В объятиях мести

Кира Засяда

Потеря дорогого сердцу человека – это всегда больно, а если это происходит перед главным праздником года, то это крах вселенной.В пылу своей ненависти Кэтрин готова сжигать всё на своём пути. Но появление Дэррека поменяет её взгляды на жизнь. Ведь у него свои причины ненавидеть её… и любить.Так что же в итоге получится из этого коктейля?«Я чувствую, что это Рождество станет для нас незабываемым. Определённо. Произойдёт чудо. И оно будет только нашим».…

Глава 3

10 месяцев спустя

Я в очередной раз застреваю в жуткой пробке по пути на работу. В последнее время для меня, к сожалению, это стандартная и практически ежедневная практика.

Этот год пролетел незаметно, но оглядываясь назад, я начинаю понимать, что очень много всего произошло.

Я несколько месяцев упорно откладывала наше прощание. Рука не поднималась. Да и с судами не стоило затягивать. Я всеми силами пыталась добиться наказания для Шайна, но, к сожалению, на камерах всё отчётливо было видно, кроме лица велосипедиста. Расследование продолжили, но в суде дело встало.

Когда закончилась моя беготня по судам и начались будни, то меня стало душить моё одиночество. В какой-то момент произошёл перегруз, и я решилась. Решилась попытаться жить дальше.

Простившись с Ниной в Гренландии, среди белоснежных перин и белых медведей, я, неожиданно для себя, вернулась не домой, а в Японию и посетила 88 храмов. Мистер Роуллзи не был рад продлению моего отпуска, но всё же пошёл на уступки.

И я окунулась в умиротворяющую экскурсию.

В храме Анракудзи, пройдя уже несколько храмов и стоя на милом мостике, глядя в прозрачную водную гладь пруда, в котором чётко просматривались яркие рыбёшки, я совершенно осознанно вдруг приняла решение отключить телефон, плеер и прочие источники «внешнего мира». Для меня это стало первым шажком к возвращению себя и своего внутреннего равновесия.

После поднятия к храму Сёсандзи по бесконечным ступеням я поняла, сколько тяжести приносят ненужные вещи. И прямо там избавилась от половины своего гардероба и прочей ерунды.

Пройдя около двадцати храмов, я начала скучать от однообразия и всё-таки довольно тяжёлых подъёмов. К тридцатому, меня уже окончательно покинула надежда хоть на какое-то просветление. Но спасла положение старушка, которая просто проходила мимо. В какой-то момент наши взгляды пересеклись. Она положила руку мне на сердце и что-то проговорила на-японском. Мой гид перевёл:

— Необузданный нрав не даёт покоя. Смирение, дитя — вот, кто истинный владелец души и создатель гармонии.

Я не понимала, как статус терпимого может мне помочь. Но эти неясные тогда слова, сбившие меня с толку, отодвинули мысль о том, чтобы всё бросить и уехать домой.

Позже, конечно, я поняла, что смирение — это не терпение. Это принятие ситуации, полностью, всей душой.

Не скажу, что я приняла для себя восточную культуру, но уезжала с лёгкостью на душе. Это путешествие помогло мне принять смерть Нины и заглушить кровоточащую боль потери. Во многом благодаря именно преодолению природных препятствий и постоянному нахождению среди живой природы, такой, какая она есть, в первозданном виде. С беспорядочным расположением деревьев, свободным перемещением ветра и журчащими прозрачными озёрами и речушками.

К сожалению, возвращение в реальность оказалось полным фиаско. Я вернулась домой. И спустя буквально неделю поняла, что в душе у меня не легко и не светло, там пусто. Да, ушло ощущение полного разрушения, отрицания и боли, но теперь не осталось ничего.

Не скажу, что зря потратила эти два месяца. Не скажу, что перестала любить Нину. В конце концов, всё это время её сосуд с остатками праха был со мной. И я не собиралась от него избавляться. Но дело в том, что очистив душу от горя и злобы, оказалось так, что возвращаться-то мне некуда. И перспектива всю жизнь прожить маменькиной дочей не дарила мне огромного счастья.

Эти размышления привели меня к тому, что я собрала свои вещи и переехала на съёмную квартиру, как взрослая 25-летняя особа. Арендовала я не что иное, как Нинино жильё.

Пока путешествовала и очищалась от озлобленности и горя, завершилось её дело. Наличие велосипедиста доказывали камеры, но вот кто он и куда подевался, так и не выяснилось. Водитель машины был официально признан невиновным, а дело залегло в пыльный архив.

