Осечка-67

Кир Булычев, 1993

«Борис Колобок. Секретарь комсомольской организации Государственного Эрмитажа. Сотрудник отдела оружия. Он же командир роты юнкеров, защищающих Зимний дворец. Зося Ильинская. Младший научный сотрудник отдела тканей Государственного Эрмитажа. Член Комитета комсомола. Командир женского батальона смерти, защищающего Эрмитаж…»

Картина первая

Служебные помещения на первом этаже Эрмитажа. Низкие своды, беленые стены. У одной из стен стоит статуя Аполлона на невысоком постаменте, в натуральную величину, с захватанным мужским достоинством. Видно, не поместился в экспозиции либо не представляет ценности. Порой его руку используют как вешалку.

Коридор ведет в глубину, к служебному выходу на Дворцовую площадь.

С другой стороны он загибается налево — там сверкает золото парадной лестницы и торжественных помещений.

По радио звучит революционная песня.

Из двери, на которой видна табличка «С. О. АНТИПЕНКО, зам. директора по режиму», выходит сам Антипенко со списком в руке. Задумчиво останавливается и ставит галочки на полях списка. Из выставочного крыла входит Боря Колобок. За ним — Зося.

Колобок. Семен Остапыч, ну как же так! Пора оружие получать, а то всем дадут, а нам не достанется. Мои аспиранты с утра ждали, а теперь разбежались.

Антипенко. Значит, плохо организовал. У меня в свое время люди из окопов и то не разбегались.

Колобок. Так будет оружие?

Антипенко. Этот вопрос решится завтра.

Колобок. Значит, нету оружия?

Антипенко. Нет, ты скажи — для кого ты просишь оружие? Для контрреволюции! Для наших с тобой классовых врагов! Постыдился бы.

Колобок. Вы хотите, чтобы я ваши слова передал советскому телевидению? Вы хотите, чтобы весь мир знал, что наша Великая Октябрьская социалистическая революция была липовой? Что наши враги выступали без оружия?

Антипенко. Да погоди ты! Не путай меня! Какие враги?

Колобок. Вы же сами сказали.

Антипенко. Ничего я тебе не говорил.

Колобок. А где оружие для обороны Зимнего дворца?

Антипенко. Да тише ты! Иди сюда! Мне звонили из Смольного. Понял? Сам звонил.

Колобок. Кто сам?

Антипенко. Тот, который еще вчера был секретарем обкома товарищем Отрепьевым, а сегодня для нас с тобою он — Яков Михайлович Свердлов.

Колобок. Так вы мне скажите — где оружие?

Антипенко. Наше оружие отправлено (несколько слов он шепчет на ухо Колобку)… там возникла угроза агрессии со стороны израильских оккупантов. Не боись. Завтра доставят. Уже с ДОСААФ согласовано.

Колобок. У них оружие учебное.

Антипенко. А ты какое хотел? Ты что, хотел попасть в советского человека? А если ты его ранишь?

Колобок. Ох, неладно у меня на сердце!.. А как с артиллерией?

Антипенко. С артиллерией все в порядке (смотрит в списки). Артиллерию в количестве трех орудий привозят завтра из Артиллерийского музея.

Колобок. А их Ближний Восток не перехватит?

Антипенко. Тише ты!.. Эти пушки в последний раз при Петре Великом стреляли.

Из двери в кабинет Антипенко выплывает Раиса Семеновна.

Раиса Семеновна. Как хорошо, что я вас застала! Звонили из Мариинки. Шинели готовы. Срочно надо получать.

Антипенко. Колобок, посылай людей!

Колобок. Зося. Звонили, что шинели готовы. Посылай людей!

Зося. Боря, кого я пошлю?! У меня обвал — четыре финских автобуса с бабушками, поляки по обмену и плановые экскурсии — некого послать.

Антипенко. Товарищ Ильинская, вы понимаете, что говорите? За день до начала Великой Октябрьской социалистической революции вы думаете о пустяках.

Зося. Я думаю не о пустяках, а о своей работе.

Антипенко. А я что же, баклуши бью, по-вашему?

Раиса Семеновна. Что мне им ответить? А то они на обед уйдут.

Колобок. Придется тебе, Зося, самой ехать.

Зося. И не подумаю. Я в детский сад за дочкой не успею.

