Обреченные смерти не боятся

Кира Брайан, 2023

Кевин Беккер с пяти лет мечтает отомстить своей семье. Как только он вышел из психиатрической лечебницы, он тут же решает привести своей план в действие. Первым шагом этого плана является отправиться в интернат под другим именем, где учатся его сестры. Он уверен, что сможет убить их, ведь сейчас они близко как никогда. Стоит протянуть лишь руку, в которой зажат нож, как и пятнадцать лет назад. Кевин Беккер должен отомстить им, ведь это они разрушили его жизнь, обрекая на бесконечный кошмар.

Декстер

Когда я убью их, я не стану прятаться. Я останусь на месте преступления до прибытия полиции и добровольно сдамся им. Не вижу смысла прятаться, ведь после у меня не останется ничего ради чего можно жить. Раньше я думал, что их убийство облегчит мне жизнь, но когда стал старше, я понял, что их убийство облегчит мне смерть. Знаю, что люди боятся смерти, из-за этого они избегают подозрительных людей, высоты, темноты и кучу всяких глупостей, но этим они лишь оттягивают свой приговор. Я знаю, что я с самого рождения обречен на смерть, а обреченные смерти не боятся.

С утра в интернате какой-то переполох, и дети с самого момента их пробуждения носятся друг за другом и что-то обсуждают. Обычно утром они менее активны, и шумно становится ближе к обеду. Изменения в распорядке мне не нравятся, ведь это означает, что мне придется подстраиваться под другие обстоятельства. Больше всего мое внимание привлекает мужчина, спускающийся по лестнице. За этой звездой дня спускаются несколько подростков и пытаются что-то выкрикнуть в след. Раньше, я не обращал внимания на учителей, но сейчас, когда у меня начинается паника от изменений, приходится обращать внимание на все подряд. Нужно поскорее найти моего путеводителя и узнать у него, что вообще происходит. Сегодня его очередь убирать холл и на мое счастье, он сейчас именно там. Вынимаю из ушей наушники и направляюсь к нему. В последнее время я стал работать исключительно в них, ведь так гораздо проще держать себя в руках и не тревожится по мелочам. Не могу сказать, что меня успокаивает какая-то определенная музыка, но если подобрать идеальный плейлист на день, то все будет замечательно.

— Хэй, Тед, — он отвлекается от мытья стекол. — Что происходит? Почему все такие странные.

— Странное только твое крыло, у меня все как прежде, — его уголки губ приподнимаются, словно в насмешке. — Скоро поездка в языковой лагерь, вот они и в предвкушении.

— И надолго они? — чертов лагерь, я совсем забыл об этом.

— На несколько дней, но если кто-то хорошо себя проявит, то его отправят по обмену до конца года. Дети готовились к этому с прошлого года.

Медленно выдыхаю, чтобы Тед не заметил моего раздражения. Надо узнать едут ли мои любимые сестрички в этот лагерь. А если едут, то надо всеми силами отменить эту поездку, чтобы не рисковать. Если кто-то из них пропадет на целый год, то весь мой план падет, а слишком долго к этому шел чтобы вот так их отпустить. Я ждал пятнадцать лет и не могу ждать еще год. Я не смогу еще год терпеть этот кошмар, происходящий в моей голове. Мне бы только поскорее избавиться от них, а потом и от себя.

— Многие туда едут? — судя по переполоху, туда едет всё левое крыло.

— Списки должны висеть где-то на учебном этаже. Не так просто было войти в эти списки, дети действительно хорошо постарались.

— Они большие молодцы, — одобрительно киваю. — Я слышал, интернату было непросто попасть туда.

— Но им безумно повезло с Декстером. Благодаря ему они прошли отбор. Он хороший человек и дети действительно его любят, — Тед смотрит в сторону лестницы и кивает. — А вот и он — истинный любимчик учеников.

Я замечаю того самого мужчину, за которым тянулась вереница подростов, а вот и он — моя главная заноза. Он довольно высокий и улыбался так, словно только сошел с красной дорожки, наверное, если бы от него не зависело убийство, которое я так хочу совершить, он бы мне даже понравился. Декстер то и дело поправляет свои светлые волосы, которые отдают желтоватым оттенком. Проходя мимо нас, он улыбается и кивает, тем самым здороваясь.

— Спасибо, Тед, пойду продолжать убирать второй этаж.

