Геометрия первой любви и операция «Дочь». Из-Вращение чувств

Ки Чанс

Роман «Геометрия первой любви и операция „Дочь“» рассказывает о верной дружбе, необычных приключениях и испытаниях трёх девушек и их друзей. Вместе с героями книги читатель побывает в снежном плену в горах Сьерра Невада, примет участие в полицейском расследовании деятельности зловещего картеля и поисках отца их обделённой родительской любовью подруги. Ему откроются сокровенные тайны любви, верной дружбы и счастья.

Глава 4. Танцы в небесах, турбуленция и неизвестная история. Из дневника Винсии

«Восторг обнял меня так крепко, что я боялась дышать. И по мере того, как самолёт набирал сначала скорость, а потом высоту, это цепкое объятие становилось всё крепче. Когда в окошко я увидела россыпи огней Сан-Франциско, коронованные полумесяцем знаменитого Золотого Моста, я обернулась к своим спутникам и выдохнула: «Такой красоты я в жизни не видела!»

Потом разноцветные гирлянды города сменились стерильной белизной горных вершин. Изменилось и настроение. Подмигивающие огни городских улиц очаровывали и провоцировали.

Совершенство же горной геометрии погружало в размышления. Сердце переполняло боязливое уважение ко всей этой кряжистой, ершистой, неприглаженной расчёской цивилизации горной громаде. Хотелось думать — получалось бояться: уж слишком близко к брюшку маленькой Чесны подбирались костистые каменные пальцы.

— Тара, а мы не слишком низко летим? — обратилась я к любимой соседке нашей учительницы, миссис Ти. Мощная Тара Бой, городской чемпион среди женщин по поднятию штанги, и её тщедушный муж, из бывших цирковых акробатов, не раз выручали меня в трудную минуту. Даже из пещеры Люцифера спасали. Вот и в этот раз. Предложили бесплатно доставить к месту сбора всей нашей туристической группы.

— А ты как думаешь?! Усадить такую тушу, как я, в маленький, похожий на бабочку, самолётик и надеяться, что он не прогнётся?

Заливистый хохот супругов Бой поднимал, скорее, нервы, чем дух оптимизма. Но безнадёжной трусихой выглядеть не хотелось, и я робко испустила нечто, похожее на смешок. Я очень старалась.

— А что это за овечка блеет позади меня? — похохатывая, вступил в перепалку супруг миссис Бой. — Прошла ли она санитарный контроль перед вылетом?

Я обиженно замолкла. Гряда гор, над которой мы летели, называлась Трансверс. Этот район славился сильными боковыми ветрами. Но прогноз погоды на тот день обещал нам ясное небо, яркое солнце и покладистые воздушные массы.

Сначала так всё и было.

— Мы уже подлетаем к Центральной Калифорнийской Долине? — собралась я с духом и задала вопрос.

— Мы можем, двигаясь согласованным курсом, приблизиться к ней уже через минут двадцать. Но, боюсь, нам придётся изменить план полёта. Да, кстати, дамы, у меня появилось настроение пощекотать вам спинки и макушки.

Не успел наш пилот закончить фразу, как меня тряхнуло достаточно сильно для того, чтобы понять, насколько серьёзны были шутливые слова мистера Боя. В следующую секунду я визжала, так как моя голова нашла потолок кабины и зачем-то стала в неё стучаться. На небо, что ли, просилась?!

— Муженёк! Да будь ты неладен! Ты что, самолёт в тренажёр решил превратить? — басила и гудела, впрочем, довольно добродушно его жена.

Самолётик икнул, подрожал всем тельцем и резко сменил курс.

— Тара! — неожиданно громким, командным голосом заговорил её обычно мягкий и деликатный супруг. — Открой свой ноутбук, посмотри прогноз и силу ветра в узлах. Быстро!

— Прогноз не ахти. С Санта Анны движется стена ветра, которая на данном участке имеет все шансы превратиться в горную волну. Скорость: тридцать пять узлов.

— Спасибо, дорогая! — голос нашего пилота звучал спокойно. — Девочки, положите руки на затылок, пригните головы, и, если получится, спрячьте их между колен. Мы сейчас сманеврируем.

Самолёт стал исполнять какой-то дикий африканский танец. Он нырял вниз, потом, как спринцовочная струя, взлетал носом вверх, не забывая, как это делают темпераментные танцоры, трястись всем туловищем и зазывно, темпераментно двигать рукастыми крыльями и хвостатой ногой.

— Тара! Не знаю, где ты находишься, на сиденье или под ним, но если можешь, открой в смартфоне страницу «Фо — флайт» и запроси для нас безопасный маршрут. Как только его получишь, поднеси картинку к моему лицу. Что бы там ни было!

Миссис Бой связалась с местным Центром Аэротрафика, передала телефон мне, а я протянула картинку с картой, понятной только ему, мистеру Бою.

