Страж перевала

Кира Измайлова, 2018

Высоко в горах застыл на перевале замок семьи Сайтор – от него остались одни развалины, но память камня хранит древнюю тайну. Спит в недрах скал таинственный страж, дожидаясь того, кто сможет позвать его и подчинить. Горы живут своей жизнью – странной и удивительной для человека равнин, но родной и привычной для тех, кто родился и вырос на перевале. Очень далеко оттуда, при дворе князя Даккора, воспитывается юная Альена – сирота, последняя из рода Сайтор. Но так ли искренна забота о ней владетельного опекуна? Добра ли он желает или строит на ее счет хитроумные планы? И зачем ему – и ему ли? – нужен загадочный страж перевала?

Глава 3

Мадита все никак не могла совладать с моими непослушными волосами — уложить их во взрослую прическу.

— Да оставь, знаешь же, что не выйдет, — вздохнула я. — Делай, как обычно.

— Но госпожа… — начала было служанка, но все же покорилась.

Теперь косу вокруг головы носят только крестьянки, но иначе… Разве что с вовсе распущенными волосами выйти, а это для взрослой девицы непристойно, не ребенок уже.

Я взглянула на свое отражение. Что ж… мне можно дать не четырнадцать, а все двадцать: и ростом удалась, и статью, и лицо уже недетское. Вот только если б не фигура: не досталось мне матушкиных округлостей, хоть плачь!

Плакать, однако, я не собиралась: день был важный. Сегодня старый князь решил наконец представить меня гостям.

Народу в трапезном зале было очень много, и кто другой наверняка бы растерялся, но я-то выросла на перевале, где кто только не гостил! (Сдается мне, увидав этих гостей, многие из здешних придворных убежали бы впереди собственного визга.) Словом, не думая смущаться, я прошла к князю, а он улыбнулся мне и жестом пригласил за стол.

Справа оказался Райгор, и был он, против обыкновения, мрачен, должно быть, опять получил нагоняй от отца. На меня он взглянул мельком и тут же отвернулся. Я могла его понять: напротив сидела красивая девица его лет: пышный бюст едва прикрыт тончайшим кружевом, щеки алеют нежным румянцем, ресницы трепещут… Как же на такую не засмотреться!

Мое появление вызвало некоторое оживление в зале. Князь жестом попросил тишины и, встав со своего места, произнес:

— Господа, позвольте мне представить вам благородную Альену Сайтор, мою воспитанницу и будущую супругу моего сына!

Кто-то громко, не сдержавшись, ахнул. Присмотревшись, я узнала старого друга отца, рыцаря Раве, того самого, до чьего замка было рукой подать от моего дома.

Шум в зале постепенно стих, гости занялись угощением и разговорами. Я же сидела как на иголках до самого конца трапезы, и, на мое счастье, продолжалась она недолго. Я уж давно поняла: князь Даккор знал счет деньгам и вовсе не собирался устраивать застолий от заката до рассвета, как бывало у нас! Особенно если заявятся горномогучие соседи со всеми чадами и домочадцами: эти, пока от пары быков даже косточек не оставят и не осушат пяток бочек, из-за стола не встанут. Разве только плясать пойдут, а тогда только и смотри, как бы не угодить под их хоровод: затопчут и не заметят, потому как пляшут они так же, как пьют и едят, — без удержу.

Стоило мне вспомнить пляску горных богатырей, от которой содрогался замок, а кое-где сходили небольшие лавины (и потому устраивать веселье старались во дворе, если погода позволяла), как гостей пригласили пройти в другой зал, приглашая к танцам.

Старый князь мирно беседовал с незнакомыми вельможами, а я, ускользнув потихоньку, отправилась искать рыцаря Раве, проскальзывая между танцующими. Это было несложно, потому как я с раннего детства привыкла шнырять под ногами у плясунов, а здешние танцоры им не чета: в худшем случае толкнут или на подол наступят, не насмерть же затопчут…

Долго искать не пришлось: старик вовсе уж невежливо растолкал гостей и заключил меня в объятия.

— Альена!

Я с удивлением увидела слезы радости у него на глазах.

— Вот счастье-то какое!

— Дядюшка, что такое? Ты разве не знал…

— Мы же думали, что ты погибла! — продолжал он, не слушая. — Мне как далекоглядящий весточку принес, что Сайтор сгорел, я туда ринулся, спешил, как мог, но… Альена, там… Развалины одни и пепелище, никого не найти. Кто из ваших на дальних пастбищах был, те уцелели, видели зарево издалека, вот и прислали ко мне гонца, а что толку? Потом еще горномогучие подошли, аж четыре старших клана, помогли разобрать завалы, но… — Раве прикрыл глаза рукой. — Только косточки и нашли, а чьи — поди угадай! Как же ты-то спаслась?

