон сколько дел… А вы, бестолковые, если устроите драку и шум среди ночи — сама вам косы повыдергиваю!

— Они будут тянуть жребий, — сказал Альтор, схватил первых, кто попался под руку, за талии и увлек куда-то в глубь становища. Остальные со смехом и возбужденными восклицаниями потянулись следом.

Эйгла у костра утешала тех девочек, которых гость решительно отверг: самой старшей едва ли сравнялось четырнадцать. Хоть на этом спасибо, подумал Вэл, пусть нравы здесь и дикие, но хоть такого теперь не допускают…

— Интересно, почему она не пошла? — спросил он, когда они с Талли плелись к своей палатке. — Мелковат для нее, что ли?

— Дурак ты, — ответила та. — Не заметил, нет?

— Что я должен был заметить?

— У него глаза точь-в-точь, как у Эйглы, — таинственным шепотом ответила девушка. — Ни у кого здесь таких больше не видела. Он загорелый, но ясно, что кожа светлая. И волосы — у него на солнце выгорели, но оттенок тоже как у Эйглы!

— Только не говори, что они разлученные во младенчестве близнецы… — простонал Вэл и, не раздеваясь, рухнул на походную постель, не проверив даже, нет ли под подушкой змеи или чего похуже. В лагере и окрестностях ничего опасного не водилось, и это заставляло забыть об опасности, что само по себе было опасно. Вот как завернул!

— Нет, она старше, — Талли села рядом. — Он пятикурсник, а она года два как окончила учебу. Отец, наверно, один. Нет, ты представляешь, какой силы там должны быть гены, чтобы перешибить местные? Ну, чтобы дети были не темненькие и черноглазые, а такие вот?

— Даже не проси взять у Эйглы кровь для исследования.

— Надо будет — сама возьму! — девушка вздернула нос. — Вэл… Ну пойдем все-таки завтра на перевал? Пожалуйста!

— Не пойду и тебя не пущу. И не вздумай сбежать под утро — поймаю. Вернее, скажу здешним — они тебя верхом в два счета догонят. Арканом ловить не станут и через седло перебрасывать тоже, но в лагерь вернут.

Наверно, вышло слишком резко, потому что Талли молча встала и отошла к своей постели, пошуршала одеждой, упаковкой влажных салфеток, да и утихла.

Вэл подумал о том, что от него тоже пахнет овцами, но от салфеток этих проку мало, а вымыться здесь негде. Дорого бы он дал за настоящую ванну… Ну ладно, хотя бы пруд, речку, ручей, наконец! Но увы — вода тут ценилась на вес золота, и Вэл поражался, почему от местных не несет, как из хлева: они же моются, наверно, только когда дождь идет! В колодцах вода есть, конечно, но ее мало, она только для питья и готовки. А ту, которую пьют овцы, лучше даже не нюхать…

Где-то подальше, говорили, есть речушка и пара небольших озер, но добраться туда на своих двоих — и думать нечего. Машину же никто не даст, к тому же, Вэл и не знает, куда именно ехать. Взять разве что проводником Эйглу, так не согласится ведь. Не потому, что он ей не нравится, просто у нее своих дел полно, и если она станет шататься невесть где и отлынивать от работы, ее по головке не погладят.

Ночью Вэлу снилось небо, отраженное в воде. Казалось, достаточно протянуть руку, чтобы коснуться облака, но всякий раз выходил лишь фонтан брызг. И почему-то было совершенно не страшно, хотя что небо, что вода казались совершенно бездонными…

* * *

— Вставай, пора! — растолкала его Талли.

— Куда? Зачем? — Вэл зевнул. Он очень любил поспать и поесть, но если кормили в лагере недурно — старая Ынсай готовила пускай своеобразно, но сытно, — то выспаться удавалось нечасто.

— На перевал, дурная твоя голова! Договорились же вчера!

— Я сказал, что никуда не пойду.

— А я сказала, что в таком случае пойду одна. Можешь звать местных с арканами!

Вэл понял, что Талли выкатила тяжелое орудие, и сел, со стоном растирая лицо ладонями — это помогало проснуться.

— Издеваешься, да? Единственный выходной, а я должен карабкаться куда-то в надежде увидеть что-то… или вообще не увидеть!

— Вэл, ну когда еще выдастся такой денек? — Талли откинула полог палатки. — Сегодня будет ясно, понял? А скоро уже осень, и тогда мы туда точно не дойдем, нам возвращаться скоро, а если еще дожди зарядят…

— Ладно…

Он встал и принялся одеваться. Друг друга они с Талли не стеснялись: выросли вместе. Отец Вэла, овдовев, скоро женился на женщине с маленькой дочерью. Так совпало — Талли была на полгода младше Вэла, и он решил, что это и есть та маленькая сестренка, которую обещали подарить ему родители. Только мать не вернулась с подарком из клиники, вообще не вернулась, а вместо нее спустя некоторое время пришла другая женщина. Ну, зато Талли уже умела разговаривать и безобразничать.

Вэл порой ловил себя на том, что не помнит матери. Смотрел на снимки, вроде бы узнавал лицо, но никак не мог поверить: вот эта стильная молодая женщина, похожая на актрису синематографа, — его мать! В голове застряло, что она часто болела и не любила, когда он ласкался к ней.