— Держитесь! — рявкнул последний. Мы не летим к Долине. Мы начинаем облетать гору, чтобы оказаться с подветренной стороны. Здесь горная волна самолёту крылья оторвёт, а нам — головы. А кое-кому — и попы. Если они тощие.

Я практически сползла со своего места и зависла направо. Закрыла глаза и приготовилась к шоковой терапии. Если повезёт, то от бога, (и было за что), а если не очень, то от одной из каменных баб, угрожающе тянущих к нам свои носатые лица.

Но ничего не случилось. Степень защиты оказалась такой высокой, что мы благополучно нырнули и протиснулись сквозь узкую щель отрогов, где нас благословили спокойное ясное небо и нежно выглядывающее из-за вершины горы Паттерсон солнце. Вскоре мы облетали Сухое Озеро Роджерса и аэробазу Эдварда. Самолёт благодарно помахал крыльями диспетчерам, выручившим нас четверть часа назад, и устремился к Бэйкерсфильду, от которого было рукой подать до Американской Реки и озера Тахо.

— Ну, муженёк, я лишний раз поблагодарила судьбу за то, что вышла замуж именно за тебя! Ты — лучший во всём, за что ни берёшься!

— С такой жёнушкой только лучший и выживет, — разразился смехом мистер Бой.

Полюбовавшись озером, входящим в шестёрку самых глубоких и больших в стране, мы полетели вдоль знаменитой трассы №395. Самолёт направлялся к Бриджпорту. Место было знаменито угрюмыми, неизведанными каньонами, пустынными горными плато и горными системами, кое-где перерезанными нитками глухих, выглядевших необитаемыми дорог.

— Центр полётов выдал нам новую поминутную карту маршрута, — заметил пилот. — Мы сейчас должны резко развернуться на Восток. Держитесь!

Меня приподняло с сиденья, желудок хотел выразить своё возмущение отрыжкой или чем похуже, но не успел и передумал. Наша Чесна уже летела прямо, ровно и без шатаний вправо и влево: как примерная, воспитанная девочка.

— Готовьте фотокамеры или что там у вас есть! — приказал мистер Бой. — Мы подлетаем к городу-призраку, знаменитому своими жилыми пещерами. Говорят, там до сих пор жизнь теплится: туристы приезжают, пещеры обживаются бездомными бомжами, а музей открыт круглосуточно.

— Я слышала, что в Испании, в Гранаде, пещерные квартиры и дома стоят сейчас дороже, чем обычные.

— И от кого же ты такие страсти узнала?

— От миссис Ти. У неё в колледже девушка из города Гуадикс, в Андалусии, учится. Изабелла её зовут. Так они с семьёй живут в трёхэтажной пещере с джакузи и зимним садом. Говорит, что это очень удобно: зимой тепло, летом, когда жара за сорок, у них внутри прохладно и идеальная влажность. А другую пещеру они превратили в отель. Отбоя от желающих снять его на пару недель нет. За ночь берут тридцать-пятьдесят евро.

— Смотрите вниз! Вот и наш, американский пещерный город. Там, за зданиями, вход в пещеру — гостиницу. И лошадки для экзотики.

Самолёт нырнул ещё ниже и стал кружить над другой частью города-призрака Боди. Он выглядел удручающе. Долина подарила ему мягкий климат, но больше ничего. Во второй половине девятнадцатого века здесь добывали золото и серебро.

— Сейчас остались только названия: Золотой холм, Серебряный холм, — печально пояснил мистер Бой. — Я ведь родом из этих мест. Поэтому мы сюда раз в несколько лет и летаем. Я и на пилота с этой целью выучился.

— Спасибо вам обоим, что меня предложили с собой захватить.

— Так было бы несправедливо: твои друзья к восхождению на гору готовятся, а тебе не на что к лагерю добраться. Вот миссис Ти и попросила нас доставить столь драгоценный груз к месту встречи. Вы же где-то на границе с Айдахо собираетесь?

— Да. Там гора Капитан с перевалом интересным. По нему и собираемся с инструктором пройти. А рядом Йосемитский Заповедник, в котором больше двухсот пятидесяти пещер. Может, удастся хоть в одну спуститься. Я прочитала про Королевскую пещеру и решила, что мне в ней надо побывать. Там внутри горное озеро, водопад, а на нижнем уровне, в который через узкий проход попадаешь, очень полноводная река.

Самолётик, между тем, подлетал к озеру Моно и стал нарезать круги над его безмятежно голубыми глазами. Озеро охранялось теми самыми горами, к которым так стремилась пассажирка. Его ледяная вода удваивала красоту заснеженных вершин, и они добродушно позволяли Моно соседствовать с ними. Уж очень приятно было любоваться собой в его благородно спокойных водах.

— А, правда, что здесь, в Неваде, находятся самые большие ядерные полигоны Америки?

