Рубиновая книга

Керстин Гир, 2009

Что бы вы делали, если бы вдруг оказались в прошлом? Гвендолин Шеферд не задавалась этим вопросом, пока не узнала, что унаследовала от своей прапрабабушки ген путешественника во времени. И теперь ей предстоит каждый день переноситься в прошлое… и с каждым днём тайн и загадок становится всё больше и больше. Что такое Тайна Двенадцати, кто охотится на путешественников во времени в прошлом, и почему все вокруг думают, что она обладает какой-то «магией ворона»?.. Трилогия «Таймлесс» – бестселлер немецкой писательницы Керстин Гир – для читателей всех возрастов!

Глава четвёртая

Двенадцать колонн в замке времён,

Двенадцать зверей правят царством.

Пять — это ключ и основа в одном,

Могучий орёл от земли оторвался.

Та к по кругу двенадцать, двенадцать и два.

Сокол седьмой по рожденью,

Но в жизни он тройка едва.

Из тайных рукописей графа Сен-Жермена.

Бабушка Мэдди сидела, не шевелясь, окаменевшим взглядом уставившись в пустоту. Руками она крепко вцепилась в подлокотники.

Странная бледность залила её лицо.

— Бабушка Мэдди? Мама, мама, у неё что, удар? Бабушка Мэдди! Ты меня слышишь? Бабушка Мэдди! — я хотела взять её за руку, но мама удержала меня.

— Не трогай! Не смей трогать её сейчас!

Кэролайн заплакала.

— Что с ней? — крикнул Ник. — Может, подавилась?

— Надо вызвать скорую, — сказала я. — Мама, ну сделай же что-нибудь!

— Это не удар. И ничем она не подавилась. У неё видение, — сказала мама. — Это скоро кончится.

— Ты уверена? — окаменевший взгляд бабушки Мэдди испугал меня не на шутку. Веки неподвижные, а зрачки — огромные.

— Здесь вдруг стало так холодно, — прошептал Ник. — Ты тоже чувствуешь?

Кэролайн тихонько захныкала.

— Ну пожалуйста, сделай так, чтобы это прекратилось!

— Люси! — крикнул кто-то. Мы испуганно прижались друг к другу. Потом до нас дошло, что кричала бабушка Мэдди. Действительно, стало прохладней.

Я оглянулась, но привидений в комнате видно не было.

— Люси, милое дитя, она ведёт меня к дереву. К дереву с красными ягодами. О, где всё? Я больше не вижу. Вот что-то лежит у корней. Огромный драгоценный камень. Это отшлифованный сапфир. Яйцо. Яйцо из сапфира. Какое оно красивое. Какое дорогое. Но вот на нём появились трещины. О, оно рассыпается, рассыпается, а из него… вылупилась маленькая птичка. Это ворон. Он неуклюже вспорхнул на дерево, — бабушка Мэдди рассмеялась. Но взгляд её оставался неподвижным, а руками она крепко держалась за подлокотники. — Поднялся ветер, — смех бабушки Мэдди внезапно замер. — Это ураган. Всё кружится. Я лечу. Я лечу с вороном прямо к звёздам. Башня. Сверху на башне огромные часы. Там наверху, на часах, кто-то сидит и болтает ногами. А ну, спускайся, безрассудная ты девчонка! — её голос вдруг задрожал от страха.

Она перешла на крик:

— Ураган сорвёт её. Слишком высоко. Что она там делает? Тень! Большая птица кружит по небу. Вот! Она бросается прямо на неё. Гвендолин! Гвендолин!

Терпеть это было невозможно. Я отстранила маму, взяла бабушку Мэдди за плечи и легонько потрясла.

— Вот же я, бабушка Мэдди! Прошу тебя, посмотри!

Бабушка Мэдди повернула голову и поглядела на меня. Постепенно щёки её снова порозовели.

— Ангел мой, — сказала она, — это было столь легкомысленно с твоей стороны… забраться так высоко!

— Ты в порядке? — я посмотрела на маму. — Ты уверена, что это не опасно?

— Это было видение, — сказала мама. — Она в порядке.

