Пересечь черту

Кендалл Райан, 2020

Восстановление после растяжения – не так я планировал провести летний отпуск. Но вынужден признать, что все не так уж плохо, ведь за мной ухаживает моя великолепная подруга Бейли, только что окончившая медицинский колледж. Мы провели неделю в пляжном домике моей семьи. Неделю купались и делали барбекю, развлекали моих маленьких двоюродных братьев и спали в соседних комнатах. Неделю я наблюдал за тем, как Бейли сближается с моими мамой, сестрами и слегка сумасшедшей, но милой бабушкой. Неделю я наслаждался тем, как Бейли ухаживает за мной – а это что-то да значит, ведь мне нужно постоянно накладывать пакеты со льдом на поврежденные связки и перевязывать ноющие мышцы. Впервые за долгое время, став самим собой рядом с ней, я обнаружил, что возведенные мной стены рухнули. Бейли забавная и добрая, но… не ищет серьезных отношений. Но я уж точно не собираюсь оставаться «просто веселым парнем, который всегда рядом»…

Глава 5

Единороги, папашины шутки и конфуз на публике

Ашер

Балансируя тарелкой с пиццей на коленях, я беру салфетку у тети Дарби, когда она размашисто проходит мимо. Ужин сегодня — обычный и, конечно же, представляет собой полный хаос. Дети бегают по дому, играя в «слова», на кухонном островке валяются коробки из-под пиццы, а телевизор включен на такую громкость, которая может понравиться только Лолли.

— Не знаю. Пойди спроси дядю Ашера, — слышу я, как говорит в соседней комнате мой кузен Тэд. Это обычная фраза, когда я дома.

Если б голова у меня сейчас не болела так сильно, я бы с удовольствием развлек детей. Но правда в том, что чувствую я себя не очень и безумно хочу тишины и покоя. И, судя по тому, как идут дела, у меня нет шансов получить все это сегодня вечером.

Но буквально через несколько секунд в комнату вбегает дочь моего двоюродного брата Фейбл, и все ее три с половиной фута едва не вибрируют от возбуждения.

Она останавливается передо мной, уставившись пытливым взглядом:

— Дядя Ашер, а дорога — это такой большой тротуар для машин?

Я ерзаю на сидении, проводя рукой по волосам, пока обдумываю ответ:

— Ну, полагаю, так.

Она кивает, кажется, довольная собой:

— Думаю, прошлой ночью у меня в спальне был единорог. Я видела блестки.

— Это звучит… завораживающе, — я улыбаюсь ей и краем глаза вижу, что Бейли наблюдает за нами с другого конца комнаты. Мягкая, расслабленная линия губ, а в глазах — тепло, пока она смотрит, как я общаюсь с не по годам умной шестилеткой.

— Думаю, мою маму похитили инопланетяне, — продолжает Фейбл, вновь привлекая мое внимание.

— Почему ты так думаешь? — спрашиваю я, глядя на нее серьезно.

Ее светлые волосы — хаос волн и кудряшек, а глаза яркие и любопытные.

— Потому что. Обычно она пахнет сыром, а сегодня — пластиком, — Фейбл смотрит на меня, драматически распахнув глаза. — Это странно, правда ведь?

— Хм… — Прежде чем я успеваю состряпать хоть какой-то ответ, она резко разворачивается вокруг своей оси и замирает, уперев руки в бока. — Знаешь, как я это сделала? Магия, — с гордостью объявляет она. — Я волшебница!

Я киваю, широко улыбаясь ей:

— Да, и очень умная. Что ты еще умеешь?

Фейбл думает над этим, пока ее младшая сестра Брук ковыляет к нам. Ей два года, и она ужасно милая, но едва она подходит ближе, на нас обрушивается кошмарный запах.

— Привет, принцесса, — говорю я, гладя ее по голове.

Она сует в рот липкий палец и смотрит на меня огромными ярко-голубыми глазами.

— Эй, Тэд, — кричу я на другой конец комнаты. — Думаю, малышке надо сменить подгузник.

Я слышу невнятную, неразборчивую фразу, вполне может быть — одно из ругательств, изобретенных Тэдом для детских ушей, а затем он появляется из-за угла.

— У Фейбл есть некоторые интересные теории, — говорю я ему, пока он поднимает Брук на руки. Когда до него долетает запах, он морщит нос.

