Зильбер. Третий дневник сновидений

Керстин Гир, 2015

Шокирующие новости в нашем сонном царстве! Артур оказался вовсе не пай-мальчиком. Он сумел превратить сновидения в самое настоящее оружие. Как его остановить? Именно этим вопросом теперь задаётся Лив и её заклятые друзья. Отношения Генри и Лив переживают непростые времена: как научиться доверять друг другу, когда всё вокруг так запутанно? В семье Спенсер-Зильбер также не всё гладко: мама Лив и отец Грейсона решили пожениться, но небезызвестная злая бабушка Рыся имеет свои планы на брак сына. Искромётный юмор, дружба, загадочные сны, любовный треугольник и шокирующие разоблачения. Да, да, да! Мы НАКОНЕЦ узнаем, кто скрывается под маской Леди Тайны! Третий дневник сновидений раскроет все секреты!

Глава вторая

Генри нашёл слова первый:

— Опять этот Артур со своей извращённой душой.

— Дерьмо! — сказал Грейсон и закрыл руками лицо.

Школьная столовая гудела, как пчелиный рой.

— Как он это сделал? — спросила я. Нотки ужаса в моём голосе усиливали чувство страха, который я и так испытывала. — Как он мог так манипулировать сном миссис Лоуренс — заставить её среди дня взобраться на стол и попросту погубить свою жизнь?

Я продолжала смотреть на хаос вокруг учительского стола.

Генри пожал плечами:

— Думаю, это какой-то особо коварный вид гипноза. Достаточно выбрать объект и проникнуть в него.

— Ну да, звучит суперпросто! — насмешливо сказал Грейсон.

— Но почему бедная миссис Лоуренс? Что… — Я ненадолго замолкла, потому что мимо нашего стола к выходу как раз направлялся Сэм, брат Эмили.

После истории с Господином Исполином он имел обыкновение, проходя мимо меня, тихо говорить: «Стыдись». С некоторых пор он говорил это и Грейсону, однако сегодня и он казался слишком шокированным, чтобы думать об этом. Я дождалась, когда он достаточно удалится, потом спросила опять:

— Почему миссис Лоуренс? Что она сделала Артуру?

— Ничего, насколько я знаю. — Грейсон выглядел таким же беспомощным, как и я. — Артур и французским языком перестал заниматься два года назад.

— Думаю, тут нет ничего личного, — сказал Генри.

В отличие от Грейсона, он не казался подавленным, был даже как-то необычно оживлён.

— Миссис Лоуренс он выбрал скорей просто случайно, чтобы продемонстрировать нам свои возможности. — Генри вглянул на часы. — Всё, Грейсон, нам пора обсуждать с миссис Забрински проблемы кубофутуризма и русского авангарда.

Грейсон с глубоким вздохом взял свою куртку:

— Чёрт побери, а ведь у меня до сих пор по всему телу мурашки. Никогда не думал, что буду так бояться Артура. Но зато теперь у меня такое чувство, что в сравнении с ним все злодеи мира — не больше чем детские страшилки.

— Находи во всём что-нибудь позитивное, — сказал Генри и ободряюще похлопал Грейсона по плечу. — По крайней мере мы знаем, почему он все последние недели держался так тихо. Он придумывал способ достичь мирового господства.

Хотя последние слова должны были звучать как шутка, ни у Грейсона, ни у меня они не вызвали желания посмеяться.

— Если Артур может так манипулировать снами людей, заставлять их наяву делать, что он пожелает, отсюда не так уж далеко до мирового господства, — пробормотала я. — И если мы захотим предупредить об этом людей, мы окажемся в психушке раньше, чем произнесём: Дверь сна.

— Ну да! — ухмыльнулся Генри. — Скверно, что мы единственные могли бы его остановить.

— Только не знаем, как это сделать, — добавила я тихо.

— И всё же мы… мы должны что-то сделать. — Грейсон был полон решимости. — Давайте сегодня вечером после тренировки встретимся дома. Нужно разработать план.