— Нет, не в порядке! Это было плохое видение, — сказала бабушка Мэдди. — То есть, начало было вполне симпатичным…

Кэролайн перестала плакать. Они с Ником с опаской уставились на бабушку Мэдди.

— Просто жуть, — сказал Ник. — Вы заметили, какой тут холод?

— Это тебе кажется, — сказала я.

— Нет, не кажется!

— Я тоже заметила, — сказала Кэролайн. — У меня прямо мурашки по коже пробежали.

Бабушка Мэдди взяла маму за руку:

— Я встретила твою племянницу Люси, Грейс. Она выглядела совсем как прежде. Эта славная улыбка…

Казалось, что мама вот-вот заплачет.

— А всё остальное я опять не поняла, — продолжала бабушка Мэдди. — Яйцо из сапфира, ворон, Гвендолин на башне, а затем та злая птица. Ты понимаешь, о чём это?

Мама вздохнула.

— Нет конечно, тётя Мэдди, это же твоё видение, — она опустилась на стул.

— Но от этого понятней оно не становится, — сказала бабушка Мэдди. — Ты записывала за мной, чтобы мы потом смогли всё рассказать твоей матери?

— Нет, тётя, не записывала.

Мэдди наклонилась.

— Тогда мы сейчас же должны всё записать. Так, сначала была Люси, затем дерево, красные ягоды… может, рябина? Там лежал этот драгоценный камень, отшлифованный в форме яйца… о, как же есть захотелось! Надеюсь, вы не начинали без меня десерт. Сегодня мне полагается по меньшей мере двойная порция. Или тройная.

— Это был действительно настоящий кошмар, — сказала я. Кэролайн и Ник уже отправились спать, а я сидела на краешке маминой кровати и пыталась незаметно подвести разговор к моей проблеме, дескать: «Мама, сегодня после обеда кое-что случилось, и я боюсь, что это случится снова».

Мама была поглощена вечерним туалетом. Она уже намазала ночной крем на лицо. Тщательный уход за кожей действительно не был пустой тратой времени. То, что маме за сорок, не замечал никто.

— Я первый раз наблюдала видение бабушки Мэдди, — сказала я.

— В первый раз у неё видение во время ужина, — ответила мама. Теперь она как раз наносила крем на кисти рук и втирала его. Она всегда уверяла, что возраст человека легко определить по коже на руках и шее.

— А можно к её видениям относиться всерьёз?

Мама пожала плечами:

— И да, и нет. Ты же сама слышала, как запутанно она говорит. Но почему-то её видения всегда подходят к какой-нибудь ситуации. За три дня до смерти дедушки у неё тоже было видение. О чёрной пантере, которая прыгнула ему на грудь.

— Дедушка умер от сердечного приступа. Всё подходит.

— С её видениями всегда так. Хочешь тоже руки помазать?

— А ты в них веришь? Я не о руках, а о видениях бабушки Мэдди.

— Я верю, что бабушка Мэдди действительно видит то, о чём говорит. Но это ещё вовсе не значит, что она тем самым предсказывает будущее. Или что-то другое.

— Не понимаю! — я подставила маме руки, а она начала втирать крем.

— Это, девочка моя, почти как с привидениями. Я убеждена, что ты их видишь, так же, как я верю тёте Мэдди, что видения у неё бывают.

— Значит, хотя ты и веришь в то, что я вижу привидений, это вовсе не значит, что они есть на самом деле? — крикнула я и возмущённо убрала руки.

— Я действительно не знаю, существуют ли привидения, — сказала мама. — Но это не имеет ровно никакого значения, что я там сама себе думаю.

— Но если представить, что их нет, то это значит, что я всё выдумала! А это значило бы, что я сошла с ума!

— Нет, — сказала мама, — это просто значило бы, что… доченька, я и сама не знаю. Иногда у меня такое чувство, что в этой семье все большие фантазёры. И мы жили бы гораздо спокойней и счастливей, если бы ограничились только тем, во что верят нормальные люди.

— Понимаю, — сказала я. Наверное, некстати было бы выбалтывать сейчас маме все последние новости: «Эй, мам, сегодня после обеда мы побывали в прошлом — я и моя ненормальная фантазия!»