Мачеха вела себя иначе, и Вэл искренне к ней привязался. Может, отчасти потому, что она вкладывала ума одинаково и Талли, и ему, не делая скидок ни на пол, ни на возраст, ни тем более на родство. Нахулиганили — отвечайте! Она была не такой красивой и элегантной, как родная мать Вэла, далеко не настолько образованной, как его отец, вообще не ровня ему, но это Вэл осознал, лишь когда стал взрослым. Тогда, в раннем детстве, ему хватало того, что его укладывает спать не служанка, что ему — вернее, им с сестрой! — рассказывают сказку на ночь.

Вот только деду не нравилась новая сноха, а почему, он толком не объяснял или же Вэл был слишком мал, чтобы понять. Отец в ответ на вопросы пожимал плечами и говорил, что старику не столько сноха не по сердцу, сколько ее дочь. Зачем чужая девочка в доме? Этого Вэл вовсе понять не мог, но все попытки объяснить деду, какая Талли замечательная, провалились. Старик так ее и не принял. Терпел, конечно, даже дарил подарки, но всегда подчеркнуто обезличенные и не шедшие ни в какое сравнение с тем, что доставалось Вэлу. Но не дешевые, отнюдь. Очень в духе деда было прислать коробку дорогущих конфет с разными начинками, фарфоровую куклу или платье с оборками, хотя он прекрасно знал, что у Талли аллергия на шоколад, а кукол она терпеть не может, равно как и платья. Их, правда, все-таки приходится надевать — школьная форма есть школьная форма, но в такой вот принцессин наряд Талли в жизни не облачится по доброй воле.

Одним словом, все свое немалое состояние дед отписал Вэлу, но тот отнесся к этому, как к шутке. Будто он не позволит родителям и сестре пользоваться загородным домом и всем прочим! И так здорово было купить наконец Талли подарок, который ей по душе и сказать, что это от дедушки. Вряд ли она поверила, но Вэл хотя бы попытался примирить деда с нею, пускай и после его смерти. Они оба были ему дороги, но если дед был в его жизни всегда, то Талли Вэл выпросил у каких-то высших сил, так он считал, когда был маленьким.

«Вот теперь и расхлебывай», — подумал он, укладывая рюкзак.

— Ты с ума сошел? Куда столько? Мы же туда-обратно!

— Талли, это горы, — ответил он. — И мы никогда на этом перевале не бывали. С одним биноклем я туда не пойду. Возьму и еду, и аптечку, и… и все остальное. Сам понесу, не беспокойся. Хотя тебе тоже следовало бы захватить кое-что.

— Да уж возьму, не переживай, — проворчала она, перетряхивая свой рюкзак. — По пути перекусим, ладно? Еще не рассвело, к восходу как раз дойдем к горам, а там уж…

— Идет. Я еще с ужина не проголодался.

Узнать бы, откуда у Талли такой интерес к этой проклятой долине, так ведь не говорит, только руками разводит! Сказки им мама Рита рассказывала одни и те же, и не было в них ничего такого, что заставило бы лезть по кручам, лишь бы взглянуть на запретное место… Что и где именно Талли вычитала? Вот загадка…

— Выходим, — он выбрался из палатки.

Да, день обещал быть ясным — все уже немного приучились разбирать здешние приметы, — но пока кругом было серым-серо.

— Далеко собрались? — окликнули вдруг из тумана.

— Отсюда не видать, — тут же отозвалась Талли. — А ты что тут делаешь?

— Не видишь — котел чищу, — сказал Альтор, а это был именно он. — Обещал бабушке Ынсай в обмен на любовь, на ласку…

— Слушай, я думал, тебя насмерть заласкают, — не выдержал Вэл.

— Меня?.. — худосочный парнишка засмеялся. — Поди к шатру Уйгаль, посмотри, кто там кого… Только на косу кому-нибудь не наступи, это обида на всю жизнь… если заметят, конечно.

— Гм… ну, мы пойдем, — Талли схватила Вэла за руку и поволокла прочь. — Удачи тебе с котлом!

— Да я уже доел все, что там оставалось.

Альтор встал и потянулся, а Вэл вдруг подумал: не такой уж этот парень тощий. Он же спортсмен, значит, эта худоба — вовсе не болезненная. Просто летать легче, когда вес поменьше… С другой стороны, если вспомнить, как Альтор вчера ел, вернее, жрал… Впрочем, какая разница!

— Фу, оно же присохло, — скривилась Талли.

— Не-а, просто жир застыл, ну так я его растопил, погрел остатки и доел, — невозмутимо ответил Альтор и показал им чистый котел. — Надо бы еще песком начистить, но мне лень. Да и уходить пора. Нам не по пути?

— Э… нет. Мы в ту сторону, — Талли неопределенно махнула рукой, но отделаться от этого типа возможным не представлялось.

— На перевал, что ли? Тогда точно по пути!

— Ты вроде сказал, что прилетел вон оттуда, — не выдержал Вэл.

— Ага. Но ты сопоставь расстояние: сколько мне идти пешком туда, и сколько до Алой долины! В долину явно ближе, а уж оттуда меня кто-нибудь до базы подбросит, — весело сказал Альтор. — Небось дорого не возьмут. Сами постоянно туда катаются, чего попутчика не захватить?

Конец ознакомительного фрагмента.