Колобок. Кончай манкировать! Позвони матери, пускай сходит! Как культпоход на Феллини, так есть кому в садик пойти, а как черновой труд для революции — никого не дозовешься!

Антипенко. Ильинская, мы тебе отгул засчитаем.

Радио прерывает революционную песню, и слышен голос диктора. При первых же словах Колобок подходит к динамику и усиливает звук. По мере чтения диктором Обращения в коридор выглядывают сотрудники Эрмитажа. Слушают.

Диктор. Внимание, работают все радиостанции Союза Советских Социалистических Республик. Передаем Обращение Президиума Верховного Совета, Правительства СССР и ЦК Коммунистической партии Советского Союза.

Дорогие товарищи!

В соответствии с программой торжественных мероприятий юбилейного, пятидесятого года Октября партия и правительство Страны Советов приняли историческое решение о проведении в рамках праздничных торжеств в колыбели революции — городе-герое Ленинграде кульминации революционного порыва масс — штурма Зимнего дворца.

К участию в этом крупнейшем в мире юбилейном мероприятии привлечены многочисленные представители трудящихся масс, а также целые коллективы заводов и фабрик города Ленина, занявшие первые места в юбилейном социалистическом соревновании.

Воспроизведение в реальных масштабах исторических событий привлекает пристальное внимание мировой прогрессивной общественности и должно вновь со всей убедительностью показать всему миру преимущества социалистического строя.

В настоящее время основная подготовка к грандиозному революционному фестивалю уже завершена. Ленинград принимает облик, который он носил в октябрьские дни, текстильные и кожевенные предприятия изготавливают реквизит для участников революции. Работники радио и телевидения монтируют аппаратуру в ключевых местах восстания. Ленинградские торжества увидят трудящиеся всего мира.

Штурм Зимнего дворца, залп «Авроры», а также исторический Съезд Советов будут проведены в течение вечера и ночи с 7-го на 8 ноября 1967 года. По завершении Съезда Советов, который поставит точку на победе большевиков и провозгласит декреты о земле и мире, по Центральному телевидению выступит лично Генеральный секретарь Коммунистической партии СССР товарищ Леонид Ильич Брежнев, который поздравит советский народ с победой революции.

Начинает играть революционная музыка.

Раиса Семеновна подходит к динамику и уменьшает громкость.

Колобок. Зося, чего ты медлишь? Разве не видишь, какое значение придается нам в Москве? Беги, звони маме, чтобы ребенка из садика взяла.

Зося. Боря, а может, в следующий раз?

Антипенко. Товарищ Ильинская, неужели вы не понимаете, что следующего раза в ближайшие пятьдесят лет не будет.

Зося уходит.

Колобок. Семен Остапыч, у меня к вам личный вопрос. Можно как коммунист коммуниста спросить?

Антипенко. Нет уж, лучше ты меня спрашивай как младший научный сотрудник зам. директора по режиму. Спрашивай.

Колобок. Милиция на площади будет?

Антипенко. А куда же она денется?

Колобок. Прямо в форме так и будет?

Антипенко. Еще чего не хватало — в форме! Это же по телевизору снимать будут. Там же представители буржуазии только и ждут, чтобы мы прокололись. Может, тебе и конную милицию пригласить?

Колобок. А кто же будет следить за порядком?

Антипенко. Кому положено, тот и проследит.

Он уходит к себе в кабинет.

Колобок. Ну вот! Такие дела. Да вы понимаете, чем это грозит?

Колобок обращается к закрытой двери и потому не ждет ответа. Хотя ответ приходит — от Симеонова, который вошел в коридор с улицы. Он в мокром плаще. Складывает зонтик.

Симеонов. Чего витийствуешь, Колобок?

Колобок. Это хорошо не кончится.

Симеонов. Ближе к делу.

Колобок. Ты знаешь, завтра ночью намечено взятие Зимнего. Революция. Энтузиазм масс. Ну и так далее.

Симеонов. У тебя нет какой-нибудь новости посвежее — уж мочи нет. Радио включишь — даешь Зимний! Телевизор включишь — все на штурм! А это правда, что в буфете сосиски есть?

Колобок. Подожди ты со своими сосисками! Ты представь себе — будет штурм. На площади — Кировский завод, пенсионеры, сводная колонна обкома комсомола и, конечно же, все ленинградские алкаши.

Симеонов. Эти еще зачем нужны?