Поднимаясь на второй этаж, натыкаюсь на кучу школьников толпившихся возле какого-то стенда, на котором видимо и висят списки тех, кто поедет в этот лагерь. Осталось дождаться начала урока чтобы, не привлекая внимания, посмотреть есть ли сестрички в этом списке. Чувствую своим тревожным нутром, что все складывается назло мне и именно эти две выскочки поедут изучать французский язык, но это их не спасет. Им не поможет ни французский, ни английский язык, ни знания чертовой астрономии спастись от того, что я заготовил им. Им не спрятаться ни в одном уголке этого несчастного мира, ведь я их найду и уничтожу, я сделаю всё для того, чтобы они сами начали жалеть о том, что родились Беккерами.

Выдыхаю. Школьники начинают расходиться по кабинетам, и я медленно подхожу к доске. Чем меньше мне остается идти, тем тяжелее мне ступить дальше, ведь я уже вижу их обоих в самом начале списка. Хочу сорвать этот стенд и разорвать его на мелкие куски вместе с учителем французского и выкинуть так далеко, насколько это возможно. Я могу прямо сейчас сжечь это место и выполнить все задуманное одним разом, но это не доставит мне никакого удовольствия, это не даст мне возможности посмеяться в лицо родителям и сказать что-нибудь остроумное.

— Ты разберешься с этим. Ты уже слишком далеко зашел, чтобы сдаться, — утешаю сам себя.

Хочется закурить так сильно, что я готов выплюнуть свои легкие. Как только закончу с окнами, пойду курить и заодно подметать территорию — свежий воздух помогает думать. Если так подумать, то их поездка напрямую зависит от Декстера и если его аккуратно убрать, то они никуда не поедут, потому что найти хорошего учителя французского почти невозможно за неделю. В этом городе в основном все школы специализируются на испанском языке, а французский язык даже половины населения не знает. Вся история с языками напомнила мне, как Томас учил со мной этот язык. Он был своего рода носителем, потому что когда ему было девять лет, его семья переехали во Францию и он с нуля учился говорить. Не знаю зачем, но Томас так усердно заставлял меня разговаривать с ним на французском, что мне это даже понравилось и я смог читать многие книги в оригинале.

Погода на улице солнечная и лишь слегка дует теплый осенний ветерок. Иду в свой любимый угол с мусорными баками и сажусь на какую-то рваную шину, которую откуда-то прикатил Тед. В пачке осталось две сигареты, а это значит, что нужно поскорее выбраться в город за новой порцией ядовитого дыма. Листья с деревьев постепенно падали, и стволы становятся похожими на исхудалых мужчин и женщин, которые почему-то к осени становились несчастными и еще более серыми, чем ранее. Ветки напоминают длинные и липкие конечности, тянущиеся к тебе, чтобы и из тебя выкачать всю энергию. Если смотреть на них слишком долго, что воображение рисует жуткие картинка, будто эти острые конечности хватают тебя и тянут за собой, чтобы превратить в такое же несчастное существо.

Из небольшого помещения за зданием интерната беру инструменты и иду подметать асфальтированные дорожки. Из-за ветра пыль разносится во все стороны и это доставляет определенные неудобства. Мимо проходит группа школьников и один из них выкидывает стаканчик прямо мне под ноги. Вскидываю брови от такой наглости и уже собираюсь сказать школьнику, чтобы он подобрал, но меня опережают.

— Эй, Пит, не хочешь выкинуть свой стакан в бак с мусором? — Элис останавливается.

— В чем проблема, Элис, это его работа — убирать за нами. Я же не вправе забирать чей-то хлеб.

— Но ты можешь вести себя не как наглец, а поднять свой стакан?

— Я похож на благодетеля? Прости, милая, но я выше того, чтобы помогать таким как он.

Элис недовольно морщинит нос и фыркает, а после подходит ко мне и поднимает стакан, который кинул ее знакомый. Что это за жест благотворительности, неужели она думает, что меня задобрит эта ее помощь. Нет уж, сестренка, ты все равно умрешь.

— Не обращай внимания, — она выкидывает стакан в мусорку. — Он злится, из-за проблем с учебой.

— Бывает.

— Не хочу, чтобы у людей было негативное мнение о нас, — она садится на скамейку рядом. — Такие люди как он, портят нашу репутацию.