— Меня успел увезти кто-то из наших слуг, — ответила я, — Ривон, должно быть. Его даже расспросить не успели, он ранен был…

— Умер?

— Да. А я ничего не помню, дядюшка.

— Вовсе ничего? — нахмурился он.

— Только как вечеряли с родителями, а потом… потом вроде бы огонь и шум. И это все, — честно ответила я, поскольку, как ни старалась, так и не смогла припомнить хоть что-то важное, будто мне снежный червь мозги выел.

— Отчего же Ривон не к нам поскакал? Уж он-то все ходы-переходы знал!

— Не знаю, — покачала я головой и отступила, давая дорогу танцорам. — Может, ранен был тяжело, может, пути перекрыты оказались… Сказали, на Сайтор напали разбойники, поживы искали, вдруг не проехать было? Сам-то он, наверно, пробрался бы или затаился у чутконосых, но со мной…

— Уж будто бы тебя чутконосые или легколапые не спрятали да не уберегли, а его не выходили! Могли и за помощью сбегать, — пробормотал старик и потер лоб. — И если это Ривон тебя спасал или кто другой из ваших, то не на своем коне и не пешком: не нашли следов, хотя всю округу обыскали. Чужих — хоть отбавляй, но и те успело дождем размыть. Как раз после пожара такая гроза грянула, что все грязью залило, поди поищи!

— А до казны разбойники добраться успели? — быстро спросила я, заметив, как князь поглядывает в нашу сторону.

— Сама же знаешь, что чужой туда не войдет, а сунется — там и останется. А когда мы завалы разобрали… пусто там, как есть пусто. Завалящей медяшки — и то нет.

— Может, все же вывезли?

— Нет, девочка. — Раве посмотрел на меня в упор и усмехнулся. — Двери-то целы были, обгорели только. А сверху замок рухнул, и никто завалы не трогал, пока горномогучие не пришли. Да будто я сам не видел, как там…

— Что ж, тогда хоть одно утешает: этим негодяям ничегошеньки не досталось! — прошептала я.

— Только ты, — негромко сказал старик.

— О чем ты, дядюшка?

— Князь Даккор взял над тобою опеку, хотя у тебя есть родня. Пусть дальняя, но есть — Литтены, ты же знаешь!

— До них поди доберись. Туда быстрокрылый-то лететь будет несколько суток, и это если его еще упросишь, да и легконогие скорее не доскачут… И сдается мне, — я заговорила совсем тихо, — князь мало что о них знает, слыхал только, что есть такие… где-то очень далеко, за перевалом. А я ничего не говорила, потому как не спрашивали.

— И правильно сделала, — так же тихо ответил он. — А про женитьбу-то правда?

— Так князь решил, а что я могу поделать? — Я покосилась на Райгора, кружившего в танце ту кружевную прелестницу. — Я случайно услышала — это ради перевала. Он же мне достанется, а так — мужу. Еще немного, и стану княжной…

— А не хочется? — шепнул старик.

— Нет. Райгор недобрый, — повторила я однажды сказанное. — И ему невдомек, что у меня за приданое… То ли отец ему не говорит, то ли и сам толком не понимает — перевал и перевал. А так вот увидит кого из наших соседей — со страху поседеет!

— Да уж… Завалы-то разобрали на том месте, где Сайтор стоял, — повторил Раве, — фундамент уцелел, что ему сделается? Его еще когда сложили, о тех временах и памяти не осталось, а он держится. А стены навести… помогут. Прежние-то были… не знаю, десятыми по счету или больше? И твой отец верно всегда говорил: замок проще перестроить, чем щели залатать. Вот и сбылось, только…

— Только мне туда никак не попасть, — покачала я головой, — разве что с супругом. Но будто он станет меня слушать!

— Если сумеет понять — станет, а нет — зачем тебе такой муж? — Старик тяжело вздохнул и взял меня за обе руки. — Ну да ничего. Я передам, что ты жива. Ждать будут… А знамо бы дело, заранее подговорил бы кое-кого, взяли да умчали тебя, и ищи ветра в небе!

— Не выйдет, дядюшка. Охраны много, а из замка меня вовсе не выпускают.

— Оно и видно, совсем худая да бледная… На родителей до чего похожа! Глаза совсем отцовы — грозовые, темные, с просинью да просверком. А волосы материны. — Он осторожно коснулся выбившейся из моей косы пряди. — Эх, прежде были чистое золото, мягкие, словно шелк, любо-дорого взглянуть, хоть вышивай ими! А теперь солома соломой, уж прости…

— Говорят, это от болезни, — вспомнила я слова Мадиты. — Ну хоть вовсе не выпали, и на том спасибо. А и такие годятся, верно?