— Да, она не дает нам покоя, — он поднимает Брук в воздух и улыбается ей. — Дайте этой особе несколько лет, чтобы совладать со своим кишечником, и она тоже завоюет мир.

Я усмехаюсь и опускаю глаза на Фейбл, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Ладно, умница-разумница. Как бы мне ни нравилось слушать твои удивительные истории, я хочу провести немного времени с моей подругой Бейли, ладно?

Фейбл кивает и убегает.

— Я оставлю тебе печеньице! — не сбавляя скорости, бросает она через худенькое плечо. Действительно милый ребенок.

Когда я подхожу, Бейли улыбается, сворачивая салфетку:

— Ты умеешь с ними управляться.

Я киваю:

— Они забавные… по большей части. Но на смене подгузников я провожу черту.

Она усмехается, подвигая ближе по тарелке недоеденный кусок пиццы.

— Только не говори, что ты будешь одним из этих отцов.

Я тут же качаю головой:

— Свои дети? Без проблем. Грязные подгузники меня не пугают. Но, эй, я что-то не заметил, чтобы ты вызвалась переодеть ее.

Бейли смеется, качая головой:

— Справедливо.

— Как ты держишься? — спрашиваю я, глядя ей в глаза.

Ее губы сжимаются в тонкую линию.

— Я в порядке. Я больше беспокоюсь о тебе. Весь этот шум, болтовня, должно быть, даются тебе нелегко, я пару раз видела, как ты потираешь виски.

Я слегка покачиваю головой, чувствуя, как тепло разливается по моей груди при мысли о том, что она так пристально следит за моим самочувствием.

— Бывало и лучше. Ты не против поесть на улице?

Она кивает:

— Но не думаю, что на веранде тише.

Конечно, она права. Два уличных стола заняты моей родней, поглощающей куски пиццы с бумажных тарелок, обменивающейся историями и смеющейся.

— Давай возьмем тарелки и спустимся к пляжу, — предлагаю я.

Бейли ведет нас через дом и выходит через сетчатую дверь. Я беру пляжное полотенце из корзины на задней веранде и следую за ней вниз по лестнице на песок, который кажется прохладным под босыми ногами. Солнце медленно опускается за горизонт — оранжевый сгусток лениво парит вдалеке над водой. Придерживая тарелку одной рукой, другой я расстилаю полотенце.

— О, это хорошая идея, — говорит она, пристально взглянув на меня, прежде чем протянуть руку и забрать тарелку, чтобы я не выронил ее на песок. Я расправляю полотенце и забираю еду обратно.

— Присаживайся.

— Спасибо, — она опускается на цветастое полотенце, поджимая ноги под себя.

Я присоединяюсь к ней и откусываю кусочек пиццы. Шум волн, разбивающихся вдалеке, заглушает какофонию голосов моей семьи. «Ох. Намного лучше».

Но наша молчаливая передышка длится недолго, потому что со стороны дома доносятся два знакомых голоса. Я поворачиваюсь, и, когда замечаю своих сестер, Кортни и Эмбер, направляющихся в нашу сторону, поднимаюсь на ноги. Они визжат, едва завидев меня, и последние несколько шагов преодолевают бегом.

— Привет, незнакомец! — восклицает Эмбер, обнимая меня за талию. У нас всего семнадцать месяцев разницы, мы всегда были близки, но я давненько уже ее не видел. Она высокооплачиваемый специалист по маркетингу и живет в Нью-Йорке, где карьера — это ее жизнь.

— Вы, девчонки, только приехали? — спрашиваю я, следующей притягивая в объятия Кортни.

— Ага, — хором подтверждают они.

Моя младшая сестра Кортни — учитель специального образования. В летние каникулы она обычно приезжает ко мне в Сиэтл и остается на неделю.

Затем их внимание переключается на Бейли, которая тоже уже поднялась на ноги. На лице Кортни появляется широкая улыбка, а Эмбер смотрит совершенно потрясенно.

Я знал, что мама сообщила им о том, что по настоянию команды я возьму с собой сиделку. Но Бейли в своих укороченных джинсовых шортах и фиолетовом топе на бретельках, едва скрывающем ее изгибы, не похожа ни на одну сиделку, какую я когда-либо видел. Открытая бутылка пива, замершая на полпути к ее губам, тоже могла иметь какое-то отношение к их реакции.

— Это моя подруга Бейли, — говорю я, указывая на нее. — Она моя сиделка на эту неделю.

Эмбер одаривает ее вежливой улыбкой, а Корни притягивает к себе в объятия.