— Не обижайся, пожалуйста, — сказала мама. — Я знаю, что есть вещи на свете, которые мы не можем объяснить. Но, возможно, мы придаём им слишком большое значение, и очень часто над ними задумываемся. Ни тебя, ни тётю Мэдди я не держу за сумасшедших. Но скажи честно: ты правда веришь, что её видение как-то связано с твоим будущим?

— Наверное…

— Вот как? У тебя в ближайших планах — забраться на башню, сидеть там рядом с часами и болтать ногами?

— Конечно, нет. Но, наверное, это какое-то иносказание.

— Может, да. А может, и нет. Только сейчас, девочка моя, давай-ка спать. День сегодня был длинный, — она поглядела на часы у изголовья кровати.

— Надеюсь, с Шарлоттой это скоро случится. О, как же я хочу, чтобы у неё наконец-то всё произошло!

— А может, у Шарлотты тоже слишком богатая фантазия, — сказала я, встала и поцеловала маму в щёку.

Завтра попробую ещё раз. Возможно.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, хорошая моя. Я тебя люблю.

— И я тебя, мама.

Когда я закрыла дверь своей комнаты и залезла под одеяло, то почувствовала себя ужасно. Я знала, что должна была всё рассказать маме. Но то, что она сказала, кажется, тоже имело смысл. У меня действительно была бурная фантазия. Только одно дело — фантазировать, а совсем другое — уверить себя, что ты путешествуешь во времени.

Люди, которым такое кажется, лечатся обычно в специальных заведениях.

И хорошо, что лечатся. Может, я одна из тех, кто рассказывает, как их забирали инопланетяне. Может, я просто свихнулась.

Я выключила настольную лампу и поудобней свернулась под одеялом. Что хуже, сойти с ума или вправду прыгать во времени?

Наверное, всё же последнее. От первого хотя бы таблетки помогают.

В темноте мне снова стало страшно. Снова я подумала о том, с какой огромной высоты я бы падала отсюда до земли, потом опять включила лампу и отвернулась к стене. Я попыталась размышлять о чём-нибудь простом, безобидном, чтобы заснуть. Но это никак не удавалось. Наконец, я начала считать от тысячи до единицы. Должно быть, я всё-таки заснула, потому что увидела во сне огромную птицу. Я резко вскочила, сердце бешено стучало.

Оно вернулось — это чувство, когда в животе всё сжимается и переворачивается. В панике я спрыгнула с кровати и побежала вниз, в комнату к маме. Колени мои дрожали.

Мне было всё равно, посчитает она меня сумасшедшей или не посчитает, я только хотела, чтобы это чувство ушло. К тому же, мне совсем не хотелось свалиться с высоты третьего этажа прямо в болото!

Я едва успела добежать до коридора, как что-то сбило меня с ног. В полной уверенности, что песенка моя спета, я крепко зажмурилась. Но упала я всего лишь на колени, пол остался там же, а под ногами был тот же знакомый паркет.

Я осторожно открыла глаза. Стало гораздо светлее, как будто за прошедшие три секунды вдруг резко рассвело.

Вначале я надеялась, что ничего не случилось, но потом увидела, что коридор, где я очутилась, выглядел совсем по-другому. Стены — тёмно-оливкового цвета, а на потолке не было ни единой лампы.

Из комнаты Ника донеслись голоса. Женские голоса.

Я быстро поднялась с колен. Если бы меня сейчас кто-то увидел! Как бы я, интересно, объяснила, откуда я тут взялась? В пижаме с вышитым котиком из Хэллоу Китти.

— Не могу я больше так рано вставать! — сказал первый голос. — Вальтеру позволено спать до девяти. А нам? Я бы уж лучше осталась в деревне и доила бы своих коров дальше.

— Вальтер полночи на службе, Кларисса. Ты чепчик криво надела, — сказал второй голос. — Заправь хорошенько волосы, а не то рассердишь миссис Мейсон.

— Она всё равно рассердится, — пискнул первый голос.

— Есть экономки и построже, дорогая моя Кларисса. Пойдём скорей, мы уже опаздываем, Мэри уж четверть часа как спустилась.