— Да, на равнинах который год поля ни градом не бьет, ни дождем не заливает сверх меры, рожь с пшеницей стоят в мой рост, — задумчиво произнес Раве. — Только колосья почти пустые, молоти не молоти — солома одна.

— То-то и пир сегодня скромный… — сообразила я.

— Вот-вот. Но нам про это знать не полагается, верно? И вот что, Альена. — Он наклонился к самому моему уху. — Думается мне, срок мой подходит к концу, и вряд ли мы еще свидимся…

— Дядюшка!

— Не перебивай! Я старше твоего отца больше чем вдвое, пора и честь знать. Так вот, запомни…

Он сказал всего несколько слов, явно не все, что собирался, но делать было нечего: князь прислал за мною слугу. Когда я подошла к нему, он ласково пожурил меня: дескать, негоже уделять время только одному гостю. Я извинилась, дескать, так рада была увидеть старого знакомца, так рада! А он поговорить любит, обо мне беспокоится, вот и расспрашивал, как мне живется. Не могла же я не поведать о том, как меня приняли в княжеском замке? А ему все не верилось, что я живу тут будто в сказке!

Князь благожелательно улыбнулся и поманил к себе сына.

— Райгор, отчего ты не пригласишь на танец свою невесту?

Тот заметно переменился в лице — ему вовсе не хотелось танцевать с долговязой (а я уже была почти одного с ним роста) девицей у всех на глазах. Однако князь Даккор был непреклонен — он умел показывать это одним взглядом, не прибегая к помощи слов, — и его строптивый сын вынужден был подчиниться.

— Позвольте… — Райгор церемонно подал мне руку, и я приняла ее, склонившись в придворном поклоне.

Он же обернулся к музыкантам и приказал:

— Играйте «Кружева»!

И тут я поняла, что Райгор решил посмеяться надо мною. Наверняка наставники докладывали о каждом моем шаге и слове, вот и мастерица-рукодельница сказала о моем желании плести кружева… Что ж, память у Райгора была хорошая, а шутить он любил зло, потому и выбрал этот старинный танец.

Его недаром назвали «Кружевами»: состоял он из бесчисленного множества сложных фигур, которые можно было чередовать произвольно, полагаясь на волю музыки, как опытная кружевница сочетает узоры, следуя вдохновению, но получалось такое далеко не у всех. Этому танцу давно уж не обучали как следует, потому как выбирали его разве что старики…

Райгор, как и некоторые другие, знал с десяток фигур: должно быть, его учил тот же старичок, что приходил на уроки ко мне. Только вот ни старенький наставник, ни тем более Райгор никогда не выходили в круг с горномогучими и уж тем более со среброликими — те могут и насмерть затанцевать, если сильно увлекутся… Бывало, все уже без сил повалились, едва дышат, а у этих еще перепляс во всю силу, чья возьмет — только земля дрожит да белые искры летят, будто даже звезды на небе подпрыгивают!

Я, конечно, так не умела, но и того, что помнила, хватило с лихвой. Давно я не испытывала такого веселья! Меня будто подхватило и понесло порывом ветра по кругу, по кругу, и чудилась тяжелая поступь горных соседей, и холодный резкий аромат гостей со снежных вершин, и дым костра, и веселые выкрики…

Первыми сдались остальные танцоры, и мы с молодым князем остались одни в большом кругу, образованном гостями. Ну а спустя некоторое время сдались и музыканты — им полагалось ускорять и ускорять темп, и они, непривычные к подобному разудалому веселью, вскоре утомились.

Гости восторженно захлопали, а Райгор отвесил мне галантный поклон, глядя с явной обидой.

— Что же, господин, — не удержалась я, — вы недурны в танце… Если б я не стерла подошвы до дыр, а музыканты не выдохлись, мы могли бы продолжить!

— Так сходите переобуйтесь и причешитесь, и продолжим, — не остался он в долгу. — Покуда вы заново соберете сноп, который по недоразумению именуете прической, музыканты как раз отдохнут.

Что правда, то правда — волосы у меня растрепались, ну так подумаешь…

Я перехватила взгляд старика Раве — он улыбался так, словно говорил: «Будь я лет на десять помоложе, ух и показал бы вам, как надо плясать «Кружева»!»

Приведя себя в порядок, я вернулась и на сей раз чинно уселась подле князя. Раве не было видно, Райгор танцевал с очередной красавицей — музыка играла медленная-медленная, видно, бедняги-музыканты и впрямь утомились…

— Ты не устала, дитя мое? — спросил князь. — Ты ведь непривычна к таким увеселениям, верно?