Невольно улыбаюсь. Сажусь рядом с ней, откладывая работу на потом. Элис молчит, как и я и мы просто смотрим на бабочек, которые кружили над кустами сирени. Что-то заставляет меня почувствовать себя странно, и я не сразу понял, что. Но только потом обращаю внимание на то, что Элис одна без своей сестрички, а я думал, что двойняшки настолько связаны друг с другом, что не могут сделать ни шага в сторону. Это как пара носков, где один без другого не имеет никакого смысла.

— А где Джена? Я думал, вы ходите только вдвоем.

— Я не знаю. Она злится на меня, — Элис смеется и закатывает глаза. — Считает, что я слишком болтлива и ветрена, но разве это плохо? Думаю проблема в ней и это она слишком тихая.

— Вы с ней очень разные.

— Она слишком… серая? Если бы не я, она бы не смогла здесь продержаться ни дня. Но она этого не понимает.

— Возможно, она просто переживает за тебя? Кто знает, какая опасность может поджидать за углом. Вы же должны приглядывать друг за другом.

— Не говори глупости. Приглядываю я за ней. Ты ее видел, она же просто мышка. Я защищаю ее от таких людей как Пит, а за это она должна быть благодарна мне и просто быть моей опорой. Разве я не права?

— Я не знаю.

— У тебя нет братьев или сестер? — этот вопрос застает меня врасплох.

— Я рос один, — надо перевести тему. — У вас скоро поездка в лагерь?

— Да! Я так сильно этого ждала, — ее глаза заблестели, и голос явно оживился. — Не знаю точно, но говорят, там будет много интересного.

— Вы едете с этим вашим французом?

— Да, с Мистером Вудом. Мы хотели отблагодарить его за то, что он нас так хорошо подготовил к поездке, но сам понимаешь, мы тут в четырех стенах мало что можем, — Элис смотрит на меня и улыбается. — Не хочешь помочь?

— Чем? Я вроде не благодетель.

— Ты мог бы оформить нам заказ и доставку, а все расходы я беру на себя, — Элис жалобно кривит губки. — Ну, пожалуйста.

— Ладно, хорошо. Мне не сложно сделать один звонок.

— Спасибо! — Элис подскакивает с места и обнимает меня, чуть не повалив на землю.

И что я должен делать? Обнять ее в ответ? Мои руки торчат из-под ее рук, словно две маленькие ветки, которые вставляют вместо рук снеговикам. Я не помню, когда меня в последний раз обнимали, и обнимали ли вообще. Помню, что санитары ограничивали мне движения своими телами во время моих приступов, но это не было похоже на объятье, а скорее на судорожную борьбу на выживание (по крайней мере, для меня каждый такой раз был выживанием). Помню, как Томас похлопывал меня по плечу в знак поддержки, хоть это и было приятно, но далеко до того, что я испытывал в данный момент. Это похоже на кусочек тепла холодным зимним вечером, что сначала касается кожи, а потом постепенно пробирается все глубже, переворачивая каждый миллиметр наоборот.

— Деньги занесу чуть позже, — Элис подмигивает мне и уходит в здание, в то время как я продолжаю сидеть на лавке, стараясь сложить кучу всего в голове в опрятную стопку.

Почему я вообще согласился помочь? Должно быть наоборот, я ведь хотел все испортить, а в итоге буду заказывать Декстеру пирожные от любимых учеников. Пахнет каким-то бредом — я должен планировать план убийства, а не выбирать крем для какого-то странного мужика. Боже, Кевин, куда ты скатился. Еще и Элис, появляющаяся внезапно и вываливающая на меня их проблемы с Дженой. Я ненавижу своих сестер и хочу их убить, и я ни за что не сойду с этой дорожки. До прихода в интернат, мой план казался мне максимально простым — прийти, подождать, убить, сдаться. А что теперь? Моя будущая жертва обняла меня. Хотя это ничего не изменит.

Заканчиваю работу во дворе и теперь снова иду закурить, перед финальной уборкой на третьем этаже. Усаживаюсь на излюбленную шину и готовлюсь погрузиться в свою забитую мыслями голову, но легкий вой ветерка сменяется на голоса и даже крики. Не сразу понимаю, откуда звук, но поднимаю голову и вижу открытое окно. Голоса знакомые, но сопоставить звук с образом оказывается сложнее, чем я думал. Первый голос — взрослый мужской, второй — молодой — женский. Решаю перестать концентрироваться на воспроизведении образов и ориентироваться просто на суть диалога.