Казалось, пока он надевал куртку, ему на ум что-то пришло. Выражение решимости на его лице опять сменилось растерянностью.

— Вот ведь урод! Он действительно отыскал худшее время. Как нам спасать мир и одновременно готовиться к выпускным экзаменам?

Генри коротко хохотнул:

— А ведь у него та же проблема! Сомневаюсь, что он ради мирового господства пожертвует своим выпускным экзаменом.

Хорошо, если в этом он был прав. Хотя для мирового господства необязательно получить диплом с отличием.

На двух следующих уроках после обеда единственной темой оставалась миссис Лоуренс, её нервный срыв и чуть ли не стриптиз. Директриса Кук вполне могла отвезти её прямиком в клинику, так что мы увидим миссис Лоуренс уже не скоро. Урок мистера Ванхагена также был отменён. Возможно, и у него случилось нервное расстройство, как предполагала моя подружка Персефона. Или он поехал домой к жене и собирается искать новую работу. Трудно сказать, кто больше нуждался в сочувствии.

Когда я после уроков шла домой со своей младшей сестрой Мией, оказалось, что эту историю уже давно обсуждали ученики младших классов.

Мия, конечно, хотела узнать подробности.

— Это правда, что она ступила в гороховый суп и разнесла мокрый след по всей школе? — спросила она, едва мы покинули школьный двор.

Я уже собиралась ответить, когда кто-то сзади обнял меня. Я автоматически вскинула кулаки.

— Пожалуйста, без кунг-фу^[3], это всего лишь я!

Генри убрал руку. Он всё ещё пребывал в весьма приподнятом настроении. Или просто мне так казалось.

— Привет, Мия! Славная у тебя причёска.

— Лотти называет её «Гнездо Сисси». — Мия потрогала плетёную корону на голове. — А Лив и я называем это «Навозной кучей Сисси».

— Очень практично, — сказал Генри и взял меня за руку. — Что если я немного пройдусь с вами? А почему, кстати, вы не пользуетесь автобусом?

— Потому что на солнце так хорошо. — Мия покрепче взяла меня под руку и нахмурилась.

Прежде чем она успела открыть рот и задать какой-нибудь неприятный вопрос («Вы что, опять сошлись или как? Если нет, почему вы так держитесь за руки?»), я сама поспешила добавить:

— Потому что в автобус с нами всегда садится одноклассник Мии, который называет её Серебряный волос, Гил Уолкер. Да ещё пишет ей любовные стихи.

— Ужасно, конечно! — засмеялся Генри.

Ох уж эти ямочки на его щеках! Они сразу навеяли мысли о поцелуях.

— Не говори. — Мия, к счастью, решила отвлечься. — Наконец-то нашёлся человек, который от этого не в восторге. А то мама и Лив хотели меня убедить, что мне надо поискать деликатные слова, лишь бы не обидеть мальчика.

— И со всей деликатностью сказать ему, что лучше бы он поискал другую принцессу, — пояснила я.

— А ещё добавить, что иначе я пошлю его вместе со стихами куда-нибудь подальше! — Мия, фыркнув, пнула камешек, оказавшийся у неё под ногами. — Да ведь это его ничуть не смутит, только вдохновит на новый стишок.

В самом деле. Даже я бы могла добавить, что от поездки на автобусе невелика радость, если у тебя за спиной кто-то громко ищет рифмы к синим, как небо, глазам и блеску зубов.

— Мы с Мией уже подумывали, не сочинить ли нам в ответ стихи под заглавием «Бедняга-бродяга», — сказала я.

Ямочки в уголках рта Генри никуда не девались.

— Любовь, что тут скажешь! — улыбнулся он и театрально вздохнул. — Влюблённые делают самые странные вещи. Кстати, Мия, ты не встречала в Южной Африке некоего Расмуса?

Сразу стало не до шуток.

— Расмуса? — переспросила Мия.