— Разве что самую малость утомилась, господин, — ответила я, не став говорить о празднествах у нас на перевале, когда, бывало, по несколько суток никто не смыкал глаз. А если кто уснет от усталости где попало, так его отодвинут в сторонку, чтобы не мешал и чтоб никто не наступил ненароком, укроют овчиной, да и продолжат веселье…

— Скажи, дитя, старый Раве рассказывал тебе о делах на перевале? — поинтересовался он.

— Да, господин, но разве я смыслю в подобном? — вздохнула я. — Он сказал, кое-где стало трудно проехать, а разбирать осыпи теперь некому.

— Верно, людей туда посылать… — Князь вдруг осекся, ну да я догадалась, что он имел в виду.

— Дядюшка Раве сказал, там волков развелась тьма, и презлющих.

— Верно… Даже на обозы нападают, ничего не боятся, — мрачно сказал он. — И охотники с ними справиться не могут. Кое-кто и вовсе не вернулся, а кто пришел назад, наотрез отказывается снова подниматься в горы.

Еще бы! Чутконосым положена плата за то, чтобы пропустили через свои владения, а если ее не отдать своей волей, они возьмут силой, и спасибо, если только вола или лошади лишишься! Ну а легколапые могут и сонным людям глотки втихую перерезать: пускай с ними уговора нет, но каждый знающий и им оставляет малую толику: не само подношение важно, а уважение. И сторожевые собаки не спасут: они свое место знают, и древний закон сильнее послушания хозяину-человеку…

— Ведь этот перевал очень важен, господин, я верно поняла?

— Да, дитя мое. Это единственная дорога на ту сторону Заоблачных гор.

— Неужели нет другой дороги? — удивилась я, вовремя прикусив язык, чтобы не сказать — не такие уж они заоблачные, есть и повыше, отец рассказывал. И мы наши кряжи называли Грозовыми, если на то пошло.

— Отчего же, имеется и кружной, — усмехнулся князь. — Только занимает он без малого три месяца. А за эти три месяца пути чего только не может случиться. Обозы грабят… Впрочем, достаточно и проливного дождя, из-за которого они попросту завязнут в грязи! Лучше несколько дней с опаской идти по горному перевалу, чем три месяца кряду, а то и больше трястись за свои товары на равнине. И потом, не забывай, есть еще и обратная дорога!

Князь помрачнел, и я догадывалась, о чем он думает: теперь, когда за перевалом нет должного пригляда, идти по нему, наверно, еще опаснее, чем по равнине, в обход горного хребта. Какие там грабители! Оползни, коварные осыпи, лавины, обозленные чутконосые и многие, многие другие обитатели гор… А если вспомнить, что через перевал обычно шли обозы с зерном, которого, как я поняла, самим-то теперь хватало в обрез… Боюсь, не много прибыли приносили земли Сайтор!

И вот тут-то я и подумала… Вернее, думала я об этом и раньше, но сейчас мысль сделалась особенно ясной: что, если не было никаких разбойников и бедняга Ривон не увозил меня, раненый, спасаясь от погони? Что, если я была права и охрана обоза оказалась наемниками, только не какого-то слишком глупого постороннего любителя легкой наживы, а самого князя?

Ведь все сходится! Ни отец, ни его бойцы не заподозрили подвоха, гостей впустили (пусть я этого и не помню), а затем…

Я — последняя из рода Сайтор, и когда Райгор возьмет меня в жены, то перевал достанется ему. Не такой уж глупый план, если подумать! Добровольно отец меня не отдал бы, а князь не позволил бы сыну войти в наш род, об этом я думала не раз. Угрожать нам? Чем? Даже если Даккор не знал или не желал верить, что у нас премного соседей в горах, все равно опытные бойцы отца справились бы с равнинными, пусть их было бы больше. Но то в честном бою!

Я — разменная монета. Нет, я знала, что мой долг — продолжить род хозяев перевала, но это совсем другое дело, а вот рожать детей Райгору мне вовсе не хотелось! Наверняка отец уже присмотрел мне жениха, а может, и нескольких, на выбор, и это были те, кто знал наши порядки и справился бы с моим приданым, потому как это все же не женское дело. И, повторюсь, силком за немилого отец бы меня не отдал. Будто выбрать было не из кого! Внуки и внучатые племянники старого Раве, дети других соседей — многих из них я знала, они бывали у нас, мы гостили у них…

Но чужак… Немыслимо! Горы могут принять чужака, если он придет с миром и желанием понять. Но если я права и если мою семью убили по приказу князя Даккора, горы отомстят. Если прежде этого не сделаю я сама…