На работе же меня ждал ещё больший сюрприз. Всего несколько месяцев назад я твёрдо решила уволиться, всё-таки мы работали там с Ниной бок о бок и каждая вещь била в грудь воспоминаниями, но отложила всё на время своей поездки. Вернувшись же, передумала.

И вот иду я такая в знакомую лабораторию, а меня оттуда разворачивают и отправляют в кабинет главного. Оказывается, что у нас сменилась голова, и новый начальник не одобрил мой отпуск длиной в три месяца. Но меня-то уже тут не было, поэтому он не смог ничего сделать.

Я остановилась перед массивной и угрюмой тёмной дубовой дверью. Помедлила. Глубоко вобрав воздух в лёгкие, медленно выдохнула через рот и уверенно постучала.

— Войдите.

Я открываю эту тяжеленую дверь и снова резко закрываю.

Не может быть! Точно привиделось.

Повторяю свой ритуал с вдохом-выдохом, зажмуриваю глаза и вхожу, так сказать на одном дыхании.

Надо же. Не привиделось.

В роскошном кожаном кресле сидел не менее роскошный брюнет, ухоженный и крайне симпатичной наружности. Чёрный каскад волос, густые прямые брови, огромные пронзительные глаза, идеально прямой нос, небольшие, слегка припухлые губы и острый подбородок….

Мистер Шайн! Собственной персоной. Тот самый человек, автомобиль которого забрал у меня Нину.

К своему удивлению я не поняла, что ощущала в этот момент. Стоя вот так, перед человеком, которого не так давно готова была разорвать. А сейчас же, была оглушена бешеным биением сердца. Дрожь рассеялась по всему телу, я еле стояла на ногах.

Такая странная реакция организма породила суматоху в моей голове. Я спрашивала сама себя:

Что это?… Злость?…. Не похоже?… Скорее,… Больше похоже на… СТРАХ?! Я его боюсь?!… Да быть не может…

Стук ручки о стол выкинул меня в реальность.

— Я вас слушаю, мисс…? Вообще, кто вы?

О-о-о, ну да, конечно. Знакомый приёмчик: типа я тебя не помню, ты мне в рожу не плевала, но ты уволена. Просто так, а нет, за некомпетентность, или прогулы? Хорошо. Поиграем в неузнавалочку.

— Здравствуйте. Меня зовут Кэтрин Касс. Я помощник старшего лаборанта мистера Эндрю Сайраса на 207 участке. Сегодня закончился мой внеочередной отпуск, который я брала в связи с… потерей близкого человека, заверенный предыдущим руководителем. Со своего рабочего места была сразу же направлена к вам для разъяснений, которые, в общем-то, сейчас и предоставила.

Он смотрел мне прямо в глаза. Несмотря на то, что они были тёмного коричневого оттенка, меня всю пробирала дрожь, будто я полизала льдинку на морозе и прилипла, конечно.

— На мой взгляд, не позволительно оформлять работнику отпуск величиной в четверь года, какой бы ни была причина. Вам так не кажется?

Я молчала.

— И дело не в каких-то принципах. Ваш непосредственный начальник, старший лаборант Сайрас вмиг лишился двух помощниц, но темпы работы не уменьшились.

— Насколько мне известно, одну уже явно не вернуть, мистер Шайн, — огрызнулась я, подавляя предательскую дрожь в голосе. — Следовательно, лаборатория обязана была предоставить претендентов на освободившееся вакантное место. Это значительно улучшило бы положение мистера Сайраса. Не так ли?

Его глаза сузились, сухожилие на щеке заиграло, но общий вид так и остался расслабленным.

— А я смотрю, вы тут самая умная, мисс Касс? Не желаете ли присесть на моё место, думаю, что я тут зря протираю штаны?

Его ледяной тон проникал под кожу, просачивался в вены и вместе с моей бушующей кровью растекался по всему телу. Ужасное ощущение, нервы на пределе. Сопротивление огня и льда.

— Прошу прощения, мистер Шайн.

Я резко в два шага добралась до его стола и села напротив. Он сконцентрировано следил за каждым моим движением. Оглядевшись вокруг, не нашла ни ручку, ни бумагу, поэтому поднялась и потянулась через стол к нему, мистер Шайн замер. Мне даже показалось, что он перестал дышать. Вытянув руку немного правее него, двумя пальчиками я осторожно ухватила белый лист бумаги из лотка принтера. Возвращаясь обратно на свой стул, выдернула из его рук ручку и благополучно устроилась напротив, где и была минуту назад.

Пара секунд напряжённого молчания под звуки пишущей ручки и перед ним резко опустился тот самый лист бумаги, на котором теперь красовалось моё заявление об увольнении по собственному желанию с подписью и датой написания.