— Так приятно с тобой познакомиться, — взволнованно говорит Кортни.

Лицо Бейли озаряется улыбкой, когда она обнимает мою сестру в ответ:

— Вы, должно быть, сестры Аша.

— Ага, — говорит Кортни и представляется. — В свои двадцать четыре — я самая младшая в семье.

— А я Эмбер, вторая по старшинству, — Эм предпочитает не называть свой возраст, что, как я обнаружил, свойственно людям старше двадцати девяти. — Значит, ты медсестра?

— Вообще, я врач. Но на самом деле я тут как друг Ашера. Команда просто проявляет чрезмерную осторожность.

— Так ты в порядке? — спрашивает меня Кортни, ее голубые глаза обеспокоенно всматриваются в мои.

— Буду. Поверь мне, бывало и хуже.

Самое болезненное в моей травме, если уж совсем честно, это чувство, что я подвел команду. У них игра завтра, и я не уверен, что смогу смотреть ее без того, чтобы не ударить обо что-нибудь кулаком, или без того, чтобы меня не замутило на нервной почве. Ужасно, что меня не будет на льду, чтобы помочь им. И это плей-офф — ни больше, ни меньше.

Конечно, если бы я все еще был в Сиэтле, тренер вряд ли позволил бы мне болеть за них на скамейке запасных. Громкий и шумный стадион с его яркими мигающими огнями — не лучшее место для восстановления после сотрясения мозга. Так что вместо этого я тут, на пляже, чтобы немного отдохнуть и расслабиться — по крайней мере так задумано. Тренеру не обязательно знать, что моя семья иногда гораздо громче и неспокойнее стадиона, полного шумных хоккейных болельщиков.

Мы вчетвером устраиваемся на песке, и я слушаю, как мои сестры — ну, в основном Кортни — засыпают Бейли вопросами, на которые та отвечает, как профессионал.

— Какая у тебя специальность? — спрашивает Кортни.

Бейли улыбается:

— Болезни внутренних органов.

— То есть ты не изучала спортивную медицину? — Эмбер слегка прищуривается.

«Убери когти, Эмбер. Я в порядке». К счастью я побеждаю желание закатить глаза и сохраняю самообладание. Я уверен, Бейли сможет постоять за себя перед моими сестрами, как бы мне ни хотелось вмешаться и прийти ей на помощь.

— Нет, не изучала. — Бейли бросает взгляд на меня. — Но травмы вашего брата мне знакомы. Я знаю все тревожные признаки, которые нужно отслеживать, и возможные осложнения. Гарантирую, он в хороших руках.

Кортни счастливо улыбается ей, и даже Эмбер, кажется, несколько успокоилась, откинувшись на песок.

Когда моя младшая сестра спрашивает, есть ли у Бейли парень, я решаю, что пора заканчивать, и встаю:

— Думаю, я готов лечь спать. У нас был долгий день.

Бейли встает и отряхивает свои джинсовые шорты сзади от песка.

— Было приятно познакомиться с вами обеими. Увидимся утром?

— Увидимся, — с энтузиазмом отвечает Кортни.

Вернувшись в дом, Бейли благодарит Лолли за гостеприимство, а затем идет вверх по лестнице.

Я беру бутылку воды для себя и еще одну — для Бейли, а затем желаю спокойной ночи собравшейся на кухне родне. Лолли целует меня в щеку и сует мне два завернутых в бумажное полотенце печенья.

— Бейли милая, — шепчет Лолли, подмигивая, когда я отстраняюсь. — Однажды она составит счастье какого-нибудь счастливчика.

— Эм… — мычу я, чувствуя, как сердце бешено колотится где-то в горле. — Да. Она классная.

Лолли улыбается, глядя на меня еще секунду и приподнимая одну бровь.

ЗАМЕТКА ДЛЯ СЕБЯ: никогда больше не приводи подруг на семейные мероприятия, поскольку, кажется, моя родня совершенно не в восторге от мысли, что у меня могут быть отношения. И то, что Бейли — сногсшибательная девушка и потрясающий человек, никак не помогает. У нее улыбка, способная лишить дара речи любого, и так уж сложилось, что она — долбаный врач.

— Спокойной ночи, мам, — кричу я в гостиную, где та сидит, сплетничая о чем-то со Стивом и тетей Дарби.

— Спокойной ночи, милый. Я так рада, что ты тут. Не забудь поблагодарить Бейли от моего имени.