— Ты не можешь отказаться от этой поездки, это играет важную роль в твоем будущем, — вероятно, это кто-то из учителей, потому что окно было открыто на втором этаже, а там как раз располагаются кабинеты.

— Я не поеду с ним! Насколько бы важно это ни было, — голос срывается на крик. — А если ты заставишь меня находиться с ним в одном помещении, я убью его и неважно как, — не могу определить была ли это шутка и отчаянный порыв, потому что за этой фразой смешка не последовало. — Я не шучу. Мне некомфортно с ним и если потребуется, я сделаю это.

— Хейзел, пожалуйста, успокойся. Декстер Вуд очень хороший специалист и, несмотря на ваши разногласия, он готов помочь тебе с предметом, — вот и предмет всеобщего обожания, похоже кому-то он знатно насолил, что его хотят убить, например мне.

— Ты меня не слышишь. И более того, не хочешь слушать.

Ссора заканчивается хлопком двери, а мне лишь остается сделать соответствующие выводы и воспользоваться нужной информацией. Если не я один желаю, смерти Декстеру Вуду, то может и удастся незаметно убрать его. Сигарета так и остается не подожженной, и я убираю ее обратно в пачку, ведь сконцентрироваться в этот раз помог мне вовсе не никотин. Если так посмотреть, меня никто не будет подозревать, ведь я здесь недавно и никаких разногласий с ним у меня нет, а вот Хейзел встанет под подозрения. Идеально.

— Привет. Можешь, пожалуйста, к вечеру привезти в интернат Эмерсона торт, крысиный яд — слышу тяжелый вздох на другом конце провода. — И пачку сигарет. Деньги будут на месте.

Есть ли у меня сомнения? Конечно, есть, но я бы ни за что не рискнул своим планом из-за какого-то странного мужика. В какой-то момент я задумываюсь о том, что если я убью его, то меня вычислят быстрее, чем я успею убить еще кого-либо. Я просто сделаю это, а потом уже надо будет решать, что делать дальше. Возможно, мне придется убить двойняшек на следующий день, чтобы меня не осудили раньше времени. Но с большей долей вероятности ничего не сработает и сложится как-нибудь, но назло мне. В конце концов, я даже не знаю этого мужчину и видел его сегодня первый и последний раз, так и с какой стати мне беспокоится о нем и о его благополучии. Ему просто не повезло оказаться здесь и встать у меня на пути. И вина тут вовсе не на мне, а целиком на нем. Это он решил помешать мне и увезти моих сестер неизвестно куда. Он для меня просто препятствие, которое я с легкостью преодолею

Солнце прячется за соснами и сквозь густую крону виднеются проблески света. Во дворе становится тихо и с каждым пропадающим проблеском людей все меньше. Наблюдая за этими лучами, которые переливаются за ветками, мне так спокойно, что хочется стать одним из этих лучиков и не беспокоится больше ни о чем. Небо окрашивается в огненно-рыжий, и вдали можно заметить пролетающий мимо самолет. Кто-то сейчас улетает из этого города в поисках новой жизни. Чуть позже они привыкнут к новому дому и новому городу, и может даже не вспомнят от чего они бежали, и я мог бы поступить также, но я бы не смог бы просто сбежать, оставив свою семью радоваться тому, что меня больше нет. Я хочу кричать на весь мир, что я существую, я хочу, чтобы они это услышали. На небе блеснула первая звезда, и это было для меня своеобразным символом удачи. Каждый раз, когда я видел на небе первую звезду, я говорил себе, что этот день прожит и следующий будет только лучше.

Мое Сияние, моя надежда и вера, прошу, подари мне еще один день в спокойствии и здравом уме. На протяжении многих лет ты дарила мне каждый последующий день и о большем я не смел просить. Не знаю, насколько верно я растрачивал подаренные дни, ведь все это время я просто существовал под твоим светом. Но прошу, позволь мне дожить до конца года свободным и уверенным в своих силах, а после я дарую тебе свою жизнь как благодарность. Днями напролет ты наблюдаешь за такими же обреченными и несчастными, что молят тебя о прощении. Хотел бы я однажды зацепиться за тебя и вместе с тобой наблюдать за теми, кто под тобой. Хотел бы я оставить земную жизнь в замену на твое милосердие. Вместе с тобой я увидел бы солнце и луну, провожал бы закаты и встречал рассветы. Я бы не боялся сорваться и разбиться с тебя, ведь это бы означало, что я однажды прикоснулся к тебе, а это значит, что я прожил жизнь.