Пока он разбирал мои каракули, я встала и направилась к выходу. Едва успела поднять руку, чтобы дотянуться до золочёной ручки двери, как в спину вонзилось:

— Стой.

Я развернулась, попутно думая, что бы ответить такого остроумного, но не успела и рта раскрыть.

— А кто тебе сказал, что ты заслуживаешь уволиться отсюда по собственному желанию?

— Не вижу причин для увольнения по статье, мистер Шайн, но к вашему сведению, — я яростно сверкнула глазами, слегка улыбнувшись уголком рта. — Поступайте, как знаете. Мне всё равно.

Я снова развернулась к нему спиной и попыталась снова открыть тяжёлую дверь.

— Я не отпускал тебя.

— Значит, я сама себя отпустила. Всего доброго, Мистер Шайн.

Я вылетела из его кабинета, как ошпаренная. Первой мыслью было поскорее добраться до дома, но, как бы то ни было, день доработать я должна. Хотя бы для того, чтобы прояснить ситуацию с увольнением. Может, к обеду он известит мистера Сайраса о том, что я уволена и с завтрашнего дня начнут искать нового помощника, а может, сообщит, что я дорабатываю несколько дней. Посмотрим.

Коллеги встречали меня, как выжившую, после того как попала в эпицентр цунами. Да, если честно, я себя ощущала не лучше. Этот тип вызывал во мне странную бурю, но определённо не злость. Скорее, какое-то соперничество, на инстинктивном уровне. Будто, моя жизнь стоит на кону, и я просто обязана ему противостоять. Конечно, это было не так, но всё внутри так и подстёгивало дать ему отпор. И теперь, моё внутреннее я купается в аплодисментах, держа кубок победителя, а моя персона уволена, да ещё и не понятно на каких условиях.

— Кэтти, дорогая, что сказал Деррек? Он понял твоё положение? Всё хорошо теперь? Всё улажено?

— Смотря, с какой стороны посмотреть, мистер Сайрас.

— Не понял.

— Я уволена.

Мужчина по-отцовски мягко положил пухлую тёплую ладонь мне на макушку в знак поддержки и сопереживания.

— Как же так, Кэтрин? Ты ему рассказала про Нину?

— Не было особой необходимости, но я говорила. Думаю, такие люди, как он не умеют чувствовать.

— Ты ошибаешься. Он хороший человек. Сдержан и внешне холоден, но он добрый. Я поговорю с ним.

— Не нужно, мистер Сайрас. Я сама написала заявление. Поверьте, так всем будет лучше.

— Как знаешь, дорогая.

Остаток дня я провела, как на иголках, ожидая собрания. Но его не было. Когда моё рабочее время подошло к концу, передо мной встала дилемма: идти или не идти завтра на работу.

И ничего умнее, кроме как пойти и спросить я не придумала. Поэтому, собрав всю себя в кулак, направилась в его кабинет. Вдох-выдох, постучала. Тишина. Подождала немного. Снова тишина. Я дёрнула ручку — заперто. Отлично! И что теперь делать?

Я уже собралась уходить, но, на мою удачу, столкнулась в коридоре с его секретарём.

— Вы к мистеру Дерреку?

— Да, но я поняла, что его уже нет.

— Вообще, он ещё тут. Деррек каждый день задерживается часов до восьми. Поэтому, если дело важное, можно тут его подождать. Думаю, он скоро должен вернуться.

После этих слов, секретарша открыла ключом дверь и распахнула, пропуская меня внутрь.

— А ваш босс не будет против того, что посторонние в кабинете?

— Нет. Это его личная приёмная. Тут, как видите, кроме стола ничего нет, да и в нём только запасные ручки и бумага.

Я огляделась вокруг. Действительно, кабинет был абсолютно пустой и безликий. Стены цвета мокрой травы, простой дубовый стол, конечно, его роскошный стул, видно, что выполнен из качественной натуральной кожи, и стул, на котором сидела я. Принтер стоял на подоконнике, позади кресла босса. Как я этого не заметила в первое посещение. Я повернулась к секретарю лицом.

— Хорошо. Я подожду.

Я сидела в его кабинете уже час, но босса всё не было. Уже стемнело за окном. Закрытые жалюзи только добавляли тьмы. Кабинет освещался одной только настольной лампой. Становилось жутковато. Я подскочила к окну и отодвинула жалюзи. Лунный свет пробивался сквозь стекло, лишая меня ощущения того, что нахожусь в бункере.