— Да. И даже успела заправить кровать. Всегда прилежная, всегда чистоплотная. Точно такая, как желает миссис Мэйсон. Но она неспроста так старается. Ты щупала её одеяло когда-нибудь? Оно совсем мягкое, так нечестно!

Я должна была срочно смываться. Но куда? Хорошо, что я хотя бы знала, где что находится в этом доме.

— Моё одеяло страшно колется, — пожаловался голос Клариссы.

— Зимой только рада будешь, что оно у тебя есть. Пойдём скорей!

Дверная ручка повернулась. Я ринулась к встроенному шкафу, распахнула дверцу и забралась вовнутрь. В тот же момент открылась дверь комнаты Ника.

— Я только одного не могу понять: почему моё одеяло колется, а Мэри досталось мягкое, — сказал голос Клариссы. — Здесь всё так несправедливо. Бетти разрешается ездить с леди Монтроуз в деревню. А мы должны всё лето прозябать в душном городе.

— Тебе бы следовало меньше капризничать, Кларисса.

Я могла только согласиться со второй женщиной. Эта Кларисса была жуткой капризулей. Я услышала, как обе они спустились по лестнице, и вздохнула с облегчением.

Ещё чуть-чуть, и могла бы не успеть. Как хорошо, что я знала этот дом как облупленный. Но что делать теперь? Сидеть в шкафу и ждать, пока меня унесёт обратно? Это, наверное, был самый безопасный вариант. Я скрестила руки и приготовилась.

Вдруг мне показалось, что в темноте кто-то стонет. Я окаменела от страха. Это ещё что такое?

— Кларисса, это ты, что ли? — спросил кто-то из недр шкафа. Это был мужской голос. — Я что, проспал?

В нашем шкафу действительно кто-то спал! Что ещё за порядки!

— Кларисса! Мэри! Кто здесь? — спросил голос. Чувствовалось, что он уже совсем проснулся. Кто-то закопошился в темноте. Чья-то рука пошарила вокруг и неожиданно схватила меня за спину. Я не стала дожидаться, пока меня совсем заграбастают, а скорей открыла дверцу и выскочила.

— Стоять! Стоять, кому говорят!

Я быстро оглянулась. Молодой мужчина в длинной белой ночной рубахе выскочил из шкафа и погнался за мной.

Я побежала вниз по лестнице. Где бы спрятаться? За моей спиной гремели шаги обитателя шкафа, при этом он громко ревел: «Держите воровку!»

Воровку? Я, кажется, ослышалась! Что это, интересно, я бы там у него украла такого? Спальный колпак, разве что.

Хорошо, что эти ступеньки я знала наперечёт. Каждую-каждую ступеньку. Я со скоростью света преодолела два этажа, пронеслась мимо картины с пра-пра-пра-пра-прадедушкой Хью, и с сожалением побежала дальше. Потайная дверь была бы отличным выходом из этой глупой ситуации.

Но механизм всегда немного заедал, и пока я копалась бы с дверью, мужчина в ночном халате легко схватил бы меня. Нет, мне нужно укрытие получше.

На втором этаже я чуть не сбила с ног девочку в чепчике. Она громко пискнула и выпустила из рук кружку, прямо как в сцене из какого-то фильма. Содержимое кружки вместе с осколками оказалась у нас под ногами.

Я надеялась, что мой преследователь тоже, как в фильме, поскользнётся и упадёт. В любом случае, он не так-то быстро пробежит мимо.

Этот манёвр я использовала, чтобы сбежать по лестнице к оркестровой яме. Я рывком открыла дверцу в маленькую каморку под лестницей и свернулась там, как могла.

В моё время здесь тоже было полно пыли, мусора и пауков. Сквозь щели ступенек в каморку проникало немного света. Его было достаточно, чтобы видеть — по крайней мере в этом шкафу никто не спит. Как и у нас, дальний угол был забит всяким хламом.

Надо мной раздались громкие голоса. Мужчина в ночном халате общался на повышенных тонах с бедной девочкой, которая выронила кружку.

— Определённо — воровка! Я её в этом доме раньше не видала.

Ей вторили другие голоса.