Колобок. Они сами придут. Люмпен-пролетариат всегда активно участвует в революциях, надеясь на грабеж и разорение.

Симеонов. Да там на площади на каждого штурмующего по милиционеру в форме и по сотруднику в штатском.

Колобок. Боюсь, что нет. И знаешь почему? Потому что все это снимается телевидением и будет транслироваться на всю Европу. Значит, милицию уберут…

Симеонов. Да не бойся. У нас все просчитано, проверено и перепроверено. Неужели ты думаешь, что мероприятие такого масштаба не находится под контролем органов? Осечки не будет.

Колобок. Ох, не убедил ты меня. А скажи, что будет, когда они ворвутся во дворец?

Симеонов. Как так ворвутся?

Колобок. Так же, как в семнадцатом году.

Симеонов. Колобок, ты анекдот про слона знаешь? Приходит человек в зоопарк и на клетке со слоном читает: «Слон съедает за день полтонны картошки, центнер бананов, помидоров и так далее». Он обращается к служителю и спрашивает: неужели он все это съест?

Колобок. А служитель отвечает: «Съесть-то он съест, да кто ему даст».

Симеонов. Так будет и с революционным народом.

Колобок. А если они ворвутся? Не могут же они дойти до дворца и повернуть обратно? В таком случае штурм Зимнего сорвется!

Симеонов. Отобьемся! (Ему смешно представить такую ситуацию.)

Колобок. Да ты не веселись. Баррикады сделаны на живую нитку, пушки из артиллерийского музея, подарок от Ивана Грозного. Даже винтовки наши на Ближний Восток передали. А кто защитники?

Симеонов. Мы с тобой.

Колобок. Вот именно. Наша комсомольская организация несет ответственность за сохранность Зимнего дворца и всех тех народных ценностей, которые могут погибнуть, если в Зимний дворец проникнет посторонний элемент.

Симеонов. Погоди, Борька! Ты что же хочешь сказать, что товарищей, штурмующих Зимний дворец, в самом деле пускать сюда нельзя?

Колобок. Не дальше вот этого места! (Показывает точку, на которой стоит.)

Симеонов. Ты много на себя берешь, старик. Даже непонятно, с каких ты позиций выступаешь.

Колобок. Я выступаю с позиций патриота Эрмитажа и молодого члена партии. Мы обязаны не допустить хищений, воровства и хулиганства. Это наш долг как членов партии, комсомольцев и просто сотрудников музея. Если толпа бежит брать очередную Бастилию, то ее может охватить массовый психоз.

Раиса Семеновна(она вышла покурить и стоит в стороне). Колобок, следи за своим языком. Он тебя черт знает куда заведет. Ничего себе — психоз на пятидесятом году Советской власти. Учти — здесь тебе не взятие Бастилии, а юбилейное мероприятие. На уровне первомайской демонстрации.

Вмешательство Раисы Семеновны сразу меняет ситуацию. Симеонов из оппонентов тут же переходит в нейтралы.

Симеонов. Черт его знает… может, сходить в райком? Посоветоваться.

Колобок. Ты тоже так думаешь?

Симеонов. У них там должны быть разработки, сценарий, рекомендации из Москвы.

Раиса Семеновна. А я бы не советовала отвлекать товарищей в райкоме от важных дел. У нас есть поручение, мы должны его выполнить. Когда я была комсомолкой, никому и в голову не приходило обсуждать и даже ставить под сомнение решения партии.

Колобок. А я свою позицию не изменю. Это все — наше, народное. Я смотрю вокруг — наши же девушки будут стоять на баррикадах и их будут считать врагами люди там, на площади… это серьезное моральное испытание.

Раиса Семеновна. Ну какие там враги! Что вы несете, Колобок. А еще секретарь комсомольской организации.

Колобок. У нас не только материальные ценности. Мы отвечаем также за наших девчат — за наших комсомолок, экскурсоводов, младших научных сотрудниц — за весь батальон смерти!

Симеонов. Если ты все это начнешь нести в райкоме, то в лучшем случае схлопочешь выговор за паникерство. В лучшем случае…

Раиса Семеновна. Колобок, ты меня иногда пугаешь. В тебе так много не нашего… даже чуждого!

Колобок. Если Грушев там, то я пробьюсь к нему. Он в принципе неплохой мужик.