— Обязательно, — кричу я в ответ.

Подняться по лестнице — не самая простая задача. Неуклюже, неровно ковыляя, в конце концов добираюсь до вершины. Я направляюсь в конец коридора, чтобы постучать в приоткрытую дверь Бейли.

Сделав глубокий вдох, я решаю не делать этого. Мне действительно нужно принять душ.

Может быть, после я посмотрю, не спит ли она еще. После душа я быстро надеваю чистые хлопчатобумажные шорты и белую футболку, а затем, прежде чем босиком пересечь коридор, прихватываю десерт и бутылку с водой, которые я забрал с кухни ранее.

Постучав в дверь Бейли, я делаю шаг назад и жду.

— Входите, — приглашает она.

Когда я вхожу, она стоит в углу спиной ко мне и борется с молнией на своем чемодане. Мой взгляд опускается на ее соблазнительную попку в этих джинсовых шортах, и мое тело реагирует на открывшийся мне вид, грудь сжимает, а в паху тяжелеет.

Бейли поворачивается и откидывает с лица прядь волос:

— Привет.

— Дай-ка, — я кладу наш десерт на комод и принимаюсь расстегивать заевшую молнию.

— Спасибо.

Как только чемодан открыт, я кладу его на кровать.

— Без проблем. Я принес тебе кое-что, — киваю на комод.

— Ням. Спасибо. И мне, вероятно, стоит приложить тебе лед, прежде чем ты ляжешь спать.

Я переминаюсь с ноги на ногу, затем сажусь на край ее кровати.

— Это я могу сделать сам.

Она кивает:

— Как хочешь. Просто хочу убедиться, что я тут не зря.

И я хочу убедиться, что сегодняшний дневной эпизод, когда у меня едва не встал, пока она была занята тем, что подкладывала пакет мороженного горошка к краю моих боксеров, не повторится. Это был не самый лучший мой момент. К счастью, холод успешно подавил неуместное возбуждение, которое я испытал. Бейли тут на этой неделе, чтобы заниматься моими травмами, а не моим давно не получавшим внимания членом.

— О, ты принял душ, — ее взгляд скользит по моим подсушенным полотенцем волосам. — Отличная идея.

— Не знаю, как так получается, что после поездок всегда чувствуешь себя так отвратительно.

Согласно кивнув, Бейли подходит к своему чемодану и начинает доставать яркие предметы одежды и раскладывать их внутри пустого комода. Довольно мурлыча, на верх она кладет майку и пару шелковых пижамных шорт.

Что-то мне нравится в этом — наблюдать, как она обустраивается тут, словно дома. Как будто вдыхает жизнь в эту обычно пустую комнату. Она быстро хватает стопку нижнего белья: кружевные бра и атласные трусики — и прячет их в верхний ящик, прежде чем задвинуть его. И тут я понимаю, что, возможно, вторгаюсь на чужую территорию. Может быть, она не хочет, чтобы я сидел тут, развалившись поперек ее кровати, пока она раскладывает свое нижнее белье.

Мы и раньше путешествовали вместе, особенно запомнился один случай прошлым летом, когда вся наша группа разбила лагерь на островах Сан-Хуан. На ум приходит яркий образ: она подпрыгивала, хватая меня за бицепс, когда мы заметили в заливе касатку. Однако то, что происходит сейчас, — определенно не кемпинг в компании еще дюжины друзей.

— Наверное, мне пора, — говорю я, откашлявшись.

Она качает головой:

— Давай сначала перекусим. А потом я пойду в душ.

Бейли берет с комода бутылки воды и кидает одну мне. Легонько подпрыгнув, та приземляется на край кровати рядом со мной. Затем она берет печенье и, развернув его, кажется, сравнивает, какое больше.

Твою мать, она очаровательна.

— Вот. Бери побольше. Ведь ты почти вдвое больше меня.

Я коротко смеюсь:

— Я уже съел три штуки внизу. Бери то, что тебе нравится.

Бейли улыбается, затем берет печень побольше, что в свою очередь вызывает у меня улыбку. После этого мы оба откусываем по кусочку, и она устраивается на кровати рядом со мной.

— О, это становится опасным, — стонет она и закрывает глаза.

Я облизываю губы, наблюдая, как она жует, как двигается нежная шея, когда она проглатывает первый кусочек. Держу пари, если поцеловать ее сейчас, губы у нее будут вкуса корицы и сахара.