— Она побежала вниз. В доме наверняка орудуют ещё воришки из её шайки!

— Я не смогла ничего поделать, миссис Мэйсон. Эта воровка просто накинулась на меня. Они, наверное, решили украсть драгоценности хозяйки.

— Мне никто навстречу не бежал. Значит, она где-то здесь. Закройте входную дверь и обыщите дом, — скомандовал энергичный женский голос. — А вы, Вальтер, ступайте наверх и наденьте что-нибудь приличное. Вид ваших волосатых ног — не самое лучшее начало дня.

О ужас! Ребёнком я часто пряталась в этой каморке, но никогда ещё я так не боялась, что меня могут обнаружить. Осторожно, чтобы не издать ни звука, я втиснулась подальше в старый хлам. По моей руке пробежал паук, я еле удержалась, чтобы не завизжать, такой он был огромный.

— Лестер, мистер Дженкинс и Тод, вы обыскиваете первый этаж и подвалы. Мэри и я прочёсываем второй этаж. Кларисса дежурит у запасного выхода. Хелен — у главного.

— А если она выберется через кухню?

— Тогда ей сначала придётся повстречаться с миссис Крейм и её чугунными сковородками. Проверьте все каморки под лестницей, загляните за всё портьеры и шторы!

Я совсем растерялась.

Вот чёрт. Это всё было совершенно — невозможно! Я сидела в пижаме среди толстых пауков, пыльной мебели и…. фу-у-у-у-у, это что, выпотрошенный крокодил? Так вот, я сидела в коморке и ждала, что с минуты на минуту меня схватят за кражу имущества. А всё потому, что где-то произошла ошибка, и Исаак Ньютон промахнулся.

От негодования и беспомощности я заплакала. Может, эти люди посочувствуют и отпустят меня, если найдут в таком состоянии. В темноте насмешливо мерцали крокодильи глазки. Всюду слышны были шаги. Пыль летела изо всех щелей и забивалась в глаза.

Но вдруг я снова почувствовала, что в животе крутит и тянет. Никогда ещё я не была этому так рада, как теперь.

Крокодил исчез, всё вокруг завертелось. Снова стало тихо. И темным-темно.

Я глубоко вздохнула. Не паниковать! Скорее всего, я прыгнула назад в своё время и сидела теперь, крепко зажатая пыльным хламом своего времени. Здесь, однако, тоже было достаточно толстых больших пауков.

Что-то едва заметно коснулось моего лица. Вот теперь можно и понервничать! Я неистово замолотила руками по воздуху и вытащила ноги из-под комода. Он скрежетал, доски трещали, старая лампа опрокинулась на пол. Вернее, мне показалось, что это была лампа, ведь ничего не было видно.

Но мне удалось освободиться. На ощупь я подползла к двери и выбралась из укрытия. За стенами чулана тоже было темно, но можно было различить контуры перил, высоких окон, мерцающих люстр. И контуры человека, который шёл на меня. Луч фонарика слепил глаза.

Я открыла рот, чтобы закричать, но не успела выдавить из себя ни звука.

— Вы что-то хотели найти в чулане, мисс Гвендолин? — спросил человек. Это был мистер Бернхард. — С удовольствием окажу любую помощь в ваших поисках.

— Э… я… в общем… — от страха у меня всё ещё перехватывало дыхание. — А вы что тут делаете?

— Я услыхал шум, — сказал мистер Бернхард голосом, полным достоинства. — Вид у вас немного… запыленный.

— Да, — вид у меня действительно был пыльный, расцарапанный, зарёванный. Я растерянно размазывала по щекам слёзы.

Мистер Бернхард рассматривал меня своими совиными глазами при свете карманного фонарика. Я заносчиво окинула его взглядом. Нам что, запрещается по ночам сидеть в шкафу? А раз нет, то мистера Бернхарда подробности дела не касаются.

Интересно, спит он тоже в очках?

— До утра ещё два часа, — проговорил, наконец, мистер Бернхард. — Рекомендую вам провести их под одеялом в своей комнате. А я поднимусь к себе и тоже немного отдохну. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мистер Бернхард, — сказала я.