Я развернулась лицом к комнате и наткнулась на грудь Деррека, вернее треугольник белоснежной рубашки и чёрного галстука. Правда, я не сразу поняла, что это он, поэтому отпрыгнула назад, пискнув «ой!», после чего ударилась спиной о подоконник.

Нет бы, хоть для приличия спросить, вы не ушиблись, мисс Касс. Стоит тут, как скала.

— Что вы тут делаете, мисс Касс?

— Я считаю, что мы должны прояснить несколько моментов.

–…

— Мне завтра выходить на работу или нет?

— Выходи.

— Э-э-э,… в смысле на работу или из кабинета? — Он сказал это таким тоном, что я действительно подумала, а не выгоняет ли он меня.

— И то, и другое. И закрой за собой дверь, не хлопая.

Я опешила от его манеры общения, но в данной ситуации не нашлась, что ответить. Да и обстановка нас окружала чересчур интимная, становилось неловко. Так, что я решила не испытывать удачу и просто послушно удалилась.

Я шла по тёмному тротуару и вспоминала прошедший день. Конечно, некоторая неловкость у меня присутствовала. Ну, всё-таки человек оказался невиновен, а я его так унизила тогда в машине. Но, тем не менее, это не давало ему права так со мной разговаривать.

Чтобы не мучать себя мыслями о работе, решила позвонить маме. Уже неделю, как я съехала. Мы почти каждый день с ней созванивались, но о переезде я не жалела.

Как обычно и бывает, желая отойти от темы работы, я в итоге так на неё и перешла в нашем разговоре.

–… а ещё, ощущаю я себя рядом с ним очень странно. От него прямо морозит. Но это же не угрызения совести? Правда, мама? В конце концов, я была тогда на взводе, можно понять.

— Дочка, я вот, что тебе скажу: слушай своё сердце. Например, если бы речь шла обо мне, то да, я бы, безусловно, сделала бы скидку на твоё состояние тогда, и не держала бы обиды. А вот то, что касается твоего начальника, я не знаю. Но если ты чувствуешь необходимость в извинении, то сделай это. С тебя не убудет, дорогая.

— Не знаю даже, ма. Он такой…, — я запнулась, подбирая характеризующее его слово.

Не сказать, что он прямо таки высокомерный и холодный, да и в коллективе о нём исключительно положительные отзывы. Но его общение со мной — это не банальная строгость начальства. Тут явно тщательно скрываемое задетое мужское эго. И я не уверена, что должна перед ним извиняться….

— Слушай своё сердце, — мягкий голос мамы в трубке прервал бурный поток моих мыслей.

— Спасибо, мам. Ладно, кладу трубку. Уже к дому подошла.

Я стояла около двери и пыталась добыть ключи, запутавшиеся в пакетах. Как назло, один соскользнул с руки и… его поймал Эрик. Общение у нас с ним довольно быстро налаживалось. Несмотря на неудачный первый диалог. Он оказался очень милым и добрым парнем. Я была рада его встретить после тяжёлого рабочего дня.

— Спасибо) Привет, кстати.

— Откуда так поздно?

— На работе задержалась. Начальство новое. И оно недовольно моим долгим отдыхом. На чай зайдёшь?

— Сегодня нет, извини. Я уже уходил. Так что можешь рассчитывать только на доставку пакетов до кухни, — он лучезарно улыбнулся, аккуратно сгребая мои пакеты в свою руку.

— И на этом спасибо.

Глядя в его яркие голубые глаза и искреннюю радость, у меня просто не оставалось шансов на хмурое настроение. Я улыбнулась ему в ответ, передавая свои покупки.

Освободившимися руками открыла дверь и впустила гостя.

— Куда собрался сегодня? Встречаешься с Линой?

— Да. Она захотела сходить на новую комедию, забыл название. Обещает, что очень смешная. Расскажу тебе потом, если хочешь, стоит её смотреть или лучше не тратить время зря.

— Хорошо.

Он ушёл, перед этим нежно чмокнув меня в щёку. Эрик был очень удивлён, когда спустя почти год спокойствия вернулась я. Но, тем не менее, он смог как-то вырулить наше общение на позитивную волну. В который раз я умилялась, глядя на него.

Сейчас уже Эрик встречался с девушкой по имени Лина. Пару раз даже видела её. Стройная, высокая брюнетка. Милая, но ревнивая, ужас. Поэтому теперь у нас уговор, при ней даже не здороваемся.

Они познакомились недавно, пока я странствовала по храмам. И с одной стороны меня посещало сожаление, ведь всё могло сложиться иначе. Ещё в тот самый вечер….

Я махнула головой и принялась готовить себе поздний ужин. Хватит с меня на сегодня печальных мыслей.