О господи! Не надо, пожалуйста! Я от страха остановилась как вкопанная. Так всегда оборачивается ложь: рано или поздно она выплывает наружу. Ещё чуть-чуть и Генри убедиться, что своего бывшего дружка я просто выдумала: Расмус была кличка собаки. Вот уж когда можно было ждать от него сочувствия.

— Расмуса? Ты имеешь в виду Расмуса из Вэйкфилда? — спросила Мия.

Я всё ещё не могла сдвинуться с места и пыталась телепатически внушить ей, чтобы она заткнулась. Увы, не подействовало.

Мия и Генри ничуть не были смущены.

— М-м… ну да, Расмус из Вэйкфилда. Расмус из Вэйкфилда, — сказала я и нервно показала на палисадник. — Посмотрите, какие чудные нарциссы!

Жалкая попытка перевести разговор полностью провалилась. Мия и Генри пошли вперёд, не дожидаясь меня. Я беспомощно смотрела им в спины.

— Так как же насчёт Расмуса? — услышала я, как спросил Генри.

— Что ты хочешь знать? — не поняла Мия.

— Да так просто. Он тебе нравился?

Я наконец смогла двинуться дальше.

— Расмус? Ну конечно же! Он был такой милый. Может, немного назойливый. Держался по-хозяйски. Так его в Вэйкфилде воспитали.

О нет! Пожалуйста, не надо! Сейчас она скажет о синем языке^[4].

— Назойливый и по-хозяйски держался? — Генри коротко взглянул на меня, вскинув бровь.

— Да подождите вы! — Я втиснулась между ними.

— Лив называла его Маленький головастик. Правда, Ливви? У-уй!..

Мой толчок локтем опоздал на секунду. Деланый смех был попыткой вмешаться в их разговор.

— Было не так. У вас, случайно, нет жвачки?

Бесполезно. Мия увлеклась воспоминаниями, а Генри… Да, выражение его лица опять невозможно понять.

— Да было ведь, Ливви. Ты придумывала для него всегда забавные прозвища. Неужели забыла? Кнопка всегда ужасно ревновала, она покусывала ему лапы, когда ты чесала ему живот…

Вот, всё-таки добралась!

— Вы не могли бы о чём-нибудь другом поговорить? — крикнула я, может быть, слишком резко. И добавила чуть мягче: — Тебе больше не интересно, что было с миссис Лоуренс дальше? Мы с Генри там присутствовали.

На этот раз подействовало. Мия переключилась на меня, и тема бывшего дружка, то есть по-настоящему бывшей собаки, стала не такой важной. Хотя можно было опасаться, что Генри при первой же возможности постарается к ней вернуться.

Мия увлечённо слушала, как миссис Лоуренс взобралась на стол и держала оттуда речь, а я на себе показывала, как мистер Ванхаген собирался вырвать у неё сердце. Говорили то я, то Генри, а Мия вздыхала сочувственно.

— Ужасно, когда от любви сходят с ума, — сказала она, выслушав, как директриса Кук вывела совершенно потерянную миссис Лоуренс из зала. — Нервный срыв перед множеством людей — от такого до конца не оправишься.

— Это не был нервный срыв, — сказал Генри. — И она не сошла с ума от любви, и наркотиков не употребляла. Она была в таком же состоянии, как и ты, когда во время приступа лунатизма готова была выпрыгнуть из окна.

Я взглянула на него испуганно. Не собирается же он посреди дороги рассказывать ей про Артура и сновидения?

— Не пора ли тебе тут свернуть? — сказала я чуть резко.

В одном нам уже давно не удавалось сойтись во мнениях: Генри считал, что мы должны посвятить Мию в тайну ради её собственной безопасности, а мы с Грейсоном были против. Ей уже исполнилось тринадцать, и дело было прошлое. Её подсознание могло само позаботиться о безопасности. (Дверь её снов охранялась, как Форт Нокс^[5], да и Артура интересовали уже другие объекты. Знать, что он проник в её сон и воспользуется её лунатизмом с угрозой для жизни — не стоило Мию зря этим пугать и смущать).