— У тебя будут после этого проблемы? — Дилан передает мне красную коробку и пачку сигарет.

— Сделай себе одолжение, перестань думать о моих проблемах, — возможно, это было слишком грубо и не похоже на «спасибо». — У тебя проблем точно не будет, обещаю.

Передаю особенный торт Элис, и она радостно бежит на второй этаж дарить его любимому учителю в знак благодарности. Неплохая благодарность — дорога на тот свет. Захожу в свою комнату и надеваю наушники. Хочу подавить навязчивые мысли о том, что я прямо сейчас убиваю человека. Меня не должно это беспокоить! Я хочу только как лучше. Разве у меня был выбор? Отпустить их и снова упустить шанс исполнить свое предназначение? Я просто не могу себе этого позволить. Это не моя вина, я всего лишь немного поспособствовал тому, что Декстер Вуд не сможет поехать в языковой лагерь и соответственно не повезет туда детей, которым предназначено умереть. А вообще он сам виноват в своей участи. Если бы двойняшки не попали в список смышленых детей, мне не пришлось бы убивать его. Он бы мог спокойно и мирно существовать, не мешая мне выполнять задуманное. Хотя, если бы он знал, что два имени вписанные в этот список будут стоить ему жизни, он бы не стал делать этого. Он же не специально хотел помешать мне. Он всего лишь выполнял свою работу, ровно как я сейчас выполняю свою. Декстер не намеренно перешел мне дорогу. Он хотел продолжать карьеру учителя, а я безжалостно отравил его. Наверняка он сейчас задыхается где-то на полу в своем кабинете, пытаясь доползти к двери, чтобы хоть кто-то смог помочь ему, но никто не придет, и он будет задыхаться ровно до тех пор, пока воздуха не станет настолько мало, что он сумеет сделать единственный последний вдох и этого ему будет недостаточно.

Вскакиваю с холодного пола и смотрю на дверь. Нет, оно этого не стоит. Я уже слишком далеко зашел, чтобы отступать. Если прямо сейчас подняться и вызвать скорую помощь, то все решать, что это моя вина. Это я хотел убить его и из-за меня он так мучается перед смертью. Меня сразу же посадят и больше я не смогу подобрать к сестрам настолько близко. Ложусь на кровать и смотрю в потолок, слушая любимый мюзикл. Надо контролировать дыхание, иначе я запросто сорвусь без повода. Начинаю проговаривать слова песни, чтобы не думать о мучительной смерти Декстера.

Моим фаворитом среди мюзиклов является «Нотр-Дам де Пари» и я довольно часто слушал его в ящике. Томас приносил мне магнитофон, пока я находился один и я слушал его полностью — все двадцать пять саундтреков. И некоторые даже знал наизусть. Но само собой я не пел их, а проговаривал как речитатив, чтобы наладить произношение. Особенно я люблю «Les sans-papiers», потому что когда-то она напоминала мне меня. Человека, ищущего спасение и убежище у Господа и молящего его о помощи. Я был таким же чужим и бездомным, и мне ровно также нужно было верить во что-то, что сможет помочь мне обрести покой среди людей.

Вынимаю наушники и слышу какой-то шум на улице и в самом интернате. Выбегаю в холл и вижу толпу людей, стоящих у выхода. Неужели уже все знают о смерти Декстера. Если они знают, то и знают, кто ее организовал. Замечаю Теда, он стоит у своей комнаты и взволнованно стучит пальцами по двери.

— Что произошло? — стараюсь казаться наименее заинтересованным, словно это не я убил человека.

— Декстера Вуда увезли на скорой помощи, говорят отравление. Если бы Хейзел Эмерсон не была с ним в кабинете, он бы умер, — Тед обеспокоено вздыхает и всматривается в открытые двери, из которых можно заметить удаляющуюся машину неотложной помощи. — Надеюсь, он справится.

Поднимаю взгляд к лестнице. Хейзел Эмерсон стоит, опершись на перила и по ее лицу не сказать, что она обеспокоена, как и остальные. Если бы я не знал, кто отравил Декстера Вуда, то с легкостью подумал бы на нее, ведь это именно ее голос дал мне подсказку с убийством из окна. Еще после вечера в библиотеке, мне показалось, что что-то с ней не так, а теперь я убеждаюсь в этом все сильнее. Похоже, я здесь не один кто носит маски.