— Правда, девочка. Названия у них немного смешные. Один, например, называется «Квартира Француза», а другой «Квартира Юкка». Они хоть и рядом с нами, но мы туда не полетим.

— Слушай, муженёк, а почему бы нам ни свернуть к бывшим концентрационным лагерям?

— Каким лагерям? Концентрационным?! — я не верила своим ушам. — Как в России, что ли? Гулаг? Или как он там назывался?

— У каждой страны свои тайны, тюрьмы и лагеря. Я в русских не была, так что сравнивать не могу. Но то, что людям там было очень несладко, особенно детям, а их было много, — это мне точно известно.

— Да кого же в тех лагерях держали?

— Всех, кто имел несчастье когда-то приехать в Америку из Японии. Как только Америка объявила войну Японии, так это великое переселение и началось. Со всей Америки возможных «предателей» собирали, выселяли из жилищ и… сюда! Смотри, смотри! Мы сейчас к ним подлетать будем. Унылая, но знакомая картинка, не так ли? У меня с собой даже старые снимки есть. Моя бабушка была наполовину японкой.

— Да и мой дед, к своему несчастью, четверть своей итальянской крови японской разбавил, — задумчиво, но, не отрывая взгляда от панели приборов, добавил мистер Бой.

— Мы ведь, знаешь, как познакомились? На юбилейной встрече родственников интернированных японцев. Тогда была сороковая годовщина, как сейчас помню.

— Да! И я никогда тот день не забуду. Февраль 1982 года. Ты вошла в клуб, улыбнулась своей широкой улыбкой, а потом посмотрела мне прямо в глаза.

— И ты их тут же отвёл! А покраснел как… Я к тебе с угощением сразу и подошла. Чтобы «оживить».

— Мы оба оказались родом из этих мест. Наши предки отсидели, потом им некуда было переезжать: старые квартиры и дома давно были заняты другими людьми. Здесь и осели. Недалеко от резерваций индейцев.

— А не осели бы — и не встретились бы мы никогда. Так что мы на судьбу совсем не в обиде. Как говорится, что бы ни делалось — всё к лучшему. Но неужели вы, в школе, об этом приказе Рузвельта и о лагерях ничего не изучали? Никогда не поверю, что миссис Ти вам об этом на уроках не рассказывала, — хитро прищурив правый глаз, Тара, не скупясь, пихнула меня в бок.

— Миссис Ти историю у нас не ведёт. Только социальные дисциплины. А в учебниках про это — ни слова! Это я точно говорю. Во всяком случае, в тех, которые наша историчка рекомендует.

— Ну, Тара, покажи ей старую газету. А то ещё не поверит нам с тобой!

На меня смотрели унылые ряды бараков. Это всё не вписывалось в Америку! Я не хотела этого ни знать, ни видеть! Как будто прочитав мои мысли, миссис Бой улыбнулась и небрежно обронила:

— А, впрочем, учителя, наверное, правы. Не стоит смущать юные души. Как говорится: многия знания — многия печали.

— А сколько всего людей там, в лагерях, сидело? Теперь уж мне всё хочется знать.

— Сто двадцать тысяч японцев и около пятнадцати тысяч иммигрантов с немецкими и итальянскими корнями. Да ладно, прости ты нас, что такую тему завели. В любую войну гражданское население страдает больше, чем даже те, кто воюет. Мы оба поэтому — пацифисты. Против войн в принципе. Даже самых патриотических.

— Понятно… А ваши дедушки и бабушки выжили?

— Наши — да. Так что нам повезло.

— Внимание! Скоро будем на месте! Нам придётся сесть в аэропорту Рено Тахо. Потом по 395-ой доедем до вашего лагеря.

— А в заповедник с гигантскими секвойями заедем? Ведь надо ребёнку такое чудо природы показать, как дерево с ветками в два метра диаметром.

— Заедем! У нас день в запасе. Мы, если повезёт, ещё в одну пещерку спустимся.

Самолёт стал снижаться. Плавно, уверенно и грациозно. Я вертела головой, как глупая сломанная кукла, у которой осталась только одна рабочая пружина, да и та шею с головой почти не соединяла. Внизу проплывали реки, мелькнул какой-то пустынный город (Бентон, как я узнала позже), игривые ледяные наросты и отростки подмигивали голубыми глазами. Иногда целый склон горы сползал вниз сверкающим ледяным змеем, язык которого раздваивался или расстраивался у подножия. Я замерла в восторге. Наконец, шасси лёгким поцелуем коснулись дорожки, и мы весело покатились к ангару.

— «Приветствую тебя, Сьерра Невада! Мы с тобой подружимся!» — закричала я.

Я и не представляла, как сильно ошибалась, ступая на твёрдую землю».

Винсия М.

Из статьи для журнала «молодёжный туризм».