— Что ты имеешь в виду? — уставилась она на Генри.

Тот опять посмотрел на меня и вздохнул, увидев каменное выражение на моём лице.

— Об этом спроси свою сестру. А мне здесь надо действительно сворачивать. Приятно было поболтать с вами. — Он чмокнул меня в щёку. — Увидимся вечером.

— Он и вправду считает, что у миссис Лоуренс был лунатизм? — спросила Мия, пока я провожала взглядом Генри.

Его волосы торчали, как всегда, во все стороны. Раньше я считала, что он по утрам специально растрёпывает их пятернями, но смогла убедиться, что на его шевелюре всегда четырнадцать завитков, не требующих специального ухода. Каждый из этих завитков я знала наизусть, трогала их, поглаживала, и…

— И правда ужасно, что делает с людьми любовь, — сказала Мия.

— Да. Бедная миссис Лоуренс… — поспешила поддакнуть я.

— Я имею в виду не миссис Лоуренс. — Мия вскочила на бордюр и пошла по нему, балансируя. — А что у тебя с Генри? Вы опять сошлись или нет?

— В общем, да, — пробормотала я, радуясь, что мы сменили тему. — Хотя мы прямо об этом не говорили. Кое-что надо ещё прояснить. И потом я так глупо э-э…

Мия вздохнула и спрыгнула с бордюра на тротуар.

— Что ты так глупо?

— Придумала бывшего приятеля. С которым я… спала.

Мия взглянула на меня озадаченно:

— Почему?

— Чтобы Генри не думал, что он первый.

Такая откровенность звучала ещё ужасней, чем я думала.

— Почему? — повторила Мия.

— Потому что… потому что… — Я застонала. — Сама точно не знаю. Просто так получилось. Словно говорила не я сама, а кукла чревовещателя, которая в меня пробралась. И теперь Генри думает, что у меня в Южной Африке был дружок. И был секс с ним.

— В самом деле, не хотелось бы опять спрашивать почему, но иначе не получается.

— Он… он всегда так сочувствовал… и потом был этот… Ах, тебе не понять.

— Почему не понять? Боже, пожалуйста, позволь мне никогда не влюбляться и не делать глупости, не понимая, почему я их делаю. — Мия крепко взяла меня под руку. — Что ж, по крайней мере, с тобой и Генрихом не соскучишься. Буду с нетерпением ждать, как ты выпутаешься из этой истории.

Я и сама жду.

— И ещё одна просьба: если Генри опять спросит о Расмусе, не говори, что он так смешно чесался или что-то в этом роде…

Мия остановилась и широко заулыбалась:

— О! Наконец до меня дошло, почему Генри так хочется знать про этого толстого пёсика. — Она захихикала: — Ты дала имя Расмус своему бывшему дружку!

— Это было первое имя, которое пришло мне на ум. — Мне тоже эта история начинала казаться забавной.

— Надо же, Ливви, как ты это умеешь! — ахнула Мия. — Расмус Вэйкфилд. Хорошо, что я не сказала, как он мочился у каждого фонаря.

— Или что от него после дождя ужасно воняло.

— Или как он подвывал, когда ты играла на гитаре.

— И как он заснул на кошачьей подстилке.

Мы уже приближались к дому, но всё ещё не могли справиться со смехом и почти столкнулись с небритым молодым типом, который, балансируя, переносил через тротуар две картонные коробки, настольную лампу и саксофон.

— Вам сюда? — спросила Мия, показывая на соседний дом.

Парень кивнул, что далось ему не так просто, потому что подбородком ему надо было придерживать на верхней коробке две книги.

— Ничего. — Мия ободряюще улыбнулась ему. — Прежние жильцы здесь были ужасно скучными. Хозяйка подметала каждый день дорожку и ругалась с дроздами.

— Моя мама их боялась… — вздохнул парень, и книги выскользнули из-под его подбородка.