«Какого черта я думаю о поцелуе? Верный способ перейти черту, придурок».

Сегодня первый день, а я уже витаю в облаках. Строгое предупреждение Оуэна о том, как вести себя с Бейли, прокручивается у меня в голове, и его страхи внезапно не кажутся уже такими надуманными.

Вновь замычав от удовольствия, Бейли слизывает с нижней губы крупинку сахара. Я запихиваю остатки десерта в рот, прожевываю и проглатываю, не ощущая вкуса. Я мог бы с тем же успехом съесть кусок черепицы и не заметить разницы.

Оторвав взгляд от ее губ, я сосредотачиваюсь на абстракции, висящей на стене напротив кровати: жирные желтые полосы краски на белом холсте. Надеюсь, Лолли не слишком дорого заплатила за эту мазню. Я могу воспроизвести ее минуты за три.

Все еще чувствуя необходимость избавиться от пошлых мыслишек, я решаю заговорить о своей матери:

— Мама просила поблагодарить за то, что ты тут.

Бейли доедает десерт и делает глоток воды.

— Очень мило с ее стороны. Кажется, у тебя классная мама. И Стив тоже.

Я пожимаю плечами:

— Я слышал, будто Стив произносит по слову в год, но да, он славный. Мама с ним счастлива, остальное неважно.

На мгновение мы замолкаем, и я поворачиваюсь так, чтобы смотреть прямо на нее.

— У тебя есть все необходимое? — Бейли кивает, ее широко распахнутые глаза наблюдают, как я небрежно разваливаюсь рядом с ней.

Наступает момент нерешительности, момент, когда я понимаю, что должен встать с ее постели и уйти, но я не делаю этого. Или, скорее, мне не позволяют, потому что Бейли, как и я, откидывается на локти, копируя мою позу, и всего фут отделяет наши губы друг от друга. Мое сердце начинает стучать в три раза быстрее.

Мозг вопит: «Отбой! Отбой!». Поэтому, прежде чем я успеваю сделать какую-нибудь глупость, например, поцеловать ее, я быстрее, чем следовало бы, вскакиваю на ноги. Морщась от вспышки боли в паху, я то ли иду, то ли хромаю к двери.

Бейли встает и догоняет меня в дверях.

— Болит? — спрашивает она с беспокойством в голосе и добрых глазах, глядящих на меня.

Кивнув, я прислоняюсь бедром к косяку:

— Думаю, я просто устал.

— Рядом со мной тебе необязательно быть крутым парнем, — тихо говорит она, кладя руку мне на грудь. — Ты должен говорить мне, когда болит, чтобы я могла помочь тебе.

— Я знаю, — отвечаю я глубоким, хриплым голосом.

— Давай завтра я сделаю перевязку.

Я киваю:

— Ладно.

Бейли бросает на меня материнский взгляд, из тех, которые скорее говорят «ах, ты мой бедненький». И точно не из тех, что кричат «хочу, чтобы ты зацеловал меня до смерти».

«Учтено».

— Обязательно приложи лед. — Голос у нее строгий. — По крайней мере на двадцать минут.

— Сделаю. Спокойной ночи, — глубоко вздохнув, я ковыляю через коридор в свою комнату и падаю обратно на кровать. Когда я разламываю пополам пакет с сухим льдом и встряхиваю, чтобы активировать его, мой член уже давно привстал. И даже когда я засовываю пакет со льдом в трусы, эрекция не спадает.

«Потрясающе. Реально, мать его, потрясающе».

То, что я тут так близко к Бейли, сбивает меня с толку сильнее, чем я ожидал. Видя, как она общается с Лолли. Защищается перед Эмбер, обещая, что я в хороших руках. Присматривает за мной. Черт, даже предлагает мне печенье побольше.

Я не знаю, что со мной творится, но что-то определенно происходит.

Несмотря на то, что восторженная реакция моего тела еще не угасла, я слишком устал, чтобы дрочить, а это говорит о чем-то, потому что этим я обычно занят по ночам. Может быть, сотрясение мозга повлияло на меня сильнее, чем я думал.

Вздохнув, я беру флакон с таблетками с прикроватного столика и вытряхиваю пару обезболивающих в рот, затем проглатываю, не запивая и морщась от горького привкуса во рту.

После этого я закрываю глаза и погружаюсь в беспокойный сон, гадая, что сделала бы Бейли, если бы я наклонился и поцеловал ее.