— Упс!.. — сконфузилась Мия.

Я успела подхватить книги на лету. Это были тяжеленный том под названием «Процессуальное право» и зачитанный «Отель “Нью-Хэмпшир”» Джона Ирвинга в карманном издании. Парень был, очевидно, студентом-юристом с неплохим литературным вкусом.

— Вы наблюдаете возвращение блудного сына домой.

Возле нас на велосипеде затормозила Флоранс. Выглядела она, как всегда, ошеломляюще, ничуть не потрёпанная после целого дня в школе. Её каштановые волосы были собраны в конский хвост, одна блестящая прядь выбилась, что очень ей шло. Видя её чарующую улыбку, сияющие глаза и эти милые ямочки на щеках, нельзя было поверить, что она может сказать или сделать что-то неприятное. Но впечатление было обманчивым. Последнее время она была особенно раздражённой.

— Я слышала, твоя подружка выгнала тебя из своего дома, — сказала она небритому. — Твоя мама говорила, что в мире ещё не было такой стервы. Ты с ней согласен?

— Есть и похуже, например Пойсон Иви. — Парень усмехнулся, показав при этом прекрасные зубы. Он даже не заметил, что я подхватила его книги. — Привет, Фло! Ты так выросла!

Флоранс убрала за ухо локон.

— А как же, время идёт. Имей в виду, я ещё не сдавала, как ты, юриспруденцию. А ты, я слышала, не ко всем экзаменам подготовился. Твоя мама считает, всё из-за влюбленности в эту стерву.

— Бывшую стерву…

Другого такие слова наверняка бы смутили, но парень выглядел невозмутимым, хотя переселялся к своей маме и в подмышку ему упёрлась настольная лампа.

— Радуйся, что отделался от неё. — Флоранс с показным сочувствием похлопала его по руке, настольная лампа при этом покачнулась. — Она вообще про вас много врала. Будто вы разошлись потому, что ты завёл роман с её лучшей подружкой. Да ещё с сестрой этой лучшей подружки. И что ты больше ходишь по разным клубам, чем занимаешься учёбой. И что последние четыре месяца ты не вносил свою долю квартплаты, задолжав за своё бессмысленно дорогое старьё с капотом в четыре раза длинней чемодана. Не примерно, а именно в четыре.

Она показала на красный автомобиль, стоявший у тротуара, — капот у него был действительно великоват.

— Вот ведь бессовестная лгунья! Это не старьё, это «Morgan Plus-8», выпуск 2012 года, — весело объяснил парень. — Отец одного приятеля продавал его за смехотворно низкую цену, только идиот за него бы не ухватился. Чтобы расплатиться, придётся мне месяц-другой пожить у родителей и каждый день самому себе готовить. Но это я переживу. С такими приятными соседями… — Он подмигнул Флоранс. — Мама, наверно, прятала от меня твои любовные письма. Мы их ещё почитаем с ней вместе.

Теперь Флоранс не без труда удалось изобразить на лице улыбку.

— Мне было тогда двенадцать, — пожала она плечами и покатила велосипед дальше.

Конский хвост на затылке бурно качался.

— А мне помнится, как вчера! — ухмыльнулся сосед, когда Флоранс с велосипедом скрылась во дворе. Потом повернулся к нам с Мией (мы слушали их разговор разинув рот): — А вы кто?

— Будущие сводные сёстры Флоранс, — охотно представилась Мия. — Я Мия, а это Лив.

— Рад с вами познакомиться, Мия и Лив. А я Матт. Тот, кто в ближайшем месяце будет здесь чистить дорожки и воевать с дроздами.

— Приятно знать.

Я положила «Процессуальное право» на верхнюю коробку. Матт снова прижал её подбородком и продолжил свой путь к дому.

— Спасибо, — сказал он, полуобернувшись. — Мы, конечно, скоро увидимся.

Можно было только удивляться, как он всё ещё удерживал коробки вместе с настольной лампой, не говоря о саксофоне, который уже угрожающе накренился.

Мии что-то пришло на ум.

— Твоя мама действительно прятала любовные письма Флоранс? — крикнула она ему вслед. — Может, тогда ты их мне продашь?

Матт засмеялся:

— Почему бы нет? Мне каждый пенни дорог.

— Не смотри с таким упрёком, — заявила Мия, когда мы наконец свернули во двор к Спенсерам. — Мне это только на крайний случай.

— Собираешься стать вымогательницей?

— Лучше вымогательницей, чем воровкой. Я ведь видела, как ты стащила одну его книгу. Зачем?

— Упс!.. — Я вытащила из кармана блейзера книжку Матта, изобразив изумление. — В самом деле. «Отель “Нью-Хэмпшир”». Захотелось просто ещё раз её почитать.

На самом деле я врала: у нас дома был собственный экземпляр, даже с подписью и посвящением маме. Спонтанная мысль, что это может понадобиться, — взять себе какую-нибудь личную вещь Матта. Сама даже не знала, на что её можно употребить. И какая вещь может быть более личной, чем любимая, много раз перечитанная книга?

БАЛАБО-БАЛАБА

БЛОГ

3 марта

J’ai tremblé

tu as tremblé

il/elle a tremblé

nous avons tremblé

vous avez tremblé

ils/elles ont tremblé^[6].

О да, мы все дрожали на уроках миссис Лоуренс, когда она велела нам спрягать глаголы. И беда тому, кто не успевал. В первый год я думала, что её строгое «L’exactitude est la politesse des rois»^[7] значит «Точно — то есть вежливо» и относилось как к опозданиям, так и к школьной форме. (На самом деле это означает: только те, кто выбрали испанский язык, могут пожаловаться, что «Точность — вежливость королей» слишком усложняет мой блог). И хватит об этом. Может, никто больше не будет потеть на уроках французского у миссис Лоуренс. Последний урок, который она преподала нам, означал: «Не связывайтесь с женатым мужчиной». Очень полезно. Может, даже полезней, чем спряжение неправильных глаголов. Хотя, конечно, никто из нас и представить не мог романа с мужчиной вроде мистера Ванхагена. Даже если бы он не был женат. Правда?

Так или нет — то, что произошло сегодня в столовой, было ужасно, настолько ужасно, что даже будь у меня фото, я бы его не воспроизвела. Пусть миссис Лоуренс называет меня как хочет, я должна бы теперь ей сказать: вы слишком хороши для мистера Ванхагена, миссис Лоуренс. И вы показали: психотропные средства могут творить чудеса. И кто знает, может, вы когда-нибудь ещё вернётесь в нашу школу. Или встретите в клинике любовь своей жизни и будете счастливы как-нибудь по-другому. Я думаю, вы это заслужили. Chaque chose en son temps^[8]. (Вставьте, где нужно, ваши французские банальности, я вам не переводчица, а просто анонимная бездельница).

Кстати, ещё новость от этой бездельницы. После сегодняшней драмы в школьной столовой все другие новости, конечно, поблёкли. Поэтому вот только самое интересное: в тот же самый момент Джаспер Грант находился в пути между Кале и Дувром. Хотя ещё до конца триместра он должен был оставаться на своей французской свалке, сегодня отец вынужден его оттуда забрать. Вообще, из-за вопиющего нарушения правил он исключён из школы. Можно только гадать, что такого ужасного он натворил. Но что хорошо: завтра мы сами сможем его спросить.

Я же очень этому рада — Джаспера мне не хватает.

Увидимся!

Ваша Леди Тайна

Примечания

3

Кунг-фу — китайское боевое искусство.

4

У собак породы чау-чау синие языки.

5

Форт Нокс — хранилище слитков золота в США (английское название Fort Knox происходит от находящейся рядом военной базы).

6

Я дрожал, ты дрожишь… (фр.) — спряжение глагола «дрожать».

7

Точность — вежливость королей (фр.).

8

Всему своё время (фр.).